Литературные страницы — 4

Группа ИСП ВКонтакте

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Составитель Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2019

«Литературные страницы» — серия сборников свободной тематики. Акулы пера и первые шаги в мире творчества. Поэты и прозаики. Знаете, на что это похоже? Капустник, квартирник, где собрались авторы и ведут неспешный разговор обо всём на свете: погода, политика, мечты, любовь. Спокойная уютная обстановка располагает к тому, чтобы, завернувшись в плед, обхватив ладонями кружку с душистым чаем, сесть вечером и читать, читать, читать, открывая для себя новые имена и произведения.

18+

ISBN 978-5-4496-4982-9 (т. 4)

ISBN 978-5-4496-3297-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Литературные страницы — 4
2. Интернациональный Союз Писателей
3. Несару
4. Ледяной царь. Сказка
5. Из жизни Бывалого
6. Царица Египта. Глава из книги «Прошлые жизни — нынешние дары»
7. Волк (исповедь)
8. Не убивай в себе ребёнка!
9. Заледенеют мои стиснувшие губы
10. Сентиментальность
11. Неожиданная встреча
12. Песнь Че Гевара
13. Мы
14. Снег не хочет прощаться с землей
15. Хайку
16. Интервью
17. Never die my love
18. Под нами выжжена земля
19. Счастливый человек
20. Ветеран
21. Накрашу губы яркою помадой…
22. Нечего надеть (раздумья перед вечеринкой)
23. Я родился в нужное время
24. Замкнутый волшебный круг
25. Сокол и тополь (басня)
26. Роза
27. Пчёлка (басня)
28. Поколение
29. Башмаки
30. Железный Аспид
31. Домой
32. Приключения Тоши и его друзей
33. Да хранит меня Господь
34. Спать мешают
35. Воздуха глоток
36. Фабрика игрушек
37. Не кори меня
38. Радость спрятать невозможно
39. Ходят люди-трафареты
40. L’amour perdu
41. Крыло Феникса. Отрывок из произведения
42. Ах, как не просто женщиною быть
43. Dragon Rock
44. Ты подарила мне душу
45. Когда судьба стучится в окно
46. Здравствуй, солнце
47. Акростихи
48. Мечта. В день рождения Юрия Гагарина!
49. Пробуждение
50. Однажды путником усталым
51. Воздух, напоенный запахом лета
52. Поздравляю с весной
53. Как дед в Купальскую ночь рыбу удил
54. Женщина и весна
55. София Слуцкая
56. Ты мой Ангел воплоти
57. Ведьмины сказки
58. Ведьмины сказки
59. Если мы встретимся я подойду к тебе первой
60. Восьмое марта
61. История одной любви (рассказ — быль)
62. Весна
63. Исповедь друзьям. Дед Пахом
64. Весна стучит в сердца!
65. Нет выходных дней у любви…
66. Чудесный день или дары Хабаровского гостя
67. Я помню кофе по утрам
68. Последний шаг
69. Синяя высокая безбрежность
70. Проводы снега
71. Рифма
72. Dragon Rock. Серия
73. Конец весны
74. Забери меня, море
75. Этой земле без меня нельзя
76. Странные соседи
77. Звук умозрения
78. Посвящается моей Марго
79. Им по шестнадцать
80. Герой
81. Мама
82. Мама милая, моя
83. Кукла-мама
84. Тётя Ася
85. Коля и Оля
86. Ты ушёл из мира молодым
87. Милый друг
88. Прекрасные свидетельства
89. Глава из книги про Сербию
90. У моря
91. Говорящий с травами. Книга первая
92. Квартирный вопрос
93. Служители муз
94. Портрет
95. Десять китайских иероглифов
96. Бессонница прошла…
97. В зеркальной речке головы коней
98. Наказ брату
99. К душе
100. Маленькие птички с красной грудкой
101. Город ангелов
102. Ночь в лесу
103. Книга «13». Легенда одного квартала
104. Откликается эхом
105. Варенька с Варварки
106. Обречённые
107. Ты пахнешь орехами
108. 5 секунд
109. Биполярные полушария

Интернациональный Союз Писателей

Международный (Интернациональный) Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов является крупнейшей в мире организацией профессиональных писателей.

Союз был основан в 1954 году. До недавнего времени штаб-квартира организации находилась в Париже, в данный момент основное подразделение расположено в Москве.

В конце 2018 года правление ИСП избрало нового президента организации. Им стал американский писатель-фантаст, лауреат литературных премий Хьюго, «Небьюла», Всемирной премии фэнтези и других — Майкл Суэнвик.

https://t.me/inwriter

https://vk.com/inwriter

http://inwriter.ru

https://web.facebook.com/groups/soyuz.pisateley/

Важно! Произведения в сборнике не рецензируются, опубликованы в авторской редакции и с согласия авторов.

Несару

Татьяна Белоусова

Сквозь предрассветный туман, пронизанный первыми лучами солнца, пробиралась к небу маленькая скво, прося о чуде. Гора казалась непоколебимой и скользкой, недосягаемой, но небо над ней дарило надежду. Дитя кукурузных полей подняло взгляд и обратило взор к восходящему солнцу. Глаза ее засияли. Развернувшись и кротко посмотрев поочередно по всем четырем сторонам света, скво устроилась на самом устойчивом выступе. Небо наливалось утренними красками, а солнце спешило занять свое законное место. Девочка подняла руки и обратилась к светилу:

— Доброе утро, Несару, мой великий дух и господин! — на одном дыхании промолвила она

— Что я могу попросить у тебя? Ты и сам все прекрасно видишь.

Скво опустила руки и гордо выпрямилась. Она стала петь Оду великому духу:

— О великий, всемогущий дух, воспеваю я песнь тебе в эту зарю и поднимаю руки свои к тебе с мольбой. Славься, Несару, великодушию твоему нет предела! Сколько раз величие твое, щедрость твоя, были нам единственным спасением!

В ветвях зашумели потоки ветра, словно отвечая на призыв. Скво повернула голову в сторону шороха и заговорила вновь:

— О ветер, что приносит нам утреннюю прохладу, что колышет стебли на полях и помогает жечь костер! Ты тоже наш истинный покровитель! Где твои три брата? Ты всегда обитаешь здесь в одиночку… Пригони парочку Ахайют!

Она прикрыла глаза, а затем снова обратилась к небу:

— О, великий, я снова обращаюсь к тебе! Ты мудр, ты добр, с твоих рук мы едим и пьем. Помоги же нам! Мы нуждаемся в твоей поддержке!

Скво поднялась с колен и вскинула лицо, глядя прямо на солнце:

— О, Несару, видишь, я гляжу прямо на тебя! Я не страшусь потерять глаза, ибо вижу лишь прекрасный, согревающий душу свет!

В глазах ее засвербило, она на секунду моргнула, отвела взгляд на надвигающиеся с севера тучи и продолжила:

— В наших полях засуха. Страшный голод настигает нас и я прошу твоей милости. Мы все погибнем. Но не от голода.

Она почувствовала, что задыхается, когда дух послал ей новый порыв ветра навстречу:

— Я пришла просить не об этом. Я чувствую, чувствую, что мы можем исчезнуть! А вместе с нами погибнет и наш край. О, великий, я прошу тебя, выслушай меня!

Зашуршали деревья. Скво уверенно обернулась:

— О ветер, если я поведаю тебе свою тайную мечту, ты передашь ее? Ты исполнишь ее?

Ветер снова зашуршал, но затем налетел сильнее и, скво вдруг услышала в этом шуршании голос, будто кто-то грозно сказал: «Я вольный поток воздуха, а не джинн, девочка»

Тогда она вновь повернулась к солнцу:

— Тысячи белых дьяволов идут на нас со всех сторон! Я не прошу, чтобы мой отец был вождем, я не прошу прохлады в наши земли, не прошу дождя, я молю лишь об одном: сохрани нам мир, сохрани свободу, дай сил бороться!

С этими словами она закрыла лицо руками и припала к скале, чтобы владыка не видел ее стенаний

— Мы — гордый народ, вольные люди, мы сражаемся до конца! Мы сражаемся за свободу! Но в этой войне слишком много несправедливости, в ней не закопать топора! О, великий дух, за что Иктоми так испытывает нас? Наши кони стремительны, а стрелы ядовиты и быстры, но дьявол сильнее, мы не выстоим, у нас ничего нет!

Вдали прогремел гром и от нового порыва ветра с шумом опрокинулось пару деревьев, скво вновь услышала, будто кто-то, сам владыка вопрошает ее:

— Как смеешь ты сомневаться в воле моей?

Девочка выпрямилась. Слезы стекали по ее щекам

— Мой отец умирает от ран, нанесенных белыми пришельцами, моя мать плачет и успокаивает его целыми сутками, молиться и лечит. Я бы хотела помочь, но что я могу изменить под этим тревожным небом! Нас выселяют из равнин, и я молю о твоей помощи!

Над головой скво величаво порхал орел, то опускаясь, то вновь устремляясь ввысь. Где-то справа, в ветвях дерева заверещали птицы. Почти рассвело. В птичьих трелях дитя услышало: «Ты можешь все изменить даже под этим тревожным небом, ибо ты — мой ребенок»

Она подняла руки и устремилась взглядом в облака, за которыми начало скрываться солнце. В ее глазах читались страх и непоколебимость одновременно.

— Несару, великий дух, пошли нам свое благословение! Выдуй их ветром, убери, вымети, вынеси! Сохрани в целости наши края, даруй индейцам и их землям заслуженную свободу! Или вели, дай нам бежать отсюда, и я обещаю тебе, мы убежим! Укрой нас под своим плащом, великий Несару, скрой под покровами ночи и темноты, и мы будем нестись быстрее ветра, обгоняя летящие стрелы белокожих, стирать ноги в кровь и падать на каждом шагу от усталости! Но ни на секунду мы не остановимся, не сдадимся, не устроимся на ночлег! Лишь дай нам уйти! Мы добежим до границы и скроемся в дремучих лесах, вдали от белокожих и их беды, где нас никто не найдет! И мы будем жить, чтить тебя и ветер, как не почитали еще ни одни люди, провозглашая тебя единственным божеством на земле! Дай же нам силы!

Скво задыхалась. Ее заметно трясло, но она оставалась на месте. Мимо пролетел ворон. Ей показалось, будто это был сам Йель. Перо на голове у дикарки бешено колыхалось на ветру и грозилось сорваться с убора. Скво склонилась к земле и припала ниц. Лицо ее было красным от страданий. Ей было уже совсем не страшно взглянуть в глаза собакам белолицых.

Раздался оглушительный раскат грома. Заморосил дождь. В раскатах грома скво услышала предсмертный стон своего отца, а в каплях дождя-слезы матери. Девочка все поняла. Вот — вот грянет буря. Солнце совсем скрылось за тучами, дождь начинал усиливаться. Скво прижалась носом к камню и стала ждать ответа. В ней не было надежды. Бешеными порывами ветер вздымал кроны деревьев, а в их шуме слышались голоса всех четырех братьев:

— Благословляю тебя на все четыре стороны!

Ледяной царь. Сказка

Татьяна Белоусова

В одном городе не было снега. Никогда. Его жители не любили зиму, потому что было холодно и совсем не весело. Под рождество всегда покупали искусственный снежок, но он совсем не нравился детям, потому что лип ко всему вокруг, что было крайне неприятно. Праздники проходили грустно, дети все время сидели дома. Но, как известно, в канун рождества все мечты могут неожиданно стать явью.

Взрослым было все равно, есть снег в городе или нет, но дети никак не могли смириться с этой несправедливостью. Чай не в Африке живут, что же это такое, в самом деле? Так в голову им пришла идея написать письмо волшебнику, о котором взрослые всегда рассказывали им перед сном и попросить у него немного снега, хотя бы капельку.

В один из морозных дней ребята собрались вместе и стали писать свои пожелания. Как оказалось, многие из них больше хотели красивых подарков, нежели снега, другие желали большую елку, и лишь совсем маленькая часть ребят вспомнили, что хотели попросить в самом начале. В конечном итоге писем получилось немало, но по делу было всего два. Одно из них написал юный Чарли Мильтон, а второе — его младшая сестра Мари.

Маленький Мильтон был скромным восьмилетним мальчиком с белокурыми волосами, он всегда слушался родителей и старался поступать правильно. Чарли очень любил мечтать, представляя себя то путешественником, исследующим дальние страны, то пиратом, бороздившим моря, но все же больше всего ему хотелось оказаться в сказочной стране, где живет тот самый волшебник, Ледяной Царь, о котором написано так много книг. Все дети города знали эти книги наизусть, но только Чарли в них верил и серьезно надеялся когда-нибудь побывать в гостях у Ледяного Царя.

Его сестра Мари также очень любила рассказы о волшебнике, но пока что мало понимала, что из себя представляет снег и та самая волшебная страна, а потому следовала мечтам брата и верила в возможность их исполнения. У Мари, как и у Чарли, были длинные белокурые волосы, вьющиеся и беспорядочно уложенные, напоминающие копну сена. Эти волосы так красиво искрились и отливали золотом на солнце, что все восхищались ими и любили гладить Мари по макушке при встрече. Мари это нравилось и она с удовольствием принимала комплименты. Девочка была младше своего брата на целых 2 года, что по детским меркам невероятно много. Чарли никогда не стыдился своей милой младшей сестренки, во всем ей помогал и заботился, они были лучшими друзьями.

Чарли и Мари были очень удивлены и расстроены поступком остальных, но все же не изменили своего решения и остались тверды в своих намерениях. Дети отправили письма.

Рождество приближалось, взрослые усердно готовились, наряжали елки, покупали красивые украшения, ничего не подозревая о задумке их чад. А вот малыши, чуть ли не спотыкаясь от радости, обменивались новостями о предстоящем торжестве и приходе волшебника. Родители упорно отказывались верить в эти сказки, но детям, как известно, лучше знать.

Настал долгожданный праздник. Те, кто пожелали подарки, совсем уже извелись от ожидания, даже на льду постоянно поскальзывались, а те, кто попросили снег, с нетерпением ждали своего часа.

Незаметно пролетело утро, за ним день, дело шло к позднему вечеру, но снег все никак не хотел выпадать. Ребята совсем расстроились и остальные стали над ними подшучивать:

— Подумаешь, снег! Этот волшебник его в рукаве что-ли носит? Другое дело — подарки! Ну, посмотрим, посмотрим, ахах!

Поздним вечером все собрались дома в семейном кругу. Они пили чай, кушали печенье, читали поздравления и пели рождественские песни. Тут и там слышались радостные возгласы, игра на музыкальных инструментах, веселый смех. Все было замечательно, вот только снега так и не было.

Чарли и Мари сидели под елкой, слушая звон колокольчиков и умиротворенно поедая рождественский пирог. Они все еще надеялись на волшебника, а потому веселились вместе со всеми и даже ни разу не посмотрели в окно, мечтая растянуть сладость момента, когда снежинки начнут падать с неба.

Наконец пришло время укладываться спать. На улице горели гирлянды и обстановка была праздничная. Чарли и Мари поспешили к окну, чтобы своими глазами убедиться в том, что их мечта сбылась и волшебник действительно исполнил их просьбу. Однако, выглянув в окно, они ничего не увидели. Все было по старому: пустынные улицы, украшенные для сочельника, множество огней, но снега не было. Снега не было нисколько, ни капельки! Это очень огорчило детей, но, в конце концов, они решили, что у волшебника есть много других важных дел и тоже легли спать.

Среди ночи Чарли неожиданно проснулся. Он почувствовал что-то вроде толчка, что заставило его сонно открыть глаза и оглядеть взглядом комнату. В свете ночника он вдруг увидел Мари, побежавшую к окну.

— Это ты меня разбудила, Мари? — недовольно спросил он. — Еще и так грубо, как тебе не стыдно?

— Чарли, Чарли, смотри же, смотри! — вскрикнула Мари и указала пальчиком на окно. Мальчик медленно поднялся, чтобы посмотреть, и в ту же секунду обомлел: перед ним был их двор, но только совсем в непривычном виде, он был белым, как скатерть, а в воздухе плавали маленькие крапинки. Крыши домов, фонари и дорожки — все было белым бело и переливалось светом от украшений.

Чарли вдруг совсем забылся от радости и почти бесшумно сбежав по лестнице выскочил во двор. За ним, стараясь не отставать, выбежала его сестра.

Взгляд Чарли был прикован к маленьким белым комочкам в воздухе. Боже, как он был счастлив! Просто невероятно, в этом месте впервые шел снег! Он так ждал его! Он даже забыл, что в пижаме. Ему было совсем не холодно, он подбежал к большой снежной куче и чуть не упал в нее, но вовремя вспомнил, что не одет. Он загреб немного снега в ладошку и прислонил к губам. Рукам стало холодно, они покраснели, но Чарли терпел. Он знал, что это дорогого стоит. Он осторожно лизнул снег. И тут то он понял, что это всего лишь вода! Но зато какая вода! Белая, чистая, которую можно потрогать!

Он стоял бы так еще, наверное, целую вечность, пока совсем не превратился бы в ледышку, как вдруг откуда-то сзади в него прилетел снаряд. Это была Мари, она неожиданно вспомнила как играли дети в телевизоре и поспешила повторить. Чарли, не задумываясь, тоже пустил в нее снежок. Снег обжигал пальцы, но дети от радости почти не чувствовали холода. Им было очень весело, в конце концов они покрылись снежинками и вымокли до нитки. Холодные и мокрые они крадучись зашли обратно в дом, стараясь почти не шуметь, ведь несмотря на чудо мама все равно оторвет им уши за их ночную прогулку.

Они даже не заметили как наследили на ковре, пробираясь обратно в комнату, но разве это важно? Их мечта наконец осуществилась и теперь никто не будет смеяться над ними! Проходя мимо елки они вдруг заметили небольшой клочок бумаги. Мари первая проскользнула к ней и протянула листочек Чарли. Красивым почерком на нем были выведены слова:

«Дорогие ребята, спасибо за ваше письмо! Счастливого рождества!

Искренне ваш, Ледяной Царь»

Чарли не смог разобрать текст в темноте, поэтому поспешил обратно в комнату, чтобы прочитать остальное.

По приданию, Ледяной Царь жил на самой высокой горе, вершина которой всегда была покрыта снегом, белым куполом. Гора была древняя, могучая и дети всегда взирали на нее с восхищением, даже немного завидуя красоте владений Царя.

— Видимо, Царь немного потряс свою гору и с нее свалилось немножечко снега к нам» — весело подумал Чарли. Он положил письмо в нагрудный карман и как мышь сумел прошмыгнуть последний поворот на пути к комнате. В свете ночника разглядеть что-то на бумаге оказалось невозможным и дети решили дождаться утра. Да уж, заснешь тут!

Мари уснула первая, а Чарли, с трудом сдерживая восторг, то открывал глаза и глядел на окно, словно убеждаясь, что это ему не снится, то вновь закрывал их, чтобы поскорее заснуть, а утром обо всем рассказать родителям. Все таки он смертельно устал пока играл на улице и вскоре провалился в глубокий сон.

Надо ли говорить, что на следующее утро весь город был ошарашен этим событием?

Те дети, которые хотели хорошие подарки, получили их, но отнюдь не от Ледяного Царя! А что может быть лучше, чем подарок от самого Царя? Чарли снилось как все вокруг жмут ему руку и смотрят с нескрываемым восхищением, а он радостно носится по свежевыпавшему снегу, приговаривая — «Вот видите! Я был прав, волшебник все-таки есть!»

Проснувшись утром Чарли первым делом вспомнил о письме и потянулся к своему нагрудному карману. Спал Чарли без пижамы, поэтому за ночь она успела высохнуть почти полностью. Мари еще сонно ворочалась на соседней кровати, когда мальчик в три прыжка добежал до стула и просунул руку в карман. В этот момент он вдруг с удивлением обнаружил, что карман так и не высох, а письма… нет! Как будто и не было никогда! Чарли замешкался и уже успел совершенно расстроиться, как вдруг неожиданная мысль пронзила его голову. Вчера вечером он решил захватить себе немного снега с улицы и сохранить его, вдруг все исчезнет? Так вот, его тоже нигде не было! Зато стул был абсолютно мокрым. Ну, конечно же! Это же Ледяной Царь! Это же вода! Ледяной Царь написал письмо, сделав его из воды!

Несмотря на то, что письмо было безвозвратно утеряно, Чарли был очень счастлив. Ему хотелось поскорее увидеть лица своих друзей, которые не верили в то, что у него все получится. Целый день Чарли играл со своей сестрёнкой и знакомыми во дворе. Чарли был горд как никогда, он оказался прав и все действительно взирали на него с восхищением, а некоторые даже завидовали. Родители не понимали что это, чудо или простая случайность, но им на это было все равно, они радовались неожиданному событию так же, как и их дети. Они играли во дворах, лепили причудливых снеговиков, ничем не выказывая свою взрослость, целиком отдаваясь забаве.

Прошла неделя, снежная, белая неделя, щедро подаренная Ледяным Царем. Люди всласть веселились, но каникулы подходили к концу и взрослые вновь стали взрослыми, а дети уныло бродили по улицам, прощаясь со свободным временем. Совсем скоро все перестали воспринимать снег как что-то необычайно редкое, он перестал быть чудом. Дело осложнялось тем, что с каждым днем этого снега становилось все больше, он не переставал падать и где-то за пару недель город был занесен.

— «Видимо», — думал Чарли, — «Ледяной Царь так хотел помочь, что перестарался!

Теперь школы не работали совсем, повсюду были сугробы и рытвины, куда бы ты не пошел, везде можно было провалиться до колен. Сначала это забавляло, но когда снегоочистители перестали справляться, то люди стали поговаривать о проклятье. Они уже возненавидели этот снег! Даже Чарли стал более равнодушен к нему, но все еще надеялся, что Ледяной Царь не ошибся и все разрешится само собой.

Дети, друзья Чарли, снова стали подшучивать над ним, но на этот раз намного серьезней. Они обвиняли его в том, что это он призвал буран. Он виноват, что нельзя пройтись по улице, он виноват, что закрыты все заведения, он виноват! Они хотели, чтобы он написал еще одно письмо волшебнику. Чарли совсем не хотел этого делать, но, увы, ему просто пришлось. Он, совсем отчаявшись, что ему придется расстаться со снегом, снова составил письмо.

Однако снег продолжал идти. Прошло две недели, но он все ещё шел.

— «Наверное, оно не дошло», — подумал Чарли. Тогда он написал второе письмо, но и оно не смогло остановить снегопад. Чарли и Мари искренне недоумевали.

В один из таких бесконечных дней Чарли вдруг осенило: Ледяной Царь живет на горе! Из-за снега туда не может добраться ни один почтальон! Значит он должен сам отнести письмо чтобы исправить положение и спасти свой город. Кто знает, вдруг он даже сможет побывать в ледяном дворце?

Собравшись вечером он втайне от родителей лег спать одетым. Чарли был решителен и точно уверен в том, что должен добраться до горы, а иначе их совсем занесет. Мальчику вдруг стало очень грустно, он ведь просто хотел чуда! Чарли спрятался под одеяло и стал терпеливо ждать, когда часы пробьют ровно 12 ночи.

Все. Прозвонили.

Пора!

Медленно стянув с себя одеяло он выбрался из постели и осторожно пробрался в холл так, чтобы его никто не услышал. Вдруг на самом пороге возникла тень. Чарли очень испугался, но отважно двинулся вперед. У него было дело. Откуда ни возьмись прямо перед ним очутилась его сестра.

— «Прошу, Чарли, возьми меня с собой в поход!» — прошептала она.

— «Я не могу», — строго ответил ей мальчик, — «У меня важное дело, а ты еще маленькая!» — « Но я могу помочь! –с жаром воскликнула Мари. Чарли попытался оттолкнуть ее, но ничего не вышло. Она словно вросла в пол и из хрупкой девочки стала смелой и невероятно сильной.

— «Ладно,» -буркнул Чарли — «Пойдем, только не мешайся мне!» — мальчик медленно вышел на улицу.

— «Спасибо» — еле слышно прошептала сестра. Они выползли из двора, вышли за калитку и здесь началось их приключение.

Вокруг все было белым бело. Деревья еле проглядывались во мраке ночи, лишь снег слегка поблескивал под светом луны. Детям стало немного страшно. Они одни, в ночи, на пути к неведомой горе самого Царя. Но Чарли все равно пошел вперед, прихватив за руку дрожащую маленькую сестренку. У него была миссия. Он воображал себя путешественником, героем, идущим на риск чтобы спасти свой народ от верной гибели, а сестра была его верной спутницей. Они осторожно шли по улице, практически незаметно плывя меж кустов, как тени. Изредка они проваливались в сугробы, но быстро выбирались. Шел снег.

Скоро, совсем скоро. Они почти добрались, гора приблизилась. Точнее, она казалась такой большой лишь детям, но на самом деле это была лишь скала, прикинувшаяся огромной за счёт снеговой верхушки. Чарли так боялся, что его засекут, что чуть ли не бежал со всех ног. Сестренка еле поспевала за ним. Вот они уже совсем близко. Почти дошли. Осталось чуть-чуть. Дом остался позади. Отважный маленький мальчик и не менее храбрая девочка добрались до цели и не испугались. Правда, у них возникли проблемы. Руки совсем озябли, а Чарли, как назло, в спешке забыл надеть перчатки! Мари тоже тряслась как осиновый лист, становилось действительно холодно! На щеках вовсю разгорелся румянец. Они бы еще шли и шли, но ноги будто отказывались держать тело, они жутко устали! Наконец, подойдя уже совсем близко к скале они остановились. Из ее середины, казалось, пробивался лучик света. Вот и Ледяной Царь. Надо только немного передохнуть и подняться по откосу. Город спасен.

Дети присели прямо на снег чтобы хоть немного передохнуть. Они легли, даже развалились на пелене и смотрели в небо. Оно завораживало.

Звезд не было, лишь несколько маленьких и неярких выглядывало из-за туч. Чарли и Мари смотрели внимательно, надеясь разглядеть звезду побольше. Затем их взор устремился на луну, желтевшую посередине, похожую на головку сыра. Они восхищенно наблюдали за небом, забыв о том, зачем вообще пришли.

Чарли открыл глаза. Потолок. Потолок! Получается, он не у горы Ледяного Царя и даже не у него дома! Потолок не ледяной, он обычный! Чарли понял, что находится в своей постели, он резко вскочил и помчался к окну. Нет, не может быть! Неужели все это был лишь сон?

Снега на улице не было.

Он так расстроился, что даже заплакал. Он плакал горько, ему было обидно, обидно, что он не дошел! Обидно, что все это оказалось сном и на самом деле не было ни снега, ни письма от Царя, ни ночного похода! Он уже почти успокоился, когда заметил, что промок до нитки. Слезы мгновенно прекратились.

В этот же момент он почувствовал чье то прикосновение к спине, чья то нежная маленькая ручка погладила его по лопатке. Чарли обернулся и увидел Мари. Она не плакала. Его сестра улыбалась. — «Видимо она не знает, ей не снился сон.» — подумал он.

— «Чарли, Чарли, не плачь! Не смей огорчаться! Посмотри на календарь!» — живо пролепетала она. Тут Чарли заметил, что она тоже была промокшая с головы до пят, волосы припорошены снегом, а со штанины стекают капли. Вот чудеса!

Он подошел к календарю и удивился еще больше: 3 февраля! Он еще не успел ничего подумать, как в руки ему протянули листочек, такой же маленький, как и тот, на рождество. Ему казалось, будто и не было никакого рождества. Неужели он проспал столько времени? Спал с самого рождества? Абсурд! Его мысли перевернулись, как только он разобрал слова в записке:

«Не засыпайте больше возле моей скалы».

Значит, он был прав! Все это было!

— «Сам Ледяной Царь принес нас домой и убрал снег!» — Радостно заулыбалась сестра.

Чарли был в смятении, но в то же время безумно счастлив. Он потянулся к Мари и обнял ее, крепко прижав к себе.

Он спас город. Он выполнил свою миссию.

Из жизни Бывалого

Оля Лабутина

Сидим мы как-то на работе с Петровичем — напарником моим… Отмечаем его новое звание — капитана ему дали. Поздравляем его все, от всей души. Тосты говорим и шампанское из бокалов пьем.

У нас есть такая традиция «сполоснуть» очередное звание, назначение или награду: при получении звания, первого или очередного, «обмывать звезды» обязательно стаканом водки или шампанским. Опускаешь звёздочки в бокал. Наливаешь в него водку или шампанское, потом говоришь: «Разрешите представиться по случаю получения звания…". После этого выпиваешь все «звание», до дна. А выпить надо так, чтобы звёздочки обязательно попали в рот. И в конце этого ритуала громко произносишь: «Служу Отечеству!».

Ритуал, конечно, довольно жестокий. Махнуть надо разом двести грамм напитка. И потом сидеть за столом, угощать и слушать поздравления.

Вот, сидим мы, пьём шампанское, про жизнь свою рассказываем, и такая у нас занимательная беседа получилась, что за ней мы не заметили, как входную дверь кто-то закрыл. В общем, нагулялись мы, наговорились, встали и пошли довольные к выходу. А там: бац! Дверь-то закрыта… Мы друг на друга удивлённо посмотрели, странно всё это? Мы ещё раз подёргали дверь, а она ни в какую — кованая сталь, сделано на века. Странно все это? Может, кто подшутил просто над нами и сейчас придет. Да и откроет нас?

Мы к запасному выходу бросились, в здании их несколько. Но, увы, он тоже закрыт оказался. Тут нам совсем не по себе стало, третий этаж всё-таки. Что делать? Звать на помощь? — стыдно, четверо взрослых мужиков, оказались в западне. С нашей-то работой — засмеют. Тут Петрович не растерялся и предложил спуститься вниз, через балконы. Они как раз рядом с подъездом расположены были… Подумали немного, делать нечего, пришлось спускаться. Первым пошёл Петрович, он человек — старой закалки, да и по опытней нас будет.

— Ох, и сложным для меня оказался этот спуск. Я как альпинист мужественно «покорял горы», несколько раз чуть не сорвался — в этот момент жизнь пронеслась перед глазами. Но, мы парни, смелый народ и умеем преодолевать трудности… Достигнув цели, я облегчённо вздохнул:

— Ух! — сказал я и вытер пот, который выступил у меня на лице. Оказавшись на земле, я обратил внимание на толпу зевак, которые собрались неподалёку. — Вот, народ! мы тут жизнью рискуем, а они смотрят, рты раскрыли, да ещё на видео нас записывают в телефон, как героев… Из соседних домов, народ тоже на балконы повылезал. Все смотрели, как мы спускаемся. Как только мы оказались внизу — на родной земле, все сразу нам зааплодировали и закричали: «Молодцы, герои вы наши!» Мы гордо подняли головы и широко улыбались. Один мужчина подошёл за автографом, во как…! С каких это пор у судебных приставов автографы стали брать? Прославились, что тут говорить. Вот так дела… Ещё месяца два город гудел, все слухи ходили про нас. Как про героев…

Зато, когда до начальства слухи дошли, то нас, чуть было, с работы не выгнали и званий хотели лишить. Мы еле выкрутились. Сказали, что просто заработались: отчеты делали. И так заработались, что не заметили, как кто-то дверь входную закрыл. Хотя, мы до сих пор не уверены. Что все это чистая случайность была. Может, кто-то из недругов наших над нами подшутил или кто-то из начальников наших нас проучил. До сих пор, для нас это тайной осталось.

Так что традиции соблюдать нужно, но лучше очень осторожно…

Царица Египта. Глава из книги «Прошлые жизни — нынешние дары»

Liubov Garkusha / Любовь Гаркуша

Ночь, казалось не наступит никогда, но покрывало набросила старая женщина-мать, и все спят под ним, только не я. Кости брошены. Цифры, указывают путь. Я иду знакомой тропой в круг, где в самом центре человек, у него и лицо, и руки мои. Я в мире теней, я там, куда не смотрю никогда.

«Проходи, чего встала на пороге. Ты боишься, боишься Тьмы, боишься познать себя, а ведь только через познания самой себя, ты раскроешься и полетишь. Пройди по коридору времени и открой любую дверь, там ты найдешь частичку себя, увидишь свою прошлую жизнь. И не бойся, твой Род защитит тебя».

Я иду по широкому коридору и открываю первую попавшуюся дверь…

Полумрак. Затхлый воздух. Сыро, душно, пахнет сыростью и плесенью.. Глаза постепенно привыкли к темноте и мне удалось разглядеть небольшую комнату заваленную тюками, сундуками и бочками. Где я? Очень похоже на гробницу… Болит и кружится голова, хочется пить. Наощупь, стараясь не шуметь, начала пробираться вдоль стены, пытаясь отыскать дверь, от неожиданности остановилась как выкопанная, на меня смотрела красивая молодая египтянка, с черными как смоль волосами, золотой короной в виде полумесяца, похожая на меня. Протянула руку, коснулась ее лица, только тогда поняла — зеркало. Приоткрыла несколько сундуков — в них украшения, золотые и серебряные монеты, камни, вокруг стопками лежат рулоны тканей, посуда…

«Кто я? Царица Египта? Меня замуровали?» — эти и другие вопросы искорками вспыхивали в моем мозгу: «Надо искать дверь, может еще не поздно и гробницу не успели запечатать…»

Дверь открылась легко и без скрипа, за ней оказался темный коридор, только вдалеке с потолка пробивался свет. Воздух более свежий и очень сырой. Я пошла к источнику света и воздуха, стараясь не шуметь. Непонятный звук заставил остановиться и прижаться к стене. Источник света скрыла тень, сверху кто-то спускался. Это был мужчина, я не могла разглядеть его в темноте, он двинулся в мою сторону. Колени подкосились, хотелось бежать, но не могла двинуться с места. Он остановился рядом, приложил руку к груди и поклонился:

— Госпожа, ты проснулась! Пойдем на воздух, здесь очень душно, — протянул руку.

— Кто ты такой? — я сомневалась можно ли ему доверять.

— Я Хнум, командующий твоего личного войска, твой друг и защитник, давай поднимемся наверх и я все объясню.

Я увидела небо, усыпанное звездами, услышала, как волны бьются о борт судна, а свежий бриз дул мне в лицо. Хнум принес чашу с вином, стоял рядом и ждал, когда ему позволят говорить. Прохладный ветер освежил, вино придало сил, но я ничего не могла вспомнить.

— Садись в кресло, я расскажу, что произошло в последние несколько дней.

— Тебе придется рассказать не только это, а все: кто я, как меня зовут, ничего не помню… — я опустилась в кресло.

— Ты царица Египта — Миридат, жена фараона.

— А где фараон и что я делаю на этом судне?

— Тебя пытались отравить, я предотвратил это. Сейчас мы на судне, плывем на север, скоро пройдем устье Нила и выйдем в открытое море. Поплывем туда, где воды двух морей встречаются, но никогда не смешиваются. Там на высоком берегу построим новый город и назовем его твоим именем…

— Откуда ты это знаешь?

— Мне было видение, но меня пугает, что суда, ушедшие туда, никогда не возвращались обратно…

— А вдруг там край земли и воды моря проваливаются в бездну…

— Если нам суждено погибнуть, пусть так и будет, но я буду рядом, — он преклонил колено и коснулся моей ступни, — Так как ты ничего не помнишь, мне придется рассказать с самого начала…

Как я уже сказал — тебя зовут Миридат, твой отец Раммао был самым богатым человеком в Египте, другом фараона, его главным советником.

«Ты сказал „был“, он что умер?» — «Да. Три года назад его похоронили. Не перебивай меня, ты все сама поймешь…»

Ты получила хорошее образование и воспитание, с тобой занимались лучшие учителя страны, ты разбираешься в математике, философии, политике, экономике. Советники фараона меньше смыслят в делах страны, чем ты. Ты помогала своему отцу в его работе, часто вместе с ним участвовала в советах, к твоему мнению прислушивались.

Когда тебе исполнилось шестнадцать, фараон предложил твоему отцу отдать тебя ему в жены…

«Зачем ему это было нужно, у него не было жены?»

У фараона было шесть жен, масса рабынь и наложниц, но никто не смог подарить ему сына. Ты молода, красива и к тому же еще и умна. Твой отец согласился, он получил должность главного визиря и своего доверенного человека рядом с фараоном, в твоем лице.

В то время я был командующим личной охраны фараона, а после вашей свадьбы, стал твоим телохранителем и защитником, так как врагов у тебя было достаточно.

«От чего умер мой отец?»

Точную причину смерти не знает никто, скорее всего его отравили. У него было много врагов, а самый злобный из них — Рунихер, он занимал пост главного визиря фараона до твоего отца. Я подозреваю, что это он отравил твоего отца, но прежней власти так и не получил — ты стала главным советником фараона. Рунихер, к тому же лишился всех своих источников дохода, ты стала управлять всеми делами Египта.

Ты много путешествовала по стране, я, со своим отрядом, сопровождал тебя. Несколько раз на тебя совершали покушения, но нам удавалось защитить тебя от врагов.

Вы были счастливы с фараоном, но единственное, что омрачало ваш союз — отсутствие детей, ты никак не могла родить ему сына, на которого он возлагал большие надежды.

У Рунихера подрастала дочь, красивая, хитрая и злобная Одджит, не даром ее имя означает Зло. Она была представлена тебе и фараону на празднике, посвященном разливу Нила, и осталась жить во дворце. Каждый раз, когда ты уезжала, она была рядом с фараоном и через некоторое время разделила с ним ложе. Чем чаще и продолжительней были твои отъезды, тем больше времени она проводила с ним.

«Откуда ты все это знаешь? Подумаешь! Фараон мужчина, он привык, что рядом с ним красивые женщины, у него огромный гарем. Стоит ли мне расстраиваться из-за очередной любовницы»

У меня во дворце есть осведомители, они следят за всем и сообщают мне. Я много раз предупреждал тебя о ней, но ты каждый раз отмахивалась. Ты знала, что имеешь огромную власть над фараоном и он тебя ни на кого не променяет. И когда возвращалась во дворец после поездок, вы не расставались с ним ни на минуту, у вас начинался очередной медовый месяц.

Последняя твоя поездка на север, чтобы проверить как идет строительство дворца на побережье, длилась дольше обычного. Одджит предприняла очередную попытку отдалить тебя от фараона, она объявила, что ждет ребенка и это точно будет мальчик. Я полагаю, что отец ребенка совсем другой мужчина. Мои осведомители донесли, что она делит ложе не только с фараоном. Фараон пообещал жениться на ней, но предупредил, что ты останешься его главным советником. Такой расклад не устраивал ни ее, ни ее отца. И тогда она решила устранить тебя физически. Она обратилась к известному лекарю-колдуну, чтобы он изготовил яд, действие которого погружает человека в глубокий сон, который никогда не заканчивается, чтобы никто не заподозрил, что ты отравлена.

Так случилось, что этот колдун мой друг, когда-то я спас ему жизнь. Вместо яда он дал Одджит обычный сонный порошок.

Ты вернулась из поездки, довольная результатами, строительство почти закончилось, оставались только отделочные работы. Вы с фараоном замечательно проводили время, пока готовились суда с материалами для украшения и обустройства дворца. Надо было набрать художников, резчиков по камню и дереву, золотых дел мастеров, чтобы закончить все работы к весне.

«А почему фараон ничего не сказал мне о ребенке и предстоящей свадьбу? Как я поняла из твоего рассказа, мы были не только мужем и женой, но и друзьями, он ведь доверял мне?»

Одджит уговорила фараона ничего тебе не говорить, так как опасается, что узнав, ты можешь навредить ей и малышу, а еще не захочешь достраивать дворец, а на побережье так хорошо ранней весной, малышу будет полезен морской воздух, когда он родится.

Повторюсь, весь месяц вы были с фараоном неразлучны, наслаждались обществом друг друга, как молодые возлюбленные. Одджит и ее отец старались не попадаться тебе на глаза. Вечером, накануне твоего отъезда, устроили праздник. Стол ломился от изысканных яств, кувшины наполнили лучшими винами из подвалов фараона, лучшие певцы и музыканты услаждали ваш слух, самые красивые и грациозные наложницы танцевали для вас до утра. Я собственными глазами видел как тебе подали кубок с отравленным вином и ты выпила его почти залпом, было очень жарко.

Вскоре ты уснула крепким сном, положив голову фараону на колени. Сначала он забеспокоился, но лекарь, проверив твой пульс и дыхание, подтвердил, что это обыкновенный крепкий сон. Тебя перенесли на корабль в твою каюту и рано утром мы отправились в путь».

— Разворачивай корабль, мы возвращаемся, расскажем все фараону.

— Это не возможно, здесь слишком узкая река, к тому же за нами идет еще несколько судов, они сядут на мель. Какие обвинения ты хочешь предъявить и кому? Твои враги все будут отрицать, ты ведь жива и здорова. Они не откажутся от попытки убыть тебя и я могу не успеть им помешать…

— Хорошо, ты меня убедил. Но ты сказал, что мы плывем далеко на север, через море в неведомые земли. А почему бы нам не остаться жить во дворце на побережье, он почти закончен.

— Рано или поздно Одджит и ее отец узнают, что ты жива и предпримут новые попытки покончить с тобой.

— Твои доводы разумны. Но с нами плывут много людей, они надеялись, что получили работу, с ними их семьи, у многих маленькие дети. В наше долгое и опасное путешествие вместе с нами отправится только тот, кто сам этого пожелает. Утром ты причалишь к берегу и я буду говорить со своим народом. Я знаю, он доверяет мне и я не хочу его подводить.

— А если на судне шпион, я абсолютно в этом уверен, скорее всего их даже несколько. Они доложат, что ты жива…

— Ну и что. Пока они доберутся до Фив, мы уже будем далеко. Хватит спорить, будет так как я сказала. Завтра, всех кто захочет остаться, перегрузим на последнюю барку, туда же погрузим материалы, что поместятся, а остальное возьмем с собой, чтобы построить новый город на новом месте.

***

Утром мы причалили к берегу и я обратилась к своим подданным с речью. Каждый мог решить для себя: остаться в Египте или отправиться со мной в неведанные земли. Все, кто захотел остаться, вместе с вещами пересели на крайнюю в караване барку. Единственным условием, которое мы им выдвинули — они дождутся темноты и только потом двинутся в путь, чтобы дать нам время уйти вперед и пройти мимо дворца в темноте…

Мы прошли устье Нила и вышли в открытое море, когда спустилась глубокая ночь, нам помогло то, что было новолуние и мы проскользнули незамеченными.

Первая остановка была на острове Крит. Мы пополнили запасы воды и отправились дальше на север, так как столкнулись с враждебными племенами. Нам не удалось пополнить запасы продовольствия, но у нас было достаточно припасено пшеницы, а в море — полно рыбы.

В современном мире это путешествие занимает несколько дней, но не забывайте, что наши барки управлялись гребцами. Мы двигались все дальше и дальше на север обходя небольшие островки, стараясь не вступать в контакт, так как не знали, что нас может ожидать. Так мы подошли к проливу между Малой Азией и Македонией. Местами суда приходилось перетаскивать волоком, подкладывая бревна и на веревках тащить их по мелководью, чтобы выйти в Черное море. Преодолев этот нелегкий участок пути, оказавшись на большой воде, продолжили свой путь на север.

И вот она — цель нашего путешествия, все как описал Хнум. Два моря встретились в узком проливе и даже было видно, что воды отличаются по цвету, как будто невидимая рука провела черту, разделив их. Левый берег высок и скалист — там мы построим наш новый мир.

***

Шел второй месяц как мы покинули Фивы, началось строительство нового города, Хнум был всегда рядом. Из простого телохранителя он превратился в близкого друга и любимого мужчину. Меня начало беспокоить отсутствие ежемесячных женских проблем. Сначала я предполагала, что это воздействие сонного порошка, стресс и необычность ситуации, но потом поняла — я беременна и отец будущего ребенка — фараон. Что мне делать, как поступить — вернуться в Египет или остаться на новом месте? Меня мучили сомнения и опасения, не давая уснуть по ночам. Я поделилась ими с Хнумом, он поддержал меня — пусть ребенок, наследник фараона, станет правителем нового царства.

Через восемь месяцев я родила сына и назвала его Анпу (королевский ребенок). Пока он был маленький всеми делами управляла я и Хнум. У нас родилось еще четверо детей — два мальчика и две девочки…

***

Дотошный читатель, скорее всего, догадался, что место, которое я описала — полуостров Керчь.

Если ты хорошо знаешь историю и хочешь бросить в меня камень, обвиняя в том, что я ее исказила. Остановись!

Да! В центре Керчи есть гора Митридат, на которой располагался античный город Пантикапей. Названа она по имени понтийского царя Митридата VI Евпатора, погибшего здесь вследствие политической и военной борьбы с римлянами. Но эта история относится к 312 году до нашей эры. А я повествую о 13 — 12 веке до нашей эры…

***

Мы с семьей отдыхали под Керчью в 1997 году. Выбравшись в город, отправились осматривать раскопки на знаменитой горе, гуляли, фотографировали развалины, а потом зашли в гробницу на экскурсию. Это была технологическая копия, так нам сказали экскурсоводы, гробницы древней царицы. Через несколько минут пребывания в ней я упала в обморок. Все обошлось, я ничего себе не повредила. Теперь я точно знаю — это была моя гробница…

Волк (исповедь)

Владимир Филатов

Тот день запомнился порою непогожей.

Полночный парк, скамейка, томный взгляд.

Ведь я тебе вчера был как прохожий.

Как лучший друг двенадцать лет назад.

Прости, мне не хватило сил признаться,

Признаться даже самому себе.

Прижать к себе и просто не расстаться,

Наперекор сомненьям и себе.

И всё же я соврал в тот день ненастный,

А ты смотрела на меня с тоской влюблённою.

Мы, дорогая, духом слишком разные

Такая тихая, красивая и стройная.

О том, что одинокий волк я от рождения,

Что мне со стаей как-то не заладиться,

Прости, забудь о наших сообщениях.

Сотри их, что со мною (толку) маяться?

Твоих каштановых волос волна накатится.

Во взгляде свет затмился в отражении.

Кого старался обмануть? Себе покаялся.

Сжигая чувственность и горечь поражения.

Не убивай в себе ребёнка!

Юлия Федькова

Не убивай в себе ребёнка!

Тепли надежды и мечты

И словно в ожиданьи чуда

Живи без страха тьмы.

Не убивай в себе ребёнка!

Не заставляй его грустить во тьме,

Укрой одеялом ожиданий

И не отпускай в покровы тёмных дней.

Не убивай в себе ребёнка!

Мечтателя, строителя грядущих побед.

В безоблачном небе летящего

Покорителя новых планет.

Не убивай в себе ребёнка!

Видящего звёзд необъятные грани

И света луны блеск в укрываемом взгляде.

Не убивай в себе ребёнка…

Заледенеют мои стиснувшие губы

Оксана Чернышова

Подари мне чистоту твоей души

И оставь мне руки, пахнущие хлебом,

Мои чувства, как слепому поводырь

Я оставлю тенью, серым следом

Силуэт любви уходит прямо вдаль,

А судьба становится мишенью,

Между нами остаются города,

Дай в последний раз тобою надышаться,

На мгновенье…

У надежды больше нету тысячи дорог,

Ты в последний раз целуешь мои руки,

И когда уйдёшь ты только за порог,

Заледенеют мои стиснувшие губы…

Сентиментальность

Максим Бривка

Сентиментальным став с годами,

Сквозь призму лет смотрю на мир.

