Это было одно из тех мгновений, когда жизнь замирает. Я потерялась в стихотворении Альфа Хенрикссона и не могла найти выход. Еще одно сравнение с Норой — и мне конец. Я наложу на себя руки без лишнего драматизма. Просто прекращу дышать и стану одним целым с вечностью — ну или как это там сейчас происходит. Воздух застрял у меня в горле. Стало трудно дышать. Тело просто ящик, сказала я себе, полный воспоминаний, событий, переживаний. Мертвая энергия в процессе трансформации.
На экране телефона возникло фото Норы. Она с задумчивым видом сидела за столиком у окна в роскошном пустом ресторане. Фото было сделано пару часов назад. «Koser oss på den beste restauranten i Oslo»16, — гласила подпись, сделанная матерью Норы. Я разрыдалась. Громко, безжалостно, беспомощно. Я чувствовала себя лопнувшим целлофановым пакетом с водой. Сначала он растягивался до предела, а потом — бах! Эмиль оторвался от книги и присел на кровать рядом.
— Как можно быть такой любимой? Как можно стать такой любимой? — спрашивала я.
серебряными украшениями, в ушах — тяжелые серьги-кольца. Как у сказочных троллей.
Одну из фотографий я узнала. Точнее, узнала сад за окном спальни, в которой лежала. Снимок был сделан 54 недели назад. Кладка стены и рыжие лилии были точно такими же. Нора стоит спиной к фотографу, одетая в голубое платье — цвет Девы Марии, золотые локоны рассыпаны по плечам. Она вытягивает руку и касается лилий.
