Как сказал один его знакомый писатель из Прежней Жизни, такой же начинающий, как Иван — художник, он стремится стать первым читателем собственных книг, а не писателем. Нечто должно водить твоей рукой, а разум, эта заноза в Божественном существовании, отдыхать или, по крайней мере, не мешаться под ногами, извините, руками
На последнем издыхании шатуны становятся агрессивными, а если их много, это может быть по-настоящему опасным. Перед кончиной у них обостряются все чувства.
Господь, если это Он наслал Великую Катастрофу, наконец-то, отыскал средство, чтобы мужчина и женщина ценили друг друга, чтобы необходимость друг в друге была замешана на физической смерти. В нынешние времена человек не мог выжить один.
иже к сумеркам ее уже терзала нервная дрожь. Как поступит Грэг? Что он придумает, чтобы обезопасить себя? Он ведь не дурак, чувствует, что Анна симпатизирует Еве. Что стоит ей разбудить и развязать Еву, пока Грэг спит? И после, когда Ева окажется далеко, Грэг Анне ничего не сделает — он зависит от нее. Или Грэг рассчитывает запугать Анну?
Предстоящая ночь была решающей. Если ничего не получится, сложно надеяться на вторую ночь. К этому времени Иван выдохнется, если он вообще идет по их следу. Или Грэг вообще не собирается останавливаться ночью? От него можно ожидать, что угодно. При этой мысли Еве стало дурно.
Впереди появилась деревенька. Позади и слева от нее сближаясь с трассой, тянулся железнодорожный путь. Грэг несколько минут изучал мертвые дома в бинокль, затем подтолкнул женщин, указывая им на один из домов — приземистый, с небольшой верандой у входа. Крыша там выглядела целее, чем у соседних домов.
В доме оказалось три небольшие комнаты и кухня. Грэг выбрал проходную комнату, откуда был вид на улицу. Они перекусили, Грэг указал Еве на место у батареи. Он связал ей руки, ноги, и прикрепил конец веревки к батарее. Поколебавшись, он подергал за батарею, она держалась крепко.
— Долго будешь привязывать? — спросила Ева. — Спать неудобно.
— Будешь паинькой, будешь спать нормально. Но пока ты у нас еще не паинька.
Ева промолчала. Когда Грэг отвернулся, она переглянулась с Анной, но понять, что она думает, было сложно. Грэг достал наручники, поднял их, показывая, как некий подарок для любимой, улыбнулся.
— Все просто, крошка. Я сплю первым, потом ты меня будишь. А чтобы тебе в голову не пришло разных глупостей, нас соединит вот эта вещица.
Ева застыла. Усилием воли она вынудила себя лечь, свернулась калачиком. Спать она не собиралась, пока не заснет Грэг, но лишний раз дразнить его неразумно. Грэг подошел к громоздкому шкафу, пригнулся, попробовал его приподнять.
Тело замерзло, и огонек, тепло от которого вроде бы не может охватить сразу и спину, и грудь, и ноги, кажется обволакивающим тебя одеялом или комнатой с прогретым воздухом, где сквозь большие окна видна промозглая серость окружающей действительности, но ее вид лишь усугубляет эффект тепла, порождает долгожданное успокоение, примиряет с тем, что в мире существуют не только приятные вещи и явления, вызывает странное умиротворенное равновесие в душе