Где жизнь с простыми чудесами,

Затёрта фальшью злой до дыр.

Как много лжи среди просящих,

Жаль, сложно мимо мне пройти…

Порой отвергнув настоящих,

Лжецу монету дашь в пути…

Сентиментальным быть неплохо,

Но быть должна и в этом грань!

Увы, не распознав подвоха,

Кормлю потерянную пьянь!

Куют бабло на братьях меньших,

Пост с фоткой скинув в соцсети…

Их грех господь не приуменьшит,

Мне вновь над чувствами расти.

Неожиданная встреча

Елена Катаева

Эту девочку я увидела ещё издалека. Она сидела в сквере, на скамейке. Её яркое платье выделялось на фоне увядающей листвы, белые гольфы и банты, один из которых был развязан, завершали образ. Что-то в её поведении приковало мой взгляд. И я направилась прямо к ней. Она, казалось, ничуть не удивилась чужому взрослому человеку, присевшему рядом на скамью, и подняла на меня свои большие, зеленовато-коричневые глаза.

— Что-то случилось? — спросила её я, — вопрос о том, где её мама почему-то показался мне неуместным.

Девочка опустила голову, видимо говорить ей не хотелось. Слёзы уже бежали по её пухлым щёчкам…

— Я так хотела рисовать! Разноцветными мелками. И Сашка! Колов! Тоже. Но они отмени-и-или!

Через пять минут расспросов я узнала, что в детском саду был отменён конкурс детских рисунков мелом на асфальте, куда эта девочка и неизвестный мне Саша, были приглашены. Кстати, при фамилии этого Саши что-то больно резануло память, но я тут же забыла об этом.

Успокаивая девочку, я посмотрела в её глаза. И всё поняла!

Крикнув девочке, чтобы подождала меня и никуда не уходила, я быстро побежала по улице, нужно было лишь завернуть за угол. Мне так хотелось, чтобы она не ушла, чтобы она дождалась меня.

В голове прокручивались одна за другой фразы и ситуации из далёкого, и не очень прошлого. Надо же, а я и забыла…

— Лен, а ты кого будешь рисовать? Кота опять или мишку? Смотри, какой он милый, — сестра дёргала меня за рукав. Передо мной лежала куча детских календариков, а я рисовала и рисовала на стенах этой унылой больницы, точнее, её коридора в Терапевтическом отделении то, что было на них изображено. С одной стены смотрел Мамонтёнок, с другой улыбался Медвежонок, там были коты и принцессы, кого там только не было.

— Рисуем на тему природы. Что это, Елена у тебя? Кот Леопольд? Не совсем про природу, но сойдёт, — наш преподаватель по УПК, Борис Григорьевич покачал головой и прошёл между рядами дальше, а я продолжила рисовать персонаж из любимого мультфильма.

Воспоминания сменяли друг друга, кружась в каком-то диком калейдоскопе.

— Стриганова, это что, лекции? — услышала я возмущённый голос, молоденькой преподавательницы по изобразительному искусству, которая сама недавно выпорхнула из стен нашего учебного заведения, и вот теперь учила нас. — Я всё понимаю, но даже гениальным людям нужно задумываться об аккуратности и порядке в лекциях, Вы разве не находите? Опустив голову, я прятала довольную улыбку. Меня назвали гениальной! Меня?!!

— Так, понятно. А это что у нас? Полёт? — эта дама прямо завораживала меня своей красотой. Мне казалось, русская женщина должна быть именно такой, особенно, если она преподаёт изобразительное искусство — поразительно красивой, с огромной косой светло-русых волос и румянцем на щеках.

— Это свобода.

— Какие линии! Какой полёт. Красиво! Можно, я её возьму? — рдея от удовольствия я протянула преподавателю свою работу…

Я добралась до ближайшего магазина очень быстро, несмотря на вихрь мыслей в голове, купила обычное мороженое в вафельном стаканчике и бегом побежала назад, в надежде, что она ещё там.

Маленькая девочка была там же, она успела встать со скамейки и в нетерпении теребила свой бант. Я подбежала к ней и порывисто обняла её. Когда она увидела протянутое ей мороженое, её глаза просияли.

Откуда Вы знаете? — спросила она.

Я знала, что такое мороженое она ела лишь дважды. Правда, последнее мороженое осталось недоеденным, и было выкинуто в мусорное ведро. В цирке. Горю не было предела. Мороженое в вафельных стаканчиках нельзя было найти в магазинах нашего городка…

Видимо поэтому я так не люблю цирк.

— Предавай привет Колову, — сказала ей я.

Я вспомнила эту фамилию. Вспомнила этого неуклюжего мальчишку, который совсем не дружил с физкультурой, зато рассказывал интересные истории и рисовал. Это потом он променяет свой литературный и художественный талант на службу в армии и работу охранником, но ей это знать необязательно.

Хотя, может сегодня именно Сашкина смена и где-то по улицам бродит маленький мальчик.

Пока она ела, я гладила её по голове и говорила, что в её жизни будет ещё столько интересных и необычных вещей, связанных с рисованием и не только.

— А Вы сейчас рисуете? — спросила меня маленькая собеседница.

Мне было очень стыдно, я опустила голову. Да, конечно, — ответила я, — глядя в её глаза, — правда, очень редко.

Мне вспомнилась концовка одного из моих любимых фильмов «Призрак», где герой просит мальчика Ваню не бросать танцы. Если получается, значит это нужно?

Я помахала ей на прощание рукой и медленно пошла домой. Мой взгляд небрежно скользил вдоль домов, каждое здание отпечаталось в памяти. Но что это? Вывеска была мне не знакома. Я точно не видела её раньше! «Магмика. Товары для творчества».

Недолго думая, я зашла и купила краски и кисти.

И тут как по заказу небо окрасилось в разноцветные тона.

Песнь Че Гевара

Владимир Филатов

Скажи, дружище, что не есть свобода?

Когда бесчинство лживых перемен,

Сдувает накипь с спящего народа,

Их жизнь сосуд из посиневших вен.

Вражду виной повсюду восхваляя,

Челом стуча придуманным Богам.

Где Рай — где Ад, границ не разделяя,

Бросают души на съедение волкам.

За правду?! Приоткройте только рот!

Впихнут туда огромный кляп из ваты.

Вы не народ, а долларо-провод,

Не люди, а стальные банкоматы.

Воспламенитесь, дерзкие сердца,

Сорвите швы с окаменевших век!

Скажите: «Нет» за деда и отца,

Народ не мусор, он же человек.

Мы

Валентина Ушакова

Будильник, как всегда, прозвенел ровно в пять утра. Я и мои домочадцы умылись холодной водой, быстро попили чай с сухариками и разбежались по электричкам: кто на работу, кто в школу, а внучат жена повезла в детский сад.

Я мог бы, конечно, и не работать, так как уже вышел на пенсию, но предпочел работать на благо Родины. Да и дополнительные талоны на питание в семье вовсе не лишние! Страна ценит нас, ветеранов: недавно мне торжественно вручили еще одну медаль за доблестный труд, а к ней — целых три пачки чая! А на парадах мы, старшее поколение, гордо идем в первых рядах!

В обед я отдал в заводской столовой талон и с удовольствием поел горячего перлового супчика с воблой, сдобренного жареным на растительном масле лучком, питательной каши из смеси дробленых злаков и запил стаканом полезного травяного чая. Я хотя смутно, но еще припоминаю времена, когда на обед давали жирную, смачную котлету или восхитительный кружок вареной колбасы. Но с той поры наша страна живет во враждебном окружении, и правительству приходится вводить все новые и новые ограничения. Конечно, мы все с пониманием относимся к этому.

За обедом мой напарник шепнул мне, что наш мастер не вышел на работу не потому что заболел, а потому что его арестовали. Ну надо же, оказался заговорщиком, вредителем и шпионом. Продался врагам за сладкий кусок! А с виду, тварь поганая, казался вполне приличным человеком. Откуда только берутся такие!

После восьмичасовой смены, сокращенной для пенсионеров (молодые работают по девять), я, вернувшись в свой район, отправился к продовольственному магазину. Очередь изгибалась многометровой змеей, но мне повезло. Занимать не пришлось, так как мне удалось взглядом отыскать в толпе жену, записавшуюся с утра. Рядом с ней уже стояла старшая внучка-школьница. Они закричали, что я с ними, жена подняла и продемонстрировала сомневающимся ладонь, на которой были записаны три номера. В итоге, меня неохотно пропустили. Кое-как протолкавшись, бранясь и огрызаясь, получив локтем в живот и наступив кому-то на ногу, я оказался рядом с домочадцами. Повезло: мы отоварились всего лишь через три часа.

Когда мы вернулись домой, уже стемнело. Жена начала готовить ужин, а я включил телевизор. Показывали, как всегда, нашего правителя. Несколько месяцев назад он немного приболел, еще бы, не молодой человек, ему уже 249 лет, но он вынужден продолжить работу. Наша отечественная медицина, лучшая в мире, творит чудеса. Да и кто же может заменить отца нации! Кто еще так мудр и так любит свой народ? Месяц назад нам объявили, что правителю пришлось лечь в больницу, и мы очень переживали. Все это время по телевизору нам показывали записи с его яркими и мужественными выступлениями.

К счастью, из больницы он вышел заметно помолодевшим, энергичным. И сразу же включился в работу: объявил войну какой-то вражеской стране, не помню ее названия, да и не знаю, где она находится. Несколько моих племянников погибло на разных фронтах, и мы гордимся нашими героями. Конечно, приходится еще туже затянуть пояса, но ведь это временная и необходимая мера.

Вернулась с работы сноха, забравшая детей из детского сада. Затем вернулся сын. Моя гордость, моя надежда и опора. Настоящий патриот! У себя на работе он раскрыл настоящий вражеский заговор. Раньше у меня было двое сыновей. Но младший под влиянием вражеских лучей, которые нам посылают из-за границы, начал высказываться, что мы живем, как рабы, во всем виноват правитель, и что настоящий давно умер, а это всего лишь двойник. Мне пришлось срочно написать заявление в соответствующие органы, и его забрали и отправили куда-то на лечение и перевоспитание. С той поры прошло уже несколько лет…

Мы поужинали вкусным картофельным супчиком на растительном масле, попили липового чая (липовый цвет жена и внучка украдкой нарвали в парке), приняли витамины и легли спать. Весь выходной мы простояли в очередях, зато отоварили талоны на неделю вперед, поэтому смогли позволить себе роскошный ужин: нам досталось три бычьих хвоста и три камбалы!

В понедельник мой напарник не вышел на работу: тоже оказался врагом! А я с ним последним сухариком делился! Как притворялся, прямо артист! Всюду враги, уже никому нельзя верить. Что ж им, тварям, не хватает? За что они нас так ненавидят?

Вечером мы с женой и старшей внучкой четыре часа простояли в очереди, но нам не хватило. Прямо за три человека от нас кончилось. Продавщица еще за час до этого крикнула, что на всех не хватит, но никто не двинулся с места: надеялись, что все же не зря стояли, может, хоть что-то перепадет. Люди начали расходиться. Внезапно какая-то старух начала кричать, что ей внучку нечем кормить, как она домой вернется с пустыми руками, что правительство — гады, издеваются над людьми, расстрелять их всех! Сколько уже можно терпеть?! Ах ты вражина, шпионка проклятая. Врешь ты все, и нет у тебя никакой внучки. Я стоял ближе всех и поэтому размахнулся, изо всех сил и первым нанес ей удар по голове. Старуха закричала и упала на землю. Остальные начали ожесточенно пинать ее ногами. Когда толпа разошлась, старуха осталась неподвижно лежать на земле, а лицо ее было в крови и грязи. К вражеской лазутчице уже бежал молодой полицейский.

В почтовом ящике я обнаружил повестку из полиции на имя старшей внучки. Ей шестнадцать, и она учится в школе. Полгода назад ее изнасиловало трое парней. Сломали ребро и выбили два зуба. Попадаются еще такие несознательные товарищи! Ей пришлось долго лечиться. Преступников не нашли, и мы думали, что дело закрыто. Но три месяца назад она узнала одного из насильников на улице и указала на него оказавшемуся поблизости полицейскому. К счастью, правительство заботится о народе, о нашей безопасности, и с каждым годом полицейских на наших улицах все больше и больше. Когда идешь по улице, обязательно в пределах видимости находится знакомая яркая форма.

Когда внучка вернулась из полиции, оказалось, что ее обвиняют в подаче ложного заявления. Парень, на которого она указала, оказался сыном одного из заместителей мэра, патриот и активист. Ясное дело, что он не мог совершить ничего подобного, да и алиби у него железное: друзья подтвердили, что в это время они вместе смотрели по телевизору выступление правителя. Но так как она несовершеннолетняя, то наказания не последует, если она чистосердечно раскается в содеянном и заберет заявление. Внучка так и сделала.

В очередной выходной объявили, что завоза продуктов не будет, зато проведут митинг в поддержку голодающий детей племени мумба-юмба. Для них собирали талоны на питание. Мы с женой отдали по семь, а соседи, скряги, — только по три талона. Теперь думаем, что же мы сами будем есть за неделю до конца месяца. К счастью, мой племянник женат на работнице продуктового склада и время от времени подбрасывает нам кое-что. Вот и в этот раз, когда мы зашли к нему и рассказали об этом, он вынес нам большую пачку вермишели.

Когда мы вернулись с митинга, оказалось, что нас затопили соседи сверху: трубы прогнили. Намокли наши продукты, мешочки с крупами, а витамины и вовсе полностью растворились. Вот беда! А новые дадут только в следующем году. Мы промыли крупы и разложили их на газеты по подоконникам и столам для просушки.

Утром я проснулся, но торжественный гимн почему-то не вызвал обычного воодушевления. Жена тоже выглядела недовольной. Впервые за долгое время мы разругались из-за того, что она пережарила сухарики. В электричке, как всегда, была теснота, толкотня, и пахло потом и мочой. И при этом вид у всех был такой идиотски-жизнерадостный, что я едва сдержался, чтобы не плюнуть в какую-нибудь их этих сияющих рож. Чему радуются, дураки?

На работе бубнило радио с речью правителя, рассказывая о наших новых достижениях и военных победах. Сколько лет одно и то же! Хоть бы что-то новенькое придумал. В обед я посмотрел на себя в зеркало: серое лицо, потухший взгляд. Да что это со мной, уж не заболел ли я? Рабочий день почему-то казался мне бесконечным: стрелка на часах у входа в цех практически не двигались. Где мой обычный энтузиазм? Почему меня все раздражает?

После ужина младшая внучка спросила:

— Деда, что такое апельсин?

— Это наподобие яблока, помнишь, на Новый год я тебе подарок с работы приносил. Только он оранжевый такой, как мячик.

— Деда, а почему их в магазине не выдают, как крупу?

— Будут у нас внученька, еще и яблоки, и апельсины, и бананы. Нужно только подождать…

— Долго, дедушка?

Я задумался. И вспомнил, что подобные вопросы задавал когда-то своей бабушке. Я словно увидел воочию доброе морщинистое лицо, пышные седые волосы и ласковые голубые глаза. «Бабуля, а почему конфеты дают только на Новый год?» «А это чтоб зубки у деток не болели, внучек». «А апельсины?» «Будут внучек тебе и апельсины, и мандарины круглый год, нужно только немножко подождать?» «А долго ждать, бабуля?!» «Ну, не знаю, мой дорогой, думаю, что не очень». С той поры я так и не увидел больше ни конфет, ни апельсинов… Почему с каждым годом мы живем все хуже и хуже?!!!

— Губу подбери! — раздался раздраженный голос жены. — Ишь, буржуйка какая, апельсины ей подавай! Нет их в стране, не растут они у нас, а мы во враждебном окружении!

— А я видела через окно, как одна девочка ела яблоко. А еще я видела, как она в другой раз ела такой оранжевый маленький шарик из долек. У нее мама на продуктовом складе работает.

— Не выдумывай, — рявкнула жена. — Не может такого быть. — И гаркнула на старшую внучку:

— Чего расселась? Иди лучше посуду вымой, кобыла!

Я задумался. А если внучка права, и не все должны туго затягивать пояса. Что если мой младший был прав?

Когда мы легли спать, жена тихо сказала:

— Правда это все. Не раз я видела, как соседка сумку набитую доверха тащит. Перед Новым годом она ее в подъезде уронила, и они рассыпались прямо мне под ноги. Помнишь, я тогда детям два апельсина принесла? Только Машка тогда маленькая была, не помнит…

На носу выборы, вернее, голосование. Наш участок должен проголосовать за заместителя мэра, того самого, чей сынок подозревался в преступлении. А если моя внучка не ошиблась?

С каждым днем моя ненависть растет. К правителю, к чиновникам. Даже моя всегда терпеливая и сдержанная жена, слушая выступления правителя и чиновников, начала отпускать замечания: «Вот вруны, вот подлецы бессовестные». Когда показали нашего кандидата, внучка заметила: «А ведь я не ошиблась, дед. Это был точно его сын. И дружки его, они же и свидетели». Жена, не выдержав, просто выключила телевизор.

— Да сколько можно уже! Сил нет смотреть на эти жирные хари. И они призывают нас еще больше работать и е туже затянуть пояса. Тьфу, твари!

А потом мы и вовсе перестали включать телевизор.

Под одеждой я вынес с работы кое-какие детали. Я решил, что смастерю бомбу и взорву либо заместителя, либо его сынка, либо его дружков-подонков. Есть время все обдумать. Поэтому, когда жена засыпала, я отправлялся в кладовку поработать. Вскоре бомба была готова. Я определился: подкараулю, когда наш кандидат появится, и взорву бомбу в нужный момент у входа, чтобы другие не пострадали. До самого правителя мне не добраться, но я хотя бы так выражу свой протест. Даже если моя семья будет арестована, как пособники, жить хуже, чем теперь, вряд ли возможно.

Вечером завалился племянник. Кормилец! Он принес нам килограммовую упаковку перловки и — вот радость! — целую коробку витаминов. Мы поужинали и дружно приняли по витаминчику.

На другой день я проснулся в удивительно хорошем расположении духа. Жена, напевая, жарила блинчики. Я посмотрел в окно: шел дождь. Я полез в кладовку за зонтиком и вдруг вспомнил о бомбе. Телефона у нас не было. Я побежал вниз, к соседу-пожарнику, у которого телефон был. Постучал и пояснил, что дело не терпит отлагательств. Набрал нужный номер.

— Алло, общественная безопасность? Срочно выезжайте: я изготовил бомбу…

Снег не хочет прощаться с землей

Лариса Самашова

Снег не хочет прощаться с землей,

Кружат, кружат пушистые вьюги,

Я любуюсь весенней пургой

И боюсь предстоящей разлуки.

Скоро — скоро лебяжьим крылом

Над рекою поднимется ветер

И исчезнет весь мир за окном,

Что прозрачен был, робок и светел.

Я тихонько поглажу рукой

Затаенную, грустную негу.

Станет чистой холодной водой

Что минуту назад было снегом.

Хайку

Ирина Орехова

Млечный путь

посыпаю солью

горбушку ржаного

лунная дорожка

ведёт к холодильнику

волчий аппетит

день сурка

в чёрный без сахара

добавляю корицы

раннее утро

в мятой постели

глажу кота

вот и февраль

вроде уже

к лицу седина

день Валентина

твоя рубашка

мне ещё впору

межсезонье

перебираю в шкафу

«нечего надеть»

мокрый снег

так кстати

тобою забытый зонт

уездная станция

вздымаются купола

на спине попутчика

весенний снегопад

сбивает с пути

навигатор

ранее утро

из родильного зала

выносят папашу

Интервью

Ольга Дедова (Арбила Ареневская)

— Вот, говорят, Вы вышли из огня,

Как удалось Вам это?

— Мне нужно было жизнь ей сохранять,

Ведь ей так нравятся рассветы!

Я в ней пылала, и огонь

Меня сжигал почти до пепла.

Но… мчался ей навстречу конь,

И я внутри неё окрепла.

Смогли коня остановить,

И дальше двигаться по жизни,

Сумели с ней гнездо мы свить,

Где свет струится через призмы.

— Вам с ней пришлось потом тонуть?

Вы были тяжестью когда-то?

— Преодолели мы и этот путь!

Ведь ей так нравятся закаты!

Да! Было очень нелегко.

И я внутри казалась грузом…

Но птицей синей с хохолком

Стихи явились к ней… Да с Музой!

— А вот ещё все слышали про жесть,

Что вас с ней будто бы сковали?

— А мы смогли сквозь все пролезть,

Там где другие бы едва ли!

И крылья снова отросли,

Перенеся все боли.

И видим цель мы с ней вдали

За океаном, полном соли.

Сумеем с ней преодолеть

Любые мы теперь невзгоды.

Не страшно нам тонуть, гореть,

И в медных трубах в непогоду!

— Позвольте всё же воспрошать,

А кто она? Нам все же интересно!

Вздохнув, ответила душа:

— Живу внутри я поэтессы.

12.03.2019

Never die my love

Дмитрий Петров

Я говорю всегда: «Don’t cry!»

Тем кто нашел, кто потерял.

На лице всегда оскал,

Не от злости — это smile.

Я живу с улыбкой

С улыбкой я умру

Страшная ошибка —

Life on Earth without you.

Под нами выжжена земля

Дмитрий Петров

Под нами выжжена земля

И солнце больше не горит.

Как жаль, что я любил тебя,

Жаль, что целуешь ты других.

Надо мной пропало небо.

Пропали все, кого любил.

Все теперь порозовело.

Мне жаль, что ты осталась с ним.

Прежним этот мир не станет,

Пусть выросла на нем трава,

Ярко солнце пусть сияет,

Мне жаль, что я люблю тебя.

Счастливый человек

Дмитрий Петров

Весна. Начало марта.

Вроде бы ещё прохладно.

Порвалась шальная карта.

Встретился с судьбой. Напрасно.

Жизнь прошла. До чувств был жадный.

Обидно. Жизнь безвозвратна.

Время бежит неумолимо.

Люди проходят мимо.

Светит солнце, так красиво.

Держу крепко руку милой.

Держу розы красивый цветок.

Громко говорю: «Я тебя люблю!»

Скажет кто нибудь: «Противно!»

На реке блуждают льдины.

Плохо не когда обидно,

Плохо, когда стабильно.

С тобой я мыслю ванильно.

Я люблю тебя сильно.

Люблю ощущение жизни.

Пускай одет я не стильно.

Прости, твоё имя не помню.

Мы познакомились недавно.

Поверь, мне не все равно,

Мне это очень важно.

Жизнь — игр череда настольных.

Должно быть больше просторных

Мест, где каждый достоин.

Если можешь, просто делай

И тогда мир будет светлым.

Жизнь коротка, не стать счастливым.

Не будь как все, ты будь единым.

Останься тем, кого любили.

Живи! Чтоб на лице улыбка.

Стань для всех великим.

Ветеран

Владимир Филатов

Не думает: «а сколько мне осталось?»

И голова давно уже седа.

В глазах его скрывается усталость,

Но страх и безнадёга никогда.

Он знает цену в этой серой жизни,

Но выживать, увы, не хватит сил,

Ведь, сколько лет отдал отец отчизне,

И в ценностях себе не изменил

Пиджак висит потертый над комодом,

И орденов с медалями не счесть,

Поблек уже парадный — год за годом,

Не блекнет только офицера — честь.

Друзей уже не встретит на параде,

Ушли в туман оставив старика,

В стихах живут они… в его тетради,

И в списках поредевшего полка.

Накрашу губы яркою помадой…

Анастасия Николаева / Анастасия Анника / AnNika

Накрашу губы яркою помадой,

Надену платьице а-ля Коко Шанель;

Меня мужчины провожают взглядом,

Судачат бабушки на лавке во дворе.

А мне плевать на их молву и сплетни,

Пройду с улыбкою надменной не спеша.

Зато никто и думать не посмеет,

Что на кусочки порвана душа.

Я не хочу, чтоб кто-то догадался,

Как мне живётся в сущей пустоте.

Пусть лучше думают, о чём я улыбаюсь,

Чем знают, о чём плачу в темноте.

Нечего надеть (раздумья перед вечеринкой)

Константин Волынцев

Сегодня вечер у друзей…

Не опоздать, успеть!

Хоть разных полон шкаф вещей,

НО нечего надеть!

Вот эту блузку одевала,

Когда к Вадиму шла,

А в этой с Колей обнималась,

Когда к нему пришла.

С Сергеем в брюках я была,

Верней, даже без брюк…

В ту ночь я с ним переспала,

Серёжа ведь мой друг.

В подъезде с Лёней целовалась,

Ту юбку видел он.

Ещё я с Виктором встречалась…

Расстались… Пустозвон.

Что будет там? Уж я не знаю.

Кто будет из парней?

Почти всех их я обожаю,

Люблю своих друзей!

Быть может, новенький, очкастый?

Иваном, кажется, зовут?

Он парень видный и ...рукастый…

Не провести ли ночь с ним тут?

Вот и сижу. И вся в сомненьях.

И думаю, во что одеться…

В чем показаться и раздеться?..

…А у кого там день рожденья?..

Идти к друзьям на вечер трудно,

Не знаешь, что надеть.

Не знаешь ты, где встретишь утро,..

С кем сможешь спать ты лечь…

Я родился в нужное время

Сергей Моряков

Я родился в нужное время,

В нужном месте, в нужной стране.

Тяга к знаниям — хрупкое семя —

День и ночь прорастало во мне.

Я избрал медицину судьбою,

Свои знания с нею связав,

Я шагаю тернистой тропою,

Много разных людей повстречав.

В моих мыслях рождаются строки —

Об увиденном и обо мне,

В только им одним нужные сроки,

В нужном месте… В лучшей стране…

Замкнутый волшебный круг

Ольга Любашина.

Отрывок из сказки «Замкнутый волшебный круг» для детей младшего и среднего школьного возраста

События, которые описываются в книге, происходят в наше время. Двое детей (мальчик и девочка) по стечению обстоятельств попадают в мир лесных духов. С ними происходят невероятные приключения. Леной дух леший Полисун часто выручает детей из беды. Вот и сейчас он спешит на помощь к ребятам. По пути леший заходит к своим знакомым.

В чаще леса средь болот в ветхой рубленой избе ведьма старая живёт.

Леший шёл к ней по тропе. Долгим был знакомый путь, и порядком он устал, сел на пень передохнуть, из котомки хлеб достал.

Слышит голос:

— Ой-ёй-ёй! Бороду мою пусти!

— Это кто ещё такой? Не заметил я, прости.

— Лазавик я. Не узнал?

— Как же, как же? Узнаю! Просто ты, приятель, мал.

— Бороду пусти мою!

Карлик ростом с ноготок, с очень длинной бородой рядышком сел на пенёк. Это тоже дух лесной. Семисаженным кнутом угрожающе махал, успокоился, потом тихим голосом сказал:

— Хлебушком-то угости, — руку тянет Лазавик.

— Длинный кнут свой опусти. К шалостям я не привык, — корку хлеба отломил. — На, перекуси со мной. Что здесь нового? — спросил.

— Был недавно Моховой. Рассказал: в лесу народ курит и кругом сорит.

— Так оно из года в год, — леший хмуро говорит.

— От людей нам столько бед! На словах не передать. От пожаров жуткий след, часом леса не узнать. А недавно детвора за черникой в лес пришла, собирать-то не пора, спелых ягод не нашла и давай они топтать ягодники все вокруг. Моховой — детей пугать и водить за кругом круг.

В лес пришли ребята днём… Вечер. Им домой пора. Так мы с Моховым вдвоём их водили до утра.

— Наглый стал теперь народ, что тут будешь говорить: то костёр он разожжёт, то дрова придёт рубить. Распугали птиц, зверьё, засорили люди лес — сносят всякое старьё. Ягодник и тот исчез.

— Ох, боюсь, а вдруг они доберутся и до нас!

— Что ж, останутся одни, если не поймут сейчас.

— Глупый маленький народ. Лес не бережёт, а зря. Всё ещё вокруг живёт только нам благодаря.

Леший встал:

— Пора идти. За порядком наблюдай!

— Что ж, счастливого пути.

— Ладно, Лазавик, бывай.

Вот и Ворожеи дом. На двери узор чудной. Чёрный кот спит под окном.

Вышла на порог с метлой. Бросила лукавый взгляд. В старых стёртых башмаках, в пышной юбке аж до пят. Цепь, браслеты — на руках. В жёлтом штапельном платке с золотистой бахромой, чёрной сумочкой в руке, из которой слышен вой. В синей кофточке в горох. На груди медаль была. В целом весь наряд неплох, словно с пугала сняла.

— Полисун, привет!

— Привет!

— Что ко мне-то привело? Может, нужен мой совет?

— Погадать не тяжело?

— А зачем тебе гадать? — с хитрецой она глядит.

— Кое-что хочу узнать, — леший ведьме говорит.

— Ручку мне позолоти: брось-ка парочку монет.

— Вот гостинцы, погляди, — протянул он ей пакет. — Там тебе медок лесной, булка с маком…

— Погоди. Ох, давно ты был, друг мой. Гостем будешь, заходи.

— Нарядилась вижу, ишь! И не скажешь, что стара.

— Поддержать хочу престиж средь подруг.

— Давно пора.

— Было, на базар пошла.

— Бегала в село?

— А то! Так там столько барахла! Прикупила кое-что.

— Ящик тоже? Что в руках?

— А, шкатулку эту? Нет. Я нашла её в кустах, уж не помню сколько лет.

— Раньше не хвалилась чё?

— Так лежала в сундуке. А теперь то на плечо я повешу, то в руке… Песни мне она поёт. Говорю с ней иногда.

— Видела, кто в ней живёт?

— Если честно, никогда.

— А добра-то нажила!

— Занималась сватовством. Всё трудилась, не спала. Иногда и колдовством. То придут ко мне друзья за советом, им помочь — отказать никак нельзя. И сейчас тружусь день-ночь. — Показала меди горсть.

— Плату за свой труд взяла. У русалок — частый гость.

— Дружбу с ними завела? Сплетни любишь собирать?

— Так оно, не без того. А иначе как узнать, происходит где чего.

Чёрта видела на днях. Прикумаренный он был.

— Погадай на желудях, — леший ведьму попросил.

— Полисун, в дом проходи, отдохни и не скучай. На, шкатулку покрути. Заварю нам вкусный чай.

Леший в комнату вошёл. Из окошка тусклый свет стены освещал и пол, печку, старый табурет… Осмотрелся: тесен дом. Много разного тряпья, утварь, баночки кругом, вся заставлена скамья. У печи под потолком — трав сухих, цветов пучки, а на полке над окном в банках жабы, червячки… Разрослись грибы в углу, лешего привлёк их цвет, в рыжей кадке на полу — мухоморчиков букет. В стенах — гвозди и крючки… лапки курочек, гусят и сушёных змей пучки, перья разных птиц висят…

Полисун присел на стул. На приёмник посмотрел, ручку вправо повернул — щёлкнуло, тот захрипел, а затем раздался звук. Ящик вдруг заговорил. Дрожью пробежал испуг. Леший ухо навострил.

— Ишь ты, ведьма, что творит! Знает силу колдовства! Если ящик говорит, значит это неспроста!

Полисун тому был рад, всё вопросы задавал, а приёмник невпопад на вопросы отвечал.

«Ящик этот непростой!» — леший так и сяк вертел. Приказал:

— Теперь мне спой!

И приёмник вдруг запел. Полисун вскочил.

— Ого! Чары ведьмы! — закричал.

Как швырнёт в окно его. И приёмник замолчал. Ведьма в комнату вошла. Аромат благоухал.

— Вот чаёк я принесла. Где шкатулка? Он молчал.

— Признавайся, поломал? — закричала на него.

— Странный ящик… Напугал! Я и выбросил его.

— Ладно, всё… Давай чай пить, — выглянула за окно.– А ведь мог её разбить! Испугался он! Смешно! — поспешила за порог. — «Вот шкатулочка моя!» — В дом вернулась. — Как ты мог? Леший, удивляюсь я!

Провела по ней рукой, словно стёрла пыли слой. И услышав снова вой, леший прошептал:

— Живой!

Ведьма три свечи зажгла.

— А теперь давай гадать. По столу тень поползла.

— Думай то, что хочешь знать.

Блюдце чистое взяла. Налила в него воды. Свечку ближе поднесла.

— Вижу отблески беды. Тени пляшут… Зло кружит… Ой, смотри, а это кто? Связанный в углу лежит?

— Где? Похоже, что Тыхто! Бросила горсть желудей.

— Чьи-то лица расплылись. Вижу у костра детей! А они как тут взялись?

Ведьма, взяв змеиный мох, пошептала на него, за спиной раздался вздох. Оглянулся — никого. С головы сняла платок, протянула по руке.

Развязала узелок незаметный на платке. Зуб достала золотой, к свечке тут же поднесла, сверху провела рукой, заговор произнесла. Красной каплею густой воск по свечке начал течь. Зуб мгновенно стал гнилой.

— Я хочу предостеречь от беды тебя, друг мой. Осторожен будь.

Учти! Неприятности порой поджидают на пути. Будет встреча у тебя…

— С кем?

— Не вижу. Так… постой.

— А его хоть знаю я?

— Знаешь, дух тот непростой! Страшно глянуть на него! — Собрала всё со стола. — Всё, не знаю ничего. Лишь скажу: плохи дела.

И, махнув ему рукой, показала: уходи. Промелькнул чёрт за спиной.

— Эй, Анчутка, погоди! Ты как тут? Остановись! — леший в ярости вопил. — Ты куда? Назад вернись!

А его и след простыл.

Час спустя чёрт был далёк. Снова от родни бежал. Чувствовал, как одинок. Он за эти дни устал. Сел уныло на пенёк, книзу опустил глаза. Словно яркий уголёк, на груди зажглась слеза.

«Что за странное тепло? Раньше я не замечал. И от сердца отлегло», — чёрт Анчутка размышлял. В нём проснулась доброта. Не надолго, лишь на миг. Понимал, как никогда: чувство новое постиг.

Леший долго шёл тропой. Мысленно он размышлял: «Это что за дух такой, что аж ведьму напугал?» Лес пошёл совсем иной: ни дороги, ни тропы, мох, валежник, сухостой, ядовитые грибы. Лес дремучий, лес глухой, ни проехать, ни пройти, неприветливый, чужой, жди преград на всём пути. Сучья метят в глаз попасть. Змеи — ноги заплести. Пауки спешат напасть, паутиной оплести.

Труднопроходимый лес многое в себе таит. Сосны прямо до небес. Ветер с ними говорит, а стволы в ответ скрипят. Аж мурашки пробегут по спине до самых пят. Духи лес свой стерегут.

Леший шёл к Лесовику. Через пущу выбрал путь. Он решил к Пущевику на минутку заглянуть.

Под ногами — бурелом. Мох, наросты на стволах. В гуще леса — старый дом на больших трухлявых пнях. Перекошен на бок он, и сараем не назвать, мхом оброс со всех сторон так, что окон не видать.

Полисун дверь отворил. Только в дом хотел зайти, кто-то с ним заговорил:

— В гости или по пути?

— Я тебя и не узрел. Ишь, устроился в углу! — на корягу посмотрел, что лежала на полу.

Это дух лесной глуши. Как и многие — старик. В пуще он живёт в тиши. Именуют — Пущевик. Глазки, будто угольки, в темноте огнём горят. Сучья — две его руки. Серый мох — его наряд. Весь в наростах старый пень, у него корявый лик. Вместо шляпы набекрень нацепил гриб-трутовик. Кто не знает, не поймёт, что коряга — Пущевик, стороною обойдёт, но придирчивый старик непременно проследит. «Что здесь надо, кто такой?» — пугануть он норовит, зацепить сучком-рукой за одежду, чтоб порвать. Так старается людей из лесу скорей про- гнать, как непрошенных гостей. Нрав горячий и лихой, он на месте не сидит, Пущевик — ведь дух лесной, за порядком он следит. Чтобы лес не пострадал от ребяческих затей, чтоб с огнём кто не играл из непрошеных гостей. Польза духа велика: уж пожар предотвратить сможет он наверняка, время лишь не упустить.

— Чё разлёгся, старый пень? — Полисун тут подшутил.

— Так устал за целый день, — нос-сучок он опустил. — Только затушил пожар, что возник из-за костра. Тяжело, совсем я стар и на отдых мне пора. Чуть огонь не упустил, пламя — по округе всей. Тумаками угостил я непрошеных гостей. Не боятся в глушь ходить, заблудиться средь болот.

— Им бы только навредить. Обнаглел совсем народ. Как за всеми уследить? Ведь владенья велики. Сложно стало нам ходить.

Горевали старики…

— Так, немного отдохнул. — Пущевик со скрипом встал, подошёл к печи, зевнул, из печи горшок достал. — Супчик я вчера варил. Отобедаешь со мной? — лешему он предложил. — На, попробуй, суп грибной. Мухоморчиков собрал, их приправил сон-травой. — Пущевик на стол подал. — Супчик просто мировой! Чтоб трухою не сорить и высматривать, как пень, супчик следует варить, им питаться каждый день. Дал рецепт когда-то дед. До сих пор он не забыт. Диетический обед!

— Благодарствую, я сыт. К Ворожее заходил, у неё пил с мёдом чай. Ешь, пока суп не остыл. Мне пора, пойду. Прощай.

Сокол и тополь (басня)

Гульмира Джумагалиева

Одинокий тополь на холме стоит,

В небесах высоко соколок летит.

— Ах, ты, бедный тополь, всѐ один, один,

Надо жить, как ветер. Вместе полетим!

— Сокол мой, не надо мне твоих страстей!

Я расту на радость всех земных зверей.

В холод, зной и стужу, словно постовой,

Я стою на страже и храню покой.

В зной под кроны листьев заяц мчит стрелой,

Чтобы охладиться и побыть со мной.

Нужен я и птицам в долгий перелѐт:

Отдохнуть стремится — и опять в полѐт.

Путник вон усталый вдалеке бредѐт.

Отдохнѐт немного, дальше в путь пойдѐт.

Дождик мне исполнит музыку в ночи,

Путник улыбнѐтся, посидев в тиши,

Зайчик, тот всплакнѐт в ласковой глуши

И домой пойдѐт, успокоившись.

Разве одинокий? Это ты один!

Хоть взлетишь высоко, в сердце ты един.

Ни одна зверюшка в гости не зайдѐт.

Ни одна былинка душу не зажжѐт.

Роза

Гульмира Джумагалиева

Цветок на высоком кургане

Расцвѐл по ошибке в ночи.

Песчинка в земном океане.

Лишь звѐзды — как отблеск свечи.

А дождик поил его нежно,

Как лучший на свете отец.

Ты верил, что счастье безбрежно,

В мечтах видел светлый венец.

Но тучи нахмурились гулко,

Курган осветило огнѐм.

Вдруг вышли из логова волки,

Слетелось во тьме вороньѐ.

В тот миг лепестки поклевали,

На землю закапала кровь,

Но душу твою не отняли —

Ты краше сиял вновь и вновь.

Дождю улыбался сквозь слѐзы.

От боли хотелось кричать.

Но плачут ромашки, не розы —

Им надо цвести и страдать.

Я розам пою серенаду

За алой души красоту,

Себе попрошу я награду

Подняться на их высоту

Пчёлка (басня)

Гульмира Джумагалиева

Однажды в пчѐлку голубых кровей

Влюбился юный храбрый муравей.

Пылая страстью преданной души,

Построил улей в сказочной глуши,

Кормил нектаром и поил росой,

Но ей наскучил преданный ковбой.

А сердце переполнилось тоской,

Романтика нужна, а не покой!

Тут наша пчѐлка мигом собралась:

«Семейная, знать, жизнь не удалась!»

И в спешке той, в дорогу торопясь,

Записки не оставила, кружась,

Умчалась вдоль волнующих широт,

Не оглянулась даже у ворот.

Забыв про мужа, сад и огород,

Отправилась в манящий свой полѐт.

Летела ночью и парила днѐм,

Пока не повстречалась с соловьѐм —

Красавец видный, трель, как ручеѐк,

Не то что бывший маленький сморчок.

И танцы, пляски, веселье день за днѐм!

Не жизнь, а сказка в вихре дождевом.

Прошѐл так месяц, а за ним и год.

У пчѐлки вдруг прибавилось забот.

Готовка, стирка, дел невпроворот.

Уж нету силы, а полно хлопот.

Ну, а красавец — каждый день в поход:

Одевшись в смокинг, чмокнув у ворот,

Спешит развеяться он в шумный хоровод.

Завѐл себе он новую подружку —

Красивую зелѐную лягушку.

А пчѐлка бедная никак всѐ не поймѐт:

«Как мог уйти блудливый, подлый кот!

Любовь свою ему я подарила

И столько дней его поила и кормила,

Но он ушѐл, забрав всѐ, даже мыло!»

И с болью вняв, что счастье не в балах,

Вернулась к мужу вся в слезах.

А принял ли еѐ наш муравей?

Подумай сам и реши скорей!

Поколение

Гульмира Джумагалиева

Мы разучились ждать, надеяться и верить,

Не верим в дружбу, как не верим и в любовь.

Мы научились лгать себе, другим не верить,

И эта ложь врастает в сердце, в кровь.

Мы обрастаем, словно паутиной,

Ненужными словами… пустотой.

Предательство порой считаем глыбой сильной,

А если сила, то еѐ не трожь.

Но есть на свете чудаки и ныне,

Забывшие про подлости и ложь.

И любят крепко, словно из пустыни

Глоток любви так сладок, хоть жесток.

И пусть потом, когда уймѐтся жар,

Придѐт тоска, печаль и слѐзы,

Век будешь помнить тот пожар,

Любви, чарующие грозы.

Ты будешь счастья ей желать,

Святой, бездушной и неверной.

Потом утихнет в сердце страсть,

Останется лишь образ нежный.

Башмаки

Александр Громогласов

Купили деду башмаки всего за сотни три,

Хотел он тут же их обуть, жена же — не дури!

Твои, что носишь ты сейчас, вполне ещё сойдут,

Вот будет служба и тогда ты в новых — тут как тут.

Обидно было старику, давно он не носил

Таких удобных башмаков, которые купил.

Жена стояла на своём и об одном всё речь —

Покупки надо сохранить и лучше поберечь.

Пришли домой, нелёгким был после походов путь,

Пока согрелся вкусный борщ прилёг дед отдохнуть.

Прилёг и помер в то же миг — видать его судьба,

Не можем мы предугадать, когда придёт беда.

Похоронила старика, дань богу отдела,

Но башмаки ему одеть супруга не дала:

«Они же новые совсем, чего им пропадать,

Их можно выгодно к тому ж, кому-нибудь продать»

Но по ночам, как страшном сне, стал приходить к ней дед,

Корил за жадность, не любовь и горький слал привет:

«Я тут совсем — совсем босой, мне некому помочь,

Ходить мне трудно по камням, и боль терпеть не в мочь!

Прошу пришли мне башмаки, которые купил,

Соседка скоро к нам придёт, её я попросил!»

Случилось так, как он сказал, соседка померла,

И передали башмаки с ней, вот таки дела.

И вновь приснился ночью дед, весёлый, не босой,

За башмаки благодарил, и был самим собой.

Любите жизнь, живите здесь, сегодня и сейчас,

Дарите вы свою любовь, заботу каждый час.

Не оставляйте на потом наряды и мечты,

Счастливой сделай свою жизнь — и это можешь ты,

И если хочешь — достигай, и пусть исчезнет страх,

Люби, твори и созидай — ведь всё в твоих руках!

Железный Аспид

Наталья Маркова

Роман-дилогия. Жанр — космоопера, приключения.

Фрагмент книги 1:

ПРОЛОГ, В КОТОРОМ ГЕРОЙ БИНАРНО СКВЕРНОСЛОВИТ.

«Закат. Второй за крушение.

Если размышлять сухими цифрами, будет меньше драмы. Итак, сорок миль до удара о землю. Пять веков жизни — арахниду на жало».

Толчок, противоударная консоль бьет в затылок.

«1000000110101011…! Так и должно быть? Она здесь для этого? Лютая имперская инженерия… Продолжаем. Тысяча лет кровопролития за передел вселенной. Она ведь бесконечная: могли воевать в любую сторону. Нет, решили принести жертву самой безнадежной галактике».

Свист и скрежет: отрывается и горит в атмосфере кусок обшивки.

«Невпопад во мне щелкнул второй закон. И кто я теперь, получается, — предатель? Я теперь, получается, идиот. Ну же, милорд, еще меньше драмы…»

Штурвал вибрирует так, что грозит оторвать руки. Но отпускать нельзя.

«У них ведь не выйдет собрать меня заново — их биоинженеры только вылезают из пещер. Если и отличат мои органы от деталей истребителя, приладят их на изоленту, клей и гвозди. Значит, терять нечего, и можно рискнуть. Хотя, признаться, высший пилотаж — это не про меня. Двенадцать миль… Одиннадцать… Я что, на самом деле в последние секунды жизни считаю мили?»

* * *

Эйден пропустил третий сеанс искусственного заката над Браной и отключил ракетные тормоза. Намертво сцепленные, крейсер и мини-бриг ухнули вниз, отчего человек должен был сразу потерять сознание. Если был в нем до этого. На связь противник больше не выходил. Оно и к лучшему: не будет дергаться и не помешает маневрировать. Ничего, Эйден выкрутится за двоих.

Впереди показалась широкая водная гладь — море, единственное на Бране. Его-то он и искал, наворачивая круги над планетой. Теперь дело техники и удачи. Он покрутил кораблями в поисках не слишком крутого песчаного берега, хотя на той скорости, что несла их к поверхности, это было невероятно сложно. Но запускать основное торможение было рано — слишком далеко от суши. Нырять в это море опасно, а если включать да выключать… Даже его мозг не выдержит таких перегрузок — вниз их тянула масса двух звездолетов.

Наконец в поле зрения оказался подходящий берег: ровная поверхность воды и никаких скал. Пилот надеялся, что впереди не общественный пляж: героическое приземление на сотню мирных жителей — так себе изюминка к приключению. В любом случае, пора садиться.

Слава плоским вражеским бригам! Жаль, плоские они только сверху. Эйден глубоко вдохнул и перевернул в полете оба корабля вверх тормашками, противником к берегу. Теперь, если расчет верен, они скользнут по ослепительной синеве, взбудоражат живописные лагуны и мягко зароются в песок.

Включил торможение, откинулся в кресле, закрыл глаза.

ГЛАВА 1 — В КОТОРОЙ УЧЕНАЯ СТЕПЕНЬ НЕ ПРИСПОСОБЛЕНА К РЕАЛЬНОСТИ.

За два часа до падения.

Открытый космос, спорная территория на границе Империи Авир и Звездного Альянса

— Гражданский борт RX-0519, вам нельзя приближаться к огневому рубежу.

Мигающий красными пикселями, экран коммуникатора готов был брызгать слюной в пилота мини-брига, да технологии не позволяли. Самина напрягла всю дурь патриотического накала и закричала в комм:

— Это называется долг перед отечеством, бес-с… хребетный бот! Истребитель прямо за моим научным спутником! — не уверенная в своем праве оскорблять капрала, она выдохнула, рассудив, что в перепалке с машиной толку чуть. — Я в его слепой зоне. Подберусь ближе, выстрелю и тут же обратно.

Разумеется, андроид был прав, но девушка направила корабль дальше, к исследовательской станции. Туда продвинулась граница спорных территорий, и её мирный оплот науки стал участником бойни. Да еще каким участником — прикрытием для врага.

