Как сказал один его знакомый писатель из Прежней Жизни, такой же начинающий, как Иван — художник, он стремится стать первым читателем собственных книг, а не писателем. Нечто должно водить твоей рукой, а разум, эта заноза в Божественном существовании, отдыхать или, по крайней мере, не мешаться под ногами, извините, руками
Не секрет, что ни критики, ни зрители, ни кто бы то ни было не имеет такого влияния на творца, как он сам.
Тело замерзло, и огонек, тепло от которого вроде бы не может охватить сразу и спину, и грудь, и ноги, кажется обволакивающим тебя одеялом или комнатой с прогретым воздухом, где сквозь большие окна видна промозглая серость окружающей действительности, но ее вид лишь усугубляет эффект тепла, порождает долгожданное успокоение, примиряет с тем, что в мире существуют не только приятные вещи и явления, вызывает странное умиротворенное равновесие в душе
— Дом везде, где ты захочешь. Или нигде. Четыре стены, где стоит кровать, стол и посуда — разве это дом? Фикция. Когда-то было полно народу, для которого в посуде и коврах был тот самый дом. И, видишь, чем закончилось?
Своих тоже можно жрать, если не перепадет с человеческого стола.
Лучше не забегать вперед, это опять происки той пресловутой занозы Божественного существования.
разум — это заноза в Божественном существовании.
Человек будет творить даже в самых немыслимых для жизни условиях, жизнь человеческая переплетена с творчеством так же, как с потребностью спать, есть и пить.
Жизнь нельзя уничтожить даже Всемирной Катастрофой.
Человек будет творить даже в самых немыслимых для жизни условиях, жизнь человеческая переплетена с творчеством так же, как с потребностью спать, есть и пить.
