На кровати – серые от грязи простыни и одеяло, из которого торчали перья, под деревянной рамой – объемный оловянный ночной горшок (и, судя по запаху, не порожний), а на полу валялись давленые остатки еды, куски угля, ржавый дуршлаг и миска с красной жидкостью, в которой плавали тушки крупных мух.
И я никогда особо не уважал священников, ибо сложно найти существо более гадкое, непристойное и сверх всякой меры жадное до прибыли. При этом – преисполненное лицемерия и фальши, всегда склонное мучить тех, кто слабее, и гнуть спину перед сильнейшими – и такое, у которого заученные теологические постулаты уживаются с врожденной тьмой разума. И спешу вас уверить, милые мои, что точно так же будет и через пятьсот лет, и через тысячу. Разве что Господь наконец смилостивится и вторично, во славе Своей, сойдет к нам да мечом праведного гнева покарает тех, кто искажает Его учение.