— Крейсеры имперцев более маневренны, их боевой арсенал гораздо мощнее, чем на гражданском судне, — назидательно бубнил оператор боевой станции. — Конкретно этот корабль оснащен особой системой защиты: его уже час не могут достать наши штурмовики. Я буду вынужден сообщить о Вашем безумстве на Брану, леди Зури.

«Отлично. Значит, рвану еще быстрее, пока отчим не утащил за шкирку домой», — мысленно парировала девушка, решив, что до полдника успеет стать национальным героем.

— Вперед, ябедничай, силиконовый тюлень… — прошипела она и отключила коммуникатор. До научной станции лететь еще минут пятнадцать, но сообщение в гиперпространство Браны дойдет через полчаса, не раньше. Один выстрел — и всё. Честное слово.

У Самины Зури с детства не задались отношения с искусственными людьми, хотя они окружали ее повсюду. Столичную планету Альянса наводнили «почти живые» андроиды, а еще киборги с самыми натуральными мозгами, которые переносили с болезных тел в консервные банки всех мастей. Иногда казалось, что людей из плоти и крови на Бране меньше, чем синтетических.

В сфере услуг на каждом шагу блистали последние модели андроидов — эти были не чета древним роботам и внешне, и по интеллекту. Они даже научились имитировать эмоции согласно обстоятельствам. Прямо как этот душный жлоб на боевой станции. В последние десятилетия новому поколению андроидов нашлось место в бою. Силиконовых людей ведь не жаль терять. Обходились машины гораздо дороже живых солдат, но и выходили из строя не так легко. Конечно, риска и самопожертвования от андроида ждать было глупо. Если официант или горничная проглотили бы гранату ради спасения хозяина, то в боевых андроидах от программы безусловной защиты человека пришлось отказаться — иначе они не смогли бы убивать.

Киборгов собирали куда меньше. Из-за безумной стоимости перемещения мозга в железный доспех у инженеров Альянса накопилось маловато опыта. Консервированные бедняги на выходе часто страдали от целого набора психических отклонений. Поэтому киборгов недолюбливали и притесняли, но что такое притеснение рядом с почти вечной жизнью?

В Империи же, по словам разведчиков, биоинженерия и робототехника шагнули на сотни лет вперед. Синтетических людей они выпускали крайне мало, но их киборги не заканчивали жизнь самоубийством, не ели пластмассу и не трахали все, что движется. А уж андроиды… Таких андроидов якобы невозможно было отличить от людей, а некоторые даже приравнивались к ним по закону. Имперцы выбрали своим повелителем одного из этих созданий, когда линия прямых наследников правящей фамилии внезапно прервалась.

Самина полагала, что нет безумия страшнее, чем поставить во главе сотни галактик искусственный разум. Пусть более развитый, чем любой виденный ею, пусть не совершающий ошибок и просчетов — но допустить повиновение триллионов живых существ бездушной машине… В ее голове так и не ужилась абсурдная фантазия, в которой электронный мозг печется о счастье людей. На самом деле разведданных о жизни имперских миров — военной и мирной — было ничтожно мало, да и те обрастали совсем уж невозможными легендами. Но бранианцы заочно презирали их за то, что так малодушно передали заботу о себе Железному Аспиду.

Пример несовершенства роботов мелькал перед глазами каждой состоятельной фамилии: уборщики, повара, мажордомы. Когда-то и няня Самины была андроидом. Первой моделью нового образца, подаренной отчиму ведущим биоконструктором планеты. Добродушное личико, совершенный электронный мозг и бездарная имитация чувств. А может, в нее вовсе не заложили этой функции. Так или иначе, няня Лия стала второй душевной травмой в жизни падчерицы Харгена. Первой была внезапная смерть матери годом ранее.

Пятилетняя девочка превзошла себя, пытаясь выдавить из Лии, как из старого тюбика зубной пасты, хоть сотую долю материнского суррогата. Идеальная няня была заботлива, но не ласкова, предусмотрительна, но не тепла, бесконечно терпелива, но не душевна. Да и не было никакой души в техзадании. Она помогала Самине застегивать школьный комбинезон, брала на прогулку её любимое печенье (а позже гемостатик и антисептик), очищала стены в коридоре от наскальных рисунков. Вполне сносно читала сказки. Но — ни разу не поцеловала, не растрепала макушку, проходя мимо. Не увильнула с дорожки в парке, чтобы вместе набрать камешков.

Девушку до сих пор передергивало от воспоминания об утре шестого дня рождения: «Видите ли, маленькая госпожа, Ваша кошка Дорси попала в мусоровоз сегодня в 5:37. Я взяла на себя смелость отправить то, что удалось выскрести из-под пресса, в крематорий. Желаете разрезать торт?» К тому времени, когда няня подала ей нож, Самина окончательно разочаровалась в искусственном разуме.

Их отношения совсем вышли из строя. Девочка мечтала, чтобы няня хотя бы злилась на нее, поэтому, не найдя отклика безупречному поведению, начала издеваться. Попытки вывести Лию из себя были похожи на противостояние моськи — безобидной детской фантазии, и слона — неспособности андроидов обижаться. Няня молча выпускала червей из своей сумки, меланхолично вычесывала клей из волос, отмывала с мебели шуточки в свой адрес. Гадости обновлялись с завидной частотой и ни разу за два года не повторились. Живого человека эти шалости если не разозлили, то уж рассмешили бы точно. Но Лия и другие андроиды, которым Самина, хихикая, распевала скабрезные дворовые частушки, не имели чувства юмора.

Наконец девочка сдалась. Каждый вечер, сидя рядом с Лией, она слушала красивую добрую сказку и чувствовала то же, что получала в ответ — ничего.

* * *

Внезапный удар встряхнул корабль и выдернул из прошлого. Реальность, как водится, оказалась куда хуже. Имперский пилот заметил приближение Самины и врубил защитное поле. Мини-бриг задрожал. Сам истребитель не спешил показываться из-за корпуса научной станции, но теперь у леди Зури не осталось выбора — её партизанская вылазка раскрыта, и удрать без боя не получится. Она разом вспотела и покрылась мурашками. То, что планировалось как диверсия с эффектом неожиданности, обернулось ловушкой с эффектом глупости. Пальцы непослушно запрыгали по комму. Хорошо, что «силиконовый тюлень» не распознает страх в ее голосе:

— Гражданский борт RX-0519 вызывает боевую станцию F-8… Эй, капрал, ты еще там? Сообщение на Брану доставлено? Есть ответ?

В микрофоне затрещало, силовое поле врага искажало сигнал.

— Еще нет, леди Зури. Только через тринадцать минут. Но я рекомендовал им вашу срочную эвакуацию на орбиту планеты.

— О… спасибо, капрал, это то, что нужно, спасибо, спасибо… спасибо.

Девушка нервно рассмеялась: впервые за всю свою жизнь она была так благодарна андроиду, что поклялась себе его расцеловать. Если выживет, конечно. И, конечно, не в губы. Но куда деваться еще тринадцать минут? Назад нельзя — если выйдет из силового поля, истребитель заметит и ринется в погоню. Зачем ему выпускать мышку из мышеловки? Ладно. Если не выходит трусливо отступить, значит, придется трусливо атаковать и…

Вот это махина!

Хищник вздумал навестить свою маленькую жертву. Враг не спеша выводил из укрытия крейсер, максимально облегченный до массы двух мини-бригов. Пятьдесят метров черного зла с пушками наготове. Самина не стала дожидаться, пока он завершит маневр, и поступила так, как полагается всякой непредсказуемой женщине — выстрелила. (Причем так, как полагается женщине без артиллерийского опыта, но с ученой степенью — зажмурившись.) Через секунду она убедилась в нанесении противнику грандиозного ущерба: на матовой обшивке крейсера поблескивала царапина размером с морковку.

Истребитель, не замедлив хода, развернулся и замер в сотне метров от мини-брига. Стрелять в ответ он не торопился, но Самина уже мысленно распрощалась и с жизнью, и с незаконченными исследованиями, и даже с новой кошкой, Дорси-два. Вообще это, наверное, не самый плохой конец — погибнуть на поле боя. «Погибнуть совсем еще молодой, в нечестной схватке, вызвав только насмешку. И врага, и робота-капрала, и санитаров военно-полевого морга», — фантазия принимала облик мрачного жнеца, когда внимание Самины привлек хаос на панели управления. Там, как обычно, мигали сотни индикаторов, но в абсолютно произвольном порядке. Ну и что? Не так уж много чести умереть, разбираясь с лампочками. Девушка апатично уставилась на них, как вдруг её осенило.

Сочетание индикаторов — это цифры на межгалактической системе исчисления! И в этой части вселенной «9d958e,8c» означало, что кот выделил мышке свободный радиоканал и пригласил на обмен любезностями. Что ж. Самина настроила комм и силилась вспомнить школьный курс имперских диалектов, на одном из которых ей готовились угрожать. Вопреки ожиданиям, динамик молчал, а на экране возник текст на универсальном дипломатическом. Да, ее коммуникатор не умел говорить вслух с кораблями из иных миров… но дипломатический? После того, как она выстрелила первой!

— Гражданский ботик, вы рехнулись? — бросил экран. — Убирайтесь с линии огня.

Девушка заподозрила, что с ее аннигиляцией повременили.

— Прекратите использовать мою научную станцию как прикрытие!

— Так это ваша космическая теплица? Выпишу ей грант на выращивание специй: за помощь Империи в победе над Альянсом. Теперь исчезните.

— Мой выстрел уже привлек внимание наших перехватчиков… — Самина не успела допечатать.

— Да-да, к вашей таратайке… СПРАВА!

От неожиданности она, конечно, повернула голову влево, а потому не успела вывести корабль из-под удара. Как ошпаренная, вдруг сообразила, куда смотреть, и только юркнула под приборную панель, как внутри брига раздался взрыв. По металлическим частям радиорубки заплясали жгучие голубые искорки, в которых Самина с ужасом признала эффект от выстрела штурмовика Альянса. В нее палили свои же!

А чего она ожидала, глупая, когда на корабле без опознавательных знаков открыла огонь в секторе, где уже целый час вычисляли снайпера?

На трясущихся ногах она приподнялась к иллюминатору, чтобы запечатлеть пуск второго снаряда. На этот раз попыталась уйти от удара, но штурвал нагрелся и обжег руки. Обшивка брига затрещала по швам, оборудование выходило из строя, каждое вопило на свой лад. Самина бросилась к коммуникатору. Скорее выйти с ними на связь, предупредить, что она своя! От страха девушка не могла вспомнить частоту сегодняшнего боя, хотя с утра капрал сообщал ее всем, кто выходил в космос… Но какое ей тогда было дело до военных переговоров! Где, в самом деле, она и где война? — думалось тогда. И ведь уже не успеет запросить цифры у робота: штурмовик приготовил орудие к третьему удару. Обматывая руки курткой, Самина пыталась удержать красный от жара штурвал, чтобы за оставшиеся до эвакуации минуты не погибнуть так бестолково. Рычаги управления обжигали и через плотную ткань, но она стиснула зубы и рванула корабль к станции. Пусть там враг, но сейчас и ей нужно хоть какое-то прикрытие. Слезы в глазах мешали править бригом, и ясно было: она не успевает… твою мать, не успевает!

Одновременно — наперерез третьему снаряду — вылетел имперский крейсер. Он прошел так близко к мини-бригу, что царапнул, качнул его и немного протащил за собой. Оказалось, что в попытке бегства Самина, ослепленная болью, не оставила ему достаточно места для маневра. Разумеется, чудовище едва заметило столкновение, отражая удар настоящего противника. Невозможно было разглядеть, что творилось между боевыми кораблями там, один на один, но через минуту легкая вибрация и тающие без следа обломки ознаменовали кончину штурмовика Альянса.

Куски двигателей и корпуса еще разлетались в молчании космоса, когда на коммуникаторе возникло сообщение:

— Приму благодарность капитуляцией. Вас и вашей погребальной ладьи.

Пальцы саднило от ожогов, и Самина решила отступить, не посылая спасителю проклятий. Бриг запустил двигатели и… дёрнул истребитель за собой! Тот включил торможение, и тандем их резко остановился.

— Сцепились, — еле-еле смогла напечатать девушка, тратя силы на очевидное.

— Правда? Я думал, вы меня в плен берете.

Самина закатила глаза:

— Не смешно, надо расстыковаться!

Новая аксиома.

— Это ваша антенна, — ответил враг, — Зачем она там? Я ее отстрелю и…

Но привести варварский приговор в исполнение не успел: мгновение, и оба их корабля затянуло в кротовину, швыряя на орбиту Браны. Эвакуация состоялась.

* * *

На тандем обрушилась гравитация, преодолеть которую в сцепке было невозможно. Корабли падали. Двигатели, направленные в разные стороны, не могли работать синхронно, чтобы помочь друг другу — ни разогнаться нормально, ни приземлиться.

— откл, — был приказ, и Самина сдалась на милость врага. Она заглушила свои турбины.

Истребитель запустил торможение. Оно давало шанс — правда, если сесть на воду, которую на Бране надо еще поискать.

Веселье началось с резких толчков. Самину бросало по кабине, как хомяка в пластиковом шаре, пущенном с горы. После третьего удара виском о штурвал она потеряла сознание и пропустила всё самое интересное.

Домой

Владимир Филатов

Как помню: послан был в разведку.

В селе родном фашист засел.

Заметил там сестрёнку — Светку.

От счастья (разом) обомлел.

Она стояла у колодца,

В руках держа большой бидон,

Лучи полуденного солнца,

Играли бликами на нём.

Одета в бежевое платье

Платок на худеньких плечах,

И взгляд усталостью охвачен,

И седина уж на висках.

От нежности сковало сердце,

К себе её тотчас прижал

«Алёшка?! Уходи, здесь немцы!

Пока никто не увидал».

Она схватив меня за руку

Дворами к дому повела.

О Боже мой, какую муку

Тогда судьба преподнесла.

Зашли… почти пустая хата,

Из мебели, скамья и стол,

Метла, у печки два ухвата,

Но вымытый до блеска пол.

А где родители, сестрёнка?

Где мать с отцом зови к столу,

Заметил фото я в сторонке.

С печальной ленточкой в углу

Их год как немцы расстреляли,

В подполье был отец и мать

Тебе в письме я написала,

Но не смогла, прости, послать.

Я шёл назад с мечтой о мести

Ремнями стягивало грудь

И в эти километров двести,

Мне показался вечным путь.

Приключения Тоши и его друзей

Лариса Рогулева

Детская книга «Приключения Тоши и его друзей»

Пролог.

Где-то далеко-далеко в густом лесу стояла избушка. Со всех сторон она была окружена деревьями.

Пройти к ней мог только тот, кто знал заветные слова. Лишь тогда деревья расступались и открывали тропку, ведущую прямо к избе.

Он появился поздним вечером. Провидица уже знала, кого привела дорожка.

— Я перестал видеть свое будущее, — произнес гость. — А что ты можешь сказать?

Женщина села, положила руки на шар, что стоял в центре стола, закрыла глаза и стала ждать.

Прошло несколько минут, прежде чем она взглянула на вошедшего.

— Три кольца. Дети, — ответ ее был краток.

— Ты хочешь сказать, что я погибну от рук чьих-то щенков? — гость стал закипать от злости.

Провидица молча повернула к нему шар той стороной, где было видение.

И он впился глазами в картинки, что мелькали в дымке кристалла.

Глава 1. Первая встреча.

Тоша сидел под листочком лопуха и внимательно смотрел на небо.

С каждой минутой туча, нависавшая над озером, темнела, мрачнела и становилась все больше. Наконец, она разбухла до такой степени, что не могла больше удерживать в себе капли воды. Дождь хлынул на землю.

А начиналось все так хорошо! Летнее утро, яркое солнышко, чистое голубое небо… Радовалась вся муравьиная семья, в которой жил маленький Тоша. Сколько дел можно переделать за длинный летний день!

Семья с самого утра дружно принялась за работу. Не отставал и малыш. Помогал, как только мог, пока вдруг не заметил яркую красивую бабочку, порхавшую с цветка на цветок.

Тоша залюбовался разноцветными переливами на ее крылышках, легким, почти невесомым, полетом и незаметно для себя последовал перебежками за ней.

Долго ли Тоша бежал за бабочкой, он не знал. Только вдруг понял, что заблудился. Потому что пруд, возле которого он очутился, был ему незнаком. Под стать его испуганному настроению стало и небо. Оно нахмурилось, нависло прямо над землей, скрыв солнышко. И муравей стал искать убежище.

Увидев листы огромного лопуха, Тоша решил спрятаться под ними.

Начался дождь. Муравей съежился от страха и задрожал. Испугался он не столько дождя, сколько мыслей, которые вдруг заметались в его детской головке. «Я ушел так далеко от дома! А как же мама и папа? Они наверняка уже заметили мое отсутствие и беспокоятся за меня!»

Неожиданно около Тоши раздался громкий «Плю-ух!». Муравей подскочил и раскрыл широко глаза. Рядом сидел маленький лягушонок.

— Привет! — сказал он. — Ты что тут делаешь?

— Я заблудился, — ответил дрожащим голосом муравьишка.

— А где ты живешь? — поинтересовался лягушонок.

— В муравейнике! — заплакал Тоша. — А где он находится, не знаю.

— Не реви! — начал успокаивать малыша лягушонок. — Лучше садись на меня и крепче держись. Будем искать.

Тоша заполз на спину нового знакомого и при каждом прыжке лягушонка стал оглядываться по сторонам.

Вдруг он закричал:

— Я вижу старую сосну, под которой строится наш муравейник!

Лягушонок улыбнулся и, прыгая в указанном направлении, в скором времени доставил Тошу к его дому.

Из муравейника выбежали взволнованные мама и папа. Они обняли сына и расплакались.

— Разве так можно уходить далеко от дома? Мало ли что с тобой могло случиться, Тоша? — укоризненно проговорил отец.

— Я больше не буду так, папа, — покаялся малыш.

Он оглянулся, чтобы познакомить родителей с новым другом, который спас его. Но сзади никого уже не было.

«Жаль, — подумал малыш. — Мы даже не успели познакомиться. Но почему-то мне кажется, что мы еще встретимся».

Глава 2. Знакомство.

Дождь продолжался ночью и весь следующий день. Лишь под вечер выглянуло солнышко.

Лягушонок Лин сидел на огромном листе кувшинки и вспоминал недавнюю встречу с потерявшимся муравьем.

Незнакомец ему понравился. Что-то доброе и беззащитное в больших глазах малыша нашло отклик в сердце лягушонка. И съесть его совсем не хотелось.

— Мам, а мам! — окликнул Лин, сидящую на соседнем листе огромную зеленую лягушку. — Я познакомился вчера с муравьишкой.

Мама выпучила и без того большие глаза на сына и произнесла:

— Ква-а-а! Что значит познакомился? Поговорил, перед тем, как проглотить?

— Я не съел его! — рассмеялся Лин. — Просто помог ему добраться до дома.

Мама отвлеклась на пролетавшего мимо комарика.

— Что, друзей среди своих не мог найти? — проворчала она.

Лин закрыл глаза и задумался над словами матери. Не мог. Не срасталось у него с родственниками. А вот поди-ка ты, с муравьем начало что-то зарождаться. Нет, о дружбе пока речи не шло. Ведь они даже не успели познакомиться. А о симпатии — да.

«Мне кажется, что мы понравились друг другу», — размышлял лягушонок, — «Схожу-ка я к нему в гости».

Тоша тащил из леса большую ветку и был неимоверно горд тем, что он нашел такое сокровище. Ровная, длинная, она казалось муравью идеально красивой и нужной для муравейника. Малыш старался изо всех сил, тянув ее за собой.

Еще рано утром Тоша вместе с родителями вышел трудиться. Сначала муравьишка старался держаться ближе к старшим. Но ему хотелось найти что-нибудь особенное, так как до сих пор чувствовал свою вину за вчерашнее происшествие.

«Вот найду самую лучшую веточку, и мама с папой меня простят», — размышлял малыш.

Невдомек ему было, что родители вчера лишь немного сердились. Больше в их сердцах царило беспокойство за маленького сына. Они были рады, когда все закончилось благополучно, и малыш вернулся домой живой и здоровый.

Тоша внимательно смотрел по сторонам, когда его взгляд упал на красивый стройный мухомор, выросший у самой дороги. Муравей решил посмотреть на него со всех сторон и обошел вокруг. Гриб величественно стоял на стройной ножке, а его красная с белыми крапинками шапочка ярко светилась под лучами солнца.

«Какой он красивый!» — подумала Тоша.

Взгляд его опустился вниз, к самой ножке гриба, и он увидел много-много веточек, лежавших на земле возле мухомора. Сначала муравьишка схватил одну, но она показалась ему слегка изогнутой. Чуть подальше лежала другая веточка, и Тоша поспешил к ней. Но вдруг взгляд его зацепился за совсем другую — самую ровную, длинную и красивую ветку. Таких малыш еще не видел.

«Вот та особенная веточка, что я искал! Возьму ее домой! Как мама и папа обрадуются!»

И муравей положил на плечо самый толстый конец ветки и направился к тропинке, по которой все сородичи носили строительный материал к дому.

Пройдя несколько шагов, Тоша понял, что самая красивая, ровная ветка была еще и самой тяжелой.

Когда где-то сзади раздался знакомый «Плю-ух!», муравей даже не вздрогнул, а обрадованно повернулся к своему новому знакомому.

— Привет! — радостно закричала Тоша. — Мы вчера даже не познакомились. Меня зовут Тоша.

— Очень приятно, — улыбнулся лягушонок, — а меня зовут Лин.

— Спасибо тебе, за то, что помог мне добраться до дома.

— Ты меня совсем не боишься? — глядя в доверчивые глаза муравьишки, спросил Лин.

— А должен? — удивился Тоша.

— Ну, я ведь лягушка, правда, еще пока маленькая. И мы таких, как ты, едим, — признался Лин и замолчал.

— Ты хочешь меня съесть? — изумился муравей.

— Нет, — рассмеялся лягушонок, — я не собираюсь тебя есть. Просто хочу с тобой подружиться.

— Я буду очень рад своему первому другу! — доверчиво прошептал Тоша.

— Давай помогу тебе с этой огромной веткой, — предложил Лин.

— Спасибо, я не думал, что она окажется такой тяжелой, — смутился муравьишка.

Лягушонок задумался и предложил Тоше пройти к муравейнику лесом, а не по тропинке.

— Мне кажется, твои родственники могут меня испугаться, а тебя поругают за дружбу со мной, — произнес Лин.

— Да, наверно… — протянул малыш.

Но долго не раздумывал, потому что очень вновь хотел покататься на лягушонке.

— Я снова поскачу на тебе? — радостно воскликнул он.

— Понравилось? — рассмеялся лягушонок.

— Да! — восхищенно выдохнул Тоша.

— Тогда залезай мне на спину, а ветку возьму я.

В скором времени друзья очутились рядом с муравейником.

— Ну, все, слезай, дальше сам, — улыбнулся лягушонок.

— Спасибо, Лин! А еще мы с тобой увидимся? — с надеждой спросил Тоша.

— Завтра, — пообещал лягушонок, — если не будет дождя.

Так началась странная для всех, но такая естественная для маленьких Лина и Тоши, дружба.

Глава 3. Солнечный человечек.

Утром Тоша проснулся рано. Все еще спали. Он тихонько выполз на улицу и отправился на поляну, где вчера распрощался со своим новым другом.

Муравьишка лег на листочек подорожника и начал любовался лучами солнца. Они пробивались сквозь крону деревьев и лениво скользили по траве. Казалось, что солнышко тихонько ласкает землю, нежно поглаживая каждую травинку, цветок, бугорок земли.

Вдруг Тоша увидел, что один из лучей как-то уж далеко убежал от своих собратьев. Малыш даже приподнялся, чтобы лучше рассмотреть это.

Глаза его открывались все шире и шире, потому что он не понимал, что происходит — навстречу ему шагал сияющий человечек!

— Привет Тоша! — поздоровался светящийся незнакомец и протянул муравьишке руку в перчатке.

— Приве-е-ет, — осторожно ответил наш герой, а потом его словно прорвало, и вопросы посыпались один за другим. — Ты кто? Откуда знаешь мое имя? И почему летом ходишь в перчатках?

— Я солнечный лучик, меня зовут Рэй. В перчатках потому, чтобы кого-то случайно не обжечь. А откуда знаю твое имя? — Рэй задумался, и, пожав плечами, ответил, — Просто знаю.

— А солнышко тебя не поругает, что ты ушел от него? — удивился Тоша.

— Что ты, — улыбнулся лучик. — Меня всегда посылают спасать тех, кто в беде.

— Кому-то нужна помощь? — забеспокоился муравей.

— Твоему другу лягушонку. Он по неосторожности сломал лапку. Лежит возле пруда и горюет, что не может сдержать обещание — встретиться с тобой.

— Тогда поспешим к нему! — заторопился Тоша.

Тоша и Рэй отправились в дорогу.

Дойдя до края поляны, на которой располагался муравейник, Рэй вдруг остановился и пронзительно свистнул. Прямо перед ними появилась повозка, запряженная в солнечный луч. Полупрозрачная, сверкающая, на четырех колесах, она была словно соткана из света.

— Запрыгивай, это багги. Она создана для перемещения земных созданий, — объяснил Рэй.

Тоша прыгнул, и Багги сорвалась с места.

Малышу казалось, что они летят над землей. Ветер бил в лицо, деревья и кустарники мелькали с невероятной скоростью, захватывало дух. Всего одно мгновенье — и вот они уже около пруда, где жил лягушонок.

Когда Тоша слез, его слегка покачивало.

— Это с непривычки, — объяснил Рэй. — Когда поедешь во второй раз, будет легче.

— Мы еще куда-то поедем? — удивился муравей.

— А домой ты хочешь быстро вернуться? — рассмеялся солнечный человечек.

— Давай найдем Лина и поможем ему! — вспомнил о своем друге Тоша.

— Он совсем рядом, не волнуйся, я вижу его, — сказал Рэй. — Пойдем за мной.

Тоша и солнечный человечек обошли заросли камыша и увидели Лина, лежавшего на траве. Вся его поза кричала о невыносимой боли, которую тот испытывал. В глазах стояли слезы. Муравьишка подбежал и обнял лягушонка.

— Как это случилось, Лин?

— Мы поспорили с братом, кто дальше прыгнет вон с той ветки, — тихим шепотом произнес больной лягушонок и махнул лапкой в сторону высокой березы, росшей вблизи пруда.

— Отойди от него, — попросил Рэй Тошу. — Он нуждается в моей помощи.

Солнечный человечек подошел к Лину, снял перчатку с правой руки и стал водить ею вдоль сломанной лапки. От руки шел нежный свет, который, казалось, проникал внутрь больного места. Тоша увидел, как слезы высохли в глазах лягушонка, из них исчезла боль, а на губах заиграла улыбка.

Не успел Рэй отойти от Лина, как тот вскочил и стал прыгать на месте, пробуя, не болит ли где.

— Ну как ты себя чувствуешь? — поинтересовался солнечный человечек у лягушонка.

— Прекрасно! Спасибо… ээээ, прости, не знаю, как тебя зовут, — замялся Лин и с надеждой взглянул на Тошу.

Муравей не замедлил прийти к нему на помощь и представил Рэя.

— Ух ты! Солнечный человек! Меня вылечил лучик! Вот это да! — не умолкал Лин.

А Тоша и Рэй с улыбкой смотрели на выздоровевшего лягушонка.

Глава 4. Большая Тайна.

Лин сидел в зарослях камыша и размышлял о том, что случайно услышал.

Старая жаба, которая так давно жила в пруду, что никто не знал, сколько ей лет, рассказала бобрам интересную легенду, что передавалась в их лягушачьем роду из поколения в поколение.

Где-то за лесом, находилась гора, вершина которой упиралась прямо в облака. С её огромной высоты падала вниз река. Место это называлось водопадом.

Согласно древнему преданию, тот, кто отважится прыгнуть со скалы вниз, становился любимчиком Судьбы. С этого момента героя ожидало невероятное везение на протяжении всего его жизненного пути — находить пищу в голодный год, обрести преданных друзей, встретить свою пару, растить детей, дождаться внуков, распознавать правду и ложь, дожить до глубокой старости, сохраняя прекрасную память.

Лягушонок был уверен в том, что старая жаба проверила на себе эту легенду. Именно поэтому она жила так долго, и считалась самой мудрой во всей округе. К ней прислушивались не только лягушки, но и другие звери и птицы, знавшие об ее огромном жизненном опыте, остром уме и необыкновенном даре видеть кто прав, а кто виноват в спорных вопросах.

Рано утром, когда солнце только проснулось, а первые лучи сонно скользили по верхушкам деревьев, Лин уже не спал. «Нужно увидеть Тошу, и обсудить с ним легенду нашего рода», — думал Лягушонок.

Позавтракав, искатель приключений отправился к дому своего друга.

По дороге его не покидали мысли о водопаде: «Интересно, а гора очень высокая? Наверное, выше той березы, с которой я прыгал. В нашем пруду вода всегда стоит и никуда не двигается. А как же она падает со скалы?».

Наконец Лин очутился на краю поляны, где стоял дом муравьишки. Он внимательно вглядывался в тропки, ведущие к лесу. И вдруг под кустом дикой малины увидел Тошу. Малыш крепко спал, прикрывшись листочком кустарника. Лин тихонько подошел и осторожно потряс друга за плечо.

— А? Что? — спросонья муравей не мог понять, где он, и почему друг стоит рядом.

— Почему ты на улице спишь? — удивился лягушонок.

— Вчера так ярко светила Луна. А звезды сияли прямо над головой. Мне не хотелось уходить домой. Я лежал и смотрел на небо. Знаешь, Лин, может там далеко, на звездах, кто-то живет? И также ночами смотрит на нас?

— Не знаю, — задумался друг.

— А почему ты так рано пришел? Что-то случилось? — забеспокоился Тоша.

— Можно сказать и так… Я вчера услышал такое… — Лин таинственно замолчал.

В глазах его плескалась тайна, не дававшая спать ночью.

— Я расскажу тебе, что узнал.

Лягушонок наклонился и зашептал муравью на ухо. Ни лес, утонувший в лучах солнца, ни птицы, уже поющие свои утренние серенады, ни сойка, сидевшая в малиннике, никто не услышал Большую Тайну.

Глава 5. Дорога к водопаду.

На какое-то мгновение Тоше показалось, что мир вокруг него исчез, и он не на Земле, а на одной из звезд, сиявших для него в ночном небе. «Я в сказке. И не хочу просыпаться. Неужели эта легенда может оказаться правдой?» — мелькнула мысль в его голове.

Лин с беспокойством наблюдал за другом и размышлял: «Поверил? Пойдет ли он со мной?»

Наконец муравей пришел в себя, и, глядя другу в глаза сказал:

— Когда отправляемся?

— Ты думаешь, это правда? Не боишься идти со мной?

— Не боюсь! — твердо ответил малыш. — Я тоже хочу прыгнуть со скалы!

Лин приподнял его над головой, закружил и радостно рассмеялся.

Путь, который предстояло преодолеть нашим героям, предстоял неблизкий.

Тоша залез на спину лягушонка, крепко вцепился в него, и они двинулись навстречу приключениям.

Целый день Лин передвигался мелкими прыжками вслед за солнцем. Именно этот путь указывался в древней легенде их рода. Они делали лишь короткие остановки, чтобы покушать и отдохнуть.

Когда на Землю опустилась ночь, друзья выбрали упавшую осину для ночлега. Ее ветви и листья, еще не высохшие от жары, надежно скрывали их от других жителей леса.

Лин уже спал, а Тоша все лежал, ворочался с боку на бок и не мог уснуть. Мысли, роившиеся в его голове, перескакивали с одного на другое. То он вдруг вспомнил, что не сказал ничего родителям. Наверняка, они искали его, переживая, куда он мог пропасть. То представлял себе высокую гору, с которой им предстояло прыгнуть. Наконец, сон одолел и муравьишку.

Время шло, ночь уступала место рассвету. И вдруг возле убежища наших героев раздался топот. Тоша и Лин одновременно открыли глаза и притаились.

Ветви, которые надежно скрывали друзей ото всех, неожиданно раскрылись, и к ним кубарем вкатился заяц. Он был совсем молоденький, серая шерстка стояла на спине дыбом, в больших глазах застыл ужас.

— Я-я-я, — заикался зайчонок. — Спасите! За мной гонится лиса!

Лин и Тоша оторопели. Как они могли защитить незнакомца?

Но размышлять на эту тему им не пришлось. Потому что в следующее мгновение в укрытие просунула морду тяжело дышавшая лиса. Увидев съёжившегося зайца, она облизнулась.

Время застыло.

Неожиданно Тоша разбежался, прыгнул лисице прямо на нос и вонзился острыми зубками в самое чувствительное место хищницы.

Раздался оглушительный визг. Лин с зайчонком присели и закрыли уши лапками. Лиса замотала головой, пытаясь скинуть муравья. Наш герой, не удержался и упал за спиной Лина. А лисица позорно сбежала, продолжая поскуливать от боли.

Лягушонок бросился к муравьишке, который лежал на траве и не шевелился:

— Тоша, Тоша! — отчаянно звал его Лин. — Ты жив? Не молчи, скажи же что-нибудь!

Муравей открыл сначала один глаз, потом — второй, и спросил:

— Что это было?

Зайчонок и Лин облегченно улыбнулись:

— Ты спас нас! Как тебе удалось так высоко запрыгнуть? Как догадался укусить лису именно за нос?

— Не знаю… Нужно было что-то делать. Вот я и … — муравей смущенно замолчал.

— Спасибо большое, — подал голос заяц. — Мама куда-то ушла, а сорока сказала, что теперь я должен заботиться о себе сам. Несколько дней было все спокойно, я кушал травку, пил из маленького ручейка и ночевал под густым орешником. Но сегодня утром меня заметила лиса. Только не понимаю, как? Я же хорошо спрятался!

— По запаху. У лисиц очень острых нюх, — авторитетно заявил Лин и спросил неожиданного гостя. — А как тебя зовут?

— Сол. Так называла меня мама — Сол или Солнышко.

— Меня зовут Лин, — представился лягушонок, — а нашего спасителя, как ты уже слышал, Тоша.

Муравей уже встал и протянул лапку зайчонку.

Глава 6. Лунная радуга.

А тем временем наступало утро. Солнышко поднималось все выше и выше. Оно звало в дорогу. Наши герои продолжили путь. Теперь их было трое.

Да, Лин и Тоша поведали зайчонку Великую Тайну. И он попросил взять его с собой. Втроем путешествие казалось еще интереснее.

Три дня шли друзья через леса, овраги, непроходимые дебри сросшихся кустов и деревьев, переплывали реки и, наконец, добрались до высокой скалы, с которой падала река.

Широкий поток стекающей воды издавал в округе оглушительный шум. Завороженные необыкновенной красотой наши герои смотрели вниз. Тысячи водяных капелек от удара брызгами разлетались вверх, переливаясь всеми цветами радуги на солнце.

— Я немного боюсь, — прошептал Тоша.

— Не ты один, — поддержал друга лягушонок.

— Нам всем страшно, но мы столько прошли и пережили за эти дни! Неужели отступимся? — распереживался зайчонок.

Все замолчали, поглядывая друг на друга. Тишину нарушил муравьишка.

— Нет, мы поднимемся на самый верх и прыгнем! — произнес он решительно. — Мы ведь для этого сюда пришли!

И начался подъем вверх.

Солнце уже пряталось за горизонтом, а наши герои продолжали подъем.

Оказалось, лезть наверх гораздо труднее, чем идти по ровной поверхности. Тяжело дыша, они преодолевали путь по узкой, едва заметной тропинке, которая огибала гору серпантином. Иногда дорожка исчезала под камнями, и друзья отважно карабкались по ним, чтобы увидеть вновь знакомую протоптанную полоску.

Несколько раз тропинка так близко подходила к краю скалы, что у Тоши кружилась голова, когда он смотрел на открывавшийся сверху вид. Струящаяся вода падала в темную ленту реки. Брызги светились уже не от солнца, а от Луны, которая постепенно становилась все ярче и ярче. Стискивая зубы, он прогонял свой страх и шел вперед.

Наконец, тропинка привела их к вершине скалы.

Подойдя к самому краю водопада, друзья совещались, как же им пробраться на середину, чтобы совершить прыжок.

— Я думаю, мы сможем по камням перейти к центру, — предложил лягушонок. — Тоша залезай ко мне, а Сол доберется самостоятельно.

— Но я хочу сам прыгнуть со скалы, — пискнул муравей.

— Ты сделаешь это, когда мы будем на валуне, — успокоил его Лин.

Вскочив на огромный камень, друзья притихли. Предстояло совершить то, ради чего они так долго шли.

— Давайте все одновременно устремимся навстречу Судьбе, — предложил зайчонок.

Тоша и Лин согласно кивнули.

— На счет три! Раз, два, три-и-и-и-и, — последнее слово Сол прокричал, уже устремившись вниз. Муравей и лягушонок не отставали.

Полет оказался таким восхитительным! Они словно парили на воздушных крыльях, что медленно (так им лишь казалось) опускали их к реке. Дыхание перехватывало, сердце стучало в бешеном ритме, а глаза восхищенно оглядывали мелькавшую перед ними красоту.

Полет оборвался быстро и неожиданно. Наши герои ушли под воду. Мгновение, и вот на поверхности оказался муравей, потом лягушонок, вслед за ними показались уши и мордочка зайчонка.

Все выползали на берег тяжело дыша. Бросив тела на прибрежные камни, они лежали, закрыв глаза, и хватали ртом воздух. Постепенно мир вокруг становился яснее и отчётливее.

Землю уже накрыла ночь. На темном небе ярко светила огромная Луна. Она опустилась так низко, словно хотела с восхищением рассмотреть наших друзей. Загадочно мерцали звезды, рассказывая друг другу об новых любимцах Судьбы.

— Смотрите! Что это? — удивленно воскликнул Тоша, показывая лапкой в сторону, откуда они только что прыгали. Сол и Лин приподнялись и завороженно уставились на необычное видение. На высоте, где брызги от упавшей воды заканчивали свой путь, стояла радужный мост.

Нежный, волшебный свет был так приятен глазам, что хотелось смотреть и смотреть.

— Это похоже на радугу, — неуверенно прошептал зайчонок.

— Ты прав, — неожиданно согласился лягушонок. — Это лунная радуга. Она показывается только тем, кто правильно выполнил условия древнего предания. А это значит, что попутный ветер Судьбы будет сопровождать нас всю жизнь.

Разговаривать не хотелось. Каждый из них был уверен, что никогда не забудет эту сказочно красивую картину.

Глава 7. Вниз по реке.

Сон сморил усталых путников на берегу реки.

Солнце было уже высоко в небе, когда друзей разбудил голод. Отправившись на поиски еды, они шли вдоль русла и вспоминали головокружительный полет, лунную радугу и незабываемое чувство восторга от пережитого. Дойдя до прибрежных зарослей, каждый нашел, чем позавтракать.

Недалеко они заметили высокий камень.

— Тоша, заберись на самый верх и посмотри вокруг, — попросил Лин. — Может, что интересное увидишь.

Муравей залез и стал внимательно осматриваться.

— Я вижу бревна, — воскликнул малыш.

— Опиши, — уточнил лягушонок.

— Они лежат рядком, друг за другом, как будто кто-то специально их так оставил, — старался передать увиденное Тоша.

Зайчонок навострил ушки, потому что рядом раздался какой-то необычный звук, похожий не то на плач, не то на похрюкивание. Муравьишка удивленно посмотрел на Лина, который вел себя странно. Помимо исходивших от него повизгиваний, он лежал на земле и дрыгал лапками.

— Лин… — осторожно позвал друга малыш. — Ты чего?

— Ой, не могу, — держась за живот, уселся лягушонок. — Вот она — удача! Уже с нами!

— Почему ты так считаешь? — осторожничал Сол.

— То, что увидел Тоша, не что иное, как плот! Старая жаба рассказывала, если двигаться вниз по реке, то обязательно доберешься до нашего пруда. А там, малыш, и твой дом недалеко. Сол останется жить в лесу, что рядом с муравейником. Мы будем вместе!

И друзья двинулись к бревнам, которые, действительно, оказались крепко связанным плотом, на котором лежали даже весла.

Подтолкнув подарок Судьбы к воде, они удобно расположились и решили довериться спокойному течению.

Глава 8. Помощь Феи.

Вода несла наших героев к дому. Эта мысль грела и будоражила их.

«Домой, домой, домой», — убаюкивала река. Друзья начали клевать носами, глаза слипались, тела постепенно расслаблялись и, наконец, всех троих сморил сон.

Наступил вечер, на небе зажглись первый звезды, из-за тучи выглянула Луна.

Тоша проснулся от прикосновения. Ему показалось, что мама тихонько трогает его за плечо, как бывало каждое утро. Он широко раскрыл глаза, но тут же зажмурился от ослепительного света.

— Что случилось? — прошептал малыш.

— Вставайте скорее, сони! — раздался чей-то звонкий голос.

— А? Что? — одновременно вскочили Лин и Сол.

— Ты кто? — друзья удивленно смотрели на красивую яркую девочку, парившую в воздухе, благодаря маленьким крылышкам у нее за спиной.

— Я Фея! Меня зовут Миранда, — представилась прекрасная незнакомка.

— Откуда ты здесь появилась? И почему нас разбудила? — поинтересовался Тоша.

— Мы живем в лесу, мимо которого вы сейчас проплываете. Наш народ очень уважает тех, кто прошел испытание Судьбы. Меня послали вам помочь, — рассудительно, словно взрослая, рассказала юная волшебница.

— Мы в опасности?

— Кто послал? — в один голос воскликнули муравьишка и лягушонок.

— Мой Дар, который люди называют интуицией. Совсем скоро на реке будет крутой поворот, за которым вас ждет новый водопад. Он не такой высокий, как первый. Но неожиданность его появления часто приводят к гибели плывущих на лодках или плотах, — продолжала Миранда.

— Что же нам делать? — забеспокоился зайчонок.

— Пристать к берегу, — уверенно ответил Лин. — А дальше идти пешком.

Сол взялся за весла и стал грести в сторону земли.

Вскоре друзья очутились в безопасности.

— Сейчас бы поесть, — лягушонок с тоской оглядывал пустующий берег.

— А я к родителям хочу, — в глазах Тоши показались слезы. — Я ведь даже не предупредил их о своем уходе.

Зайчонок молчал. Его никто не ждал, а домом был любой кустарник.

— Я помогу, хотя это и не в наших правилах, — успокоила друзей Миранда. — Встаньте рядышком.

Фея развязала маленькую сумочку, висевшую на поясе, достала блестящий порошок и положила себе на ладошку.

— Зажмурьтесь, — улыбаясь, сказала она и дунула на друзей волшебную пудру.

Даже сквозь закрытые глаза, наши герои видели сияние, окутавшее их. Мгновение спустя, они почувствовали, что воздух стал не таким влажным, как у реки, и запахло чем-то знакомым и родным… Домом!

Друзья озирались вокруг, когда Лин вдруг закричал:

— С этой березы я прыгал, когда сломал лапку! Значит, рядом мой пруд.

— Я скоро увижу маму и папу! — радовался муравьишка.

И только Сол молчал.

— Пойдем со мной, — позвал его Тоша. — Рядом лес, ты выберешь самый густой кустарник и поселишься в нем! Лин будет приходить к нам в гости.

Глава 9. Возвращение домой

Муравей бежал домой и улыбался. Он так соскучился по родителям!

Прошло всего лишь несколько дней, а столько событий пережито за это время. Да и сам Тоша стал совершенно другим — более смелым, открытым, уверенным в себе.

На конце тропинки показался муравейник, и малыш увидел своих родителей. Они стояли рядышком, и с надеждой смотрели в сторону леса.

Отец, заметив сына, закричал:

— Тоша! Ты жив! Мы так волновались за тебя!

Мама плакала от счастья, повторяя:

— Ты жив, вернулся! Тошенька, сыночек!

Муравей крепко обнял родителей и расцеловал.

Небо окрашивалось в темный цвет, солнце прятало лучи за горизонт, а счастливая семья все стояла и радовалась встрече.

— Пойдемте спать, — сказал папа. — Утром нам предстоит серьезный разговор.

Все уже позавтракали, когда Тоша приступил к своему рассказу. Начал он с той ночи, когда любовался звёздами, а продолжил внезапным появлением лягушонка, знакомством с Великой Тайной и описанием долгого путешествия. Малыш не утаивал ни о чем. Его повествование было подробным и очень эмоциональным. Родители только ахали в самых волнительных местах. Когда муравей закончил, за столом наступила тишина. И вдруг как гром среди ясного неба прозвучало:

— А знаешь, мать, сын оказался смелее нас и сделал то, о чем мы только мечтали. Я горжусь тобой, Тоша!

— Где же теперь твой друг, из-за которого ты набросился на лису? — рассмеялась мама.

— Мы договорились, что Сол выберет лучший кустарник недалеко от нас, — смутился малыш.

— Не пора ли тебе познакомить нас с твоими друзьями? — предложил отец.

— Я буду этому очень рад! — обрадовался муравьишка.

Глава 10. Новый знакомый

Тоша стоял на берегу Синего моря и любовался закатом. Сол и Лин носились по мелководью, визжали от счастья и радовались теплой воде. Даже не верилось! Если бы не Сол, случайно наткнувшийся на Лешака, ничего бы этого не произошло.

В тот судьбоносный день все было как обычно. Уже наступила осень. Дни становились короче, а ночи длиннее. Чаще шли дожди.

Друзья приноровились встречаться в домике зайца. Под раскидистым кустом Сол вырыл глубокую норку, утеплил ее со всех сторон ветками и сухими листьями так, что никакой дождь теперь ему не был страшен.

Наши герои расположились у зайчонка, когда рядом раздался шорох.

Все трое насторожились. Слишком свежа была в памяти встреча с лисицей.

— Я самый маленький, вылезу и незаметно посмотрю, кто там, — предложил Тоша.

— Если что, кричи, — разволновался лягушонок.

— Конечно!

Когда муравей оказался на поверхности, рядом с норой никого не было. Лишь соседнее дерево странно покряхтывало при относительно безветренной погоде. Тоша хотел осторожно подойти поближе, но благоразумие взяло верх.

— Сол, Лин! Идите сюда, — позвал друзей муравей. — Что-то не так с могучим дубом…

Лягушонок обошел его со всех сторон, но ничего необычного не заметил. Лишь заяц сидел и укоризненно смотрел куда-то наверх.

— Долго ты собираешься прятаться от моих друзей? — не выдержал Сол.

Муравей и лягушонок навострили ушки.

— Вспомни, кто ты есть, — продолжал кого-то уговаривать зайчонок.

Наконец, в стволе дуба стало проявляться чье-то лицо: сначала показался длинный острый нос, затем мутные глаза, затянутые какой-то белесой пленкой, последними проступили губы.

— Ну, чего расшумелся? — заворчало оно.

— Познакомьтесь, друзья. Это Хозяин нашего леса. Его ещё называют Лешаком.

Тоша и Лин с почтением склонили головы.

«Ему что-то от нас надо», — подумал муравьишка. — «Бабушка всегда говорила, что появляется Лешак только в случае крайней нужды».

— Значица, тут такое дело, ребятки. Стар я стал, болезнь одолела, проклятая, — скрипучим голосом начал свой рассказ Лешак. — А у Бабы-Яги есть зелье, которое мне поможет вернуть зрение. Да поссорились мы с ней много лет назад. А первый шаг к перемирию никто делать не хочет.

«Ну, Хозяин! Вот чего захотел! Чтобы мы к Яге пошли! — размышлял муравей. — И ведь знает, хитрец, что ему не откажешь!»

— Когда отправляемся? — вздохнул Лин. — Дорогу нам укажешь?

— Конечно, конечно, — обрадовался Лешак.

Раздался свист, и на ветку дуба села сорока.

— Слышь, Молчунья, проводи-ка деток до избушки Яги.

Глаза у птицы расширились, но она ни словом не выдала своего удивления. Видно не зря Хозяин дал ей такое имя.

Сорока нырнула в заросли шиповника. Друзьям пришлось пробираться вслед за ней. Оказалось, за кустарником была неприметная тропинка.

Птица уселась на нее и выдала короткое:

— Дальше сами…

— Не понял, — возмутился Лин. — Куда?

— По тропе, — отрезала сорока и взмыла вверх.

Лягушонок сердито запыхтел, заяц улыбнулся, а муравей задумчиво произнес:

— Дорожка, видно, волшебная, раз спрятана от чужих глаз. По ней и пойдем.

К вечеру друзья стояли перед избушкой Яги.

Сол звонко крикнул:

— Бабушка, здравствуйте!

Дверь отворилась, и высунулась черная кошка с глазами изумрудного цвета:

— Здорово, коли не шутишь. Чего глаза вытаращили? Яга по делам улетела, я за нее.

— Нас Лешак прислал. Волшебное зелье его глазам нужно. Совсем Хозяин ослеп, — уважительно продолжил заяц.

— Вот старый хитрец! — возмущённо завопила усатая голова. — Сам не пришел! А мириться?

— Он просил передать:

«Уж много лет Яга прошло,

Нам помириться суждено.

Забудем боль обид и ссор,

Прости, забудем наш раздор»,

— тихо, почти шепотом, произнес Сол.

Кошка вдруг вспыхнул ярким пламенем и обернулся Бабой-Ягой. Вот только язык не поворачивался ее так называть. На крыльце стояла стройная ослепительно-красивая женщина. Черные волосы разметались ниже пояса. Изумрудные глаза смеялись, глядя на оторопевших друзей.

— Ну что стоите? Проходите в дом, поговорим, за чаем беседа слаще ведётся, — пригласила друзей женщина.

Сол вскочил на крыльцо первым, за ним подтянулись Лин и Тоша.

В центре избушки стоял стол, на котором сверкал медный самовар. В левом углу за пучками разнотравья, висевшими на верёвках, пряталась печка. На лавке, свернувшись клубком, спал белый кот. Одним глазком взглянув на вошедших, он тут же потерял к ним интерес.

Хозяйка тем временем расставляла разноцветные чашки, вазочки с медом и вареньем, пирожки и булочки.

Проведя целый день в дороге, наши герои проголодались и были рады предложенному угощению.

— Скажите, пожалуйста, а как можно к вам обращаться? — не сдержался Тоша. Он не понимал, как такую красавицу называть Бабой-Ягой.

— Ядвига, — улыбнулась женщина. — Рассказывайте, как там Лёша?

— Кто это? — удивился Лин.

— Вы имеете ввиду Хозяина леса? — уточнил Сол.

— Ммм… — замычала Тоша, не зная, как описать то, что они видели.

Баба-Яга расхохоталась:

— Значит, полуслепой, длинноносый старик?

— Я этого не говорил! — ужасно смутился муравей.

— Но очень четко все это представил! — не переставая улыбаться, Ядвига разливала чай. — Он не показал вам своего истинного лица. Как всегда, осторожничает.

— Лешак такой же красивый как вы? — затаил дыхание заяц.

— Он всегда был очень обаятельным, — мечтательным голосом произнесла женщина. — Мы выросли вместе. Наши семьи дружили. — Тут она запнулась. — Пока Зеленга не развела наши пути.

— А кто она такая? — вытаращил глаза лягушонок.

— Болотница. Их род повелевает всеми, кто живёт в болотах. Влюбилась она в Лёшу.

А мы с ним уже давно мечтали сбежать из этого края.

— Почему? — удивленными глазами смотрел Тоша на Ядвигу.

— Не положено Бабе-Яге и молодому Хозяину леса связывать судьбу. Разозлилась Зеленга, когда узнала о наших планах и наложила заклятие вечного раздора. Снять его было под силу только троим друзьям, что прошли испытание водопада Судьбы, видели Лунную радугу и стали любимцами одной из Фей. Долго мы ждали вас с Лёшей.

Тоша, Лин и Сол ошарашенно смотрели друг на друга.

— И что теперь будет? — не выдержал заяц.

— Теперь мы свободны от злых чар и уедем в края, где сможем жить вместе.

— Так, погодите, Ядвига! Получается, что Хозяин не слеп? И мы сюда шли не за волшебным зельем?

— Да, к сожалению, нам пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы болотница не догадалась.

Баба-Яга замолчала, смущенно глядя на друзей.

— Мы рады, что смогли Вам помочь, — заверил ее муравей.

Ядвига расправилась плечи и улыбнулась:

— Ещё чаю?

— Да, пожалуйста, — лягушонок за обе щеки уминал вкусные пирожки.

Поздно вечером друзья вышли на крыльцо избушки. Светила Луна, шептались о чем-то деревья, шаловливо играл теплый ветерок.

— Пора домой, — вздохнул зайчонок.

— Я помогу вам быстро добраться, — сказала Ядвига.

Баба-Яга громко свистнула, и перед друзьями появилась деревянная ступа.

Когда наши герои удобно устроились, женщина шепнула что-то, волшебный транспорт задребезжал и взлетел.

В полете от высоты захватывало дух, ветер свистел в ушах, мимо пролетали облака и тучи. Вскоре друзья оказались возле знакомой поляны. Ступа плавно опустилась на землю. Первым, пошатываясь, выпрыгнул Сол, следом Лин и Тоша.

— Что так долго? — раздался незнакомый голос.

Друзья разом повернулись и увидели молодого широкоплечего мужчину, сидевшего на пеньке возле дуба. Тёмно-голубые глаза смотрели с лёгким прищуром и откровенно смеялись.

— Хозяин? — неуверенно прошептал зайчонок.

Тоша круглыми глазами внимательно рассматривал Лешака. «Вот почему Ядвига рассмеялась, когда в моей памяти всплыло лицо из дуба», — подумал муравей.

— Спасибо, мои маленькие помощники! Я верил, что все получится! Хочу отблагодарить вас небольшим, но интересным путешествием к морю, — густой голос певуче растекался по поляне.

— К морю? Вот здорово! — обрадовался Лин. — А как мы туда попадём?

— По знакомой вам тропинке, — леший махнул рукой в сторону кустарника.

— Но ведь по ней мы пришли к избушке Ядвиги! — недоумевал лягушонок.

— Тропинка волшебная! Она ведёт туда, куда прикажет Хозяин. Я прав? — предположил Тоша.

— Да.

Зайчонок шагнул первым, Тоша прыгнул на спину лягушонку, и дорожка закружила наших друзей. Не успели они и глазом моргнуть, как оказались на берегу Синего моря.

— Йоху-ху! — кричал Лин, бегая по побережью и ныряя в соленые волны.

Тоша сидел и любовался закатом. Красное солнце опускалось все ниже и ниже, оставляя блестящую дорожку на море.

Сол сначала притих вместе с муравьем, а потом побежал догонять Лина.

«Жизнь удивительно прекрасна», — размышлял Тоша. — «Каждый день полон чудес. И это здорово!»

Да хранит меня Господь

Валентина Коскина

Отрывок из исторического романа «Да хранит меня Господь»

Будь милостив, Господь, к моей Судьбе.

На недругов Твоих я рати двину.

Воззри: подъемлю меч в святой борьбе.

Все радости я для Тебя покину.

Твоей призывной внемлю я трубе.

Мощь укрепи, Христос, в своём рабе.

Надёжному тот служит господину,

Кто служит верой, правдою Тебе.

Тибо

Что такое снег? Замёрзшие капли дождя, превратившиеся ещё где-то в небесах в кружащие белые пушистые хлопья, как бы символизирующие смерть и то, что даже природа на какое-то время — до весны — впадает в мёртвый сон. Я всегда мечтал увидеть эту хладную красоту. В моих родных краях никогда не бывает зимы в том понимании, в каком её привыкли знать неверные. Неверные… Три года назад я сам стал одним из них, добровольно приняв христианство. Когда-то меня звали Лейс ибн Надиль, и родился я в славном и древнем городе Халеб в конце месяца Мухаррам в 469 году нашего летоисчисления, берущего начала со времён переселения пророка Мухаммеда и первых мусульман из Мекки в Медину. А сейчас меня именуют Леоном. Все, кроме одного человека — Шарля де Бранта.

Мне было лишь двадцать два года, когда в мою страну пришла настоящая чума под названием крестоносцы, коим, казалось, не было числа. Они прибывали и прибывали на Восток, обвиняя нас в поругании христианских святынь, и что мы берём в рабство неверных. Но то ложь. Мы всегда уважали иные культуры. Просто неверным нужен был повод для начала захвата плодородных земель под вечным южным солнцем. И они его нашли.

Всё началось за год до роковой даты осенью во французской Клермоне, где пятидесяти трёхлетний папа Урбан II, урождённый Эд де Шатильон де Лажери, созвал знаменитый Собор.

«…Кому выпадет труд отомстить за это, исправить содеянное, как не вам? — говорил он на главной площади. — Вы люди, которых Бог превознёс пред остальными силой оружия и величием духа, ловкостью и доблестью сокрушать головы врагов своих, вам противодействующих? Поднимитесь и вспомните деяния предков, отвагу и славу короля Карла Великого и сына его Людовика, других государей ваших, разрушивших царства язычников и раздвинувших там пределы святой церкви. Особенно же пусть побуждает вас Гроб Господень, Спасителя нашего Гроб, коим ныне владеют дикари, и места, что ими подло оскверняются и постыдно нечестием их мараются. О могущественные рыцари! Припомните отвагу праотцов своих. Не посрамите их…»

И другое было сказано в том же пламенном духе, очерняя нас, разжигая в сердцах лютую ненависть. Но что ощутил папа, когда раздался первый возглас:

«Так хочет Бог!»?

Эти три слова подхватили остальные собравшиеся. И вот уже над площадью разносилось судьбоносное, изменившее мир до неузнаваемости и подписавшее многим, кто участвовал в войне, смертный приговор:

«Так хочет Бог! Так хочет Бог!»

Папа даровал всем присутствующим, опустившимся на колени, индульгенцию, а кардинал Григорий прочитал католическую молитву «Confíteor»:

«Confíteor Deo omnipoténti, beátæ Maríæ semper Vírgini, beáto Michaéli Archángelo, beáto Joanni Baptístaæ, sanctis Apóstolis Petro et Paulo, ómnibus Sanctis, et vobis, fratres, et tibi, pater: quia peccávi nimis cogitatióne, verbo et ópere: mea culpa, mea culpa, mea máxima culpa…»

И так начался поход на Святую Землю за тем, что принадлежало не одному христианству, но всему миру, ведь культура каждой страны — только малая часть, что мы оставляем потомкам. И вряд ли кто-то может назвать подобное «наследство» единолично своим.

Спать мешают

Константин Волынцев

Спят усталые малышки,

И девчонки, и мальчишки,

И тебе пора бы спать,

Надо глазки закрывать.

Спи, мой внучек, засыпай,

Баю, баю, баю, бай.

Завтра рано нам вставать,

Спа-ать, внучок мой, надо спать.

Что же ты ещё не спишь,

Мой мальчишка, мой малыш?

Что? Пою я слишком громко?

Не даю заснуть ребёнку?..

Песню я могу не петь,

А тебе пора бы лечь

И укрыться одеялом,

Чтобы ночь нас приласкала.

И накрыла, как крылом,

Нас обоих сладким сном…

Киса спать нам не даёт?

Ушки, хвостик в рот суёт?

Мишка что-то расшалился —

На животик твой садился?

Вот сейчас их соберём

И всех в угол отнесём…

Тогда будут они знать,

Елисею как мешать!

Ты скорее закрой глазки

И послушай деда сказку…

Спи, мой внучек, засыпай,

Баю, баю, баю, бай.

Воздуха глоток

Галина Анциферова

Для меня ты воздуха

Глоток.

Без тебя я

Задыхаюсь.

Перейти, перешагнуть

Порог,

Даже не

Пытаюсь.

От тебя бегу, любовь

Кляня.

Ну, зачем, она

Такая

Злая?!

Пусть не смотрит

Молча на меня,

Позовет, — за ним

Пойду босая.

Фабрика игрушек

Екатерина Бакличер

На бетонной стене в окружении сектантских знаков акварелью было нарисовано гнездо, в котором сидела жаба с бычьим черепом вместо головы.

— Эксцентрично.

— Согласен. У художника есть потенциал.

— Денис, какого чёрта ты ко мне прилипнул?

— Грею. Сама виновата. Ты на заброшку в открытом платье пришла. Хочешь заболеть? Крис, тебе нечего бояться. Я приставать не буду. Обещаю. Представь, что я — пледик, — он уткнулся носом в мои волосы. — Или ты специально так сделала, чтобы меня… соблазнить?

Моему однокласснику ответил локоть.

Денис Иванов согнулся пополам.

— Как всё стереотипно. Парни такие скучные.

— Тсс… — мой друг с трудом выпрямился. — А ты — вредина. Прямо по печени врезала! За что?.. С таким характером никого себе не найдешь. Останешься старой девой.

— Печень выше, дурак.

Я сфотографировала стену на смартфон и вышла в коридор заброшенной фабрики игрушек.

Последние лучи солнца оживляли убитые временем помещения. Несмотря на мусор, было очень красиво. Меня посетило странное чувство уюта, тоски и тревоги, которая вынуждала прислушиваться к шорохам и оглядываться. Казалось, вот-вот и…

— …Кристина, ауу! — ко мне подбежал Дэн. — Ну ты и одержимая. Твоя безопасность важнее этих дурацких фоток. Одна не ходи. Ладно? Тут опасно.

— До сумерек осталось минут двадцать. Надо время провести продуктивно.

Вдруг Денис схватил меня за плечи.

— Крис, ты меня слышишь?!

— Тебя стукнуть?

— Да. Нет… Чёрт. Просто я волнуюсь. Ради своего Инстаграма ты лезешь туда, куда не надо. И зачем только я тебе о фабрике рассказал?

— Заткнись! — я осмотрелась. — Слышал?

Сломанные часы, лежавшие на подоконнике, начали тикать. В коридоре, напротив которого мы стояли, появилась большая тень. Все двери захлопнулись. За мгновение нечто материализовалось перед нами.

— ВААА-А-А-А!!!..

Мы упали.

Денис, матерясь, бросил в тень обломок кирпича. Силуэт рассеялся, будто дым. Всё произошло так быстро, что я ничего не поняла. В наступившей тишине оглушительно тикали часы. Призрак появился у окна. Ржавый окровавленный топор пролетел в мою голову.

— …Говорят, полицейские месяц искали кусочки тел Кристины и Дениса на фабрике. Преступника не нашли. Если это не призрак Романова постарался, так его последователь.

— Я за Романова. Думаю, что он начал мстить за то, что его родители убитых детей повесили. Ну прямо как Фредди Крюгер.

— Макс, какой там Крюгер? Это выдумка. А у нас всё по-настоящему. Жаль этих двоих. Врагу такого не пожелаешь. Жесть.

— Ага. И всего полгода прошло.

— У меня идея! Давай наших соберем и рванем на фабрику? А чё? Надо прогуляться и проветрить мозги. Мы то дома торчим, то в школе. Так до дурки недалеко.

Не кори меня

Галина Анциферова

Не кори меня,

Не ругай.

Глядя на

Тебя,

Попадаю в

Рай.

Мне любовь испить

Суждено.

Только это яд,

Не вино.

У любви моей,

Горький вкус,

Испытать его

Не боюсь.

Выпью все

До дна

Не дыша.

Остаюсь перед

Богом

Грешна.

Радость спрятать невозможно

Лариса Самашова

Радость спрятать невозможно:

Выдают глаза.

Мне любить тебя не можно —

Экая беда!

Было болью, стало тишью —

Мир не удивишь.

Сердца стук в толпе не слышен,

Ты опять молчишь…

Отчего же, почему же

Светится душа?

Ты мне нужен и не нужен…

Быстро, чуть дыша,

Я пройду не замечая

Взгляда твоего.

Так сыграю — не узнаешь

Горя моего.

Ровной гладью в даль мирскую

Пусть течет река.

Я ведь, впрочем, не тоскую.

Так, щемит слегка…

Ходят люди-трафареты

Ольга Дедова (Арбила Ареневская)

Ходят люди-трафареты

Или, может, люди-тени…

Вопрошают вечно: «Где ты?»

И невидимые стены

Строят сами меж друг друга

В ожидании любви.

Мчат по замкнутому кругу,

Позабыв про визави.

* Визави́ (фр. vis-à-vis — «лицом к лицу») — напротив, друг против друга; тот, кто находится напротив, стоит или сидит лицом к лицу к кому-нибудь. В переносном значении также — оппонент.

L’amour perdu

Александр Громогласов

«L’amour perdu», что значит по — французски

«Прошедшая любовь» и на душе горчит,

Но если прочитать, почувствовать по-русски,

То как же романтично, красиво, как звучит!

Не надо жечь мосты и строить планы мести,

А надо быть спокойным, чтоб «крышу не снесло»,

И если вдруг к другому твоя ушла невеста,

То знаешь, неизвестно, кому там повезло.

А может быть любовь тебе не доверяет,

Вдруг ты поверишь слухам, что ветер принесёт?

Она тебя разрывом на прочность проверяет,

И если устоишь ты, она к тебе придёт.

Любовь к тебе вернётся судьбой и наваждением,

Глотком большой надежды и счастьем до краёв.

Почувствуешь ты сразу, поймёшь в одно мгновенье,

Всё было не любовью, что было до неё.

И пусть «L’amour perdu» вновь будет у французов,

А мы своей любовью будем дорожить,

Она в беде поддержит, мечте подарит крылья,

И будем мы как птицы свободные парить.

Крыло Феникса. Отрывок из произведения

Александр Борушевский

Часть 1

POV Лёша

«8:32. За несколько минут до нападения»

Ну и где он? Обычно Зубрила никогда не опаздывает, а сегодня даже после звонка не явился.

Чёрт! Я так хотел отомстить за вчерашнее, да так, чтобы он страдал. Ведь Зубрила явно использовал какой-то трюк, чтобы кого-то уделать. Да это просто невозможно, чтобы ботаник, причём такой хилый, резко набрался сил.

А вдруг он и в правду сильный? Тогда это не человек — это монстр в обличии человека. Даже сейчас дрожь берёт, когда вспоминаю его взгляд, схожий со взглядом чудовища, а физическая сила так и говорит, что с ним лучше не связываться. Нет. Здесь явно есть какой-то трюк. Да, точно! Существует же магия, что способна обманывать разумы людей. Если это так, то Зубрила тот ещё жулик.

*Бам бара бам*

Что это? Взрыв?!

На этот звук практически все обратили внимание, даже больше скажу, — все сразу побросали свои дела и стали смотреть друг на друга с удивлённым взглядом.

— Что это было?

— Да кто его знает? Возможно, кто-то бомбочкой побаловался.

— Тогда какая-та странная бомбочка. Уж больно громкая.

— Так они же разные бывают.

— И что? Это не меняет того факта, что в школе что-то взорвалось.

Напряжение в классе росло каждой секундой, и чем сильнее мы спорили на эту тему, тем волнение становилось сильнее, но…. Наш спор был прерван неожиданным появлением странных личностей.

Они появились в класс, выбив ногой дверь и держа в руках автоматы. Сквозь шапки с вырезом в районе глаз нельзя было разглядеть лиц, однако их появления было достаточно чтобы понять на сколько это люди опасны.

Щелчки и отбивания железных деталей оружия были отчётливо слышны в тихом классе.

— Итак, мелочь! — заговорил один из них, сделав шаг вперед — Вам сейчас нужно пройти с нами, если жизнь дорога!

Такие слова в чересчур борзом и наглом тоне ещё сильнее шокировали нас. Даже я, тот, кто постоянно всех задирает, не стану так командовать, но они мало того, что выглядят устрашающе, так ещё и указывают нам что делать.

Разумеется, мы стали делать так, как они велели, поскольку и так были удивлены тем, что происходило вокруг, да и возникал вопрос, кто вообще эти люди? Вдруг кто-то решил разыграть нас и вызвал актеров?

— Вы что его не слышали, а-ну быстро подняли свои задницы и почапали туда, куда мы вам скажем!

После этих слов второй, который стоял за спиной первой личности, поднял в направлении потолка автомат и выстрелил из него.

Реакция на такое не заставила себя долго ждать.

С криком и воплями мы прижались к своим партам, а кто-то наоборот сел и, прикрыв руками голову, судорожно пытался внушить себе нереальность происходящего.

Лично моё сердцебиение участилось так, что казалось будто оно выпрыгнет прямо сейчас, и ноги практически моментально подкосило. Нет. Они словно перестали меня слушаться, от чего всё моё тело просто плюхнулось на стул. И в этот момент кровь застыла комом в горле, от чего мне было трудно дышать.

— Эй вы, трусливые крысы, чего по углам разбежались и сидите тише тихого?! А-ну быстро поднялись и следуйте за нами!

— Может, прекратите орать на детей.

Спокойный и громкий голос учителя был куда сдержаннее, чем у этой троицы. Только вот как? Как учитель переборол свой страх перед этими людьми, и при этом способен смотреть на них со спокойным — нет, не так — озлобленным взглядом?!

— Вы только посмотрите кто расхрабрился. Учитель какого-то там вшивого предмета. Жить что ли надоело?

— Жить охота всегда, но я не позволю орать на моих учеников в моём присутствии.

— Не позволишь орать…. Пха-ха-ха! Во насмешил…. Да вы — самая слабая школа магов в этом городе. Поймать вас легче легкого, а ты делаешь такой серьезный вид будто готов нас порвать на части!

— Зачем вам всё это?!

А? Кто это только что сказал?

Я стал мельком осматривать весь класс в поисках того, кто осмелился выкрикнуть данные слова.

Удивлению не было предела. Девчушка по имени Хона с каштановым цветом волос и стрижкой под каре нервно сжимая кулачки рук стояла около своей парты, смотря на них довольно уверенно, хоть и по ней заметно, что она испугана. Но всё же, что она творит?! Сидела бы себе смирно и дело с концом, зачем нужно было вставать и показываться? Теперь явно проблем не оберёмся, а всё из-за этой девочки, которая тихо посидеть не может.

— Эй ты, захло….

— Успокойся — Рука стоящего перед теми двумя оборвала слова третьего — Какая смелая мелочь. И не страшно тебе делать то же лицо, что и ваш учитель?

— Мне нечего бояться таких ужасных и мерзопакостных людей как вы — хоть её голос изначально и дрожал, но больше всего меня поразила её уверенность. Может, тоже устроить протест, как и она?

— Ты прыгай, но не задирайся, ведь прыгая высоко можно упасть и встретить свою смерть от чьих-то рук. Или может произойти, так что твоё невинное тело….

— Да пошёл ты! За такие слова вы сами недостойны жизни.

— Ну всё, достала!

— Хенгриксон!

К сожалению, тот не слышал их предводителя, поскольку автомат уже был направлен на Хону.

Буквально в ту же секунду прозвучала автоматная очередь. Почти все из присутствующих были удивлены такому повороту событий, но больше всего испугалась сама Хона, ведь она стала целью расстрела для этих террористов. Она застыла на одном месте. Даже если бы захотела, не смогла бы сделать и шагу. Глаза свелись настолько, что были похожи на маленькие бусинки.

Вот-вот случится то, что шокирует всех ещё сильнее всего, а именно то, что сквозь тело юной девушки пройдут несколько пуль, оставляя в ней большое количество ран, из которых брызжет алая кровь, оставив на полу лишь лужу и мёртвого человека. Только вот….

Пули пролетели над головой девушки и разбили вазу стоящую на шкафу в самом углу класса.

— Гха ва как звкха!!!

Я моментально посмотрел в сторону воплей и увидел, что тому, кто стрелял в одноклассницу, наш учитель проткнул глаз чем-то острым.

Возможно, он взял со стола ручку либо карандаш и вонзил этот предмет прямо в глаз того типа, чем и заставил сменить траекторию выстрела, попутно направляя его оружие вверх.

Такое событие ещё сильнее удивило нас, но то, что было дальше, и рядом с этим не стояло.

Вырвавшись из рук учителя, террорист пнул мужчину так сильно, что тот отлетел за свой стол, а он сам мигом отошёл в сторону и корчась от боли пытался вытащить предмет из глаза. В тот момент, когда преподаватель пытался встать, третий молча очередью выстрелил в Григория Григоровича. Алая лужа крови стала выглядывать из-под фанерного стола.

Не знаю, как у остальных, но мои глаза сузились ещё сильнее, чем у Хоны, а участившийся пульс настолько бешено стучал, что я просто сидел на одном месте, трясясь от страха и сжимая край парты, думая, что они сделают с нами то же самое.

— Ну а теперь пройдите с нами, если жизнь дорога.

Часть 2

POV Джек Раилдос

Стоя в кладовой туалета я старался прислушаться к звукам, что отчётливо слышал своим повышенным слухом, но из-за криков школьников не смог расслышать основных звуков, что интересовали меня. Эх…. Почему именно сейчас приходится вслушиваться в каждый звук? Однако….

Не стоит забывать ещё про одного человека в этой кладовке, а именно Мари.

Сейчас она стоит, сжимая свои кулаки как раз между своей грудью. По ней видно, что происходящее её смутило. Хрупкая и невинная, словно осенний цветок на лесной опушке, она прижималась к стене, что не даёт ей уйти из капкана, созданного из рук стоящего перед ней парня, когда он держал их около её плеч. Свои тонкие и идеально подчёркнутые за счёт чёрных чулков ножки сжимались в коленях, постоянно ёрзая из стороны в сторону. От неё прямо веяло невинностью. Только вот парень, что спокойно смотрел в её розовые глазки и, очарованный её красотой, невольно стал соприкасаться с ней губами, уходя в….

Шучу. БУГАГА.

Серьёзно думали, что сейчас именно такая ситуация здесь в кладовке? А вот и нет. На самом деле я сейчас стою, как и говорил ранее, но вот взор у меня бегал из стороны в сторону, поскольку пытаюсь уловить звуки тех ребят, что напали на школу.

— Эм…. Джек…. Джек, Джек.

Тихий и немного дрожащий голос пытался достучаться до моего сознания, но некоторое время я её просто не слышал, и лишь на третий раз услышал то, как Мари пыталась докричаться до меня.

Посмотрев на неё спокойным взглядом, я не понимал, чего она хочет. Ещё больше вопросов мне дало странное поведение девушки. Она действительно сильно испугалась и смотрела в другую сторону опустив взгляд.

— Что такое?

— Не мог бы ты немного отойти?

— А в чём дело? Ведь невозможно быть с таким лицом просто так. Может, ты смущаешься от того, что рядом с тобой парень?

— Нет, не в этом дело…. Просто…. — покраснела ещё сильнее и, сжав кисть руки в кулак, приложила его к своим губам.

— Просто что? Не понимаю я тебя…. Стоп. Только не говори, что ты сейчас без….

— Айя! Озабоченный!

В ту же секунду меня оттолкнули и неожиданно Блейкот дала мне такую пощёчину, что я аж вылетел из кладовой и упал на пол. Девушка же, взявшись за края юбки, стала тянуть руки вниз, попутно сев на освобождённый от инвентаря пол, поджав ноги под себя.

— Больно же, дура! Чего так бить?!

Что? Я только что почувствовал боль от удара человека?

Если мне не изменяет память, то у убийц драконов должна быть хорошая защита от ударов. По крайней мере, от атак простых или не достигших ранга «Рыцарь маг» людей. Однако ощутить удар можно только лишь от тех, кто выше высшего уровня ранга «В» или от других рас. Да и то смотря от кого. Тут уже от подкласса расы всё зависит. Но почему удар Мари я ощутил? Причём это было очень больно…

Глядя на девушку с непонимающим взглядом, я держал ладонь на щеке, пытаясь успокоить боль, в то время как розоволосая девушка возмущенно говорила:

— Сам что ли не понимаешь? Ты ведь спалил, что я….

— Подумаешь, спалил отсутствие нижнего белья, я ведь вслух не произнёс….

— Потому что я не дала тебе договорить!

— Да тише ты. Разоралась тут…. Если нас кто-то услышит, то не повезёт.

— Ой, прости….

Девушка молча встала, продолжая держать руки на своей юбке и неуверенными шагами пошла к кабинке туалета. Я же, когда встал сразу отвернулся, чтобы её не смутить сильнее. Да и сейчас интересовали многие вопросы.

Хотя, сейчас явно найдутся те, кто будут осуждать мой поступок. А что вы хотели? Ситуация была через чур экстренной, думать практически не было времени. Единственное, что тогда предложил мой мозг, — спрятаться в ближайшем месте. Никто не виноват, что вышло так, что этим местом оказался женский туалет, да и Мари пришлось прихватить, чтобы она не попала под атаку…. Эх…. Да. я виноват в том, что вломился в женскую уборную. Да, мне пришлось насильно её вытащить из кабинки в кладовку, но это было одним из ярких примеров того, что мне на неё не плевать. Вот такое проявление эмоций у меня, что могу сказать? Хотя мне многие люди не безразличны.

Итак, после того, как Мари надела своё нижнее бельё, тишина, нависшая над этим местом прервалась, поскольку девушка начала говорить.

— И кто эти люди?

— Похоже, это террористы.

— Террористы! Но…. Но что им нужно от нас и школы?

— А мне почём знать? Я с ними не общаюсь.

— Получается, все сейчас у них в плену — этот очевидный вердикт, произнесённый вслух, был словно выстрел из лука в тонкую бумагу — мощный и в то же время острый.

— Всех, кроме нас, так как мы вовремя спрятались.

— Вообще-то это не мы спрятались, а ты спрятался и насильно меня в кладовку запихнул — произнеся эти слова Мари, надув свои щёки, отвернулась от меня.

— Теперь ты мне пожизненно припоминать это будешь? — тяжело вздохнув, я поник, но не особо сильно расслабился, так как отчётливо слышал, как шаги по школе стали тише — Всё-таки они действительно всю школу там собирали.

— А?! Ты знаешь, где всех собрали? — её глаза стали смотреть на меня с некой надеждой. Совсем не так, как минутой ранее, когда она внезапно начала на меня обижаться.

— Именно так. Сейчас их держат в спортзале — с безразличием в голосе ответил я, несмотря на то, что девушка удивлённо выкрикнула.

— Погоди! Как ты узнал, где все сейчас находятся, если даже не выходил отсюда?

Просто я сориентировался по их голосам.

— В каком смысле «сориентировался по голосам»?

— В отличие от других людей или некоторых магов, у меня все органы чувств схожи с драконьими. Поэтому я могу спокойно сказать, что всех собрали в спортзале, а напавших на школу примерно пятнадцать человек.

— Теперь понятно — облегчённо вздохнув, одноклассница спокойно глядя прямо в мои зелёные глаза произнесла — Зная такую информацию, как теперь поступим?

— В каком смысле? — в этот раз, не понимая, к чему клонит Мари, я начал хлопать ресницами.

— Их ведь нужно остановить.

— А, так ты про это. Почему бы это дело не предоставить «Ректо»? Они с этим однозначно на пять баллов справятся.

— А что если они не успеют и всех…

— Так, только без этих мыслей. Никто не умрёт, поняла? — остальные слова Блейкот пришлось проглотить и молчать в то время, как я продолжал говорить свои слова — Хотя тут ты, наверное. права. Ближайшая команда организации будет долго добираться к нам, тем более неизвестно, есть ли сейчас патрули до этого района. Однако, если ты действительно за них переживаешь, то тут ничего не поделаешь, придётся идти и выручать их из беды.

— Правда? Ура, мы отправимся на помощь сотрудникам и ученикам школы! — радостно прокричала девушка, подпрыгивая и в тоже время хлопая в ладоши.

— Ты уже достала орать!!!

— Ай! — вырвалось из уст девушки, после того как я стукнул её по голове.

Блин, достала! За всё то время, что мы здесь находимся, она несколько раз либо громко говорила, либо кричала. Бесит! Если по её вине кто-то сюда зайдёт, то она точно попадёт под атаку вместе с вошедшим. До этого я на неё просто серьёзно смотрел после каждого громкого звука из её уст, но, судя по всему, до неё не дошло. Теперь она сидит на корточках, прижимая руки к ушибленному месту, и тихо хнычет.

— Это было первое — спокойно проговорил я, поправив белый воротник рубашки, когда посмотрелся в зеркало — Во-вторых, ты никуда не пойдёшь.

— Почему это? — со слезами на глазах поинтересовалась девушка.

— У тебя не так много боевого опыта, чтобы идти против вооруженных с ног до головы преступников, да и ты можешь стать для них хорошей мишенью, так что сиди здесь и никуда не выходи, даже если школа грохотать будет.

— Но….

— Никаких «Но»! — в этот раз я ещё серьёзнее посмотрел на розоволосую дурочку, тем самым пригвоздив её взглядом к полу — Если тебя убьют, то на мою голову свалится много проблем.

В ответ на эти слова я лишь услышал тяжёлый вздох. С обиженным взглядом Мари села вдоль стены, поджав колени под себя. От неё не прозвучало ни единого звука, а это значит, что она сейчас всё прекрасно понимает. Я же в это время молча встал и, почесав затылок, осторожно приоткрыл дверь. Убедившись в том, что поблизости никого нету, я вышел из уборной, оставив девушку один на один со своими мыслями и переживаниями.

Часть 3

POV директор школы №5 Тока Хаймане

Чёрт! Мне пришлось сдаться без боя, поскольку моих учеников взяли в плен эти твари. Ах! Если бы мне эта школа не досталась в таком состоянии, то, закупив камер, можно было бы остановить это недоразумение. Но, увы, мы имеем то, что имеем. Это действительно печально. Теперь придётся терпеть, пока он не объявится.

Да-да, сейчас в школе есть одна персона, которую я жду уже долго. Я бы и сама справилась, но, увы, на ногах и руках у меня цепи, ограничивающие магию. Теперь я не могу колдовать. По крайней мере, для этого болвана подобное абсолютно не помеха. Кроме меня ученикам и работникам школы тоже надели антимагические браслеты, чтобы не было неожиданных сюрпризов.

Судя по количеству браслетов, подготовка к этой атаке у них была основательная. Среди них явно должен быть тот, кто отчётливо спланировал все действия, прежде чем идти сюда.

— Хи-хи-хи! Вы только посмотрите, госпожа директор сейчас находится в не самом лучшем положении.

Сняв с себя преступную маску, ко мне подошел один из этих бандитов. Его лицо было не из самых приятных, если говорить мягко. Лицо было слегка перекошено вбок, глаза косо смотрели по сторонам. Вернее, один левый глаз т.к. правый был перемотан свежими бинтами. Видимо, ему совсем недавно кто-то или что-то прокололо глаз. Не знаю, кто он, но я очень благодарна тому, что этот человек получил своё.

— Ты уже достаточно получил, придурок — прозвучала осуждающая фраза из уст второго террориста. По сравнению с голосом того, ранее подошедшего человека, этот был куда собраннее — И как вам в оковах?

— Немного руки натирает, а так вроде всё хорошо — вместе с этими словами я смотрела на светловолосого парня и нервно щёлкала языком.

— Не стоит делать такое серьёзное выражение лица, оно вам не идет.

— Я не нуждаюсь в комплиментах от вас и вашей шайки.

— Тише, тише, мисс директор, мы вас всё-таки не ради этого на протяжении часа собирали.

— И что же таким людям как вы нужно от богом забытой школы?

— Действительно, что нам нужно? Парни — щёлкнув пальцами, светловолосый широко улыбнулся, в то время как двое крупных мужчин шли к нему — Достаньте мне любую падаль, не имеющую отношения к людям.

Сразу же после этих слов два амбала тяжёлыми шагами направились к толпе испуганных учеников и работников школы. Их взор пал на девочку-оборотня. Если быть точнее, на саму Макфериз. Схватив её за запястья они потащили хрупкое дитя прямо к тому парню.

— Нееет! Пустите меня! Пустите!

Как бы бедная Макфериз не старалась вырваться из их рук, у неё всё никак не выходило. Даже когда она пыталась их укусить за пальцы. Чёрт, и почему именно сейчас я не могу ничего сделать?! Уже давно могла с ними разобраться.

Дойдя до назначенного места, они кинули бедную девочку на пол, словно мешок картошки. Это произошло в метрах пяти от меня и, конечно же. не обошло стороной. Но не зная, чего они хотят, я даже повеселиться не могу. В это время два крупных человека просто стояли в стороне и чего-то ждали. Возможно, они ждали действий от того светловолосого парня в военной форме серого цвета. Только вот чего же они хотят?

Девочка же непонимающим взглядом смотрела на всех присутствующих. Её руки дрожали от страха. Хотя вернее будет сказать, что она вцепилась своими пальчиками в юбку мёртвой хваткой.

— Что, отродье, страшно? — спросил он, наклонившись к уху испуганной девочки. В это время я щёлкнула языком, рассерженно смотря на того парня.

— Для чего она вам нужна?

— Пха — вырвалось из уст парня, будто они и в самом деле издеваются над нами — С появлением Эливии мир действительно изменился. Вместе с магией появились всякие создания, чем-то схожие с нами, но отличающиеся строением тела, физической силой или вообще способностью к элементам. Они несправедливо живут вместе с нами, людьми, и при этом превзошли нас. При этом возвысили себя и устанавливают свои собственные правила.

— А сможешь ли ты привести хоть один пример, где расы устанавливают свои правила в Нейреде?

— Там, где они их установили, уже давно не осталось ничего.

— Из-за зависти от того, что другие расы превосходят людей во всём, вы решили перебить всех, кто не принадлежит к расе людей?

— А вы довольно проницательны, но есть одно «но»: этих тварей очень много, поэтому придется от них избавиться, убив всех и каждого.

— Как избавиться?! — дрожащим голосом проговорила Макфериз. Её дар речи вернулся, однако бирюзовые глаза были настолько маленькими от испуга, что, казалось, вот-вот выпадут — Хотите сказать, что вытащили меня для того, чтобы убить?

— Абсолютно верно — посмотрев на своего товарища без глаза, светловолосый что-то показал руками, от чего тот сначала кивнул, а потом подошёл к светловолосому.

Спустя пару секунд одноглазый достал пистолет и направил его на девочку. В его взгляде не было ни капли сомнения и сожаления за то, что они собирались сделать с маленькой девочкой.

— Остановитесь, она ведь ещё ребёнок!

— Ребёнок, не ребёнок, — какая разница? Она ведь всё равно сдохнет и никто за неё не заступится, даже больше скажу: никто о ней даже не вспомнит.

— Макфериз, беги! — выкрикнула я, поднявшись на ноги.

Я хотела побежать и остановить их, даже зная, что без магии ни на что не способна. В тот же миг сразу же поднялась на ноги. Но стоило мне это сделать, как я почувствовала удар тупым предметом. Скорее всего, источником удара был приклад автомата, который пришёлся мне прямо по лопаткам. От неожиданной боли я слегка согнулась и этого хватило, чтобы те два крупных человека прижали меня к полу. Даже несмотря на то, что я вырывалась из их рук, изменить сложившуюся ситуацию практически не получалось.

БАМ! Выстрел из пистолета эхом разнесся по всему зданию. Моё сердце ёкнуло от произошедшего. Фактически, я не справилась с ролью директора, поскольку допустила такой поворот событий. Именно из-за бездействия на моих глазах был убит ребёнок — дитя, не видевшее этот мир со всех его сторон. Теперь она никогда не вкусит, что такое жизнь. По крайней мере, так мне казалось последние две секунды после выстрела, придя в себя и всё ещё удивлённо смотря на девочку–оборотня и одноглазого террориста. Легкая дымка отчетливо была видна из ствола пистолета это говорило лишь о том, что выстрел всё же был, но Макфериз он не задел.

— Чёрт! Прицелился криво! Да чтобы этот учитель был съеден чертями в Аду!

— Идиот! Сколько раз тебе говорить, что нужно было учиться одним глазом целиться, а не двумя! Будет тебе уроком — выхватив из рук своего товарища оружие, светловолосый сделал серьёзный взгляд и направил ствол на девочку — Уж я точно не промажу. Приготовься принять смерть, грязное создание, принявшее облик человека.

Внезапный взрыв со стороны входа в спортзал через школьный корпус, был неожиданным. Летящая до самого конца помещения дверь в сопровождении густого слоя пыли и местами обжигающих языков пламени заставила всех не только насторожиться, но и обратить внимание на того, в чьих силах, возможно, было это сделать.

— Кха кгх гхк! Что это за чертовщина?!

— Кеинс, смотри туда, там что-то….

Слова говорящего моментально оборвались — из густой пелены пыли пробилась чья-то фигура, которая сбила с ног одноглазого парня. Поднявшаяся суматоха не обошла стороной и светловолосого преступника. Попытавшись усмирить переполох на пустом, как он считал, месте, допустил досадную ошибку. Словно наваждение, зеленоглазый парень, появившись из всё ещё не рассеявшейся пыли, схватив того парня горящей рукой за лицо. Не жалея сил, парень с чёрными волосами моментально прижал террориста к полу, да так, что и пыль рассеял от внезапно появившегося потоком ветра. В полу образовалась дыра. От такого давления на пол доски не только лопнули, но и разлетелись на части.

— Теперь уже вы будете теми, от кого стоит избавиться!

Ах, как не просто женщиною быть

Александр Громогласов

Ах, как не просто женщиною быть,

Ведь нам всегда чего-то не хватает,

И хочется чего-нибудь купить.

А вот чего, душа пока не знает.

Пытаешься порою объяснить,

Как надо сделать, но опять не понимают,

И хочется кого-нибудь прибить,

Тогда поймут, тогда они узнают.

И надо нам, конечно, похудеть,

Питаться по диете и разумно,

Но как же это всё преодолеть,

Когда пироженку съесть хочется безумно.

Ах, как непросто женщиною жить,

Искать по свету счастье, быть собою!

А надо просто этим счастьем быть

Любимой, лучшей мамой и женою!

Dragon Rock

Даниил Лашин

«Dragon Rock». Серия

Карина шла по извилистой тропинке, которая пролегала между холмами. Ею, в основном, мало кто пользовался, поэтому дорожка практически обросла колючими кустарниками, которые девочке приходилось осторожно обходить на своём пути. Деревья, которые росли здесь, были как обычными, так и не очень — встречались и тонкие, высокие стволы, так же часто, как и низкие, коренастые.

Среди всего этого «царства» можно было увидеть и совершенно белое дерево и вечно зелёное, загадочное и безнадёжно мёртвое, странное и весьма необычное разных цветов с перекрученными или сплетающимися с другими деревьями, ветками. Повсюду разносилось пение и перекличка цветастых попугаев и других птиц разных видов. Цветы, попадающиеся на глаза Карине время от времени, были особенно яркими и красивыми — это только представить увеличенную в несколько раз красную розу, одиноко растущую рядом с ядовито-зелёным «колокольчиком» или поляна гиацинтовых тюльпанов, испускающих золотистую пыльцу на яркий свет Солнца. Попадались также и растения — хищники: огромная сарацения, изумрудная жирянка и, переливающимися на свету капельками сладких липовых выделений в многочисленных щупальцах, росянка. Сквозь кроны деревьев проходили солнечные лучи, освещая отдельные участи этой лесистой местности настолько завораживающе, что это было настоящей находкой для фотографа лесных пейзажей.

Мимо лица девочки пролетали огромные бабочки, на крыльях которых были и страшные глаза и те, которые имели совершенно прозрачный цвет, ярко-синие и тёмно-зелёные. Карине также было хорошо известно, что это было одно из тех мест, которые хорошо облюбовали зуги — небольшие существа коричневого цвета, довольно похожие на грызунов. Они очень любили грибы, были также разумными и хитрыми. Маленькие щупальца свисают из их морд, содержащей множество острых зубов, наполовину вросшие в короткую шерсть уши напоминали человеческие, а глаза были очень выразительными. Зуг отлично лазает по деревьям и роет в земле норы. Один из этих странных зверьков заметил идущую девочку, подбежал к ней и стал что-то произносить на языке вибраций, с помощью которого они общались между собой и также с незнакомцами. Карина улыбнулась и достала из небольшой походной сумки маленький гриб, шляпка которого испускала слабоватое сияние и протянула ему навстречу.

Зуг аккуратно и торопливо вскарабкался по её ногам, взял с ладони своими голыми, когтистыми пальцами лакомство и стал откусывать от гриба маленькие кусочки, быстро пережёвывая их во рту. Бытует мнение, что эти особи могут нападать и пожирать людей, но если однажды преподнести им этот, редчайшего вида, «светящийся «гриб, то навсегда можно остаться для племени этих умных существ другом и они будут покровительствовать такому человеку всякий раз, как тот вдруг окажется на их территории. Здешнее племя зугов уже давно знало Карину и тот, кто сейчас аппетитно поедал гриб, был её давний знакомый. Закончив с трапезой это отдалённо напоминающее лемура создание что-то благодарно проворковало и с помощью своих ярких глаз бросило в глаза Карине приятное гипнотическое видение. В следующий момент в нос девочке ударил резкий, не очень приятный запах — это означало для любого хищника, которому вздумается напасть на обладателя этого специфического аромата, быть немедленно разорванным стайкой зугов, так как теперь они будут сопровождать Карину до конца своих владений. После этого создание спрыгнуло с руки морщащей нос девочки и вскоре исчезло в зарослях кустарника.

Конечной целью путешествия Карины был добротно выстроенный дом старого капитана по имени Бридж Барнс. В годы своей молодости он был капитаном клипера и не раз ходил к берегам далёкой и таинственной Индии, исследовал места, прежде населёнными инками и ацтеками, бывал на Гавайских островах, изучая их историю и оккультизм и других местах, славящихся своими необычными, кошмарными и таинственными историями. Знания, которые он получил в этих путешествиях, сделали его необыкновенно мудрым человеком и, отойдя от дел, решил поселился в этих местах недалеко от скалистого побережья, а также малонаселённого городка, где жила

Карина. Поговаривают, что у него имеется странная привычка разговаривать с подвешенными в бутылочках маятниками, которые в ответ ему слабо раскачивались из стороны в сторону и у каждой бутылочки было своё имя.

Заканчивая обходить последний холм, девочка вскоре увидела жилище капитана. Поднявшись по четырём скрипучим ступеням она подошла к большой, крепкой двери и постучала три раза.

— Это ты, маленькая Карина? Входи, не заперто — послышался твёрдый, немного басовитый голос изнутри. Девочка толкнула дверь и она медленно отворилась в небольшой полумрак помещения. Войдя в него и закрыв за собой дверь, она едва не вздрогнула от неожиданно возникшего перед ней рослого, крепко сбитого пожилого мужчины с обветренным лицом и глазами желтоватого цвета. У него была ровная, прямая осанка, в правой руке он держал большой, напоминающий керосиновый, электрический фонарь.

— Добрый день, дядя Бридж — поздоровалась Карина.

— Я знал, что сегодня ты придёшь — произнёс капитан — Здравствуй, Каринка. Давай пройдём в мой кабинет… — с этими словами он развернулся и стал поднимать по лестнице на второй этаж, где у него располагался кабинет с небольшой библиотекой.

— Малыши — зуги тебя явно любят — почувствовав знакомый ему резкий запах, сказал Бридж, когда они вошли в уютное помещение, на полу которого был богато украшенный узорами ковёр, посередине стоял секретер, возле которого был мягкий, кожаный стул со спинкой и книжными шкафами, стоящими вдоль стен — Какая дорога привела тебя сюда? Хочешь услышать мою очередную историю о путешествиях? Я как раз приготовил для тебя одну. Будешь слушать? — спросил он, подойдя к одному из книжных шкафов, достал оттуда одну из многочисленных книг и раскрыл её. Как оказалось, это был капитанский судовой журнал.

Несколько смущённая из-за запаха своего лесного пушистого друга Карина устроилась на мягком диване.

— Конечно расскажите! — восторженно сказала она — У вас очень увлекательные повествования. Даже не верится, что такое могло происходить на самом деле… И я бы ещё потом хотела задать вам вопрос…

Капитан посмотрел на неё, оторвавшись от перелистывания страниц своего журнала. Затем перевёл взгляд обратно и начал свой рассказ…

Наконец найдя вход в глубокое подземелье, на поиски которого ушло очень долгое время, где ещё находится лишённое солнца море, мы однажды наткнулись на огромное озеро фосфоресцирующей материи, постоянно пузырящейся и выбрасывающей наружу отростки, пасти и конечности. В этом озере постоянно формировались отвратительные существа, которые затем отползают от своего «родителя». Отростки и завитки, периодически вырастающие с поверхности, давали много отпрысков, которые потом жадно поглощались, но другим порождениям удаётся спастись и разбежаться по тем бесконечным чёрным пещерам, коридоры которых попадались нам по пути. Почувствовав наше приближение, озеро неожиданно выбросило сформировавшееся руку-щупальце, которым поочередно нас «изучило». Затем эта конечность сократилась и также втянулась обратно. В дальнейшем ничего более не происходило, мы спокойно миновали то злополучное место. В тот раз оно нас пропустило…

Старый капитан прервался и посмотрел на притихшую Карину. Она сидела молча и внимательно слушала спокойный голос Бриджа.

— Ты хотела что-то у меня спросить? — напомнил он.

Оторвавшись от навеянных рассказом, образах, Карина ответила:

— Мне… Приснился странный сон. Я гуляла по побережью и там был старинный корабль… И девушка, неожиданно появившаяся на берегу… Потом какие-то страшные сущности напали на нас…

— Корабль? — Спросил Бридж и в его серых глазах промелькнула обеспокоенность — Опиши мне его. Как он выглядел?

— Ну-у… — начала девочка — Он был… Такой огромный и жутко древний… Всплыл из воды, как большой кит… Потом всё вокруг окутал туман и появилась… Эм… Девушка. Она мне что-то рассказывала… — Карина зажмурила глаза, вспоминая.

— Именно этого я и боялся… — тихо сказал Бридж — Корабль из твоего сна — это «Летучий Голландец». Его и наяву увидеть, значит, навлечь на себя беду. На моей памяти ты — первая, кому он пришёл во сне. Плохи

дела твои, ведь явление этого проклятого корабля — что во сне, что в реальности — означает… Очень плохие новости в скором времени… Для тебя — Он прошёл по кабинету и опустился на стул за своим секретером.

— Но почему? — спросила Карина — Расскажите мне про это судно? Чем оно так опасно?

— История «Летучего Голландца» — это настоящая легенда из морского фольклора. Раз уж он появился в твоих сновидениях, тебе нужно знать об этом побольше… — Бывший мореход поудобнее откинулся на спинке стула и начал вспоминать…

Это был далёкий семнадцатый век — время, когда воды морей бороздили парусные корабли, которые строили в доках из древесины. Время открытий, рождения историй о захватывающих морских путешествиях и исследованиях, а ещё — золотой век пиратства. Флибустьерами называли морских разбойников, промышлявших в Карибском море Нового Света, которые грабили и топили торговые суда. Ещё тогда, в Европе, однажды был построен мощный военный галеон, целью предназначения которого было истребление морских бандитов. Тамошние корабелы были из разных частей света, а также настоящими профессионалами своего дела, потому корабль получился грандиозным произведением искусства — высокая скорость, собственно из-за которой корабль и получил своё название — он не плыл, а будто летел по волнам, — а также манёвренность в сочетании с огромной огневой мощью в числе сорока двух усовершенствованных дальнобойных пушек и большой вместимостью.

Под управлением опытного мореплавателя это судно могло навеять настоящий кошмар в глазах пиратов, чем тогда и воспользовались — отправили флагманом большого карательного флота для тотальной зачистки морей от морских разбойников. Капитаны кораблей далеко не первый год ходили под парусами и устраивали жаркие побоища даже превосходящие числом силы противника, но также несли потери, хоть и не особо ощутимые. В одном из таких ожесточённых сражений флагман был захвачен хитрым пиратом, которого звали Ван дер Декен и карательный флот был разбит и отброшен. Позднее оставшиеся корабли были выслежены и уничтожены мстительными флибустьерами, а «Летучий Голландец» стал пиратским судном. Вскоре это событие стало постепенно ощущаться в Карибском море, Мексиканском заливе и прилегающих территориях.

Новый капитан — Ван дер Декен — был везучим известным морским головорезом, за голову которого давали поистине щедрую награду и, плавая на захваченном корабле, в одиночку расправлялся с корсарами, охотящимися за такой баснословной добычей и совершал самые отчаянные морские подвиги, нападая на огромные укреплённые форты колоний, грабя их, устраивая настоящую кровавую резню. «Летучий Голландец» всё больше окутывал легендарный ореол, а Филипп всё больше становился одержим бесконечной жаждой золота, драгоценностей и артефактов. Никакая сила не могла остановить его на своём пути, будто пирату помогала сама Преисподняя — найденные им в инкских джунглях и захваченные в яростных морских баталиях артефакты в своей совокупности давали кораблю поистине сверхъестественные возможности…

Но, удача никогда не бывает вечной и вскоре она отвернулась от Ван дер Декена, либо же его постигло наказание от совершённых им злодеяний, но в море «Голландцу» не повезло столкнуться с легендарным проклятым кораблём-призраком того времени, который назывался «Кенару». Их пушечная дуэль длилась весьма продолжительное время, ни один капитан не уступал другому в опытности мореплавания и меткости до тех пор, пока изобретательный Филипп всё-таки умудрился поймать противника на манёвр и взял его на абордаж. Корабли с оглушительным грохотом столкнулись и разъярённые флибустьеры начали штурм. Спустя длительное время «Кенару» был уничтожен, но дорогой ценой для Ван дер Декена — погибли его лучшие офицеры. Правда, в последствии двое из этих офицеров были возвращены к жизни с помощью магии Вуду, даруемой одним из артефактов и обращены в настоящих зомби, не ведающих боли и страха.

После этих событий произошло ещё кое-что… С «Летучем Голландцем» случилось некое таинственное событие, от которого на борту началась страшная эпидемия и капитан взял курс к далёким индийским берегам,

предполагая, что там можно избавится от неё. Правда, чтобы попасть туда, надо пройти одно очень коварное, таинственное и страшное место, называемое «мыс Горн» — вот именно там его и настигло проклятие, в разы худшее, чем которое было на «Кенару» — Ван дер Декен стал живым мертвецом, как и вся его оставшаяся на судне команда. Его корабль ожил и даже обрёл разум. Эти особенности сделали его полноправным хозяином морей, но на сушу ему был путь заказан — незримая сила всегда отбрасывала «Летучий Голландец», если судно приближалось к берегу и только раз в десять лет ему дозволялось побывать на суше. То, что начало происходить после этого, в Карибском бассейне, было настоящим неописуемым ужасом — ярость и злоба мертвецов была безграничной, а иногда встреченные им корабли утаскивало на дно огромными длинными щупальцами гигантского кальмара, призванного из каких-то неведомых параллельных измерений… Всё это продлилось до того момента, пока в один прекрасный день «Голландец» не исчез в Бермудском треугольнике…

Слушая спокойный и ровный голос старого капитана Бриджа, Карина не заметила, как потихоньку задремала, представляя себе дух и атмосферу тех времён из рассказа, пока, наконец совсем не провалилась в эти мысли. Ей снились красивые парусники, морские сражения, дерущиеся на шпагах люди и конечно же, тот самый загадочный корабль из её сна, освещаемый вспышками молний и огоньками Святого Эльма. Также там была и та девушка, которую зовут Кая, отважно сражающаяся со всякой нечистью…

Бридж Барнс достал тёплый армейский плед, осторожно укрыл спящую девочку и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Оказавшись на улице, он достал свою любимую трубку, набил её табаком и, запалив огонь, блаженно затянулся дымом, вдыхая вместе с ним необычайно свежий воздух, гуляющий ветром в этих местах. Оглядевшись вокруг он вдруг заметил то, от чего его глаза расширились от страха, внезапно овладевшим им. Дымящаяся трубка выпала из его рук, а он продолжал смотреть, не веря в реальность происходящего — На резных перилах крыльца его дома, топорщив свои перья, сидела… Мёртвая чайка, внимательно косясь взглядом своих тёмных глазниц на замершего человека

Ты подарила мне душу

Виктор Подъельных

Ты подарила мне душу доверчиво, нежную, как цветок,

Я потерялся в пространстве и вечности, пропал между строк,

Но не принял, неприкаянный, твою доброту, глубину,

«Так не бывает!» — твердил отчаянно, порвав любовь как струну.

«Не бывает…» — эхом внутри откликнулось и захлопнулась дверь,

Пусто стало, обида вскрикнула — очнулся от спячки зверь,

Зарычал, завыл, заметался яростно, круша всё окрест,

Протянула ладонь к нему безбоязненно, он не понял твой жест.

Страстью гнева пылая, схватил неистово, раздирая в кровь,

Ты закричала молчанием, жалобно, искренне, как кричит любовь.

Там, в глубине сознания, я услышал отчаянный крик души,

Остановил беснование зверя. Без жалости растоптал, придушил.

И согрел тебя поцелуями, покаянием, на колени встал, гордыню презрев,

Сердцем вымаливая прощение, «Аллилуйя!» — кричал, попирая гнев,

Заменив его бережностью, сочувствием. Нити связывая морским узлом,

Оголил, как провода, чувства все, рассыпая слова нежные, как серебро.

Ходят по свету женщины, земные богини, спустившиеся с небес,

Дарят любовь опрометчиво, обжигают ладони, наткнувшись на интерес.

Племя мужское незрелое, поводья бросает, крысой бежит с корабля,

Можно простить, замазать трещину краской белою…

Продолжить, увы, нельзя.

Когда судьба стучится в окно

Анна Боровикова/Анна Андим

— Эй, ты!

Маленький коренастый человечек остановился и медленно обернулся. Уголки его губ медленно поползли вверх, а в, стального цвета, глазах заплясали солнечные зайчики. Две его спутницы замерли в нерешительности.

— Куда собрался? Мы не договорили!

Человечек ласково посмотрел на грубияна и поднял небольшое, в величину лопатки, крыло.

— Мой срок пребывания с тобой иссяк.

Вопрошающий не отставал:

— Когда это у Хранителей лимит определялся? — дерзко выпалил он, сощурившись.

Человечек вздохнул и поднял второе крыло:

— Видишь? — красноречиво помахал он обоими. — Едва хватит домой вернуться. Спасибо добрым душам, вызвались проводить. Он повернулся к ожидающим девушкам, и более не тратя слов, двинулся дальше.

Скандалисту резко расхотелось грубить. Накатило осознание неизбежности, реальность сжалась до малюсенькой точки в небе, которой стала вышеупомянутая троица. А ведь его уверяли, что Ангел будет с ним от рождения до смерти. Стоп! Мужчине сделалось дурно. Может я умер? Быть не может! Он огляделся, выискивая подтверждение своим догадкам, но ничего подозрительного не обнаружил. Зазвонил смартфон:

— Где ты шляешься в пять утра, урод?! — уже давно опротивевший голос жены, сейчас придал уверенности. «Жив, чёрт возьми!» — он беззвучно рассмеялся. «Жив!»

— Не твое дело, дура! — крикнул он в трубку, сбросил вызов и занёс номер в чёрный список.

Облегчённо рассмеявшись, расправил плечи.

— Все валите! — закричал он в голос, спугнув стайку воробьев, снующих неподалёку в поисках пропитания.

— И ты вали, — уже спокойно, почти буднично, сообщил он разлегшемуся старому псу, но тот лишь слегка повел ухом, так и оставшись лежать на, чуть прибитом дождём, асфальте.

Мужчина задумался. Что он сделал-то, чтобы оказаться в подобной ситуации? Да, скандалы с женой. Да, кредиты, долги. Работа –дрянь… Но ведь многие так живут, не от всех же Хранители сбегают. Он пожал плечами, размышляя, что делать дальше. Скользнув взглядом по окружающему пространству, он вдруг заметил, как отчаянно перемигивается всеми огнями ближайший светофор. Поломался! Раздались автомобильные сигналы, за пару минут на дороге образовалось столпотворение. Мужчина подошел ближе, и вдруг, непонятно каким образом заметил электромагнитные волны. Это было странно, но он их действительно «увидел», как и то, что именно они препятствовали правильной работе светофора. Он покрутил головой, в надежде определить источник, и на расстоянии пяти метров, заметил одинокого скромно одетого человека. Тот держал в руках небольшую коробочку похожую на портсигар и с помощью неё, по-видимому, управлял уличным движением, точнее, той неразберихой, которая имела место быть в данный момент.

— Эй, — второй раз за утро закричал мужчина, ринувшись в сторону таинственного регулировщика. Тот, казалось, не услышал окрика, продолжая наблюдать за дорогой. Внезапно, рука с портсигаром изменила положение, и кричавший с ужасом заметил, что теперь находится в самом эпицентре волнового потока, сознание отключилось. Портсигар захлопнулся, светофор, мигнув попеременно еще раз, пришёл в рабочий режим. Машины осторожно начали разъезжаться. Через несколько минут движение полностью восстановилось. Человек, лишившийся Хранителя и тот, второй, странный, исчезли. На тротуаре остался лишь необычный след в виде трех пятен черного цвета.

***

Сознание возвращалось медленно. Мужчина застонал и открыл глаза. Ослепляя, ударил яркий свет. Он силился понять где же находится. В напряженном мозгу всплывали обрывки предшествующих событий. Ангел… светофор… портсигар… Где я? Он огляделся. Просторное помещение не блистало убранством, обстановка была более, чем аскетичной. Кушетка, на которой он сейчас находился, небольшого размера стол и табуретка. На столе — стеклянный кувшин с водой. Мужчина попробовал встать. Несмотря на тяжесть в голове, это удалось. Игнорируя воду, хоть пить очень хотелось, он подошел к огромному окну и выглянув наружу, выругался:

— Твою ж… — вокруг, сколько видел глаз, простирались острые пики гор, местами покрытые снежной вуалью. Под окном зияла пропасть, дна которой не смог бы разглядеть ни один из смертных.

— Чудненькое местечко!

Захотелось курить, но вспомнил, что, поторопившись, выбежал из квартиры без спасительных сигарет.

Мозг лихорадочно работал, жажда отошла на второй план. Думай, думай… Он вскочил, прошелся по комнате. Не обнаружив никакой двери, вновь вернулся к окну. Забрался на подоконник и свесил ноги над пропастью. Раздалось жужжание, и на его глазах, над бездной стал выстраиваться прозрачный мост, то ли из стекла, то ли из какого-то полимера. Мужчина спрыгнул на поверхность и двинулся вперед. Только бы не свалиться! Полотно было достаточно широким, но перила отсутствовали. Была, не была! Он шел в неизвестность. В какой-то момент, зазевавшись, он чуть было не оступился, но тут же из моста выскочили фиксаторы, перехватившие его голеностоп. Вот оно что! Хорошая система безопасности. Он успокоился, и выровнявшись, продолжил свободное движение.

Через четверть часа извилистое полотно, привело его к еще одному окну, шире и больше того, из которого он вылез. Забравшись на подоконник, он заметил, что мост пропал. Не страшно, принцип ясен! По ту сторону оконной рамы начинался узкий коридор, пройдя по которому, мужчина уперся в массивную дверь. С силой толкнув её, он отскочил, ожидая подвоха, но ничего страшного не произошло. Дверь отворилась, и его взору открылось большое помещение, посреди которого сидели две женщины. Выглядели они довольно странно, как будто сошли с древнегреческих фресок. В светлых хитонах, кажется, так называется это одеяние, с незатейливыми прическами, перехваченными лентами. Не старухи, но уже и не юные девицы. В руках одной — веретено со струящейся нитью. Присмотревшись, мужчина понял, что нить не одна, а состоит из множества переливающихся паутинок. Они казались живыми, пульсирующими волокнами. Их было столько, что рябило в глазах. Вторая женщина сидела за столом. Время от времени она выхватывала из общего потока одну из ниточек и делала узелок. Иногда узелки шли подряд, а иногда на довольно большом расстоянии друг от друга. Кое-где она цепляла на нее какое-нибудь украшение, цветочек, бабочку, снежинку. Да, мало ли что? Действия обеих женщин были настолько быстры, что гость только успевал замечать, как мелькают их пальчики.

— Клото, — проговорила одна из них. — Тебе не кажется, что Бориса пора ввести в курс дела?

Мужчина удивился. Впервые за сегодняшний день, он вспомнил своё имя. Пряха подняла голову.

— Нам с сестрой нужна помощь. Ты больше других соответствуешь параметрам.

Борис открыл было рот, но Клото продолжала:

— Все вопросы потом! Времени мало. Ты ведь уже понял, что мы мойры?

Недоуменный взгляд вызвал на губах рассказчицы усмешку.

— Судьбами управляем, — сообщила она. — У всего сущего судьба имеется. Я нить тку, Лахесис, — она кивнула в сторону сестры, — повороты разные создает. Есть ещё старшая…

Она помолчала. — Атропос. Режет все, что мы тут связали и сплели… иногда по живому, если не в духе.

— Скверный характер, — подтвердила вторая. — Но мы не перечим. Люди смертны, как и всё вокруг. Что нам эти мгновения, мы новые ниточки скрутим, завяжем… Другое дело, планеты.

Борис часто заморгал.

— А что ты удивляешься? — рассердилась Клото. — Например, Земля — живой организм, учёными доказано. — И, взглянув на мужчину, уже более тепло добавила. — Вижу, начал соображать. Все верно! У неё тоже нить имеется.

— Что там нить, канат, — сыронизировала Лахесис. — Переусердствовала ты немного. Я еле-еле вязь добавила.

Она бросила взгляд на дальнюю стену, на которой, Борис только заметил, извивалась светящаяся веревка, размерами похожая на гигантскую анаконду.

— Сделала же, — отмахнулась Клото. — Так, вот, — вернулась она к повествованию, — Атропос наша с ума сошла, задумала преждевременно нить перерезать, поэтому от нитей других планет отделила и сюда перенесла. Как ты можешь догадаться, остальные, что связаны с Землёй, тоже не уцелеют. По закону мы не должны вмешиваться.

— Но ты — другое дело, — пояснила Лахесис. — Я уже отразила это в твоей судьбе. Она выловила из общего потока пульсирующую волосинку и показала на какой-то узелок посредине. Видишь?

— Срок — месяц. За это время ты должен будешь придумать, как убедить сестру отказаться от своего замысла. И вот что, здесь не принято без дела слоняться, займёшься вычислениями. Расчеты не простые, но у тебя опыт есть, справишься. Нам поможешь и бдительность Атропос усыпишь. Располагаться будешь в задней комнате, с бытом сам разберёшься. Теперь, иди.

Несколько ошарашенный Борис покинул помещение. Ничего себе, поворот. Землю спасать!

В комнате мойр продолжалась дискуссия. Принимая видимое состояние, незримая все это время, Атропос ни на секунду не опускала блестящие ножницы.

— Браво, сестры! — констатировала она.

— Не догадливый он какой-то, — поморщилась Клото. — Хоть и физику преподает.

— Сами выбирали, — расхохоталась старшая. — Согласно договору, не вмешивалась. Шанс спасти никчёмную планетку предоставила. Хотя… — она торжествующе вскинула брови. — Что-то мне подсказывает, впустую. Интеллект данного индивида дальше гимназии №542 не распространяется. Ой, — хлопнула, она себя по лбу. — Забыла совсем, он же ушел оттуда пять лет назад. Не по специальности сейчас крутится.

Клото и Лахесис промолчали.

Полетели дни. Борис никак не мог сосредоточится на том, как обхитрить старшую мойру, приходилось вычислять. Вспомнив всё, что знал когда-то, он, с каким-то особым удовольствием, бросался на все более усложняющиеся задачи. Его азарт нарастал и поначалу ему было все равно, что обсчитывает, но со временем стало любопытно. Однако, серьёзно проникнуть в эту тайну не пытался. Процессы, над которыми он работал, казалось, не были связаны один с другим. Пару раз он заглядывал к мойрам. Видел и угрюмую Атропос, и Клото, и Лахесис, но в диалог с ним больше не вступали, лишь красноречиво кивали на большой вечный календарь в углу. Время катастрофически утекало.

За день до решающего события Борис увидел, что объём решаемых задач уменьшился вдвое. Он обрадовался, наскоро разобрался с вычислениями и, наконец, принялся прикидывать, как спасти Землю. Но, как не напрягал мозг, ничего путного не выходило. Он думал до самой ночи, а потом, так ничего и не придумав, забылся тревожным сном.

Едва забрезжил рассвет, Борис вошёл в зал Судеб. Мойры его ждали. Он пристально посмотрел на нить родной планеты. Спустя минут двадцать, его озарило:

— Она не настоящая! Это иллюзия, голограмма, — кричал он, радуясь. Попытался станцевать, но поскользнулся и упал, сильно ударившись головой.

***

— Борис Иванович, как Вы себя чувствуете?

Мужчина открыл глаза и огляделся, рядом с ним стояло несколько кроватей, на которых лежали люди в пижамах, некоторые под капельницами. Он перевел взгляд на голос и сфокусировал взгляд на белом халате. Врач? Я в больнице?

— Борис Иванович, не волнуйтесь. Вас нашли сегодня утром на улице, острая коронарная недостаточность. Еле откачали. Там сбой светофора был зафиксирован за несколько минут до этого. Вас, наверное, сигналы машин напугали. Давно сердцем маетесь?

Борис, у которого никогда ранее проблем со здоровьем не наблюдалось, застонал и отвернулся. Неужели все это бред? Игра воспалённого мозга? Невероятно!

***

За палатой велось видеонаблюдение, картинка выдавалась на большой монитор. Мужчины разговаривали вполголоса. Тот, что рангом повыше, комментировал.

— Борис молодец, расчёты мы проверили, всё чётко! Теперь нашему сверхзвуковому космозигохорту равных не только в нашей Вселенной, но и далеко за пределами не сыскать. Конкурентам не угнаться! Косморынок останется под нашим контролем! Тебе благодарность с занесением. Хороша идея, — он прицыкнул языком. — Девочкам тоже. Отменные мойры вышли. Он помолчал. — …И, да… верните ему Ангела–хранителя, а то больное сердце всё-таки, мало ли что…

Здравствуй, солнце

Аня Бендасова

Нежный ветер играет с листвой,

Солнце греет остывшую землю,

Но душа не им согретая — тобой…

Тобой… Тебе я только внемлю!

Мороз ли, зной, дожди, что до костей —

К тебе приду я, милый, добегу!

Я постучу, когда не будешь ждать гостей,

Когда увидишь месяца дугу.

Добегу я, милый, добегу!

Я войду неслышно в дверь,

Тихо скрипнет половица,

Что заставит сердце биться

Будто ожило теперь…

Я улыбнусь тебе украдкой —

Знаю, что не будет больше боли,

А любовь бывает сладкой.

Мы подобрали к друг другу пароли…

И не нужно громких слов,

Душа разбитая спасётся!

Я позабуду сколько было холодов

И скажу лишь: «здравствуй, солнце»…

Акростихи

Юлия Алексеева

Реквием по февралю

Реки бегут охотней.

Ели вздохнули спокойно.

К ним не придёт охотник

Вырвать заупокойно.

Иглы их цвета лета.

Ели согреты солнцем.

Мама готовит котлеты.

Папа несёт червонцы.

Он на заводе главный.

Федор его помощник.

Если станок неисправный

— Вова, ты наш сообщник.

Россыпь зимы на шапке.

А скоро тепло и дача.

Лес в кружевном беспорядке.

Юрка улыбку прячет.

Константин

Когда дыхание собьется,

Оставив нежность на губах.

Нарочно сказка не прервется,

Соединившись в наших снах.

Твои глаза меня пленили,

А губы дерзостью своей

Навечно мысли соблазнили.

Тревоги прочь, иди за ней.

И в первых буквах этих строк

Найдёшь ты верности залог!

Праздник

Приходит в гости Дед Мороз

Раздать свои подарки.

А ты чего повесил нос?

Здесь праздник будет ярким.

Двенадцать раз куранты бьют,

Начало возвещают.

И пусть кабанчики бегут

К тому, кто отмечает!

Мечта. В день рождения Юрия Гагарина!

Владимир Филатов

Прости Юра, но мы всё профукали

А за окном опять тоскливо,

Как будто тридцать лет назад

Дворы дождём засентябрило,

Такой же пёстрый листопад.

Всё те же виды с гаражами,

Раскинул лапы мудрый клён.

Дома потёртые местами,

Но в ту же Ленку я влюблён.

Услышал в старой киноленте

(Мне было около пяти)

Что будут на другой планете,

Возможно яблони цвести.

Авто по воздуху летают?!

Ведь на сегодня тьма машин!

Всё тот же руль, и три педали,

Но меньше пахнущий бензин.

Мы у рекламы на поклоне

От гаджетов невроз и стресс

Экран чуть больше на смартфоне.

Гигами меряем прогресс.

А, что растёт сегодня в мире?

Кредиты, голод, цен — прирост.

Из роботов, что смастерили:

Бесшумно-умный Робосос

От окружения не внемлю.

Мне грезится в прекрасном сне

Как киборги захватывают землю,

И я шагаю в кедах по луне.

Пробуждение

Наталья Козлова

От сна пробуждаясь природа шептала:

«Скоро растает зимы одеяло,

Распустит цветы подснежник лесной,

Станет зеленью пышной парк городской».

Капель, вторя ей, подпевала звеня:

«Зиме конец близок, пришла к нам весна!»

Пичужки веселые в луже плескаясь,

Приветливым эхом в ответ отозвались

И трелью из клювиков их раздалось:

«Нам солнышко светит, не страшен мороз!»

Деревья, качаясь в ветру шелестели:

«Какие прекрасные дни наступили,

Набухли уж почки в наших ветвях,

Растут в них листочки, на волю хотят!»

А как поет громко звенящий ручей:

«Бегу к бурной речке, маме своей!»

Природа в улыбке лицом расплылась,

Что новая жизнь и весна родилась.

Однажды путником усталым

Александр Кузнецов

Однажды путником усталым,

К тебе я в двери постучу.

И буду гостем запоздалым,

На твой вопрос я промолчу.

Ты так светла, как день хрустальный,

Ты так грустна, как божий храм.

И этот миг давно желанный,

Душе он будет как бальзам.

Ты всё простишь и тут навстречу,

Протянешь руки мне свои.

Тебя я словно праздник встречу,

В краю неведомой земли.

Воздух, напоенный запахом лета

Дарья Баранова

Воздух, напоенный запахом лета,

Ласковый ветер, шуршащий в траве,

Поле, в цветочное платье одето —

Радостно вышли навстречу тебе.

Небо бездонное, небо безбрежное,

Небо, что тонет в Онежских волнах,

Светлое, ясное и безмятежное,

То, что лежало у нас на руках.

За руку вывел меня за порог ты —

Звёзд хоровод в вышину нас манил,

Золотом шитые звёзды по бархату

Их мы с тобой сосчитать не могли.

Звон колокольный, что снится ночами,

Шелест прибоя у самого дома,

Чаек пронзительный крик на причале

Разве тебе это все не знакомо?

Свет неземной куполов деревянных,

В самое сердце врезался мне,

Сказочной песней, мотивом желанным

Остров навеки остался в душе.

Поздравляю с весной

Александр Громогласов

Поздравляю с весной,

Поздравляю с любовью,

Ярким мартовским днём

Пусть добавят здоровья.

Удивления и встреч,

Всем цветов и тепла!

Чтобы жизнь беззаботно

И радостно шла.

Блеска искренних глаз,

В деле только везения,

По утрам чашку кофе,

А ещё настроения!

Дивных, радостных снов

И победы во всём,

Ведь не зря мы с тобой

В этом мире живём!

Доброты и любви,

Нежных слов и удачи,

Благоденствия всем —

Пусть не будет иначе!

А ещё я желаю,

Пусть мечта воплотится,

Даже то, что вообще

Не возможно, случиться.

А причина всему,

Долгожданна, красна

Нашу душу наполнит

Свежим ветром Весна!

Как дед в Купальскую ночь рыбу удил

Галина Перун

Мой дед очень любил рыбалку. Даже не важно, будь то на улице зной, мороз, метель, а он всё равно за удочку и с дома на озеро бежит. Исподтишка, конечно, чтобы бабушка не видела, так как она это дело не приветствовала и рыболову очень доставалось. Бывало иногда дело срочное, во дворе всегда работа есть, а хозяина нет. Сидит дед, как всегда, на своём месте, лунки сверлит. Брови, борода и даже ворот в кожухе побелел, а он и в ус не дует, никакой холод ему не страшен. Только и знает, что смотрит пристально в полынью, да удочку посильнее держит — и так почти каждый день. И вот однажды, произошел с дедом случай, после которого он навсегда забыло о своём увлечении, и никогда в ту сторону даже не смотрел.

А было это так. Выдалось лето очень горячее и засушливое. Конечно, работы в деревне хватает, а здесь ещё травы в лугах перестаивают. Самая что ни на есть пора сено заготавливать. Два дня дед усердствовал, хлопотал, косил, а после вместе с семьёй покосы разбили, да сушить начали. Бабушка же пристально следит за хозяином, ни на минуту не отходит, знает, как только момент удобный представится, старый сразу же рыбачить побежит.

Горячо, солнце в зените припекает, жажда одолевает, купаться охота, да удочку несколько раз забросить. Да где там, как солдат жена рядом стоит и каждый шаг отслеживает. Дед только томится по любимому делу, да вздыхает, даже в ту сторону взглянуть боится. Дружно повернули каждый по покосу, отдохнули немного, опять шевелить надо, — и так целый день. Сено, говорят, на граблях сохнет. Ну, а когда солнце спускается на верхушки старого леса, так и копны время ставить. К вечеру все силы на исходе. Вот бы, только до кровати добраться. А у дедушки одно на уме, как на озеро незаметно убежать. А здесь как раз выдался праздник. Позвали бабушку песни петь, так как голос у неё был совсем необычный, один такой красивый и благозвучный на всю околицу. Одела она самою лучшую юбку, платочек белый повязала и пошла на гулянье. Деду строго приказала в доме сидеть, так как примета нехорошая есть. Мол, в Купальскую ночь всякая нечистая сила из леса, да из воды выползает, чтобы разжиться душой человеческой. Наш дед в это не верил, а байки всяческие о бесах, считал бабскими суевериями. Схватил он удочку, да напрямик через огороды на озеро подался.

Место выбрал живописное, на пригорке. Разложил свои приспособления, прицепил червя, да забросил подальше от берега. Сидит и любуется окрестностью. Душа нарадоваться не может, даже сердце в груди биться сильнее стало. На втором берегу луна над лесом повисла, полная, большая, даже ярче за солнце светит. Ясно стало как днём. А в небе звёздочки сверкают, будто лампочек маленьких кто навертел. В темной воде отражение их аж завоживает. Создается впечатление, словно плещутся сверчки небесные. Всю ночь бы здесь сидел да любовался! Ветерок волны гонит не спеша, волнует серебристую дорожку.

А со стороны деревни отголоски песен, гармошки да девичьего смеха доносятся — милое дело. И вот совсем рядом, где-то в камыше, лягушки свои пения начали. Сначала одна — громко, длинно, на разный манер, а затем подруги присоединились. И так у них хорошо получается, будто по нотам! Для деда это кваканье, лучше за пение соловья было. Ничего приятнее и лучше для своей души и желать не надо! Послушал несколько минут — и для сердца чудесное наслаждение, нервы сразу успокаиваются, даже кровяное давление в норму приходит, и сразу жажда к жизни появляется. Вот и теперь, сидит дед и под пение этих земноводных о жизни рассуждает. Свои уши волшебными песнями услаждает.

А кваканье все усиливается и усиливается да такое невероятное и особенное, что такого никогда и не слышал раньше. На души от его спокойствие и ощущение какого-то удивительного счастья, будто крылья за плечами выросли и вот-вот взлететь можно, если посильнее от земли оттолкнуться. Как в сказке какой, даже деревья и кусты ожили и замахали своими веточками в знак приветствия. Луна и вовсе в девичье лицо превратилась. Улыбнулась мило деду, глазом подмигнула. Пение же продолжалось и всё милее сердцу делалось. И здесь дед понял, что не кваканье это совсем, а музыка какая-то очень чудесная, такая чудесная, что оторваться нельзя, кажется слушал бы её всю жизнь. Окрестность как очарованной стала, ни одна травинка от ветра не колышется, ни один лист не шелестит, онемела долина и наполнилась тишиной. Даже воздух тягучий, как мёд, потрогать можно, а если имел бы нож, то должно быть, кусочек и отрезал. Вроде не на суше теперь он, а в подводном царстве, только что одежда не мокрая. А самое главное — нет страха от этого чуда, только спокойствие и удовлетворение. Хочет дед испугаться, закричать и убежать, а не может. Тело будто окаменело, ноги к земле приросли, руки вообще, как не его, какие-то чужие и одеревеневшие. И вдруг беззвучно, без единственного всплеска, из воды показалась девушка. Красивая очень, с длинными волосами, а на голове венок из белых лилий. Идёт она по водной глади навстречу, тихо, будто лебедь плывёт. Платье на ней белое, прозрачное, девичья фигура видна. Сама улыбается, а в глазах как бы обида какая-то и боль. Манит его к себе рукой, а сама не спешит, будто подумать даёт.

А когда до берега не больше метра осталось, с губ её удивительное пение послышалось, на душе так хорошо и празднично сделалось и тоже петь захотелось. Голос этот на звон серебряного звоночка похожий, такой же мелодичный и чудесный. Смотрит дед, как красавица к нему приближается, и понимает, что надо стрекачу давать, а сам даже шелохнуться не может. Тогда собрал он всю свою мощь и силу, да как бросит удочкой в привидение. От неожиданности девушка остановилась и замолчала, а дед креститься начал, да слова из молитвы припоминать. И вдруг, сила у него неизвестно откуда взялась, бросился он бежать от воды подальше, затем остановился и назад посмотрел. Девушка так и стояла на том месте, где остановилась, и смотрела укоризненно на беглеца. Было что-то в её глазах грустное и загадочное, совсем непонятное ему, человеку. А через минуту её фигура исчезла, растворилась, как и не было её вообще, только круги по водной глади в разные стороны побежали.

Вернулся дед домой и лёг быстренько в кровать, будто и не был нигде. Только несколько лет спустя признался и рассказал этот случай. На рыбалку с того дня ходить перестал — как отрезало.

Женщина и весна

Лариса Самашова

Идет величаво и чинно,

Предчувствием светлым полна.

И что же такое случилось?

А, просто, настала весна!

Она в синеве поднебесной,

В веселых, звенящих ручьях,

И в только что сложенной песне,

В походке, улыбке, глазах.

И, как половодье, нахлынет —

Наступит восьмое число,

Чтоб все, наконец — то, случилось,

Что сбыться пока не могло.

К одной долгожданным признаньем,

К другой искупленьем обид.

А к третьей добра обещаньем

Март — месяц по лужам спешит.

Развеет нелегкие мысли,

Прогонит сомнения тень,

И солнышком в небе повиснет

В цветах утопающий день.

София Слуцкая

(из цикла рассказов Святые лики) Сергей Ходосевич

Перечитывая в тысяча первый раз бессмертную историю о любви Шекспира Ромео и Джульетта, вдруг подумалось: Как жаль, что трагику не могла быть известна эта душещипательнная история, ибо жил он значительно раньше того времени.

А история эта, что чуть было не закончилась кровопролитной войной двух известных родов имела быть место в Речи Посполитой.

Последняя из рода князей Слуцких, великого рода Олельковичей осиротела в два года. Богатая наследница естественно не могла сама управлять огромным состоянием, оставшемся от деда, родителей и дяди маленькой княгини. Опеку над девочкой тут же взяли ее родственники по женской линии Ходкевичи. Сначала ее опекал староста Юрий Ходкевич, что забрал ее к себе в Вильну и самостоятельно управлял состоянием княгини Софьи. Это не устраивало остальных представителей этого года, что не доверяло жадноватому Юрию и вскоре опека перешла к брестскому старосте Иерониму Ходкевичу Виленскому каштеляну, который не мог не знать про огромные долги родственника великому роду Радзивиллов. Именно он и затеял интригу с кредиторами Юрия, убедив тех немного подождать, а благодарность за это он женит сына великого рода на княгине, по достижению совершеннолетия, а те получат и долг и все состояние Софьи.

Но вот когда пришло время исполнить свое обещание опекуну стало жаль расставаться с богатством пятнадцатилетней княгине, уж очень пройдоха привык к большой роскоши. Особую роль в этой истории сыграла необычная икона, что была в коллекции ее родителей. Это икона Богоматери в богатой ризе. Зная набожность своей опекаемой и ее привязанность к этому предмету, как символу веры и памяти о ее родителях, Иероним стал убеждать Софью, что ее брак с Яношем невозможен, ибо она сторонница православия, а Радзивиллы ярые католики, кои вынудят ее принять их веру, а это есть предательство перед памятью ее великого рода. Хитрый Ходкевич хотел разыграть эту карту и оставить род жениха ни с чем, остаться самому при богатстве юной княгине, а там будь, что будет…

Отказ же обррученному заочно с княгиней, по его совету, должен исходить из уст, самой Софьи, чтобы утвердиться в вере и задать этим католикам жару. Софья публично отказала своему нареченному жениху и обиженные Родзивиллы схватились за оружие.. Междоусобица двух родов могла бы перерасти в большую кровопролитную войну, не простую войну, а войну двух религий. То там, то здесь пылали огнем деревянные православные храмы, а то вдруг полыхали католические костёлы. И кто знает, чем бы это все не закончилось, если бы не любовь, коей был ослеплен Янош. Это он пренебрег отказом Софьи и вынудил отца прекратить бесчинства и написать бумагу, где было сказано, что никогда и не при каких обстоятельствах никто не сможет склонить княгиню сменить веру, так же, как и она не должна вести с ним Яношем Радзивиллом подобные разговоры. кровопролития, в которое было вовлечено около 20 000 человек, оставались часы. Своей речью София старалась обелить Ходкевичей перед всей Литвой, высказывая в самый пик ситуации именно свою волю о браке, уповая на Господа, она пытается примирить враждующих до самого последнего момента. Но вдруг, как указывают, случилось неожиданное — не ведавший отступлений Кшиштоф Радзивилл отводит свои войска. Княжна София дает согласие на брак с Янушем. Януш умоляет отца остановить сражение, ибо не пристало воевать в день долгожданного согласия. И мир воцарился не только в Вильну, а по всей Литве. Как пишут в житиях святой: «Во имя мира приняла Святая подвиг крестоношения в браке». Чуть позже Ходкевичи примирились с Радзивиллами и возникавшие споры уже навсегда решались только мирным путём.

Но как только княгиня Софья осмелиться решать дела и способствовать делам Русской православной церкви, война родов возобновится и все летописи, свидетельствующие об этом будут запутаны недоброжелателя и. Это Софью они потом назовут ярой католичкой, а Януша- еретиком кальвенистом, что в отместку приписал ей после смерти деяния, связанные с русским православием. В этой религиозной борьбе двух кланов трагедии Шекспира отдыхают, и черное в истории про это красят белым, а явно белое пытаются очернить… Ох, как это всем знакомо! Мы не можем принимать свою историю, таковой, как она есть. Нам обязательно нужны деготь и мед, черное гложет память, а белое слепит. Нам нужно серое! Серое, чтобы подчеркнуть величие ныне живущих, дабы не слышать правды о великих предках и легко в нужный момент, словно на фронтах боевых действий, маневрировать своей историей, то зачем то возводя в ранг великих- отпетых подонков, а то очернять святое имя.

Но впрочем, хватит философии! Вернемся к истории о княгине.

Ах, как все запутано в истории этой любви, дочери православного отца, но католички — матери Барбары Кишка, коими и являлись все ее родственники Ходкевичи. Муж Янош, вроде католик,, а вроде исповедовавший кальвенищм, что был предан анафеме Папой Римским, который и дал разрешение на брак и способствовал, чтобы старший Радзивилл дал бумагу сыну, что не великий род не будет склонять Софию к переходу в другую веру. Не думаю, что такую аудиенцию получил еретик, исключительно за заслуги отца…

Молодожены поселились в Слуцке, в то время одном из крупных городов Речи Посполитой. При содействии княгини Софии в Слуцке было учреждено Преображенское православное братство, в полную силу заработали типография и школа.

Слуцкое княжество стало в Литве как бы «свободной зоной» от Брестской унии 1596 года, после принятия которой у православных повсюду отнимали храмы и монастыри, а крещение, венчание, погребение полагалось совершать только с согласия католического ксендза за установленную плату. И только в Слуцке того времени православные священники без опаски служили в храмах, ходили по домам больных со Святыми Дарами и могли хоронить единоверцев не только под покровом ночи.

На территории Бобруйского уезда на средства молодой четы Радзивиллов был построен Покровский храм, куда они, как и в другие церкви Слуцкого княжества, отправляли богатые пожертвования.

Но вот семейная жизнь княгини Софии складывалась горестно. Ее дети умерли во младенчестве: в 1604 году — сын Николай, в 1608 году — дочь Екатерина.

Сама София умерла во время родов мертворожденной дочери 19 марта 1612 года в городе Омельно. Она прожила на земле всего 25 лет, 10 месяцев и 8 дней…

.. *. *. *

Плач княгини Софии.

Мир полыхал пожарами войн. Смута на Руси, дала толчок Речи Посполитой напомнить о своём величии и неутраченной мощи. Борис Годунов оказался бессилен противостоять тому хаосу, что творился в царстве. Лжедмитрий первый был у стен московских. Радзивиллы потирали руки, желая захватить жар чужими руками. Любовь молодого князя кончилась так же быстро, как и началась. Занятый интригами литовского двора против Московского государства он видел в увлечениях жены православием ее измену и предательство. И когда она пожертвовала церкви, все подаренное уже не любимым, но властным мужем, коего она больше боялась, чем уважала, золото и украшения, его терпение кончилось и вернувшись из Вильны изрек беременной жене: Пусть твой отпрыск лучше сдохнет, чем впитает в младенчестве молоко матери, что не почитает интересов государства и из за которой оно однажды чуть не было загублено. Сказал, со зла, а потом глубоко сожалел, когда в младенчестве умер его малолетний наследник Николай. Он рвал на себе волосы и бодился, что боле не упрекнет ее в ее вере и убеждениях, однако заявил, что ей стоит подумать, кто для нее важнее из святых- святой Николай или Георгий, что придуман Московией. София ничего не ответила мужу, но не смотря на боль в душе решила зачать еще одно дитя.

У стен града московского — тушинский вор Лжедмитрий второй и войско Речи Посполитой. Противостояние продолжается, но на Руси, недовольной правлением слабых царей, растет народное волнение. Русь встает под святые знамена и становится страшна в гневе…

Родившая Родзивиллу девочку вновь жертвует солидную сумму на православный храм и заказывает молебен за мир и благополучии государства Московского и благоразумие Речи Посполитой. Преданная ее мужу ключница, которая еще была и знатной повитухой по приказу ксёндза, что когда то крестил Януша малыми дозами подсыпает малышке яд в молоко. У самой Софии его не стало. Очередной скандал с мужем, что только делал вид на людях, что ничего страшного в его семейной жизни, не происходит, вызвал у нее истерику, после которого у нее не только пропало молоко, но она еще и слегла на месяц, не в силах двигать не руками, не ногами… Януш последний раз просил ее подумать, либо слава его рода и почет быть его женой, либо он публично казнит его за предательство, ибо время неспокойное и решается судьба всего мира в настоящем и будущем. А как только она оправилась после болезни, муж сообщил ей о смерти дочери. София замкнулась в себе и стала затворницей в своем доме. Она редко показывалась на людях и не пыталась даже вести каких то разговоров, на какие либо темы с мужем. Она только молчала, плакала и молилась. Молилась той самой иконе Пресвятой Богородицы в богатых ризах.

А на Руси В сентябре 1611 года в Нижнем Новгороде началось формирование Второго ополчения. Состояло оно из горожан и крестьян центральных и северных районов Русского государства, поддержали его и города Поволжья. Возглавили войско Кузьма Минич Захарьев Сухорукий (земской староста Нижнего Новгорода, отвечал за вопросы «тыла») и князь Дмитрий Михайлович Пожарский, он лечился в нижегородском имении (выбран военным руководителем).

Минин проявил себя как умелый организатор, и при необходимости весьма жёсткий. Так, он осуществил оценку имущества населения Нижегородчины и определил часть, которая должна пойти на нужды войска. По решению старосты, на ополчение давали «третью деньгу», то есть третью часть имущества, или, в некоторых случаях, одну пятую часть. Люди, которые не желали выделять требуемой суммы, не понимая необходимости «общего дела», передавались в холопы, а их имущество полностью конфисковывалось. К началу апреля 1612 года под Ярославлем стояло уже мощное войско.

после развала Первого ополчения, совершенно «подмял» под себя князя Трубецкого, хотя тот был родовитее. Сам себя наделял вотчинами и поместьями, по-прежнему старался протолкнуть на трон «царя Дмитрия Ивановича». Но его планы не поддержали ни Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, ни патриарх Гермоген, который назвал «царевича» «проклятым Маринкиным сынком», да и казакам «ворёнок» мил не был.

Чтобы укрепить своё положение, Заруцкий попытался захватить Ярославль, но не вышло. Затем решил поддержать третьего самозванца — Лжедмитрия III, казаки 2 марта 1612 года присягнули ему. Не удалось ему взять Москву до прибытия Второго ополчения — штурм был отбит с большими потерями. Авторитет Заруцкого среди казаков падал, до них доходили слухи о хорошей организации Второго ополчения, хорошем снабжении, выплате жалованья. Трубецкой начал переговоры об объединении сил.

Тогда Заруцкий решил устранить Пожарского — в Ярославль заслали «киллеров», казаков Стеньку и Обрезка. Но покушение не удалось, когда в толпе на площади Пожарского попытались зарезать, удар ножа на себя принял охранник князя, казак Роман. На допросе убийцы сообщили о «заказчике». Пожарский их простил и отпустил для изобличения Заруцкого. Кроме того, атамана уличили в тайных переговорах с гетманом Яном Ходкевичем.

Поэтому, когда в августе 1612 года к столице стали подходить главные силы Второго ополчения, атаман Заруцкий увел своих сторонников под Коломну (с ним ушло до половины казаков), а затем в Михайлов. С ним были и Марина Мнишек с «ворёнком». Эра трех Лжедмитриев близилась к завершению.

У Софии болело все тело. Муж был занят военными делами в литовской столице. Пришедшую повитуху София выгнала вон и только просила принести из ее покоев икону Богоматери.

Она закрыла двери на засов. легла на кровать в комнате прислуги, обняла руками икону и рыдая начала молиться, мешая слова молитвы с криком своей души, о чем она боле не могла молчать и ей надо было выговориться перед смертью:

Разьве в писаниях Иисуса сказано, што чэловек должэн убиваць чэловека. Нет, там сказано, што ето цяжкий грэх…

Так, зачэм в руки надо браць оружие, штобы бороцься за власьць, богатства, тэрритории. Брацься за оружие и убиваць! Убиваць неповинных людзей. Разьве ето не такой жэ цяжкий грэх. Разьве людзям не дано слово, штобы ўбеждаць…

Славься, Царица, Матэр милосердия, жизьнь, отрада и надзежда наша, славься. К Тэбе взываем, изгнанные чада Евы. К Тэбе воздыхаем, стэная и плача в етой долине сьлёз. О Заступница наша! К нам устрэми Твои милосердные взоры и посьле етого изгнания яви нам Иисуса, благословенный плод чрэва Твоего. О кроткая, о благая, о сладостная Дзева Мария.

О Прэсьвятая Госпожэ Владычице Богородице! Воздвигни мя, оабу Божию, Софью из глубины грэховныя и избави нас от сьмерти внезапныя и от всякого зла. Подаждз, Госпожэ, нам мир и здравие и просьвети нам ум и очи сердзечныя, ежэ ко спасению, и сподоби ны, грэшныя рабы Твоя, Царствия Сына Твоего, Христа Бога нашэго: яко дзержава Его благословенна со Отцем и Прэсьвятым Его Духом.

Прэсьвятая Дзево, Мати Господа, покажи на мне, ўбозем, и оабе Божий Софье дрэвния милости Твоя: низпосли дух разума и благочэстия, дух милосердия и кротости, дух чистоты и правды. Ей, Госпожэ Прэчистая! Милостива мне буди здзе и на Страшнем Судзе. Ты бо еси, Госпожэ, слава небесных и упование земных. Аминь.

Нет! Нет! Все забудз! Слышишь!

Бог наградил меня сыном. што был зачат в любви, но для супруга власьць и война оказались главнее его… И тогда я молилась, штобы ты остановила его… Ты забрала сына! Он вернулься с походов, но стал чужим… Я родила дочь, а он посчитал, што ясноглазая дзева не можэт быць насьледницей воина… И узнав про ето мой опекун подговорил ключницу отравиць дитэ… Муж злорадствовал моему гору, называя меня бесполезной вешчью и шэл убиваць, ради злата и власти. А потом в него и вовсе вселилься зьвер. Он не бил меня! Не бил и не наслаждалься моей плоцью,… Я потом он сказал, што ўбьет меня, если я рожу дзевицу… Он одзержим! Но не верой! Он мештает, што Московия падзет к ногам Рэчи Посполитой… В нем сидит сатана, коему и невдомек, што Русь не сломиць, а он настойчив, как морская волна, што бьется о брэг.

Можэт моя сьмерць остановит его! Можэт он когда нибудз поймет, што в сьветэ есьць многое, што дорожэ всячэских богатств и любой власти…

София не смогла закончить свой монолог. Она слышала голос ключницы и бас очень знакомого мужчины. Дверь, в комнату прислуги, которую она закрыла кто то взламывал. Наконец тяжелая дубовая дверь рухнула на пол и к ней подбежали ключница и православный священник.

Вот! — сказала ключница- не знаю, что и делать. Дите вот вот на свет пойдет, а она двери затворяет. Она у нас, хоть и католичка кабы, но денежку в вашу церковь несет и молется, как еретичка двум богам!

Ну, Бог то, он един, а батюшка ее, царствие ему небесное, тако ж любую веру почитал, лишь бы от веры добро было…

София вытерла слезы, просмотрела на ключницу, готовую принять роды и сквозь зубы процедила: Детоубийца!

А вот и не правда! — весьма ласково ответила она и добавила: Это все Ходкевич Иеромон, он дитя ядом поил, я то.. Я то тебе сыпала! Грешна, каюсь!

Батюшка отшвырнул ключницу и закричал: Да, вы с ума сошли, девки! Одна неровен час Богу душу отдаст, а другая час каяться нашла..

Софья взглянула на свою икону, что лежала у нее возле головы, улыбнулась и протянув руку священнику, закатила глаза… Плод в ту же секунду стал появляться на свет…

Воды! — заорала ключница, коей третий раз в этом доме надо было становиться повитухой и стала выправаживать священника.

Через несколько минут она выскочила из комнаты, как ошпаренная кипятком и перекрестилась на ходу. Радзивилл медленно поднимался по лестнице, от него на версту пахло дорогим вином. Родила? — спросил он не оборачиваясь и продолжая тяжело подниматься вверх

Обе представились! — ответила ему служанка- и дите, и София… Две девочки вместе…

Ну и ладно! Такова судьба! — обо что то спотыкаясь ответил Януш, отправившись спать в свою комнату.

Утром молодой князь проснулся чуть свет и позвал всю прислугу в доме заявил:

Проклятые волки! Трусливые Хадкевтчи! Ето они, штобы прибраць к своим рукам состояние Софии об'явили миру о том, што она православная. От православия ў нее — ее отэц и жэлание досадиць мне… Поетому она несла свои цацки и мои дзеньги в православный храм… Забывая, што Московия- враг наш и Новгород их и Цьвер поганая- тожэ православие! Не можно приняць веру врага, ибо продаеш душу дзяволу и становишся трапкой… Вера- ето злосьць! Злосьць, што помогает крушиць врага! А они повсюду! И покуда они есьць- жива моя вера! Она хотэла быць изьменницей и досаждаць мне… Будзет по ее! С ее любимой иконой я закопаю ее на кладбишчэ православной церкви. Да и найдитэ мне нишчих с дзесяток! Одзену их в рыцарэй! В потэшных рыцарэй! Пусьць сьмеются все, как она сьмеялась надо мной, отговаривая от походов, которые по ее мнению грэх! Ведз нельзя ўбиць дажэ врага!!! Ха- ха-ха! Ерэтичка! Дура!

А потом он хохотал около часа. Хохотал и плакал… Рыдал, бился лбом об стену, крушил свои покои и хохотал… И орал, что потокал православию, чтобы ему легче было душить католиков и только за это и любил жену, что она утверждала его власть… Власть!

Но не прошло и двух минут, как истерика князя прошла и он велел привести в дом ксёндза. Тот развел руками и заявил, что нужно слово церковной власти.

О смерти княгини были оповещены высшие слои общества, родственники, друзья, знакомые и жители всего княжества. В Киевском центральном историческом архиве храниться письмо Януша Радзивилла канцлеру Льву Сапеге с приглашением приехать 28 мая в Слуцк на похороны жены княгини Софии Слуцкой с припиской о захоронении ее в монастыре. На оборотной стороне документа есть приписка: Князь Януш Радивилл, подчаший, на погребение своей жены приглашает Льва Сапегу и предупреждает, что монахов от тела «отдалили», обосновывая это каким-то отречением от церкви умершей княжны. Поэтому должен буду погребение отправить в монастыре. 1612.

В связи с отречением княжны Софии от католической церкви. слуцкую княгиню запретили отпевать по католическому обряду и «монахов от тела отдалили» — если бы София была католичкой, таких запретов не существовало бы.

Эти документы являются еще одним свидетельством православия княгини Софии.

Княгиню Софию похоронили 28 мая 1612 года в православном соборе Успения Пресвятой Богородицы г. Слуцка, рядом с местом, где покоился её отец князь Юрий III Юрьевич. Затем мощи переносились в монастырь св. Илии, Спасский храм Троицкого монастыря…

Нельзя конечно же не сказать и о хорошем, что было в браке Софии и Януша. Ведь любовь она была, хоть и закончилась. Причиной того, что она угасла была болезненность Софии и смерти рожденных детей… Януш был горяч по характеру, мог стать истинным зверем, но отходил очень быстро и жалел об этом.

О плохом было сказано! А что же хорошего было в их совместном браке.

Православная Церковь в Речи Посполитой стала юридическим лицом. Предположительно, после этого события княгиня София убедила своего мужа исходатайствовать у польского короля грамоту о запрещении православных принуждать к унии, не позволять закрытие их церквей. Такая грамота была королем выдана. Этим княгиня обеспечила юридическую защиту православных своего княжества от принуждения к унии. Благодаря усилиям благочестивой ревнительницы Православия, Слуцк сохранил чистоту и неприкосновенность Православия, являясь единственной в крае твердыней Православной веры. Благодаря княгине Софии при ее жизни в Слуцке действовало 15 храмов. Януш совместно с Софией подтвердил ранее выданные пожертвования на церкви и получил от Константинопольского Патриахата право назначения священников в православные приходы.

Большую роль в поддержке православия в Речи Посполитой играли церковные братства. Братства основывали школы, книгопечатные мастерские, больницы, издавали полемические письма и литургические книги.

В 1606 г. стараниями князя Януша Радзивилла и святой Софии было обновлено, основанное ещё в 1586 г. Юрием III, Слуцкое Преображенское братство. При нём начал своё существование братский Преображенский монастырь. В деятельности этого братства праведная София принимала самое активное участие. При братстве открылись больница, типография, школа. Кроме Преображенского, действовало и Успенское братство.

При княгине Софии и князе Януше, Ильинский мужской монастырь, действоваший с 1515 года, в 1611 году становится женским монастырем. Монастырь имел главный престол в честь Входа Господня в Иерусалим. В Лазареву субботу в этот монастырь шел соединённый крестный ход всех церквей г. Слуцка из Свято-Троицкого монастыря. Наверное, и слуцкие князья не раз принимали участие в этом многолюдном крестном ходе.

Князь Януш, под влиянием княгини Софии, постепенно выгнал всех униатских священников, а после смерти Софии в 1612 году, избавился от униатских монастырей и церквей.

Княгиня София с мужем принимала живое участие в церковных делах, князь Януш Радзивил издавал грамоты в поддержку Православия, глубоко уважая волю княгини Софии, но всегда кривил при этом гримасу.

Но повторюсь и скажу еще раз не все так гладко было в их браке. Личность князя Януша Радзивилла отнюдь не одназначна в истории.:

Закончил кальвинистскую Слуцкую гимназию, продолжил своё образование в Лейпцигском, Альтдорфском и Лейденском университетах, посетил Францию и Англию. В 1632 году польский король Владислав IV Ваза назначил Януша Радзивилла послом Речи Посполитой в Англии и Нидерландах.

В 1633 году Януш Радзивилл нанял в Голландии 1 тысячу пехотинцев и 200 драгун, вернулся на родину и принял участие в Смоленской войне (1632—1634). За военные заслуги получил в 1633 году должность подкомория великого литовского.

Как королевский дворянин Януш Радзивилл защищал интересы Радзивиллов. В 1634 году произошла ссора между Радзивиллами и Сапегами из-за должности подстолия полоцкого. В 1636 году во время встречи сенаторов с королём Януш Радзивилл оскорбил монарха. Владислав IV простил князя, но маршалок великий коронный Криштоф Опалинский и подканцлер коронный Петр Гембицкий обиделись на него. Обиженные магнаты написали жалобу в земские сеймики. В 1637 году Януш Радзивилл поссорился с подкоморием великим коронный Адамом Казановским. Между ними был назначен поединок, который так и не состоялся.

В 1637 году Януш Радзивилл был избран послом от Виленской земли на сейм. В 1639 году в Вильне произошли стычки между католиками и протестантами. В 1640 году во время похорон Христофора Радзивилла, отца Януша, вспыхнули новые религиозные стычки в столице Великого княжества Литовского. В том же 1640 году вторично был избран послом на сейм, во время которого его безуспешно пытались привлечь к суду за участие в беспорядках.

В 1646 году Януш Радзивилл стал гетманом польным литовским, в том же году получил должность старосты генерального жемайтского, став сенатором Речи Посполитой. Из-за старости гетмана великого литовского Януша Кишки Януш Радзивилл стал фактическим командующим армии Великого княжества Литовского.

В 1648 году после смерти Владислава IV Вазы Януш Радзивилл поддержал избрание на польско-литовский престол его младшего брата Яна II Казимира, от которого получил во владение борисовское староство. Несмотря на это, отношения между гетманом польным литовским и монархом были напряженными. Новый король стремился консолидировать королевскую власть и ограничить самовластие магнатов. В ответ крупные вельможи Януш Радзивилл, Ян Лещинский, Кшиштоф Опалинский и Ежи Себастьян Любомирский заключили магнатский договор, направленный против усиления королевской власти.

В 1649 году Януш Радзивилл во главе литовского войска выступил на подавление восстания Хмельницкого на юге Великого княжества Литовского и на коронных землях на Украине. Взяв Пинск, войска Радзивилла учинили в нём резню, стоившую жизни многим тысячам жителей. Аналогичным образом они поступили в Бобруйске. В июле 1649 года разгромил в битве под Лоевом 15-тысячное повстанческое войско под командованием киевского полковника Михаила Кричевского [2]. В 1651 году разбил казацкие полки под предводительством черниговского полковника Мартына Небабы в сражении под Лоевом, затем вторгся на Украину и захватил Киев, выбив оттуда казаков. Затем соединился с польской армией и участвовал в битве с казаками Богдана Хмельницкого под Белой Церковью. Выступал против заключения Белоцеровского мирного договора с казаками. В 1654 году на сейме Януш Радзивилл был назначен великим гетманом литовским и воеводой виленским, а его враг Винцент Гонсевский стал гетманом польным литовским.

Финансировал кальвинистские соборы и школы в Великом княжестве Литовском, опекал протестантские общины, финансировал получение образования в европейских университетах местной протестантской молодёжи.

В политическом отношении был сторонником идеи независимости Великого княжества Литовского. Ещё в юности в Вильне в присутствии монарха бросил польским сенаторам: «Придёт время, — паны-поляки к дверям не попадут: через окна их выбрасывать будем». С 1649 года пытался наладить контакты с протестантской Швецией.

В начале русско-польской войны (1654—1667) Януш Радзивилл командовал небольшим литовским войском в первых боях с превосходящими силами московской армии. В битве под Шкловом (12 августа 1654) одержал тактическую победу над войском князя Якова Куденетовича Черкасского. В битве под Шепелевичами (24 августа 1654) потерпел поражения от русских войск под предводительством и Алексея Никитича Трубецкого. Раненый, едва не попал в русский плен. Местный житель провёл его через болота в Борисов, откуда Януш Радзивилл отступил в Минск, где собирал шляхетские отряды для продолжения борьбы.

Осенью 1654 года Януш Радзивилл организовал контрнаступление против русских войск. В сентябре литовцы отбили Бобруйск и Свислочь. В декабре Януш Радзивилл при помощи местных жителей занял Оршу. Оттуда великий гетман литовский взял Копысь и Дубровну. 2 января 1655 года Януш Радзивилл с литовской армией (до 30 тыс. чел.) осадил Новый Быхов, обороной которого руководил Иван Золотаренко. Отряды литовской конницы действовали под Витебском, Полоцком, Дисной и Невелем.

Потерпев неудачу под Новым Быховом, Януш Радзивилл и Винцент Гонсевский 2 февраля осадили Могилёв, который оборонял небольшой русско-казацкий гарнизон (3,5 тысячи русских ратников и 4 тысячи казаков). Несмотря на то, что полковник Константин Поклонский перешёл с небольшим отрядом (до 400 человек) на сторону литовцев, русский гарнизон под руководством царского воеводы Матвея Воейкова сумел отразить все вражеские приступы. В апреле 1655 года после последнего неудачного генерального штурма Януш Радзивилл снял осаду с Могилёва и отступил к Березине.

В мае — июле 1655 года русские войска оккупировали значительную часть Великого княжества Литовского (Велиж, Друю, Дубровну, Оршу, Копысь, Лукомль, Борисов, Свислочь и Минск). В конце июля 1655 года гетман великий литовский Януш Радзивилл руководил безуспешной обороной Вильны от русских войск, после падения города бежал в Кейданы, где 20 сентября заключил со шведским королём Карлом X Густавом так называемую Кейданскую унию — соглашение, по которому Великое княжество Литовское выходило из состава Речи Посполитой и вступало в федеративный союз со Швецией. В его планах было создание самостоятельного Литовского княжества с ним же самим во главе. Но большая часть литовской шляхты не поддержала его замысла и многие сторонники покинули его. Литовские магнаты под руководством воеводы витебского Павла Яна Сапеги отказались поддерживать прошведскую политику Януша Радзвилла. Литовские хоругви отступили в Подляшье и стали лагерем в Вербилово. Здесь Павел Сапега и Винцент Гонсевский заявили о создании конфедерации против Радзивилла и Швеции.

В ноябре 1655 года гетман великий литовский Януш Радзивилл с небольшим войском (до 2 тыс. чел) отступил в Подляшье, где он владел крупными имениями. На стороне Януша остался только его двоюродный брат Богуслав Радзивилл. Воевода витебский Павел Ян Сапега возглавил литовские силы на Берестейщине. Януш Радзивилл укрепился в своём замке Тыкоцин, который вскоре осадили литовские хоругви Павла Яна Сапеги. Шведский король Карл Х Густав не оказал военной помощи своему союзнику. В ночь с 30 на 31 декабря 1655 года Януш Радзивилл внезапно скончался в Тыкоцине.

Одни историки считают, что Януша Радзивилла отравили: ему было только 43 года, на здоровье он не жаловался, как вдруг его тело покрылось непонятными пятнами и он скончался. Другие считают, что гетман, поддавшись приступу депрессии, сам покончил с собой

Это всего лишь часть его биографии из которой видно, что в нем было мало святого и потакая Софье в делах православия — он жег его мечом, он боролся с его помощью и с католиками, что и слепо защищая устои протестантов. У князя не было принципов и он воин, воин того времени, что не считался не с чем ради достижения цели, губя сам в себе то хорошее, что возможно было в душе неуравновешенного человека.

Чудеса вечно молодой и красивой

княгини Софии.

Святая праведная София Слуцкая достойно прошла свой недолгий земной путь, став помощницей и заступницей всем православным христианам. «Звёздочка!.. славой ярчайшая… Разве ты не менее рыцарь, чем гордый супруг твой великий?» — писал о ней близкий друг её мужа.

Но вряд ли рыцарь, но звездочка православия и почитаемая святая, что сразу после своей смерти была причислена к лику святых православной церковью.

Покровительница всех беременных, попечительница счастливого брака и приносящая мир в дом.

После кончины княгини Софии ее честные останки были погребены в Свято-Троицком (Тройчанском) монастыре города Слуцка. Описание захоронения святой княгини дошло до наших дней. «Тело ее почивало у стены правого придела в деревянном гробе, вставленном позже в металлический (цинковый), — читаем в „Житийном повествовании“ о святой праведной Софии, составленном священником Гордеем Щегловым. — На внутренней стороне крышки цинкового гроба имелась надпись: „1612, марта 19, преставися благоверная София, ксенжна Слуцкая, Олельковна Юревичовна, Ольгердова племени, и положена бысть в Слуцку, в монастырю Святое Живоначальное Троицы“. Сам гроб был накрыт дубовым колпаком-футляром, покрытым темно-малиновым сукном с гербом Олельковичей и надписью: „Блажени плачущии, ибо тии утешатся“. На футляре лежала фамильная икона Покрова Пресвятой Богородицы».

Господь прославил княгиню Софию нетлением мощей и чудотворениями от них. Со временем в народном сознании образ последней представительницы династии Олельковичей был окружен ореолом святости. В частности, ее почитали как покровительницу больных и страждущих женщин. Начиная с XIX века, свидетельства о чудесах документировались.

Сложилась традиция, по которой благочестивые жительницы Слуцка периодически делали между собой складчину и на собранные пожертвования готовили шелковое или атласное платье, в которое избранные женщины переодевали нетленное тело княгини. Детальное описание мощей оставил посетивший в 1904 году Слуцк польский исследователь Юзеф Смолиньский: «Мелкие правильные черты лица сохранились почти нетронутые временем. Красивый удлиненный овал лица, нос прямой, чело правильной формы, лукообразное очертание уст, волосы светло-русые, даже глаза под веками выпуклые дают представление о известной красоте княжны Софии Олельковны. Прекрасные небольшие руки с длинными пальцами и изящными ногтями крестообразно сложены. Голова и руки воскового цвета настолько усохли, что производят впечатление, как будто принадлежат четырнадцати- или пятнадцатилетней девочке».

После октябрьского переворота 1917 года Церковь вступила в эпоху гонений, мученичества и исповедничества. Кампания по вскрытию мощей, которую проводили с пропагандистскими целями новые власти, не обошла стороной Беларусь.

В 1925 году большевики упразднили Слуцкий Свято-Троицкий монастырь, разрешив лишь совершать богослужения в Свято-Троицкой церкви обители. Через пять лет решением Центральной комиссии по отделению Церкви от государства из пользования верующих был изъят и храм. 21 февраля 1930 года специальная комиссия в присутствии Слуцкого епископа Николая (Шеметилло) «совершила осмотр» мощей святой Софии. «Житийное повествование» рассказывает: «Рака была вскрыта и составлен протокол осмотра с приложением заключения и фотографий. Комиссия признавала отсутствие специального бальзамирования тела, а нетление представила «типичным примером натуральной мумификации». После этого мощи святой княгини доставили в Минск, передав в анатомический музей медицинского факультета Белорусского государственного университета.

В начале войны здание медицинского факультета оказалось частично разрушено авиабомбой. Когда немецкие солдаты при осмотре руин обнаружили мощи, то обратились в ближайшую церковь, предложив забрать святыню. Две женщины перенесли мощи святой Софии в храм и спросили у священнослужителя, которым оказался архимандрит Серафим (Шахмуть) <будущий новомученик — Ред.>, как с ними поступить. Отец Серафим посоветовал отнести святые мощи домой и спрятать до лучших времен. Так и поступили. А через несколько дней в храм пришли немецкие солдаты и попросили вернуть им нетленные мощи, но ничего уже не добились.

До конца войны мощи святой Софии хранились в подвале у одной из женщин. Когда появилась возможность, их перенесли в Свято-Духов собор, где они находились в Варваринском приделе. В 1970-е годы мастера Фомины соорудили для них красивую резную раку».

Сейчас нетленное тело святой Софии Слуцкой почивает в северном приделе Свято-Духова кафедрального собора.

Осиротела Слуцкая земля без честных мощей своей праведной заступницы. Десятилетиями в Слуцке не было места, где верующие могли бы сугубо почтить память святой Софии.

Ключевой предпосылкой к изменению порядка вещей стало образование самостоятельной Слуцкой епархии Минской митрополии Белорусской Православной Церкви.

Новая епархия была образована решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 23 октября 2014 года (журнал №93) путем выделения из состава Минской епархии. Епархия объединила приходы в пределах Клецкого, Копыльского, Любанского, Несвижского, Слуцкого, Солигорского и Стародорожского районов Минской области, вторым кафедральным городом ее стал Солигорск. Решение об этом было принято на основании постановления Синода Белорусского Экзархата от 22 сентября 2014

Епископом Слуцким и Солигорским Священный Синод избрал архимандрита Антония (Доронина), клирика Минской епархии, управляющего делами Минской Экзархии. Архиерейскую хиротонию архимандрита Антония возглавил 3 января 2015 года в Москве Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Приняв в управление новоустроенную епархию и изучив церковную жизнь Слуцка, владыка Антоний задумался о восстановлении должного почитания и прославления святой княгини Софии в ее родном городе. Этого и требовала историческая справедливость, и горячо желали местные православные христиане. Вместе с тем архиерей констатировал, что в Слуцке нет собора, который мог бы принять честные мощи святой подвижницы в целости. С учетом этого епископ Антоний подал на имя Патриаршего Экзарха всея Беларуси митрополита Минского и Заславского Павла рапорт, в котором испросил Экзаршего благословения на отделение большой частицы мощей святой Софии для Слуцкой епархии. Мощи предлагалось заложить в специально сооруженную гробницу-раку, возле которой должна была быть установлена ростовая икона праведной Софии Слуцкой. Возможным местом пребывания святыни епископ определил Космо-Дамиановский храм Софийского женского монастыря в Слуцке.

«Это не было мое единоличное желание. Это было желание верующих, которое я лишь выразил от их имени», — подчеркивает владыка Антоний, вспоминая эти события.

Рапорт епископа Антония был рассмотрен на Епархиальном совете Минской епархии 11 февраля 2015 года. К великой радости архипастыря, клириков и благочестивых мирян Слуцкой епархии, ходатайство было удовлетворено.

Ответственными за изъятие частицы мощей святой Софии были назначены духовник Минской епархии протоиерей Игорь Латушко и протоиерей Александр Головин — врач-патологоанатом по светской профессии. На начальном этапе им было поручено выяснить степень сохранности мощей и возможности отделения от них большой части. По результатам осмотра протоиереи Игорь и Александр в рапорте на имя митрополита Павла засвидетельствовали, что мощи нетленны, а левая стопа находится в отделенном состоянии. Именно эту стопу и благословил Патриарший Экзарх взять для перенесения в Слуцк.

В начале марта 2015 года директор ювелирного производства ОДО «Золотой платан», признанный мастер ювелирного дела Олег Ермолович изготовил для святыни металлический ковчег-мощевик в виде женской стопы. При изготовлении использовались технологии литья по выплавляемым восковым моделям, чеканка, пескоструйная обработка, гравировка, патинирование. Верхняя часть мощевика содержит надпись «Левая стопа святой праведной Софии, княгини Слуцкой» и богато декорирована. Вокруг смотрового окошка, выполненного из лейкосапфира, помещен текст молитвы: «Святая праведная мати наша Софие, сохрани наследие твое».

31 марта — 1 апреля 2015 года состоялись большие церковные торжества, ознаменованные перенесением из Минска в Слуцк частицы мощей святой княгини.

В первый день торжеств митрополит Минский и Заславский Павел, Патриарший Экзарх всея Беларуси, и епископ Слуцкий и Солигорский Антоний в сослужении благочинных Слуцкой епархии совершили всенощное бдение в Свято-Духовом кафедральном соборе. Накануне бдения стопа святой Софии была с молебным пением изъята из раки. Во время шестопсалмия она была положена в ковчег, который установили на главном престоле собора. На полиелее духовенство вынесло святыню в центр соборного храма.

После чтения Евангелия митрополит Павел торжественно передал честную стопу праведной Софии Слуцкой епископу Антонию. Обратившись к Предстоятелю Белорусской Церкви со словом благодарности за бесценный дар, владыка Антоний подчеркнул, что частица мощей не отделялась искусственно, с помощью человеческого вмешательства: отделение совершилось естественным образом.

Поздним вечером епископ Антоний доставил святыню в Михайловский собор Слуцка. 1 апреля, в день памяти святой Софии Слуцкой, она была принесена в Софийскую обитель крестным ходом.

Вспоминает владыка Антоний: «С 6 часов утра к честной стопе стали стекаться верующие, молебен я начал в 8. Целую ночь шел дождь, который, к удивлению всех и моему собственному трепету, прекратился, как только я вышел со стопой из собора. Крестный ход сделал остановку у памятника праведной Софии в центре города, и во время чтения молитвы над памятником расступились облака…»

После этого процессия направилась к Софийскому монастырю. В 10 часов в Космо-Дамиановском храме состоялась Литургия Преждеосвященных Даров. Праздничное богослужение совершили митрополит Минский и Заславский Павел, архиепископ Новогрудский и Слонимский Гурий, епископ Борисовский и Марьиногорский Вениамин, епископ Молодечненский и Столбцовский Павел и епископ Слуцкий и Солигорский Антоний. Архипастырям сослужили секретарь Минского епархиального управления протоиерей Николай Коржич, благочинные Слуцкой епархии, клирики Минской, Новогрудской, Гродненской, Борисовской, Молодечненской, Лидской епархий, представители профессорско-преподавательского состава Минских духовных школ в священном сане, настоятели городских храмов Слуцка. За Литургией молились игумения Спасо-Евфросиниевского женского монастыря Полоцка Евдокия (Левшук), игумения Софийского женского монастыря Слуцка Анастасия (Коржич) с сестрами обители, студенты Минской духовной семинарии, волонтеры православных молодежных братств, паломники из разных концов Беларуси.

Сразу после погребения ее к гробу повадилась ходить нищенка. Ходила долго… А однажды, когда на улице лил дождь и была страшная гроза, эта женщина так же стояла у гроба. Молния ударила в купол церкви. И словно ковровая дорожка возникло голубое свечение, что исходило от гробницы. Встала с колен нищенка и пошла туда, куда свечение указывает. И тут из за угла церкви выбегает казак в кандалах и тихо так говорит: Спрячь меня девица! Беглый я! В Вильну на казнь меня везли… Да, Бог помог! Утек! Три дня нищенка прятала хлопца в сарае за церквью, где хранился инвентарь различный и доски для гробов. Помогла казачку цепи распилить! А он потом ей и говорит! Идем со мной в Киев, красавица! Живы будем, не обижу! Как королевна жить будешь!

Согласилась женщина и переодев его в такой же прикид нищенский, как у нее вывела его из города. Там легче! По дороге милостыню просят! Хлеб и воду! Ночью в поле спят! Днем идут пыльной дорогой… И вышли! На войско казачье! Беглец то, есаул оказался! Ну казаки лошадей дали и до Киева и проводили! Там они свадьбу сыграли! Хоть и не молодые уже! Но пара на загляденье! Ходит она, как королевна по дому. Год живут! Два! Да вот беда! Деток им Господь не дает! Запечалился муж, а дена ему и говорит: Отпусти меня в Речь Посполитую, до того храма православного паломничество совершить! Святая София нас свела, она и с ребеночком поможет…

Муж не в какую! Не отпущу, а мне туда путь заказан до времени!

Опечалилась женщина, легла на кровать, да и уснула средь бела дня, вся в слезах. И снится ей сон: Стоит пред ней молодая София и смеется! Вот глупая! В путь она собралась! Проснешься и иди в церковь, к вечерней молитве, молись и имя мое повторяй! Так сорок дней будешь делать и все хорошо будет!

Проснулась, платок повязала и в храм пошла… А по дороге сама молитву придумала: Аб святая праведная маці наша, блажэнная княгіня Сафіе, прыімі з любавію прынашэнне веры, надзеі і любові нашэя і вазнэсі к Госпаду, і яка спрэчкі жыцці была ёсць памочніца і заступніца ўсім праваслаўным хрысціянам землі тваея, така і цяпер умацуй нас цвёрда і нэпакалэбіма да смерці стаяці за веру праваслаўную, сагрэй сэрцы наша любавію к Госпаду і Прэчыстэй Яго Маці.

Умалі Хрыста Бога нашага, да захавае Царкву Сваю святую ад расколаў і ерасей, да зацвердзіць у ёй дух правые веры і набожнасці, дух вядзення і любвэ, дух міру і радасці вечнай, да всі сябры яе духам і праўдай пакланяются Яму, да умацуе верных у набожнасці і святасці жыцця, да зверне атпадшых ад Праваслаўны Цэрквэ у святые гушчы яе. Аб святая маці, града Слуцка пахвала і радастэ, умалі Паны, да ізбавіт град твой і ўся грады і вэсі Малые, Белыя і Вэлікая Расіі ад глада, труса, патопу, агню, нашэсця інаплэменных і міжусобныя брані, ад смэртаносные вераду, да нізпаслэт правіцелем нашай стараннасць, празорлівасць, мудрасць і вернасць, да управляют і судзят па вале Яго, да хранят устанаўленні Святые Цэрквэ. Іспрасі усім з верай прытэкаюшчім к рацэ святых моцаў тваіх мірнае жыціе, цішыню, асвету розумаў і сэрцаў, саблюдзі іх ад кознэй вражыіх, ад спакус міру, у злэ якога ляжыць, і ад всякія скрухі і нэндзы, звярні нас к пакаянню і выпраўленню, даруй аблуднымі праўды пазнанне, нэдугуюшчім вылячэнне. Упасі нас жыватворнымі тваімі малітвамі ад усіх ворагаў відзімых і нябачных і захавай ад усякага злая, да праславім ва ўся дні жыцця нашага Бацькі і Сына і Святога Духу і тваё заступлэніе у павекі вякоў. Амінь.

Сорок дней читала ее и днем и ночью, и в храме, и утром, когда мужа кормила и ночью, когда засыпала. И родился ровно через год у Агешки с Миколой мальчик.. А потом и еще шестерых детей. А когда муж умер, а дети выросли подперлась она на клюку и попросив прощения ушла пешком в Слуцк, где в женском монастыре до последнего своего вздоха благодарила за свое счастье княгиню Софию, а молитву эту верующие на разных языках теперь знают.

Возможно эта красивая история и похожа на волшебную сказку, но в ней есть истина.

После смерти тело княгини не тлело, а на самой гробнице стали твориться чудеса. Известен случай с мощами, когда горожанам, совершавшим с ними крестных ход, удалось уберечь Слуцк от холеры. Произошло это в 1848 году.

И это уже не легенда, а исторический факт.

Известна в узких кругах и такая история:

Луи Максимилиан Дюпре был приглашён в Слуцк из Парижа, когда здесь был организован театр балета. Опытный танцор стал подбирать труппу. Ему была представлена местная балерина Анна. Она была восхитительна, все схватывала на лету. Ей удавалось то, чего не могла сделать и маститая балерина

И чем ближе к премьере, тем больше менялась стройность актрисы. Она стала излишне полноватой и катастрофически рос живот. Француз выгнал балерину из театра наговорив гадостей, а потом узнал, что балерина беременна и боялась в этом признаться. Луи решил навестить ее, чтобы извиниться и узнать, чем он мог бы помочь. Артистка была вся в слезах, врач, что вел беременную заявил, чтобы она не ждала легких родов. Причиной этому особое строение организма и зауженный таз… Мэтр танца оставил ей солидную сумму денег и ушел удрученным, порадаясь, ккак она могла так танцевать, будучи уже на приличном сроке.

Он поделился этим со строгой дамой в театре, что стирала и утюжила костюмы. И та посоветовала приложить Анну к гробнице княгини Софьи. Наняв экипаж Дюпре сам не зная для чего купил две корзины цветов и поехал за Анной. Та поначалу сопротивлялась, но француз сказал: Если у Анна нет муж и о ней не кому заботиться, то он станет и муж и отец, но сделает чудо. В храме он усыпал гробницу цветами и склонившись у надгробия Анна произнесла молитву. Несколько лилий, что были нераскрыты немедленно распустились. Анна почеловала плиту и почувствовала необычайную легкость. А через неделю балерина родила без всяческих мук под присмотром того самого земского доктора. А еще через месяц Луи разыскал ее жениха и заставил того жениться. Впрочем он был и сам согласен. Что было дале неведомо… Вернулась ли Анна в балет, была ли счастлива, заплатил ли кто за вольность крепостной актрисы… История обрывается! Может для того, чтобы каждый придумал сам свой конец, но обязательно счастливый…

Беженцы-паломники шли к ее могиле в Слуцком Свято-Троицком монастыре. И по-прежнему получали утешение. Считается, что согласно пророчеству святой Софии в ее родном Слуцке, на Юрьевской улице, не случилось ни одного пожара и по сей день. Особые молебны у ее гробницы служились во время эпидемий и стихийных бедствий.

Вот еще один дошедший до нас пример помощи Божией по молитвам к святой Софии. Однажды 11-летнего мальчика Самуила Шиловича ударила молния. В течение четырех лет лежал он недвижимо. Лечение не давало результата. Святая София явилась во сне матери мальчика и повелела ей привезти больного в монастырь к ее гробнице. Именно так родители и поступили. Когда они приблизились к мощам, Самуил опустил в гроб серебряный рубль, в котором возможно заключалось все состояние бедной семьи. Когда в церкви зазвонили к службе, мальчик получил полное исцеление и к удивлению всех, совершенно здоровый пошел домой пешком.

Слуцк, пожалуй единственный город в Белоруссии, где фашистские палачи умудрились устроить гетто дважды

Осенью 1941 года Слуцк стал одним из первых городов Беларуси, где фашистские оккупационные власти учинили массовую расправу над еврейским населением. Страшные события произошли 27–28 октября 1941 года. Тогда за два дня в ходе ликвидации гетто в Слуцке по разным данным было зверски убито от пяти до восьми тысяч человек. Трагедия ещё в более ужасной форме повторится в феврале 1943 года.

После захвата Слуцка немецкие оккупационные власти буквально с первых дней в городе начали подготовку к «решению» еврейского вопроса. Уже в июле прошла паспортизация жителей города.

В каждый дом заходили учётчики из городской управы и брали на учёт взрослых и детей. В карточках указывался пол, возраст и специальность. Каждому еврею выдавали при этом две жёлтые матерчатые звезды, их надо было носить на верхней одежде, на спине и груди. Данные проведённого учёта использовали для расселения жителей еврейской национальности. Одних отправляли в гетто, которое было создано на территории нынешнего 10 военного городка. Некоторым разрешали жить в своих домах — это, как правило, были семьи квалифицированных ремесленников или специалистов.

27 октября 1941 года в Слуцк прибыл 12-й литовский полицейский батальон. Гебитскомиссару Карлу было сообщено, что батальону поручено полностью очистить город от евреев. Он пытался отложить начало, поскольку считал, что такую массовую акцию уничтожения нужно подготовить. Но командир батальона Антанас Импулявичус категорически отказался это сделать. Вскоре в городе начались расправы. В рапорте генеральному комиссару Беларуси Кубе от 30 октября 1941 г. Карл сообщал: «Что касается самого способа проведения акции, я должен с глубоким прискорбием отметить, что он граничил с садизмом. Сам город во время акции представлял собой ужасающую картину. С неописуемой жестокостью, как со стороны немецких полицейских, так и со стороны литовских партизан, еврейское население, а также немало белорусов, было выведено из домов и согнано в одно место. Повсюду в городе была стрельба, и на некоторых улицах валялись трупы. Именно в 1941, в августе, в это жестокое время и возобновил, церковную службу храм княгини Софьи. Оккупанты любезно пригласили в тот день сами горожан на утреннюю службу, на выходе из церкви устроили беспредел

Каждому выходящему из храмаони пальцами измеряли размер черепа и строили людей в три колонны, в одну евреев, в другую крепких женщин и детей, а в третью стариков. Колонны получились не очень большие, однако удивительно равные по количеству. Когда к храму подьехал грузовик, то старикам велено было убираться по домам, а утром добровольно явиться в комендатуру для уточнения их личностей и получения «аусвайса».. Евреев и причисленных к ним отвели в сторону и начали грузить отобранных женщин и детей.

Пока литовцы, немцы и местные старосты, как скот подгоняли баб и пинали детей, двое автомачиков подошли к еврейской колонне и открыли огонь. Кто то побежал. Но третий ствол, что был наготове у водителя грузовика заработал немедленно. Всего две- три минуты и со всеми было покончено. Безоружные офицеры мило улыбались и кто то из них прыская слюной, крикнул, что иуды хитрые и могут притворяться. Команда прозвучала тким образом: Проверить каждого и добить!

Когда прозвучал последний выстрел, погрузка практически была закончена.

Но еще оставались люди, которых было не запихнуть в уже забитый, как картошкой крытый кузов. Заревели моторы мотоциклов, заработал двигатель грузовика и тех, кому не хватило места, стали сгонять в церковь. Около тридцати человек заперли на засов и хотели поджечь здание. Но огонь не возгорался…

Грузовик, набитый женщинами и детьми, коих вывозили в Германию не поехал по трупам расстрелянных, а сдал назад и объехал с другой стороны… Та сторона храма, где когда то находилось надгробие княгини была к удивлению карателей мокрой… Не были ли это слезы княгини? Слезы от увиденного зверства и жестокости возле святых стен…

Огонь, как бы не пытались поджечь храм, так и не возгорелся. Где то через час после того, как фашисты увезли людей, вернулись мотоциклисты, открыли двери и на том же месте, где совсем недавно были расстреляны евреи, расстреляли и эту часть женщин и детей… И тут пошел ливень! Ливень, что не позволил извергам убрать отсюда трупы. В тот день в Слуцке их было много. Они лежали на каждой улице города… Княгиня София-сама кротость, оплакивала жертвы нечеловеческого злодеяния, что творили в городе настоящие звери… Дождь, сильный ветер и разноцветные листья с деревьев- реквием по загубленным душам увядающей природы… И плачущая стена храма… Плачущая перед бессилием того, как жесток может быть человек. Жестокость, то, что презирала и боялась княгиня. Это не дьявол творит беззаконие! Это творит человек!

И пред этим безумием небеса бессильны, ибо человека может остановить только человек… Но человеку, вступившему в борьбу с таким безумием нужна вера в свою силу и неминуемую победу, ибо зло должно быть повергнуто…

Ты мой Ангел воплоти

Александр Громогласов

Моё солнце, моя радость,

Как прекрасна жизнь с тобой,

Даже если небо хмуро —

Моё солнышко со мной.

Обогреешь и прогонишь

Прочь с души любую тень,

И я сразу понимаю —

Наступил мой лучший день!

И лечу, расправив крылья,

И сбываются мечты,

Потому что есть на свете

Добрый Ангел — это ты!

Ты в беде мой ум остудишь,

Когда стужа — распалишь,

Если вдруг я накосячу —

Ты меня поймёшь, простишь.

Даришь радость, вдохновение,

И надежду, и любовь,

И я верю — всё возможно,

Что волнует нашу кровь.

Будь со мной всегда и всюду,

Чтоб я мог свой крест нести,

И тогда я счастлив буду!

Ты мой Ангел воплоти.

Ведьмины сказки

Делендик Денис и Белый Константин.

(отрывок, часть первая)

Действующие лица:

Рассказчик — человек, разбойник на поруках, проводник.

Бархан — получеловек-полуорк, охранник караванов.

Эл — человек, вольный королевский стрелок.

Герр — человек, комендант форта у Красных Болот.

Впереди показалась одинокая деревянная башенка. Стоящий на смотровой площадке дозорный нас заметил, после чего внизу засуетились фигуры вооруженных людей. Вот она –последняя застава на пути в Кавернум. За ней, меньше чем в одном дне пути лежали Дальние Леса. В этом месте дорога раздваивалась. Нам нужна была та, что уходила на юго-запад. А севернее находился путь, ведущий прямо в Красные Болота, до которых отсюда было рукой подать. У развилки нас уже ждали. Трое крепких воинов вышли к нам на встречу. Эл ответил им приветственно подняв правую руку.

— Ребята, просьба есть, пошлите кого в форт. Пусть предупредит, что прибыл посланник короля.

Зная порядки, королевский стрелок достал сопроводительную грамоту и протянул воинам. Один из них вышел вперед, развернул свиток и, после беглого просмотра, почтительно вернул его Эл.

— Все в порядке господин королевский стрелок, — проверявший грамоту воин, видимо начальник караула, обернулся в сторону башни и громко свистнул. В тот самый момент из бойницы высунулась взъерошенная голова с заспанным лицом, — Поскачешь в форт! Скажешь, что посол от короля.

Голова кивнула и, также как появилась — исчезла. Следом за этим послышалось быстрое топанье по деревянным ступеням лестницы. Двери башни распахнулись и из них выбежал совсем юный парнишка. Он подбежав к стоящей неподалеку лошади, отвязал ее, запрыгнул в седло и пустился в галоп.

— Мое почтение! — попрощался Эл с дозорными.

— Доброго пути, господин!

После этой короткой встречи, мы свернули к Красным Болотам. По левую руку от нас раскинулись заросли низкого лиственного леса. Воздух здесь был влажным, а вот в самом селении, в пору было обзаводиться жабрами. Красные Болота лежали в заболоченной низменности, где повсюду из воды торчали ветки кустарников, камыши и прочая, приспособленная к таким условиям, растительность. На поверхности плавали белые бутоны болотных цветов. Участки не затопленной земли покрывал мох и все тот же лиственный лес. И вот тут, посреди не самой пригодной для жизни человека местности, выросло поселение, со своими особенностями. Название это место получило благодаря цвету воды, имевший красновато-бурый оттенок. Красные Болота играли свою роль в жизни столицы и близко лежащих земель. Поселение занималось добычей железной руды и выплавкой железа, которое использовалось для ковки большинства предметов быта и оружия в королевстве. Хотя для богатых доспехов и дорогих клинков все-таки брали железо, добытое и обработанное гномами. Разница в качестве была существенной. Ну и цена конечно тоже. Работу по добыче выполняли как наемные рабочие, так и заключенные из долговой тюрьмы. Добытую руду грузили на плоты и по природным каналам отправляли на «камень». Так, жители называли место, где над водой поднимался плоский каменный остров. В самом центре острова находилось помещение плавильни, увенчанное высокой, выше деревьев, кирпичной трубой. Круглосуточно из трубы вырывался столб пламени с густым серым дымом. В темное время суток этот «факел» служил своего рода болотным маяком. Остальную часть камня занимали: особняк главы гильдии и дома его приближенных, необыкновенно большая кузница с умелыми мастерами и множеством подмастерьев, уютная двухэтажная корчма, не особо крупный рынок, постоялые дворы и хозяйственные постройки. Отходы от производства железа ссыпали в воду, отчего постепенно появлялись новые берега. На них возводились дома членов гильдии, купцов и наёмных рабочих. По краю располагались причалы для плотов и плоскодонных лодок, которые по мере роста берегов приходилось передвигать. Что же до прочей территории Красных Болот, то на ней встречались одинокие охотничьи и рыбацкие домики на сваях.

Только мы потеряли из виду дозорную башню, как увидели скачущего обратно гонца. Увидев нас, юный всадник, улыбаясь во весь рот, быстро прокричал «Все готово, господин посол!» и вихрем умчался к своему посту. Проскакав еще немного, дорога вывела нас прямо на форт. Незамысловатое строение имело деревянные стены чуть больше, чем на два человеческих роста в высоту с четырьмя башнями. Вокруг лежали невысокие валы с густо вбитыми кольями. Размещение здесь стражи было необходимо для защиты Красных Болот от нежелательных визитов гостей из числа разбойничего народа и, несмотря на добрососедские отношения с гномами, это место имело назначение приграничного сторожевого поста.

Как только перед нами показался форт, Эл перехватил флаг у старшего пехотного отряда и гордо повел нас к распахнутым воротам.

На стене стоял мужчина средних лет одетый в военную стеганную куртку черного цвета. С его шеи свешивался серебряный горжет коменданта форта.

— А я думаю, из-за кого такой шум подняли, — обратился он к королевскому стрелку, как только мы приблизились к воротам, — Прискакал гонец с заставы, весь взлохмаченный, словно от медведя удирал. Кричит, королевский посол идет! Королевский посол!

Эл и комендант одновременно громко рассмеялись.

— А как ты хотел?! — улыбаясь, развел руками Эл, и достал из-за пазухи кожаный цилиндр с охранной грамотой внутри, — Все как положено, бумага имеется.

— Давай, заходи, посланничек, — с этими словами, комендант махнул нам рукой, приглашая войти.

Во все предыдущие разы я попадал в Красные Болота с помощью звонкой монеты и знакомого проводника. Лишний раз мелькать перед воинами короля мне было не к чему. Поэтому в форте я оказался первый раз. Как только мы попали вовнутрь, Эл соскочил с коня и по дружески обнял коменданта.

— Знакомьтесь, — обратился ко мне с Барханом Эл, — комендант форта и мой друг — господин Герр.

Мы представились и пожали протянутую нам руку.

— Я смотрю, служба тебя не отпускает, — хлопнул по плечу комендант стрелка.

— Что же поделать, если я снова понадобился королю? — развел руками Эл, — А как тут дела? Как сам?

— Все по-старому: редкие побеги, да пьяные драки.

— Из Кавернума часто к вам заглядывают? — как бы невзначай спросил стрелок.

— А чего гномам к нам ходить? У них тут интереса нет никакого.

Но попытка что-то скрыть не осталась незамеченной. Вопрос Эл смутил коменданта.

— А ты почему спрашиваешь про гномов?

Видя, что тот замялся, пытаясь найти, что ответить, господин Герр насторожился.

— Ты лучше не темни. Говори как есть. Мне надо знать к чему готовится. Случилось что?

— Да в том-то и дело, что пока не ясно, что случилось.

— Ладно, — смягчился комендант, — сейчас твоих парней разместим в казарме, лошадей поставим в стойло и сходим на «камень» отужинать. Там и поговорим о делах.

До отхода ко сну было еще далеко и отправляться в казарму пока не хотелось. Поэтому, мы с Барханом решили сходить в корчму вместе с Эл и господином Герром.

— Господа не возражают, если мы им составим компанию? — чисто из вежливости поинтересовался я.

— Я не возражаю, — пожал плечами Эл и посмотрел на коменданта.

— Да и я тоже, — ответил господин Герр и обратился к стрелку, — Дружище, ты главное расскажи все, что мне нужно знать.

— Не переживай, Герр. Расскажу. Идемте же!

С обратной стороны форта имелся еще один выход. Массивные откидные ворота, опущенные на цепях, лежали мостом через небольшой ров. Сразу за ними начиналась умощенная деревянной доской дорога. По ней рабочие возили на тележках в форт уже отлитое в небольшие слитки железо, и там, сгружали на склад, где оно временно хранилось до отправки в столицу и другие города. Это был единственный надежный путь в само поселение. Конечно, до того же острова можно было добраться и через болота, как это в свое время делал, например, я. Но даже для знакомого с этими местами человека, риск утонуть был. Таким образом, заболоченные участки местности служили естественной защитой от возможного неприятеля.

Размеренной походкой мы уходили в глубь поселения. Здесь повсюду лежал туман, перемешанный с пахучим дымом. Использование «дымилок», в которых сжигались сушеные водоросли, было необходимостью против здешних насекомых. В частности от плотоядных стрекоз, которые порой доходили до размера домашнего кота.

Эл и комендант болтали о чем-то своем. К их разговору я не прислушивался. Так, в скором времени мы дошли до огромного болота с «камнем» посередине. Остров с берегом соединялся через широкий плавающий мост, лежащий поверх хорошо законопаченных пустых бочек. К берегам он крепился так, чтобы при движении его не сильно раскачивало. При необходимости, например, когда остров «рос», можно было разобрать мост с одного конца, сделав его тем самым короче.

Оказавшись на другой стороне, господин Герр повел нас прямиком в корчму. Впрочем, дорога мне была известна. Распахнув двери, мы вошли внутрь помещения. Надо сказать, что народа здесь было много. Увидев коменданта форта, хозяин поторопился встретить его и всю нашу маленькую компанию. Невысокий полноватый мужичек в засаленном фартухе, виртуозно петляя между столов, в мгновении оказался перед нами.

— Рад Вас видеть, господин Герр, — раскланялся корчмар — Вы сегодня к нам с гостями?

— Все верно, — ответил комендант и, уперев руки в бока стал оглядывать зал, выбирая нам место.

Но корчмар, подойдя почти в плотную к коменданту, заговорил полушепотом.

— Так может Вам накрыть на верху?

— Да любезнейший, это будет удобнее всего.

— Тогда, прошу следовать за мной, господа — с этими словам нас повели к лестнице у дальней стены от входа.

Мы поднялись на второй этаж и, следуя за хозяином корчмы оказались в небольшой уютной комнатке. Здесь было чисто и довольно тихо. Шум с первого этажа сюда почти не проникал. Мы расположились и в скором времени перед нами на столе возник ужин, включавший два блюда местной кухни. Каждому из нас полагалась отдельная тарелка черепашьей похлебки с грибами. На второе подали кашу из болотного зерна с пряностями и жирным мясом болотной рыбы толстобрюха. Не поскупился комендант и на пару бутылок южного вина, которое пили разбавляя водой.

В процессе скромного, но сытного ужина, Эл рассказал господину Герру о причине отправки посольства в Кавернум. Ничего нового мы с Барханом не услышали. Да и рассказывать особо было не о чем. Для того и идем в земли гномов, чтобы все разузнать подробно. Немного успокоившись, комендант сослался на службу и отправился обратно в форт, где нам сегодня предстояло заночевать.

Как только шаги господина Герра затихли, чисто ради праздного любопытства, я поинтересовался у Эл.

— Давно знаешь коменданта?

— Да не так, чтобы уж очень. Сам Герр из этих мест. Из семьи охотников. Но занятию предков предпочел службу в пеших королевских войсках. Не раз бывал в военных походах и, спустя какое-то время, его отправили в форт на Красных Болотах. Вернулся Герр в родные края уже командиром отряда. Добрую службу ему сослужило то, что он хорошо знал эти места и спустя короткое время Герр стал начальником караулов. Чуть позднее — помощником и заместителем коменданта. А когда старый комендант отошел от службы — занял его место.

— Значит здесь и повстречались?

— Видели челюсти над камином? — наклонился к нам стрелок.

На первом этаже прямо над камином действительно висели внушительных размеров челюсти. Но во все разы, что я здесь был, так и не удосужился поинтересоваться кому же они принадлежат и кто добыл этот трофей.

— Угу, — промычал Бархан, уплетая вторую порцию каши.

— Вот, — довольно заулыбался стрелок, — Наш с Герром трофей.

— А поподробнее можно?

— История такая, — погружаясь в воспоминания, Эл откинулся на спинку стула, — Несколько лет назад наведался я в Красные Болота по делам. Зашел, значит, в корчму, сел за стол и решил скоротать время за игрой. Тут же нашел себе двоих соперников. Играл, играл, ну и немного проигрался.

Здесь стрелок явно лукавил. Готов поспорить, что проигрался он подчистую!

— Я думал, что с собой имею больше денег, чем оказалось на самом деле. Пришлось объяснять господам, с которыми играл, что все отдам несколько позже. Но моего честного слова почему-то оказалось недостаточно. Что за люди?! Меня не особо хотели слушать и предложили оставить в залог «свирель». Я сказал, что могу лишь «подарить» каждому из них по пуле. В ответ, мне стали угрожать долговой тюрьмой. Вот тогда к нашему столу и подошел Герр с предложением не тратить понапрасну патроны, а лучше всего драгоценные выстрелы продать ему. Меня это насторожило, но Герр заверил, что мои услуги послужат доброму делу и не перейдут границ чести и закона. Долго колебаться я не стал. Такие условия меня устраивали. Получив согласие, Герр оплатил мой долг и пригласил отужинать с ним наверху. За ужином я узнал, для чего был нужен.

Оказалось, что несколько месяцев назад внезапно стали пропадать люди. Сначала один, потом другой, третий и так далее. И ладно, если бы исчез какой залетный гость. Никто бы даже искать не стал. Утонул, да и все. Но те, кто исчезал, все были жителями Красных Болот. Среди пропавших имелись и охотники. А эти ребята лучше остальных здешние места знают. Они, конечно, по болотам не на стрекозах летают. Тоже могут где-нибудь оступиться. Но такие частые пропажи всегда подозрительны. И все же поначалу этому мало кто придавал серьезное значение. Только вот загадочные исчезновения так и не прекратились.

Ну и тут началось. Поползли всякие слухи. То про демона болотного, то про озлобленные души умерших заключенных. Было и про духов с колдунами, и про ожившие болота. Но чтобы это ни было, жители успели дать этому явлению название «болотный ужас».

Старый комендант не желал вмешивать в это темное дело королевские войска, считая пропажи исключительно делом гильдии и местных жителей. На эту тему даже шли споры с Гильдмастером. Герр рассказывал, ругались они знатно. Комендант кричал, что не собирается гонять солдат по болотам из-за каждого утонувшего пьяницы. А Гильдмастер в свою очередь упрекал коменданта в том, что тот хочет просто тихо отсидеться, пока все само не разрешится. Только вот проблема от этого не решалась. А стоит сказать, что последние исчезновения проходили на северо-западе от «камня». Как раз недалеко от места добычи руды и долговой тюрьмы. Умному понятно, что раз не сегодня, так завтра могут начать пропадать заключенные с караульными.

И в итоге, не дожидаясь приказа, за дело взялся Герр. Ему слабо верилось во все эти байки про демонов и духов. У него сразу возникли подозрения, кто это мог быть. Он собрал несколько добровольцев с такими же взглядами, но на всякий случай, шамана с собой все же прихватил. Весь день Герр со своим отрядом рыскал в поисках следов этого «болотного ужаса». Расставили несколько ловушек и в сумерках раскинули лагерь на маленьком островке. А перед самым рассветом, когда дозорные задремали, на лагерь напало нечто! В суматохе толком разглядеть его не удалось. Те, кто успел схватиться за оружие, сами бросились на это существо. Но безуспешно, поскольку пробить невероятно прочную шкуру «болотного ужаса» никому не удалось. В том числе и Герру. После неудачной попытки, ему прилетел оглушающий удар лапой, отчего он и потерял сознание. На этом та охота для Герра закончилась. Очнулся он только к вечеру. В ноздри ударила жуткая вонь. Глаза открыл — темно. Хорошо, что с собой прихватил гномий фонарь. Это такой небольшой металлический цилиндр с крышечкой и со светящимся кристаллом внутри. Дорогая штука! Герр посветил вокруг и осмотрелся. Рядом с ним лежали его товарищи. Все как один мертвы. «Болотный ужас» перетащил их тела в свое логово и аккуратно уложил. Видимо, Герра тоже посчитал мертвым. Но вот почему-то никого сразу есть не стал. Там же в пещере хватало и других останков: сгнивших и обглоданных. В тот момент у Герра развеялись последние сомнения насчет того, кем был этот зверь. Догадки подтвердились. В Красных Болотах завелся гигантский погребальник!

Ведьмины сказки

Делендик Денис и Белый Константин.

(отрывок, часть вторая)

Действующие лица:

Рассказчик — человек, разбойник на поруках, проводник.

Бархан — получеловек-полуорк, охранник караванов.

Эл — человек, вольный королевский стрелок.

Герр — человек, комендант форта у Красных Болот.

Погребальник — изначально маленький серый зверек размером с крысу, живущий в лесу. Днем прячется в норе, а с наступлением ночи выползает на поиски пищи. Внешне не красавец: тупая мордочка, короткое тельце, большие желтые глаза, длинные передние лапки с тонкими крючковатыми пальцами и острыми черными когтями. Довольно шустрый и агрессивный. Однако опасным его назвать сложно. В основном питается падалью. Иногда голод заставляет охотиться, но с такими размерами и данными охотиться можно разве что на насекомых и лягушек. И то не на всех. Скорее всего большая часть погребальников сама становится жертвой более крупных хищников. Не смотря на это, зверек отличается крайней прожорливостью. И вот дальше начинается самое интересное! Чем больше погребальник ест, тем больше растет. С его быстрым ростом увеличивается и аппетит. Достигнув размеров средней собаки, для утоления голода начинает странствие. Так, двигаясь с места на место, он пожирает любую падаль, что находит на пути. Правда, из-за высокой конкуренции среди падальщиков, погребальнику все равно приходится время от времени заниматься охотой. Даже подросшие, по одиночке они не опасны, но сбившись в стаю могут представлять угрозу для скота и пастухов. И вроде бы все не так страшно до тех пор, пока какой-нибудь погребальник не набредает, например, на кладбище. Чуя запах разложения даже из-под земли, он принимается опустошать могилы. В одной старой книге я читал про целый лабиринт тоннелей, вырытых под кладбищем. Вход в это подземелье начинался рядом в подлеске и был тщательно замаскирован. Также, к особым местам привлекающих погребальника можно отнести могильники скота и поля сражений. Имея достаточное количество пищи, он продолжает расти, при этом меняя свой облик. Некогда маленький ночной зверек постепенно превращается в жуткую тварь. В моей памяти крепко засел искусно выполненный рисунок из той же книги. Помню, как со страницы, стоя на задних конечностях, на меня смотрело отвратительное чудовище. Неестественной длины передние лапы свисали чуть ли не до самой земли и скорее были похожи на уродливые костлявые руки. Голова очень напоминала человеческий череп. Внешний вид погребальника во многом зависит от того, чем он питается на протяжении жизни. Наверное тот, что был на картинке некогда вдоволь насытился человечиной.

Выбрался Герр из ямы и что было сил рванул на «камень». А спустя пару дней ему посчастливилось повстречать меня и он решил попытать удачу еще раз.

Я дослушал Герра и стал думать. Дело оказалось рисковым. Несомненно, оплата игрового долга было лишь частью цены за мои услуги. Чтобы договориться об окончательной сумме, я спросил, сколько Герру понадобится выстрелов. Но он сказал, что его не интересует количество выпущенных пуль из «свирели». Ему был важен только результат. Герр изложил свой план, который нам предстояло исполнить. Немного поторговавшись, мы доели ужин и отправились в форт на ночлег.

Рано утром мы с Герром были уже на «камне» и договаривались с Гильдмастером по поводу одной не совсем обычной покупки, оплата которой, в случае удачного исхода дела, ложилась на плечи гильдии. Нам требовалось приличная гора мяса и потрохов. Весом ни больше, ни меньше как со взрослого человека. По задумке Герра, все это лакомство следовало загрузить на плот и где-нибудь оставить гнить. Когда наш «заказ» был готов, мы так и поступили. Оттянули плот в укромное место на маленький пруд. День и ночь группа новобранцев прибывших накануне в форт охраняла это добро. Под нашим неусыпным надзором юные воины познавали тяготы службы и оттачивали навык защиты гниющего мяса от хищников. Чтобы сохранить за Герром репутацию здравомыслящего командира, я шепнул ребятам, что это такое испытание. Что-то вроде обряда инициации для новичков. Те охотно поверили и с удвоенной силой продолжили колошматить несчастных падальщиков. Спустя время над кучей изрядно подгнившего мяса кружился целый рой насекомых. На такую приманку наш «болотный ужас» точно должен был клюнуть. Но нам с Герром предстояло еще переместить плот на место охоты. Чтобы не задохнуться от зловонного смрада, мы замотали лица тряпками, пропитанными настоями из трав. Я сменил свою золотую накидку на такой же как у Герра грязно-зеленого цвета плащ с капюшоном. Захватили с собой пару мотков веревки, взобрались на плот и отправились на охоту. Шли тихо, стараясь лишний раз не шуметь. Когда оказались на предполагаемой территории погребальника, выбрали место и привязали плот к ближайшему дереву. Сами

отошли подальше и залегли так, чтобы иметь хороший обзор местности. Невольно закрадывалась и тревожила мысль о том, что погребальник может напасть на нас. Но Герр, указывая на плот, сказал «Зачем ему мы, если есть такая вкуснятина?» Прозвучало не очень убедительно, но отступать было уже поздно. Оставалось только ждать. И хотя погребальник существо ночное, мы рассчитывали его выманить еще до наступления темноты.

Вот так мы и лежали затаившись пока не наступил вечер. Вдруг, мне показалось, что плот начал отплывать от берега. Это могло сорвать нам охоту. Зверя по-прежнему нигде не было видно и Герр поспешил все исправить. Почти ползком он добрался до дерева, к которому мы привязали плот. Потянул за веревку и достал из воды оборванный конец. Вполне могло оказаться, что веревку перегрызла рыба. Например, тот же толстобрюх. Но не в том суть. Запасная веревка у нас была. Герр зацепил плот обратным концом шеста, где на подобный случай всегда имеется стальной крюк. Но что-то не давало подтянуть плот ближе к берегу. Подводная коряга — первое, что пришло мне в голову. Я чуть было не пошел помогать Герру, когда «коряга» оказалась тем, на кого мы и устроили эту охоту. Сперва две лапы с длинными, скорее человеческими пальцами ухватились с двух сторон за края плота. Следом из под воды вылетело чудовище высотой в полтора моих роста. А может даже и еще выше! Задние ноги, как потом удалось разглядеть, заканчивались подобием раздвоенных копыт. Значит, успел где-то нажраться мясом дохлого скота. Ну, или болотных оленей. Тело в каких-то костяных наростах на подобие чешуи. Думаю, сказался рацион из рыбы и черепах, который мог быть в самом начале, когда незваный гость только-только попал в Красные Болота. После, любитель мертвичинки перешел на человечину. И больше, и сытнее.

Наверное погребальник решил, что у него хотят отобрать лакомство. Он выбрался на берег и прыгнул, широко расставив передние лапы. Убегающему Герру невероятно повезло, что на охоту он захватил меня. Теплых объятий не получилось, так как я спустил курок. Попал в грудь, куда собственно и метил. В этом месте панцирь, который не брало любое другое оружие, разлетелся на осколки. Броню просто разворотило! Пуля ушла дальше в тело. Наш погребальник с диким воем и огромной дырой в груди рухнул на землю. Услышав выстрел, Герр остановился и обернулся. Казалось все, но эта гадина пролежала не долго. Рассвирепевшая зверюга резко поднялась и снова бросилась на Герра, с явным желанием с маху отгрызть ему голову. Хорошая привычка сразу после выстрела перезаряжать «свирель» спасла нам обоим жизни. Вторую пулю я отправил прямиком в пасть монстру. Кто угодно мог сказать, что после такого не поднялся бы никто в нашем мире. И был бы прав. Но мы с Герром не спешили проверять, сдох ли на этот раз погребальник, или нет. Немного выждав и просушив исподнее, все же решили, что пора. Мы медленно подошли к телу и Герр осторожно потыкал его шестом. Свирель я держал наготове. Однако больше стрелять не пришлось.

Всего погребальника тащить на «камень» не стали. С собой забрали только его голову. Вернее то, что от нее осталось после выстрела. В поселении нас встретили изумленными взглядами. Могу поспорить, что обратно нас с Герром уже не ждали. Мы показали жителям трофей, из которой в основном уцелела пасть. Поначалу в то, что мы убили тот самый «болотный ужас», поверили далеко не все. Глядя на остатки головы, Гильдмастер расспросил нас, где лежит остальная часть тела, если таковая имеется. Герр предложил ему прогуляться, а заодно посмотреть на логово зверя. Захватив с собой полдюжины рабочих, они отправились к месту нашей недавней охоты и перед самым закатом вернулись обратно. Лежавшее на земле уродливое тело погребальника и клятвенные уверения самого Гильдмастера растворили последние сомнения горожан. В тот вечер мы были героями Красных Болот. Кто только ни пытался угостить нас ужином и выпивкой. Удачную охоту отгуляли в этой самой корчме. Праздновали так, словно на болотах вместо железа нашли золото! Гильдмастер покрыл расходы Герра на мои услуги и, слегка подвыпив, полез приколачивать челюсти к стене. Правда, ему не дали это сделать. Трофей со смердящими кусками плоти распугал бы потом всех посетителей, словно дымилка стрекоз. Но через пару дней челюсти обработали и они заняли свое почетное место.

Исчезновения прекратились. Старый комендант еще немного пробыл на посту и сам оставил службу. На его место абсолютно справедливо назначили Герра, который и так в последнее время исполнял многие обязанности главы форта. Думаю, что не обошлось без поддержки со стороны Гильдмастера. После тех событий мы еще не раз собирались вот здесь, — Эл постучал пальцем по столу, — и вспоминали ту самую охоту.

Мы вернулись в форт уже после захода солнца. Свет в комнате коменданта еще горел и Герр спустился к нам. Он приказал своему помощнику проводить меня с Барханом на ночлег. Эл остался с комендантом. В тёплой и сухой казарме нас ждали свободные койки, но Бархан заметил, что солдатская кровать для него явно маловата. Решив никого не беспокоить по таким пустякам, он принялся освобождать себе место на полу. Бархан хотел сделать все тихо, но в полумраке, да в незнакомом месте вышло как-то не очень. От грохота переставляемой мебели стали ерзать и просыпаться солдаты.

— Извиняюсь, — прохрипел Бархан басистым шепотом, завернулся в походный плед, бухнулся на пол и захрапел.

Я не спешил отойти ко сну и вышел на улицу. Прогуливаясь по двору в сторону внешних ворот, я заметил на стене две знакомые фигуры. Стрелок с комендантом курили и о чем-то вели оживленный разговор. Не знаю сколько они еще вот так простояли, но я оставил их и пошел спать. Думаю, им было о чем повспоминать.

…

Начало нового дня застало форт в движении. Как раз сменялись ночные караулы, а мы были готовы отправится отсюда к Дальним Лесам.

— Ну все, пора дальше вести посольство в Кавернум, — грустно вздохнул Эл, — Погостил бы еще, но сам понимаешь, лучше не затягивать.

— Давай, заканчивай поскорее с этим делом и возвращайся. Посидим как прежде, побеседуем. Заодно и мне расскажешь, что там за Дальними Лесами делается.

— До встречи, дружище!

Эл с Герром тепло распрощались и мы снова выступили в путь.

Если мы встретимся я подойду к тебе первой

Оксана Бунькова

Если мы встретимся я подойду к тебе первой

Это не модно — ждать от мужчины поступка

Просто сказать тебе «здравствуй» будет самым верным

Лужами дождь. Я зачем-то надела юбку.

Я улыбнусь тебе самой весёлой улыбкой

Чтоб не думал, что страшно и очень волнуюсь

А если случится, ты не считай за ошибку,

Просто представь, а вдруг я неплохо целуюсь.

Ты отведёшь меня в самое тихое место

Дождь переждать и спрятаться от волнения

Сядем в углу, только ты отодвинь мое кресло

Смотришь в глаза и отступают сомнения.

Ты разрешишь мне щеки твоей нежно коснуться

Чтоб ощутить усталость твою и тревогу

Память отрывками веки заставит сомкнуться

Чувствам забытым прокладывая дорогу.

Кофе закажем. Чтоб Черный. И с сахаром. В чашке.

Чтобы не пить, а согреть можно было бы руки

Ты станешь тёплым, я буду играться с кудряшкой

Что раньше любил, до этой нашей разлуки.

Все, как ты помнишь. Как будто и не было года

И расстояния, ставшего всем причиной.

Да и зачем без тебя мне такая свобода,

Если ты перестанешь моим быть мужчиной?

Я в глазах твоих видеть себя отражение

Просто хочу и чтоб рядом в холод, и летом.

Да и не верны в общем такие суждения,

Что время лечит, впрочем, забудем об этом.

Есть март, что волшебством своим может запомниться

В памяти нашей, если падут все оковы

Лишь загадай- желания ночью исполнятся

Мы с тобой вместе. Снова. Всегда. Через годы.

Восьмое марта

Елена Панарина

Седая зима собрала чемоданы,

Лучистое солнышко светит уже.

И для тебя, что угодно достану!

Чтоб улыбалась скорее в душе.

Пусть оживают твои пожелания,

В этот прекрасный весенний денёк,

И исполняются все-все желания!

Вижу в глазах я твоих огонёк.

С днём восьмого марта, дорогая!

Ты судьбою предназначена — лишь мне,

Радости, удачи я желаю,

Чтобы было больше и вдвойне.

И сегодня окружу тебя цветами,

Для меня нет девушки милей,

Чтоб пылали чувства между нами.

Поздравляю я тебя скорей!

История одной любви (рассказ — быль)

Гульмира Джумагалиева

В жизни часто бывает, что случайный человек на мгновение становится духовником, перед которым мы готовы вывернуть наизнанку свою душу.

Почему так бывает? Наверное, потому, что мы уверенны, завтра мы его не встретим, и не будем испытывать неловкость за излишнюю откровенность, вместе с тем, сбросим с души груз лежавший на плечах годами, отражавшийся в бессонных ночах и слезах в подушку.

Однажды мне довелось познакомиться выступить в роли такого духовника.

С Еленой мне довелось познакомиться в Оренбурге на курсах повышения квалификации работников культуры, нас поместили в соседних номерах гостиницы. Первое, на что я обратила внимание, её большие голубые, как озёра глаза необыкновенной красоты и каштановые волосы, отливающие золотом.

Днём мы посещали областную и городскую библиотеки, кроме занятий, для нас организовывали встречи с местными писателями: поэтами и прозаиками.

После насыщенного яркими впечатлениями дня, мы с коллегами устаивали совместные посиделки с чаепитиями. За неделю мы все сдружились и Елена

мне поведала свою жизненную историю:

— У меня есть семья: муж — красавец, младше меня на четыре года, работает инженером, дочь Алёнка и сын. Внешне кажемся благополучной и дружной семьёй, но девочка родилась с патологией, результат родовой травмы. После случившегося муж стал выпивать и гулять напропалую.

Я думаю, это расплата за то, что я не уберегла свою первую любовь. С Алексеем мы познакомились в библиотеке, он приходил практически каждый день, мои коллеги стали намекать, что это неспроста.

Наконец он решился признаться в своих чувствах, я была на седьмом небе от счастья, такой парень красивый, образованный, его прислали врачом в нашу больницу. Мы с каждым днём становились ближе и роднее. Мне в нём нравилось всё: улыбка, глаза, голос, мы понимали друг друга с полуслова.

Через полгода со дня знакомства решили пожениться, подали заявление в ЗАГС. Но как часто бывает, нашлись недоброжелатели, которые донесли, что мой любимый провожает девушку, работающую в той — же больнице. Не сказав ему ни слова, я на следующий день, поехала в областной центр и сделала аборт.

О ребёнке он не знал, думала всё будет шито — крыто, но началось заражение крови, поэтому в больнице пришлось провести целый месяц. Естественно все стали об этом судачить, ему пришлось уволиться, перед уездом он уговаривал меня уехать с ним на родину в Грозный, но я отказалась.

Выписавшись из больницы, я встретилась с соперницей, оказалось, что она встретила Алексея случайно на почте, когда ходила звонить родным, и так как они жили в одном общежитии, просто вместе дошли до дома.

Вот так чужие сплетни, разбили мне судьбу, да и я сама виновата, не поговорив, в пылу ревности и обиды наворотила дел. Хотя редко кто обладает здравомыслием в 19 лет.

Часто думаю о том, как сложилась его жизнь, особенно после событий на его родине, жив ли он. Но в любом случае ему я искренне желаю счастья, он этого заслуживает. В 27 я вышла за Валерия, который два года за мной ухаживал. Но за ошибки приходится платить, и я расплачиваюсь болезнью своей любимой дочери, это в сто раз мучительнее и больнее.

Вот такую грустную историю одной поломанной судьбы мне довелось услышать. Почему она мне вспомнилась сейчас спустя 13 лет? Как сложилась жизнь моей героини, я не знаю, но хочется надеяться, что девочка после операции выздоровела и всё у Елены благополучно, возможно уже подрастают внуки. Ведь осознание своей ошибки — первый шаг к исцелению.

Весна

Дарья Баранова

Глава 1.

Доброй весны, медвежонок!

Ёжик в нерешительности топтался у порога: «Постучать? А вдруг ещё не просыпался? Но такое… такое никак нельзя пропустить!» — и Ёжик робко стукнул в зелёную пошарпанную дверь. Тишина. Ёжик стукнул ещё раз, теперь посмелее. С покосившегося козырька упала сосулька. «Ещё не выходил» — решил Ёжик, догадавшись, что дверь давно не открывали. Он взглянул под ноги, туда, где в лужице талой воды лежала сосулька. Ёжик почувствовал, как его ноги начинают зябнуть. «Наверное, промокли валенки», — подумал Ёжик и, наконец, решительно забарабанил в дверь. Она вдруг скрипнула и приоткрылась. Ёжик заглянул внутрь — темнота, тишина, только из угла доносилось мирное посапывание, да на стене деловито тикали часы.

— Эй, Медвежонок! Просыпайся! — Ёжик приоткрыл дверь шире, и солнечный свет ворвался в комнату.

В углу на низкой деревянной кровати завозился Медвежонок. Солнечный луч скользил по полу, по кровати и по самому Медвежонку. Вот он коснулся его лба, ушей, погладил по щекам, задержался на носу, как вдруг…

— Апчхи! — громко чихнул Медвежонок.

Ёжик даже подскочил на месте от неожиданности.

А Медвежонок потёр лапой нос, натянул старенькое лоскутное одеяло до самых ушей и, сладко зевнув, отвернулся к стенке.

— Медвежонок! Пора вставать!

Но Медвежонок уже не слышал Ёжика.

Ёжик присел на лавочку возле двери, поставил рядом с собой узелок, снял валенки и на цыпочках подошел к окну. Он раздвинул залатанные занавески и открыл окно, втянул носом свежий воздух, напоенный первыми весенними ароматами.

— Медвежонок! Ты только понюхай! Нет, ты только на секундочку подойди сюда!

Ёжик изумлённо смотрел в окно: вот там, под старой берёзой, каких-то пять минут назад высился снежный холмик. Но солнце, поднявшись совсем высоко, принялось за работу, и холмик оказался вовсе не простым холмиком. Снег таял, а из-под него из своего долгого зимнего плена освобождался муравейник!

— Медвежонок, ну же, просыпайся скорее, ты всё проспишь! — Ёжик с трудом оторвался от окна и засеменил к кровати. Он настойчиво потряс Медвежонка за плечо.

— Ну, кто там ещё… Сказано же: не будить до весны, — донесся из-под одеяла сонный ворчливый голос.

— До весны! Так вот же она, весна, прямо за порогом! — воскликнул Ёжик и потянул за одеяло.

— А ну, отдай! — пробурчал тот же недовольный голос.

— Э, да ты, наверное, голодный, потому и ворчишь! Посмотрим, что тут у тебя есть.

Ёжик направился в другой конец комнаты. Там у стены стоял большой деревянный буфет с резными дверцами и ручками из шишек. Он был выкрашен в голубой цвет, правда, краска кое-где уже потрескалась, но всё равно буфет был очень красивый. Медвежонок очень его любил. Хотя Ёжик думал, что Медвежонку больше нравится не сам буфет, а то, что внутри! И вот Ёжик потянул сразу за обе ручки, дверцы раскрылись, и на полках Ёжик увидел знакомые баночки, горшки и горшочки, кувшинчики и кувшины, бидончики, узелки, мешочки и прочую утварь. Знакомые — потому что Ёжик хорошо помнил, как давным-давно, когда ещё не наступила бесконечная сказочная зима, когда на деревьях еще только начинали желтеть листья и холодный ветер дул лишь по ночам, они вместе с Медвежонком считали и пересчитывали, расставляли и переставляли, раскладывали и перекладывали несметные сокровища. Ёжик угольком выводил надписи: орехи. Варенье. Ягоды сушеные. Компот. Клюква мочёная. Мёд. Медвежонок суетился, нюхал, пробовал то одно, то другое и причитал:

— Ну, зачем, зачем ты это делаешь! Я проснусь, есть захочу, подойду к буфету, возьму горшочек и поем. Я даже свечку зажигать не стану, поем — и спать. Как я в темноте читать буду, что ты написал.

— Не ворчи. Так красивее! — спокойно объяснил Ёжик и подписал очередную банку: Яблоки.

Но это было давно, целых полгода тому назад! А теперь надписи кое-где стёрлись, на стенках горшочков виднелись дорожки из мёда и варенья, местами появились трещины, всюду на полках была рассыпана скорлупа от орехов, а из угла, из самой глубины, на Ёжика смотрела большая деревянная ложка, вымазанная мёдом.

Ёжик заглянул в один горшок, приоткрыл крышку другого, сунул нос в кувшин, потряс банкой, развязал мешочек. Везде пусто.

— Надо же! Чудеса… — удивился Ёжик, придвинул к буфету табуретку, влез на неё и пошарил лапой на верхней полке. Там стояло единственное блюдечко с засохшим малиновым вареньем. Ёжик задумчиво облизал блюдечко, слез с табуретки и подошёл к лавке, на которой оставил свой узелок.

— Хорошо, что я не забыл! — улыбнулся Ёжик и, развернул узелок, вытащил увесистый горшок, на котором его, Ёжикиной лапой, было написано: Мёд. Ёжик аккуратно обхватил горшок, крепко прижал его к себе и вернулся в угол к Медвежонку. Он обмакнул самый кончик лапы в мёд и сунул лапу под нос Медвежонку. Тот радостно засопел и лизнул Ёжику лапу.

— Хочешь ещё?

— Угу.

— Тогда вылезай!

Медвежонок заворочался под одеялом. На свет показалось сначала одно ухо, потом другое, вслед за ними высунулся нос, и вот уже Медвежонок смотрит спросонок на Ёжика, а тот протягивает ему полный горшок мёда:

— С весной тебя, Медвежонок! Ты так долго спал, я соскучился! Ешь скорее, и пойдем на лужок — там подснежники расцвели!

Исповедь друзьям. Дед Пахом

Светлана Рябинина

Отчего-то сегодня вновь стою меж друзьями

На ушедших тропинках от судьбы в пустоту,

Где скажу уже честно, но теперь между нами,

Что иду по дороге, будто выбрал — не ту…

Понимаю, умолкла наших песен гитара,

И, как встарь, не поётся для меня на ветру,

Дожигается ночью старой свечки огарок,

Только глупое сердце всё зовёт на тропу.

Я на ней, как пацан, только вышедший в поле,

Что ещё не освоил новых слов перемен.

Но уже между строчек обозначилась воля,

Что для глупого сердца оставляю взамен.

Может быть, не сегодня, а, наверное, завтра

Рассказать вам сумею, что мне дали друзья,

Что такое мне Русь, для которой, как трактор,

Я загнал свой мотор и спалил тормоза

Весна стучит в сердца!

Александр Громогласов

Дурманит воздух наступающей весны,

И небо потихонечку синеет,

Одежда, куртки нам уже тесны

И солнце по особенному греет.

И ощущаешь вдруг неуловимый аромат:

Ручьёв журчащих, исчезающего снега.

И этому ты несказанно рад,

И ждёшь тепла победного набега.

Февраль противится, морозами трещит,

Снегами, вьюгами дороги заметает,

Но с пеньем птиц весна в сердца стучит

И бурый снег неумолимо тает.

И знаешь, чувствуешь — приходит в этот мир

Дух обновления, любви, расцвета, счастья.

Природа ждёт, готовить пышный пир,

Рассеет тучи, печали и ненастья.

И веришь искренне — всё будет хорошо,

Мечты исполнятся, в душе прибудет святость,

Любовь придёт, дела пойдут легко,

Жизнь продолжается и будет только в радость!

Нет выходных дней у любви…

Александр Громогласов

Нет выходных дней у любви,

Она нас лечит и заводит.

Жизнь останавливает бег,

Когда любовь от нас уходит.

А мы торопимся, бежим:

«Так все живут, такое время!»

Добиться много хотим,

Забыв любви посеять семя.

Жуём дежурный бутерброд,

И в спешке чай порой не допит.

Одно понять не можем мы —

Куда и кто всех нас торопит?

Порой копаемся в еде,

Чтоб нам, дай бог, не отравиться.

Не можем мы понять в себе,

Откуда злость к другим родится.

Любого можем оскорбить,

Он отойдёт с сердечной раной,

А сколько будет он лечить

Ту боль, нам думать даже странно.

Гордыня, зависть, эгоизм-

Вот тот девиз, что нам всё ближе.

Друзей, любимых предаём

И опускаемся всё ниже.

Ну а любовь всегда сильней,

Она не званной к нам приходит!

Коль не горит в душе костёр,

И отзыв в сердце не находит,

Пусть негасимым огоньком

В сердцах лампадкой ярко светит —

Желанье жить, любить, творить,

Любимым быть, добром ответить,

Теплом согреть родных людей…

Пусть быстротечны жизни дни,

Мы сможем всё преодолеть —

Нет выходных дней у любви!

Чудесный день или дары Хабаровского гостя

Елена Катаева

Мы столкнулись на углу. Отпрянув от незнакомца, успеваю его рассмотреть. Ну и колоритный же персонаж! Ясный взгляд необычно-желтоватых глаз прямо притягивает внимание.

Одет он в коричневую куртку и джинсы. А улыбка немного смущённая…

Извиняюсь за свою оплошность и пытаюсь проскочить мимо: не каждый день оказываюсь в объятиях такого мужчины. Он останавливает меня, делая приглашающий жест рукой и указывая вдаль.

За деревьями разливается восход, такой колоритный, что по цвету, наверное, мог бы конкурировать с восходом в джунглях.

Заворожено смотрю, как солнце встаёт из-за крыш, попутно окрашивая небо в красные, розовые, пурпурные и оранжевые тона, потом небо постепенно становится нежно зеленовато-голубого цвета, соседствующего с розовым. Поворачиваю голову — загадочный незнакомец уже ушёл. Что ж, бывает.

Успела подумать о наваждениях, а потом забыла об утренней встрече: дел было много. А днём, выйдя из дома, неожиданно опять встречаю его.

— Николай, представляется он, — Спорим, угадаю, чем бы тебе хотелось сейчас заняться? Погода великолепная.

Зажмуриваю глаза: перед глазами каток в «Радуга-парке», и я скольжу, выписывая на льду сложные пируэты…

Открыв глаза, удивлённо смотрю, как новый знакомый протягивает мне коньки — именно моего размера, и заговорщицки подмигивает. Ничего себе! Мы переглядываемся с ним и бежим на каток, весело смеясь. Если бы мне сказали, что вот так побегу на каток, забросив все свои дела — ни за что бы ни поверила!

Под звуки классических мелодий и современных шлягеров мы катаемся по кругу, разговаривая о погоде, о нашем городе, о понедельниках…

Никогда не встречала столь разговорчивого и увлекающегося человека: не успев рассказать об одном, он уже повествует о чём-то другом… Время пролетело незаметно.

Время летело незаметно. Дела ждали, но я никак не хотела отправляться в обычные будни, побывав в сказке, где сбываются мечты… Но, как оказалось, чудеса продолжались. В банк мы отправились вместе: дело было пустячным и заняло мало времени. А потом пошли в кинотеатр, смотреть «Зелёную книгу»…

— У всех есть возможности, ты понимаешь? — глядя в мои глаза, спрашивает меня он. Даже, как оказалось, у чернокожего негра в Америке, где негры в то время рабочая сила!

Молча киваю головой — день заставляет задуматься о многом.

Но всё заканчивается, и этот изумительный вечер тоже… Мы выходим из кинотеатра. Я чувствую, что пора расставаться.

— Помни, жить нужно радостно. Смотри

На уловку не поддаюсь — смотрю прямо в желтоватые глаза, не отрывая взгляда. И вдруг…

Слышу странные звуки и шебуршание прямо возле моих ног. Ну и котёнок! Такого я давно не видела! Рыжий, худой, но озорной и желтоглазый, как…

Прекрасно понимаю, что моего нового знакомого рядом уже нет: беру подарок судьбы на руки. Вместе мы идём в магазин за ужином для незваного гостя, а потом возвращаемся домой: малыш сидит на руках, пригревшись и посапывая…

Проходя мимо почтового ящика, замечаю небольшой белый лист. Предчувствие чего-то чудесного не обманывает меня: пришёл перевод!

На следующий день с утра бегу на почту, удивляясь неслыханной щедрости редакции журнала. Такую сумму в этом издании получаю впервые!

А вечером, глядя на изображение 5-и тысячной купюры, невольно вздрагиваю. Да, тот же поворот головы, та же осанка. Хотя, согласитесь, трудно было узнать на улицах уральского городка столь известного раньше человека.

Спасибо, Николай Николаевич.

Я помню кофе по утрам

Людмила Пашкевич

Я помню кофе по утрам

В постель ты мне носил

Незабываемый твой блеск

Счастливых глаз

Хочу вернуться на мгновение

В тот мир

Чтобы окунуться в минуты сладострастия

Подаренные нам в тот час!

Я не забуду Нас!

И сколько не пыталась

Любовь свой мечь

Пронзила до глубины души

Я буду помнить, помнить

Все наши встречи, без исключения

В укор своей судьбе!

Последний шаг

Владимир Филатов

Моя ладонь в твоей нашла приют,

А сквозь решетки тяжко ноет ветер

На эшафот нас стражники ведут

Мы скоро перед господом ответим.

Как ты прекрасна в предрассветный час

Тебя не портят кандалы и одеяние.

И этот омут бесконечно-серых глаз,

Мне станет лучшим в этом мире воздаянием.

Я не жалею. Слышишь? Ни о чём.

Ты ангел мой, душе услада.

На небесах останемся вдвоём

И ничего мне боле и не надо

Не плач пусть знают, что любовь крепка

Пусть страха Людо-звери не увидят.

Толпа зевак, поверь, весьма глупа

Она умеет только только громко ненавидеть.

Над площадью кружится первый снег.

С плечей продрогших падает вуаль.

Прощальным взглядом встретим мы рассвет.

Над головой чуть слышно звякнет сталь.

Синяя высокая безбрежность

Лариса Самашова

Синяя высокая безбрежность,

Белые лебяжьи облака!..

Я целую крохотную нежность,

Замирает сердце и рука.

Дней весенних первый провозвестник,

Добрый мой и ласковый цветок!

Из — под наста тоненький подснежник

Прорастает, глядя на восток.

И навстречу улыбнется солнце,

Золотые выпустит лучи,

Согревая глубь земли до донца,

Пробуждая чистые ключи.

Лес проснется и зазеленеет,

Луг украсят яркие цветы,

И опять в который раз поверим:

Все на свете сможем я и ты!

Проводы снега

Виктор Подъельных

Эко снег какой глубокий,

Расшеперился… лежит…

Таять будешь, синеокий!?

Глянь — весна уже бежит!

Что заохал, потерёшный?

Испужался ведь поди!

Ты, давай, поосторожней,

Глыбой сверху не пади!

За зиму совсем промялся,

Шибко вошкаться горазд,

Ненадолго задержался,

Затвердел, как камень, наст.

А теперь — разболокайся,

Ить сопреешь от жары.

С лыжами скорей прощайся,

Да беги от мошкары!

Что замялся, полоротый!?

Спрячь бесстыжие глаза!

У людей други заботы,

А твой путь — на небеса!

В ноябре придёшь — стучИся,

Дверь откроем, посидим…

А теперя, белобрысый,

Разговор свой завершим!

Глянь, ужо весна стукОчет,

Блин на Масленицу ждёт,

Дождь тобя совсем омОчит,

Будешь снег — наоборот.

Ты поди-ко поскорее,

Забери свои ремки,

А то будешь ить грязнее,

Коль с теплом придут деньки.

За сугрев Земли — спасибо,

Всё подчистил, обелил…

От, зараза! Всё же глыбой

Чуть кота не придавил!

Рифма

Виктор Подъельных

Я воспеваю солнца яркий луч

И радуги цветные переливы,

Зигзаги молний средь громады туч,

Ветров беспечных шумные порывы.

Я восторгаюсь красотой зари

И трелью соловья бессонной ночью,

Когда горят волшебно фонари,

Ночной фиалки вижу цвет воочию.

Я радуюсь улыбкам детворы,

И слушаю, о чём поют влюбленные,

Ликую, посещая вновь миры,

Полётом смелой мысли сотворённые.

Любуюсь я полетом журавля,

В полях пшеницы желтой позолотой,

Жужжанием мохнатого шмеля,

И непрерывным вод круговоротом.

Я боль и грусть увядшего цветка,

Блаженство от чарующего ритма

И радость от парящего листка,

Услышьте же меня! Навеки ваша.

Dragon Rock. Серия

Даниил Лашин

Побережье высоких скал. Были слышны крики парящих в небе чаек, разбивающиеся о эти скалы морские валы, да далёкий плеск касатки, плавающей где-то неподалёку. На одном из отвесных утёсов, практически на самом краю, стояла девочка и любовалась морским пейзажем, вглядываясь глазами в тёмную даль горизонта. День клонился к вечеру и пробивающиеся сквозь тяжёлые, плывущие облака, лучи заходящего Солнца падали на воды океана, отдавая таинственными желтоватыми бликами, создающими одновременно жутковатое и печальное настроение. В этих местах всегда темнело рано, но девочку это не пугало. Она была смелой и решительной, её не пугала неизвестность — отличительная черта характера настоящих исследователей всего непознанного и загадочного. Где-то недалеко над толщей воды взметнулся большой рыбий хвост, и, поднимая тучу брызг, вновь скрылся из виду. Девочка его заметила и в своём воображении рисовала того, кому из морских обитателей, помимо касатки, он мог принадлежать. Затем её взгляд, окинув окружающее пространство, остановился на одном высоком утёсе.

Огромная скала вздымалась высоко над уровнем океана, почти касаясь вершиной неба. Об этом месте ходили разные легенды и одна была невероятней другой, например, появление неопознанных летающих объектов, перемещающихся быстрее скорости звука и почему-то надолго «зависающие» над гладью воды, словно любуясь своим отражением. Также в этих водах чаще находили так называемые, «корабли-призраки», то есть суда, оставленные членами экипажа и командой по необъяснимой причине. Учёные дали этому феномену название «Голос моря» — это мог быть неслышный человеческому уху ультразвук, исходящий откуда-то из морских глубин и сводящий людей с ума. Но это лишь одна из многочисленных гипотез. Самая невероятная легенда ходит о живущем на дне гигантских размеров, морского доисторического существа, похожего на описанного в палеонтологии, плезиозавра, хотя иные склоняются к мнению, что оно вообще не из нашего мира. Этот громадный утёс, на который смотрела в данный момент девочка, тоже имел свою историю, где говорилось о прилетающем из невесть из каких космических или параллельных реальностей дракона. В такое время вершину скалы окутывает тёмный и непроглядный облачный туман и иногда чувствуется слабая дрожь земли. Но эти легенды были из той категории, что не имели под собой реального подтверждения — никто никогда не видел ни доисторического обитателя морских бездн, ни того самого межзвёздного крылатого ящера, а лёгкую дрожь земли можно было бы объяснить слабым землетрясением…

Когда стемнело уже на порядок больше обычного, девочка в это время уже прогуливалась по песчаному берегу, спустившись к нему по безопасной тропе со скал. Она шла по омываемыми приливными волнами песку босиком, оставив свои кроссовки у тропы, и наслаждалась тёплым вечерним бризом, который ласково обдувал её лицо, развивая длинные прямые волосы русого цвета. Вдруг её неожиданно посетило странное чувство, будто что-то вот-вот должно произойти: ветер перестал дуть, неожиданно умолкли чайки, а тёмные тучи, казалось сгустились ещё больше, погружая всё вокруг во мрак.

Девочка испуганно огляделась и заметила, что в одном месте, неподалёку, вода забурлила и вспучилась. Прошло уже несколько секунд, за которые она мысленно перечислила все возможные варианты, какая может быть причина, начиная от подплывшей близко касатки, чей взметнувшийся из воды хвост девочка видела со скал, заканчивая тем самым легендарным плезиозавром. Но, как в последующем оказалось, это было не морское чудище и даже не игривый кит — когда последний луч канул за горизонт, из воды величественно всплыл… Корабль: сначала над водой показалась носовая часть, затем мачты с изорванными до невозможности парусами и сам огромный, обросший водорослями и облеплённый раковинами, прогнивший корпус. В тёмных тучах проскользнули первые вспышки молний, которые осветили громадное судно, придав тому зловещий вид, а на его мачтах попеременно зажигались и гасли огни Святого Эльма.

Поражённая невиданным зрелищем, девочка стояла неподвижно, открыв рот и во все глаза смотря на появившийся загадочный корабль. Тем временем, в сторону берега от него поползла густая белесая мгла, которая наполовину скрыла судно, оставив в поле зрения девочки лишь мачты с зеленоватыми огоньками. Из окутавшей берег дымки вскоре показалась человеческая фигура и направлялась она прямо к замершей девочке. Она думала поскорее развернуться и убежать, но ноги будто бы отказались ей подчиняться, словно приросли к тому месту, где она остановилась. Фигура подошла уже довольно близко и ей оказалась… Молодая девушка, которая была одета в рубашку с тёмной жилеткой, чёрные штаны и высокие облегающие сапоги почти до самых колен, также опоясанная широкой саблей и пистолетом. Волосы её были связаны в косу, а на голове красовалась чёрная треуголка. Она подошла к девочке и, мягко улыбнувшись, сказала:

— Привет. Тебя же Карина зовут, верно?

Всё ещё пытаясь осмыслить происходящие события, девочка лишь молча утвердительно кивнула головой.

— Приятно с тобой познакомиться. А меня зовут Кая. Мне нужно передать тебе кое-что… Посмотри вон туда, — Она обернулась и махнула рукой в сторону высокого утёса, чья вершина уже была почти скрыта за тёмными облаками, — В этот раз он снова будет здесь. Уже тебя заждался, так что пора навестить его… Ты очень красивая, — с этими словами Кая поцеловала девочку в щёку, — Думаю, мы ещё увидимся. А сейчас мне пора… О, чёрт! — Неожиданно выругалась она и обнажила саблю. И было от чего — к ним приближались появившиеся из ниоткуда безликие фигуры, чьи тёмные провалы вместо глаз равнодушно взирали на странную компанию, а в костяных руках были обломки мечей, кинжалов и шпаг. Кая обеспокоенно обратилась к всё это время ошарашенно молчавшей девочке:

— Скорее просыпайся, слышишь, иначе они утащут тебя за собой! Ну же,

ПРОСЫПАЙСЯ! — Она отразила саблей удар первого приблизившегося к ним силуэта и вступила в схватку с подоспевшими к нему, другими фигурами. Разглядев приближающихся существ, девочка наткнулась на мёртвый взгляд белков глаз без зрачков одной из самой ближней к ней фигуры. Она вскрикнула и крепко зажмурила глаза…

Открыв глаза, Карина обнаружила себя в постели. Её не окружали кошмарные безликие силуэты, не было никакой девушки и так впечатлившем её большого корабля. Чувствуя, как учащенно бьющееся сердце понемногу успокаивается после ночного кошмара, она встала и подошла к окну. На улице по ясному небу неторопливо плыли перистые облака, а солнечные лучи грели лицо заспанной девочки. Странный сон ещё не выветрился из памяти и она решила сегодня навестить знакомого — старого и очень мудрого капитана, чьё жилище располагалось за холмами, ближе к побережью…

Конец весны

Константин Волынцев

Цветёт черёмуха, цветёт;

И аромат её душистый

Разносит ветерка полёт.

Надрывным заливаясь свистом,

Пичужка весело поёт

В весеннем небе, голубом и чистом

О том, что лето уж идёт…

Весна уходит день за днём,

Дорогу уступая лету,

И даже старенькие пни,

Пустивши поросль молодую,

Почувствовали это.

Какие наступают дни!

Дни солнечного света!

Бодрящим запахом они

Покроют землю, и она

Вся будет зеленью одета!

Вот и кончается весна,

И к нам приходит знойность лета…

Забери меня, море

Анна Макбет

Забери меня, море

В свои морские воды,

Где буду я одна

И никто другой.

Обрету я наконец одиночество.

Да здравствует, покой.

Море, волнуй мои чувства.

Мне уже все равно, что мне скучно.

Моё дыхание сковано льдом.

Я скажу «Пока, милый дом».

Можешь меня не ждать.

Я не вернусь.

Я уже ничего не боюсь.

Я просто уйду и от всех отвернусь.

Забери меня, море

В свои морские воды.

Пусть сверкают молнии и бушуют громы.

Этой земле без меня нельзя

Марина Татарская

Умирать неохота… Поют корабельные сосны,

Пряным ветром с ладони сдувает декабрь облака…

Умирать неохота… Но крик наполняет погосты,

Множа фото с крестами… Крест-накрест ложится рука.

Умирать неохота чертовски… красивым утром,

В бархат ночи закрыть глаза — или янтарным днём…

Когда купол бездонных небес, ворожа перламутром,

Ярко-синюю гладит высь — и Солнце в нём!

Умирать неохота… Так больно прощаться

С этим миром и мудростью умных примет,

По которым, коль вышел — не принято возвращаться,

А вернулся… дорога «не в руку» — везенья нет.

Ну а я не уйду! Буду сердцем горячим биться

В каждой капле дождя, что жадно испьёт земля,

И пушинкою тополей не устану виться,

Потому что Этой Земле без меня нельзя…

Странные соседи

Денис Делендик

И все не так, и все не те…

Тебя мы долго убивали.

И вот, избитая, во тьме

Лежишь одна в сыром подвале.

Часть 1. Собрание.

Время неумолимо клонило к вечеру. Они сидели все вместе в одной комнате, представлявшей из себя довольно просторный зал. На стенах висели картины, изображавшие красивые пейзажи, натюрморты и портреты людей. Полки были заставлены книгами, цветными свечами, разными фигурками и милыми безделушками. В углу, прислонилась к стене гитара. Свисающая с потолка старинная люстра, наполняла комнату теплым приятным светом. На маленьком журнальном столике стояли разные напитки и каждый из присутствующих пил что-то свое. Так, жильцы этой квартиры собирались для обсуждения какого-нибудь вопроса. В этот раз, вопрос напрямую касался отношений с жильцами квартиры другого дома.

— Наверное, пора что-то решать, — раздался в тишине настойчивый, но в тоже время мягкий голос Терпения.

Это был мужчина средних лет, в деловом костюме. Всегда учтивый и вежливый. Под ним находился неудобный расшатанный стул, но на это он никогда не жаловался. В ответ на фразу Терпения раздался нежный мелодичный голосок:

— Да, я понимаю, — отвечала девушка с опущенными к полу глазами.

Любовь. Так звали хозяйку квартиры. Она сидела в роскошном резном кресле, скорее напоминавшем трон. Как всегда милая и изящная. Роскошные локоны ниспадали на плечи и гармонично подчеркивали благородные черты лица. Только вот маленькая диадема на голове слегка потускнела, а платье было немного помято. Однако это никак не портило ее очарования. На долю Любви выпало немало испытаний, но она держалась достойно. Любовь медленно подняла глаза, в которых читалась какая-то детская наивность.

— Простите, что так долго не могу ничего решить, — извинилась она, — все это очень сложно. Особенно после того, как я лишилась поддержки Уверенности.

— Мы тебя прекрасно понимаем, — снова взял слово Терпение, — и можем подождать еще. Только, пожалуйста, сильно не затягивай.

— Конечно-конечно! — оживилась Любовь. — Наверное, можно попробовать. Я бы могла сходить к ним в гости, например.

— Но ты же понимаешь, что это серьезный шаг? — продолжал тактично вести беседу Терпение.

— Да, понимаю, — с грустью в голосе отвечала Любовь, но тут же с улыбкой и легким восторгом добавила: — Вы только представьте, как будет замечательно, если все получится!

В ответ на это, Терпение тоже улыбнулся.

— Тогда, я думаю, что можно дать себе еще один шанс!

Терпение всегда был на стороне Любви. Впрочем, нельзя было сказать, что он искренне испытывал к ней симпатию. Терпение скорее играл роль дипломата. По своей сущности он просто служил хозяйке квартиры и тем, кто ее поддерживал.

Сразу возражений не последовало и казалось, что на этом собрание закончится. Но тут, кто-то громко кашлянул и все повернулись в сторону звука.

В квартире Боль появилась относительно недавно. Сначала она приходила в качестве гостя, и ее визиты были редкими и недолгими. Спустя какое-то время, Боль поселилась в маленькой комнатке, больше похожей на чулан. Как всегда, она сидела на старой обшарпанной табуретке. Короткая стрижка, рваные чулки, потекшая тушь, шрамы на руках… С последнего раза эта сожительница как-то сильно осунулась, исхудала и вид имела довольно жалкий. Костлявые пальцы не спеша достали из пачки сигарету с крепким дешевым табаком. Чиркнув два раза спичкой, Боль закурила. Сделав глубокую затяжку, она обвела собравшихся тяжелым взглядом.

— Как же вы все надоели своей болтовней про шансы и прочее барахло, — уставшим прокуренным голосом медленно начала Боль.

— Эта дрянь постоянно лажает, — продолжала она, указывая на Любовь пальцами, с зажатой между ними сигаретой, — а вы все возитесь с ней, слушаете ее, даете право что-то решать.

— Следи, пожалуйста, за тем как выражаешься, — строго, но спокойно ответила солидная дама пожилого возраста. Это была Доброта. Конечно, годы уже были не те и жизнь ее изрядно потрепала. Но Доброта все еще неплохо выглядела. Как всегда улыбчивая и приветливая. На ней было надето длинное свободное платье, а голову венчала широкополая шляпа, опоясанная лентой. Доброта свободно расположилась на диване среди подушек, которые сама и сшила. К слову, именно она вместе с Любовью в основном и украшали эту комнату. Но самое главное, Доброта имела весомый голос в совете. К ней по-прежнему прислушивались и ни одно собрание без Доброты не обходилось.

— Постараюсь, — скривив губы в подобие улыбки, с сарказмом ответила Боль. — Кстати, хотела спросить, а почему на собрании отсутствуют мои знакомые?

— Основной состав в сборе, — также спокойно и вежливо продолжала говорить Доброта. — И вообще, милая моя, им не обязательно присутствовать на таких собраниях.

— Ах, ну да, — проворчала Боль, стряхивая на пол пепел.

Еще раз, посмотрев на присутствующих, она внезапно остановила свой взгляд на одной молодой особе. Та скромно сидела на стуле с высокой спинкой по левую руку от Любви и пока не принимала участия в разговоре.

— А где твоя подружка? — спросила Боль у Надежды. — Вера, если не ошибаюсь?

— Она заболела и сегодня ее с нами не будет, — последовал быстрый и сухой ответ.

— Бендяжка, — издевательским тоном продолжала Боль, — так может и тебе здесь делать нечего? Шла бы к подруге вместе болеть. Важный вопрос вообще-то решаем.

— Я в курсе, — с некоторым напряжением отвечала Надежда, — и думаю, что это тебе здесь не место.

— Неужели?! — не унималась Боль. — Ты научилась думать?

Эту перепалку прекратила Любовь.

— Пожалуйста, хватит. Вопрос действительно важный и я понимаю, что надо принять решение.

— Так чего же ты хочешь, радость моя? — ласково спросила Доброта у Любви.

Но та не успела ответить. У стены, словно тень, взад и вперед ходил еще один гость этой встречи. Он постоянно подбрасывал вверх монетку, ловил ее и смотрел, какой стороной та упала. В этот раз за стол его не пустили, но это не мешало ему кидать реплики, стоя у стены.

— Ох, да стоит ли еще раз пробовать? — почти простонал Сомнение. — Ну не в первый же раз. И ведь может повториться то же самое, что и прежде.

— Разумеется, — немедля ответила на его замечание Надежда, — но ведь может быть и по-другому.

— Все не уймешься? — злобно прорычала Боль.

— Подождите! — прервала очередной разгорающийся спор Любовь. — Я решила!

Все, и даже Боль, замерли в ожидании, пристально смотря на хозяйку квартиры.

— Я готова еще раз попробовать! — звонко прозвучало в полной тишине.

— Да твою же мать! — громко выругалась Боль. — Вот же дура!

Но на эту реплику никто не обратил внимания. Сомнение, пожав плечами, молча ушел. Надежда и Доброта поддержали Любовь единогласным «да». Терпение по обыкновению дипломатично присоединился к решению большинства. Светясь от мыслей о предстоящей встрече, Любовь начала быстро собираться. Все те же Надежда и Доброта проводили ее. Боль, не произнеся больше ни слова, спряталась в своей маленькой комнатке.

Часть 2. Преступление.

Тучи закрывали небо. В районе шел дождь. Так было всегда, когда Любовь возвращалась домой после неудачи. Немного прихрамывая, она шла в направлении своего дома. Мокрые волосы прилипали к лицу, но не закрывали ссадины на левой щеке. Маленькая диадема съехала на бок и сильно потемнела. Всхлипывая, Любовь медленно брела по улице. Обида и недоумение застыли в ее глазах, из которых, не переставая, текли слезы. Но дождь умело маскировал их. А вот дрожь пальцев спрятать было невозможно. В голове вихрем носились мысли. Она думала и про неудачу, которая с ней произошла, и про своих друзей. Как они там? Смогут ли простить ее? Хотя, безусловно, Вера, Надежда и Доброта всегда поддерживали Любовь и переживали за нее.

Но вот и подъезд. Она зашла в него и поднялась на свой этаж. Открыв дверь квартиры, Любовь шагнула вовнутрь. Сняв в коридоре обувь, она проследовала в зал, где обычно проходили собрания. Но в комнате было темно. И это странно, потому что свет здесь горел почти все время. Любовь щелкнула выключателем. Света не было. Она повторила попытку несколько раз. Однако ничего не происходило. Любовь уже было собралась зайти к соседям по квартире, чтобы сказать о перегоревшей лампочке. Но тут, чьи-то тонкие пальцы проскользнули по стене, щелкнули выключателем и свет загорелся.

Напротив Любви стояла Боль. По обыкновению в ее зубах дымилась сигарета. Боль смотрела на Любовь каким-то странным взглядом и почему-то улыбалась.

— Ну, здравствуй, хозяйка, — иронично подчеркнув последнее слово, заговорила Боль. — Как прогулялась? Все ли хорошо?

Любовь уловила ехидный тон Боли. Впрочем, та и не скрывала его. Каждый раз после неудачи, Боль долго докучала хозяйке квартиры и пыталась все время ее как-то уколоть. Но Вера, Надежда и Доброта всегда заступались за подругу, дружно осаживая Боль.

— Пожалуйста, оставь меня, — спокойно ответила Любовь. — Я очень устала и хотела бы отдохнуть. Давай потом поговорим, ладно?

— Ах, прости! — не прекращала издеваться Боль. — Неужели и эта попытка не удалась?

— Ты сама все видишь. Поэтому не мучай меня. Хотя бы сейчас.

— А вот этого обещать не могу, — Боль сделала глубокую затяжку, звучно выдохнула и отвернулась. Ее взгляд устремился вглубь комнаты. Любовь посмотрела туда же и то, что она увидела, заставило ее вскрикнуть.

На диване, со связанными руками сидели Доброта и Надежда. Одежда на них была разорвана, волосы растрепаны, а на лицах — синяки и кровоподтеки. Все это говорило о недавней ожесточенной борьбе.

— Что здесь происходит? — с ужасом воскликнула Любовь.

Вместо ответа комнату наполнил зловещий смех, и повеяло холодом. Любовь еще никогда не слышала, как смеется Боль. И никогда не видела ее такой сильной. Боль стояла, выпрямившись во весь рост, высоко вскинув голову. Кривая улыбка не сходила с ее губ.

— Зачем ты это сделала? — сдавленным голосом, продолжала спрашивать Любовь.

Боль внимательно посмотрела на нее и немного помедлив, произнесла:

— Позволь, я тебя кое с кем познакомлю.

В комнату вошел он. Невысокий рост, крепкое телосложение, взъерошенные волосы, потертая кожаная куртка. Впрочем, все это было не важно. Взгляд — визитная карточка гостя. Вот то единственное, что действительно заслуживало внимания. Ни с каким другим этот взгляд перепутать было нельзя. Его глаза, как два острых ножа врезались в любого, на кого он смотрел. Любовь догадалась, кто это. Ей уже приходилось о нем слышать. И она очень боялась своей догадки.

— Знакомься, это мой новый друг. Его зовут Ненависть, — в полной тишине прозвучали слова Боли. — Он тут немного поживет. Хорошо, «радость моя»?

Любовь все поняла. Она еще раз посмотрела на замученных Доброту и Надежду.

— Простите меня. Это я во всем виновата, — и Любовь зарыдала.

— Мы с тобой до конца, девочка моя, — чуть слышно произнесла Доброта.

Облокотившись, около стены стоял Сомнение. Скрестив руки на груди, он наблюдал за всем происходящим. Что-то терзало его. Решив все-таки высказаться, Сомнение начал, обращаясь к Боли:

— Слушай, а может все-таки не…

— Заткнись! — грубо оборвала его Боль.

Сомнение замолчал и более ни во что не вмешивался. Любви с трудом удалось успокоиться. Собравшись с силами, она сделала шаг в сторону Боли.

— Скажи, тебя когда-нибудь целовал закат? А ветер обнимал? Ты вытирала небу слёзы? Ходила, не касаясь земли? Хоть раз умоляла день не заканчиваться?

Внезапно, Боли стало плохо. Ее и так бледное лицо побелело еще больше. Дышать было тяжело, колени подкашивались. Боль повело в сторону. Но через мгновение к ней вернулись прежние силы.

— Убей эту тварь! — сквозь зубы прорычала Боль.

На слабых ногах, Любовь отступала к дальнему углу комнаты. К ней медленно двигался Ненависть. Тяжелый кастет в его правой руке устрашал своим холодным блеском.

— Пожалуйста, не надо… — дрожащим голосом чуть слышно произнесла Любовь.

Но остановить этого маньяка было уже невозможно. Любовь уперлась в стену. Мощный удар пришелся ровно в челюсть. Послышался треск кости. Следом второй удар в живот и третий по ребрам. Любовь рухнула на пол. Маленькая диадемка слетела с головы. Судорожно вздрогнули ресницы. Растекаясь лужицей, кровь заливала пол. Но это был не конец. Насладившись зрелищем, Ненависть продолжил избиение. Он бил еще и еще. И лишь иногда останавливался, чтобы оценить свою работу. В эти моменты «передышки», на его лице сияла жестокая улыбка, а глаза светились диким безумием.

Когда Ненависть закончил, Боль подошла к неподвижному телу в углу комнаты и присела рядом. Ее холодные пальцы легли на шею Любви, чтобы проверить пульс.

— Живучая падаль, — недовольно сказала Боль.

— Значит так, — обратилась она к Ненависти, — отнеси ее в подвал. Может там сама и сдохнет.

Закинув тело Любви на плечо, Ненависть вышел из квартиры.

Продолжение следует…

Звук умозрения

Макс Старков

Его звали Ванька, Ванька Казанец. Никто не знал почему Казанец, впрочем никто и не знал откуда он пришёл, и какого роду-племени.

Просто однажды появился в деревне Разгуляй эдакий хлопец, который по виду был вечно пьяный. Но не из тех, что буйные, по вечерам дебоши в хате устраивали, да по деревне искали где повеселее, хоть на притолоке усесть, да только не домой. А такой, тихий, пацифистски настроенный, с дебелеватой улыбкой, да добрым сердцем.

Таких называли одним словом, только смысл вкладывали разный… Ванька был парень здоровый, мог запросто оглоблю рукой переломить, да подковы на спор гнуть, Митрофан то, кузнец наш, давно его приваживал к ремеслу, а тот ему свою отповедь, мол некогда.

Чем так занят был- никто и не знает, да вот только работать Казанец не хотел никак. Все ходил по деревне да медяки сшибал. Люди то в деревне были добрые, и кормили, и жалели, и милостыню давали, — убогих то всю жизнь так. Но некоторые ругались на него, да никогда монеткой не баловали, все отправляли на работу, здоровый детина говорят, иди и зарабатывай! А он все одно, дней через несколько как ни в чем не бывало, у крыльца высматривает, да медяк просит.

Частенько его в церкви местной видели. Как перезвон, так он тут, улыбается во все свои глазищи, да на колокольню таращит. По несколько раз на дню захаживал бывало, все ходит, на иконы смотрит да молится на своём. Батюшка наш все пытался его пристроить куда, а бестолку. Договорился в уезде, бумагу ему справили, вроде как документ. А он ее на самокрутки. Не признавал Казанец никого, ни власти, ни государственности никакой. Сам себе да по себе. Много лет прошло, с той поры, как Ванька забрёл в Разгуляй.

Жил он в пустом и заброшенном доме, и как то зимой занемог совсем. Хворь какая то поселилась в нем. Настасья Мерзлая заметила, что нету его давно, да и заглянула в дом, где не топлено. А он там совсем слабый. Говорит, позови мне Митрофана да батюшку нашего, дело есть важное. Ну те пришли то скоро, а Казанец как в бреду словно, все про какой то колокол им. В общем поняли что хотел. А хотел он колокол отлить, какой не видывали.

— Дык, колокол! Там же меди то нужно не счесть!

— … ну там есть… в подполе то, глянь Митрофан, авось хватит…

Ну, в общем оказалось, что меди то у дурака нашего, как махорки в хороший год. Открыли подпол, и аж присели все кто в хате был, полна закрома выблескивают!!!

В общем оказалось, что и технологией Ванька Казанец наш владеет. Стал учить Митроху то нашего кампанологии, да вот беда, сил то все меньше у него. Жаба в груди сосала жизнь из Ваньки то нашего. Несколько дней возили телегами медяки Ванькины. Да несколько дней взвешивали. Выходило, что колокол то будет царский, пудов на семьсот тулово, да язык на двух телегах едва едва.

Решили пристань для него делать прямо на месте, чтобы не везти никуда. Соорудили плавильню, все по чертежу да вычислениям правильным. Начались работы. Много людей откликнулось в помощь, многим по сердцу пришлась затея.

Да ещё слух пошёл, что колокол этот будет своим звуком от любой хвори исцелять. Казанец всю свою жизнь ходил по деревням да медяки просил, несколько лет в одной, да выгнали, несколько лет в другой- да все тоже. Так и дошёл до Разгуляя нашего. Почитай тридцать лет собирал без малого, и ни одной монетки не истратил.

Помер Казанец на излете сорокового дня, когда плавильню переделывали в пристань, да под вечер стали тянуть через блоки в подверх. Коней собрали со всех близлежащих деревень, да тянули всем народом. Закат ещё помню, такой был красный, когда язык цепляли. Никто и не заметил, что Казанца то нет. Мёрзлая потом сказала, что умер Иван. Она одна его Иваном и называла. Любила его поговаривали, хотя и не были они вместе. Только котелки ему таскала, да лекарства потом, когда заболел он.

А колокол то знатный вышел. Первый раз когда Митрофан язык раскачал, — звук полетел за пределы наших деревень. Ждали когда успокоится, чтобы снова ударить, так два дня прошло и гудел. Звук такой глубокий глубокий. Стоял Митрофан прям под самим колоколом. Так люди потом замечать стали, что у того волосы стали как смоль, ни одного седого, как молодой! И стали потом приходить, кто верил и кто не верил, кто давал монетки, и кто не давал, всякий исцеление получал. Висит и по сию пору этот Иван-колокол, на самом красивом месте в Разгуляе, и паломники со всего миру кто прознал тянутся к нему, посмотреть на это чудо. Величественный такой, с надписью на пояске «Aegros vocant, vivere cantare»…

Посвящается моей Марго

Ольга Конон (Лёна Лазурь)

Нет, не желтоваты её глаза,

Они гораздо глубже и гораздо ярче

По ним не потекла пока слеза.

И так уж, кошке больно, что и самой горше, горше…

Не верится, а ведь прийдёт момент сказать — «пока».

Ушонки чёрные, зрачки — семечком.

Побритый наголо живот, а всё же грусть.

Янтарные глазоньки,

Как хорошо, что ты сейчас со мной.

Так помурчи же, помурчи.

Им по шестнадцать

Ольга Шевчук

Им по шестнадцать, как два ангелочка

Они за руки держаться вновь,

Говорят, что хотели бы дочку,

Беззаботно играют в любовь.

Кареглазая смотрит девчонка

В голубые как небо глаза,

Улыбается, шутит мальчонка,

Выступает от счастья слеза.

А вот знаешь, окончим мы школу,

Говорит осторожно ему:

Будем вместе, никак по-другому,

Не отдам я тебя никому.

Смотрит ласково, нежно парнишка,

Улыбается также в ответ,

Я согласен с тобою, Малышка,

Ты мой яркий и солнечный свет.

Пролетело уж много годочков,

Вот гляжу мне навстречу идут,

У девчонки на рученьках дочка,

И сынишку за ручку ведут.

Вот девчонка целует парнишку…

Я тебя не отдам никому!

А парнишка ей: Ах ты, Малышка!

Без тебя я уже не смогу.

2

НравитсяПоказать список оценивших

Комментарий

ПоделитьсяПоказать список поделившихся

.

Герой

Ольга Романеева

Каждый вечер, стоило только солнцу коснуться мохнатых макушек елей и сосен в старом лесу, Джумка со всех лап бежал на край села, к подножию огромной горы. Ложился у раскидистого дуба в густую траву, нагретую за день, и ждал. Навострив уши, щенок всматривался в молодые берёзки, поскуливая от нетерпения. Когда он, наконец, улавливал среди шума листвы посторонние звуки, радостно вскакивал, подавался всем корпусом вперёд, и замирал, словно спринтер на старте. Затем срывался с места и бежал — уши назад, прижаты к голове. Проносился мимо усталых пастухов, огибал отару широкой дугой по зелёному полю и присоединялся к отцу, яростно кусая за ноги отстающих овец. Так, вдвоём, они и вели отару до села. Далеко позади, даже не пытаясь их догнать, лениво плелись три пса.

Джумка очень гордился своим отцом, старым Бахраем — за время его многолетней службы ни одна овца не пропала. Щенок мечтал поскорее вырасти, чтобы ходить на выпас вместе с ним. И вскоре его желание сбылось — хозяева решили взять его с собой. Ранним утром он помог отцу выгнать овец из загона и довести до пастбища, а затем, счастливый, носился по полю, не зная усталости. Пробегая мимо развалившихся в тени дерева псов, поглядывал на них свысока.

— Зачем хозяевам нужны эти бездельники, если всё делаем мы, а они целыми днями спят? — спросил Джумка через неделю у отца.

— Молодой ты ещё, не понимаешь, — только и ответил тот.

Однажды, когда солнце забралось на макушку неба, и они пошли к реке на водопой, Бахрай почуял волков и поднял тревогу, грозно залаяв. Молодые псы были ближе к хищникам, поэтому тут же бросились к ним, отрезая от отары. Завязалась короткая схватка. Когда Джумка с отцом добежали, волков уже не было видно. У одного из псов была серьёзно прокушена лапа, и он не мог на неё наступить. Хозяева осмотрели рану и отправили его домой с подъехавшей на машине хозяйкой. Обратной дорогой они очень хвалили псов и наглаживали, не обращая внимания на щенка и его отца. А вечером псы получили по большой миске свежего мяса. Кинули и Джумке с Бахраем по кусочку.

— Но ведь так нечестно! — расстроился Джумка. — Ведь это ты герой, это ты первым заметил волков, а псы в это время спали. Если бы не ты, волки загрызли бы овец.

— Молодой ты ещё, — вздохнул Бахрай.

Вскоре, когда зажелтела пшеница, и начался покос, Бахрай заболел. Хозяин, глядя на него, покачал головой, поцокал языком, долго думал, но всё же решился и отправил наутро подросшего Джумку без Бахрая. Щенок очень старался — вспоминал всё, что ему рассказывал отец, повторял всё, что видел раньше. Молодые псы, как и всегда, лениво валялись в тени. Джумка устал. Но что бы он ни делал — обнюхивал ли огромный фиолетовый цветок, слушал ли трели дроздов, сидящих на ветках, шелест листьев или стрёкот кузнечиков, наблюдал ли за жирной жёлтой гусеницей или зелёной ящерицей, бегая по полю, он ни на миг не забывал о своём долге — постоянно тревожно прислушивался и оглядывался. И всё же, когда он учуял чужой запах, в первое мгновение растерялся. Затем бросился к хозяевам, предупреждая о беде громким оглушительным лаем. Пастухи, лежащие под берёзой, вскочили и схватили ружья. Псы рванули к нему. Джумка, чувствуя поддержку за спиной, отважно побежал вперёд.

Неожиданно из-за куста выскочил большой серый волк. Увидев огромного хищника, Джумка от испуга заскулил, сделал лужу, оглушительно завизжал и бросился наутёк. Он бежал, не разбирая дороги, подальше от оскаленной зубастой пасти, мимо сбившихся в кучу овец. Позади шла схватка. Слышались крики и грозное рычание, злобное клацанье зубов. Раздался выстрел и следом за ним жалобный визг. Джумка залез в ямку и сунул мордочку под ветку, лапы затряслись крупной дрожью. Когда все звуки стихли, он продолжал лежать в тайнике, не откликаясь на зов. Вылез он, только когда его нашёл хозяин. Выполз на брюхе, виновато заглядывая человеку в глаза. Неожиданно хозяин присел и погладил Джумку по голове, затем слегка потрепал по холке.

— Молодец, Джум! Толковый пёс!

Вечером, когда они вернулись в дом, хозяйка вынесла собакам по куску мяса. Первый кусок получил Джумка — самый вкусный, с сахарной косточкой. Джумка долго не мог понять — почему все его хвалят, а не ругают, почему псы не смеются над ним, над его позором, не смотрят больше свысока.

— Молодой ты ещё, жизни не знаешь, — улыбнулся ему Бахрай. — Ты сделал всё, что от тебя требовалось. Вот и всё. — Вдоволь наевшись, он подошёл к железному ведру с водой, подпрыгнул, поставил на край передние лапы и жадно залакал.

На другой день Джумка отправился на выпас вместе с отцом. Лапы и брюхо были мокрыми от ночной холодной росы, он постоянно путался и застревал в высокой траве. Набегавшись, подошёл было к псам, и даже пару раз осмелился пробежать под их брюхами, но те не поддержали его игр, а отправились дремать в тень, устало вывалив языки и прихрамывая после вчерашней схватки. Но Джумка на них не обиделся.

Мама

Гетта Маркеловская

Моя мама безумно гордилась тем, что в 14 лет ушла из дома и начала самостоятельную жизнь, закончив с красным дипломом проф-тех-школу. И успешно работая, она быстро продвигалась по служебной лестнице. В свои 20 лет она уже была начальником швейного цеха. Она была передовиком производства и имела много похвальных грамот и наград.

В то время её врожденное заболевание почти никак не проявлялось. В эти то годы она и встретилась с моим папой. Познакомились они в клубе, на танцах. Они сразу понравились друг другу, и мама захотела познакомить своих родителей с его семьей. Встреча семей состоялась, но мамина мать была очень недовольна и говорила ей: «Лучше бы тебе не идти в ту семью, а если идти, то не рожать». И она говорила это не без повода, — глава этой семьи был сердечником. Он и умер то от сердечного приступа в поезде. Жена его была с очень плохим зрением и ходила в толстых, толстых очках. Впоследствии их генетика взяла своё. Все мужчины этой семьи умирали от болезни сердца, едва дожив до 55 лет. А мой папа умер так и вообще в 49. Впоследствии и внучата в этой семье рождались тоже со всевозможными болезнями.

У папы было пять братьев и три сестры. Но надо сказать, что мама в то время не послушалась своей матери. И так, мама с папой, зарегистрировав брак, переехали в Тольятти. Позже сюда переехали папиных два брата и сестра.

Появилась я, когда маме было уже 28 лет. Мама рассказывала, что, когда она была мною беременна, то я вначале быстро шевелилась, а потом всё тише и тише. И в конце концов она подумала, что я умерла. Потом у неё уже сошли воды, а меня еще 20 дней не было.

Мне сейчас кажется чудом Божьим, что я появилась на свет. Нередко у меня появляется мысль, что Бог меня избрал для чего-то. Постепенно мамина болезнь стала обостряться. Мною она почти не занималась.

Вот уже семь лет, как её уже нет на этом свете. Да, я была неправа во многом. На её жестокость мне всегда хотелось отвечать только жестокостью. На её равнодушие — своим. Но сейчас я часто ловлю себя на мысли, что мне хочется обнять её и слёзно вымаливать у неё прощение. Хотя, если бы она в своё время послушалась своей матери, то не было б этого ни-че-го!

Друг, прости меня за серые мысли и скудные воспоминания. Прости, что мой рассказ похож на какой-то сухой документ. Да, конечно, были и светлые моменты, связанные с ней, но их так мало!

Интересно, смогла бы она сейчас меня простить? И смогли бы мы друг друга понять? Когда-то в давней юности я ужасно завидовала тем, у кого мать — подружка. Сейчас я заливаюсь слезами, когда слушаю песни о матери. О! Если б мне обнять её и поговорить. У нас бы получились близкие отношения, как у матери с дочерью. Хотя, кто знает…

12.06. 2016 г. — Генриетта (мGю)

«Слепая поэтесса-христианка»

Мама милая, моя

Гетта Маркеловская

Сколько слов ещё не сказано,

Мама милая, тебе,

Жизнью я тебе обязана;

Ты маяк в моей судьбе.

В жизни всех дороже мамочка,

Только ты, одна лишь ты;

На щеке морщинка, ямочка

Нежной прелести черты.

Нет, родная, ты не старая

И не стоит унывать.

Просто ты от бед усталая,

А на годы наплевать.

Вижу я седые волосы;

След прошедших тяжких лет,

А на лбу морщинок полос;

Это мудрости букет.

За обиды нанесенные

Ты меня прости, молю,

Я ж слова шлю немудреные,

Мама, я тебя люблю.

Хоть не складно написала я,

Но зато начистоту

И тебе бы пожелала я

Видеть мир и красоту.

Кукла-мама

Гетта Маркеловская

С куклой дочь играет

Радости бурной полна.

И наклонившись купает

Куклу в корыте она.

Дочка уже большая,

Ей уже третий годок.

И с куклой своей играя,

У жизни берёт урок —

Вот она шьёт ей платьишко,

Так же, как мамочка ей,

Но маленький шустрый братишка

Мешает упрямо ей.

Из рук вырывая платье,

Хочет с сестрой играть,

И это смешное занятье

Видят отец и мать.

У куклы на платье карманчик

И дочь от восторга визжит,

Но маленький-маленький мальчик

Карман разорвать норовит.

А дочка играет с куклой,

Мечтает мамой быть —

И мажет ей щечки пудрой

Кольцо обещая купить.

Тётя Ася

Гетта Маркеловская

Воспоминания об этом человеке бережно храню в своём сердце до сей поры. Этой прекрасной женщине я многим обязана в своей жизни.

В Портпосёлке в 70-ые — 80-ые годы был детский полиомиелитный санаторий «Бережок». Это три деревянных двухэтажных корпуса. Один из них заработал ещё с 60-х годов. И там в виде эксперимента делали заезды для больных с ДЦП. В 5 лет я ещё очень плохо ходила и мама отдала меня в этот санаторий.

В последствии, когда я уже училась в школе-интернате для слабовидящих детей, а также и гораздо позже, когда я была в Тольяттинском пансионате, судьба меня сталкивала с людьми из тех, кто работал в «Бережке». Они мне много рассказывали о том времени, которое я очень смутно помню. Но вот именно того человека и её семью я отчетливо помню с той самой поры.

На тот момент, когда она вошла в мою жизнь, она была женой полковника авиации. Муж её, приветливый старичок, любил окружать себя большим количеством людей. Многочисленные родственники, знакомые всегда наполняли их дом. А с виду он был простым, незаметным, но в этом человеке было столько энергии!

Сыновья, снохи, внуки буквально души не чаяли в своих стариках. И вот, когда они случайно узнали, что я нахожусь в этом санатории, они стали по очереди приходить ко мне буквально каждый день. Хочу тут же заметить, что тетя Ася была теткой моего папы. В один из своих приходов в санаторий она с ужасом заметила, что я вся грязная и в слезах лежу на дорожке, по которой они приходят. Няньки рассказали ей, что я утром выползаю из группы.

Сидя на попе, я спускаюсь с крутой лестницы, помогая при этом себе руками, и уползаю на ту дорожку. Она в ужасе отругала нянек, что они допускали до этого. Потом она позвонила моему папе на работу. Тот сказал, что он бы давно меня забрал, но моя мама этого не хочет. Она поехала домой к моей маме. Мама сказала, что меня там лечат и мне там хорошо. Тогда тётя Ася приехала обратно ко мне в санаторий и буквально заставила администрацию санатория отдать меня ей. После незамедлительно позвонила папе на завод и велела ему вечером приехать. Но при этом она не сказала, что я у неё. И вот, что интересно. Мне тогда было 5 лет, но я очень ясно запомнила какую чистку она ему сделала.

Решено было оставить меня у неё. Своё первое пребывание у тёти Аси я запомнила таким: строгая, немногословная тётя Ася со мной не сюсюкала, как с маленькой. Если я пачкалась, шалила или что-то делала не так, то она всегда мне указывала на то, что я будущая женщина должна этому приучаться. Она уже с пяти лет учила меня заправлять за собой кровать, складывать аккуратно свои вещи, класть всё строго на определенное место. В саду и огороде я должна была тоже ей помогать, правда по мелочи.

Так как я с трудом ходила, но ловко и быстро ползала, то тётя Ася всегда говорила, что двигаться мне надо как можно больше и, что мои руки должны быть всегда в работе. Это мне пригодится. Она говорила, что мне не обязательно ходить. Можно ползать, но все уметь делать.

Её муж меня баловал очень. Поэтому она не подпускала его ко мне, чтобы заниматься моим воспитанием. Её дети, снохи и внуки повсюду таскались со мной и тоже очень ко многому приучали. Она и папу моего заразила той же идеей.

На следующий год, когда мне было уже шесть лет, тётя Ася вызвала к себе моего папу и буквально взяла с него клятву, что меня больше не поведут в санаторий «Бережок», а повезут к ней. Мама моя, конечно же, была против, убеждая папу в том, что там очень хорошее лечение. Меня все-таки на две недели решено было отдать в санаторий. И опять ко мне ходили только тётя Ася и её семья.

Но вдруг, ко мне неожиданно приехала тётя Люба, сестра моей мамы. Ей почему-то бросилось в глаза то, что у меня увеличилась голова. Она решила, что это у меня на нервной почве, потому что ребенку, особенно больному, лучше быть с родителями. Она устроила моим родителям такой скандалище! На что мама моя сказала, что она ещё не хочет связывать себя по рукам и ногам, потому, что ещё молода. А так как Люба младше её на 11 лет, то она указала ей, что она «сопля» и ничего не понимает.

Тётя Ася меня опять взяла к себе. Она пророчески стала учить меня тому, что может-быть, мне придётся жить одной. И вы представьте себе, что уже в шесть лет она стала рассказывать мне о том, что мне делать, когда я стану девушкой, и у меня придут «женские дела». Она первая стала говорить мне о том, что я не нужна маме, что я должна следить за собой. Она одна из первых, кто внушал мне, что я не должна проводить всё свое время с куклами, что я должна быть серьёзнее, строже, терпеливее.

Когда я приезжала от неё домой, мама, слушая и глядя на меня, говорила, что это метод спартанского воспитания и для меня он непригоден. Впоследствии она отпускала меня к тёте Асе только с папой на короткое время. Тётя Ася очень хотела, чтобы моя мама подружилась с ней, но этого так и не произошло. Мама считала и глубоко была уверена в том, что больного ребёнка нельзя так воспитывать, и что это мне никогда не пригодится. Когда я пошла в школу, к тёте Асе меня уже не возили. А я так скучала по ней! И только, когда я стала учиться в третьем классе, и папа убедился, что я помногу молчу с мамой, не говорю ей многое, мы из школы с папой стали уходить к тёте Асе в гости.

Я плакала, рассказывала тёте Асе, как я очень скучаю по ней. Она же мне объясняла, что моя мама считает, что она лично должна заниматься мной. Я ей говорила, что мама только отдает меня куда-либо. Но тётя Ася говорила, что мама есть мама, и её надо слушаться.

Когда тётя Ася заболела и у неё уже не стало мужа, а дети разъехались, мой папа взял её к нам. Он прилежно и старательно ухаживал за ней. Папа считал, что свой дом с огородом тётя Ася отпишет мне, но она пустила туда квартирантов. Позже тётя Ася умерла, и неизвестно, что и кому отошло.

26.07. 2016г. — Генриетта (мGю)

«Слепая поэтесса-христианка»

Коля и Оля

Гетта Маркеловская

«Я в рассказе сём не совру, —

Сей рассказец имеет место:

Средь людей этих я живу,

Судьбы их мне не без интересны!»

Эта пара являлась эталоном

верности и трепетных отношений.

В одном из рассказов я уже писала вам.

Да, это тот самый аккордеонист.

А её, как вы догадались из названия рассказа, звали Оля. У ней были родители

(с высшим образованием) и брат старше её.

И вот вы представьте, что поражало: что при живых родителях она воспитывалась и жила в детдоме. Впоследствии я много раз сталкивалась с этим явлением. Но сейчас не об этом.

Коля-Оля не были одной семьёй и не жили в одной комнате.

Но несмотря на это, таких отношений часто не встретишь и у мужа с женой.

Интересно было наблюдать, как кто-то из них, вставая утром, шёл к комнате другого. Потом они, опираясь друг о друга, направляясь в умывальню, и потом оттуда они шли опять вместе. Также вместе шли в столовую. Мы никогда не видели их по отдельности. Да и никто этого не видел.

Оля очень трудно ходила и была очень слабая. Но при этом она была очень позитивна, лёгкая в общении и любила посмеяться. Самым любимым её занятием было вышивание на пяльцах. При этом, когда они долгими вечерами сидели под грушей, и он играл на аккордеоне, веселя нас, она вышивала. Но когда он заговаривал с ней, то она буквально растворялась в нём.

Если вдруг так случалось, что Оля не выходила из палаты по какой-то причине, то Коля сидел в отделении, постоянно глядя в сторону её комнаты. Бывало и так, что заболеет он, и тогда нашу Олю было не узнать. Она весь день плакала, куксилась и ничего не хотела.

Но вдруг Оля сильно занемогла. Коле разрешили ходить к ней в палату. Все, кто жил с Олей, с пониманием к этому отнеслись и никогда не выгоняли его. Он перестал ходить в столовую, на улицу и совсем перестал играть на аккордеоне. Санитарки и повара уговаривали его поесть, погулять, но он ничего не хотел слышать, а плакал и сидел около Оли.

Когда же она встала и уже могла гулять,

он никого не подпускал к ней

и даже чулки на ноги надевал ей сам.

Но внезапно она умерла. После похорон Коля был сам не свой. Он решил умереть под грушей, под которой они любили сидеть. Но судьба распоряжается всегда по-своему. На второй день после смерти Оли он сказал своему напарнику по комнате о том, что Оля «зовёт его». Он вышел на первый этаж, идя на улицу, присел на кресло, спустя немного времени, умер.

Пример дружбы и верности,

который могут взять и здоровые!

Да-а, вот бывает же такое…

Ты ушёл из мира молодым

Гетта Маркеловская

Ты ушёл из мира молодым

И под дубом лёг во век спокойно,

Над тобою годы — белый дым

Мчат неумолимо, непокорно.

Дни летят — нельзя остановить,

Но лежишь ты, утопая в розах;

Без тебя не стало легче жить

Ни в сугробах, ни в июльских росах, —

Ты устал от жизненных невзгод!

Хоть тебя живые осуждают,

Но земля сырая вот уж год

Тишиной своей тебя ласкает —

Ты не побоялся темноты;

Глаз её невидящих бездонных;

И вселенской дивной красоты,

В царство уходя теней огромных.

Да, тебя не устрашила смерть

И её ты поспешил ускорить.

И тебя укрыла наша твердь;

Уж никто не станет беспокоить.

16.06 2016 г. — Генриетта (мGю)

«Слепая поэтесса-христианка»

Милый друг

Гетта Маркеловская

Белый пушистый снег

Лёг на ладонь Земли.

Милый, родной человек,

Ты от меня вдали.

Хочу я прижаться к тебе,

Почувствовать силу рук.

В моей безотрадной судьбе

Ты самый надёжный друг.

Вдвоём хорошо шагать,

Забота твоя мне важна.

Приятно осознавать,

Что я тебе тоже нужна.

Тебя подарил мне Бог,

Раскрасивший жизнь мою.

Среди тревог и дорог

Ему я хвалу пою!

Тебя я славлю Господь!

И друга, молю, храни.

Не дай запятнать ему плоть,

И душу в Эдем верни.

13.09. 2016 г. — Генриетта (мGю)

«Слепая поэтесса-христианка»

Прекрасные свидетельства

Гетта Маркеловская

Для начала хочу сказать тебе, что

Просветлённая — это не значит — святая.

Человек, впустивший Бога в своё сердце,

просто начинает осознавать то,

что если он дитя Бога, то он

не должен огорчать своего Отца

своими грехами. Если мы стараемся и не огорчаем

своего Отца, то Он

больше начинает заботиться о нас,

больше посылает нам благодати.

Это было в 2014 году. Мне надо было обойти вокруг дома. А у нас с торца здания есть подвальная яма. Очень интересно то, что она не была закрыта решёткой. Тут же скажу, что у меня качающаяся походка, потому что у меня ослаблен вестибулярный аппарат. И вот как раз в том месте меня изрядно качнуло. Я запнулась ногой о край этой ямы и полетела туда, перекувыркнувшись дважды, пытаясь встать. И что ты думаешь? На дне ямы была постелена фанера. Ты знаешь? Бог мне её туда постелил, чтобы я не разбилась. Я «прекрасно» на ней уселась и стала звать на помощь. Кричала долго и громко, так как место там почти всегда безлюдное. Меня услышали из дома напротив. Мужчина, который услышал меня, послал свою дочь, и она сказала обо мне вахтёру. И тут обо мне позаботился Бог. Вахта моментально отреагировала, и вскоре пришли два врача. Увидев меня в этой яме, они проматерились и сказали: «А как мы тебя оттуда вытащим?». Я протянула им навстречу руки и сказала: «Тащите!» И ты представь себе, что два здоровых мужика — врача с большим трудом и матом вытянули меня оттуда.

Надо сказать, что я никогда не слышала от врачей столько мата, как в этот раз. Однако они всё же спросили, не сломала ли я чего-либо. Тут же подошла моя медсестра с коляской, и меня повезли. По дороге врачи ещё смеялись и шутили или подшучивали. Я была в состоянии шока и тоже смеялась и говорила, что у меня ничего не болит. Медсестра мне так и сказала, что это пока шок. И хотя две недели медики залечивали мои синяки и ссадины, но даже самые неверующие из них говорили, что мне помог ничего не переломать Бог. Состояние шока прошлое на второй день, и я почувствовала боль. Но это болели синяки. Тут же надо заметить, что Господь послал моему лучшему другу в сердце доброту и милосердие. И он, как как мог, тоже поддерживал меня. Я всё-таки думаю, что тут уместно будет сказать: «Господь хранит сокрушённых сердцем. Я изнемог, и Он помог». Ведь были такие нестерпимые боли! Но ещё раз замечу, что это болели только синяки. Слава Богу! И да возвеличится имя Его!

А то, что я расскажу сейчас, произошло со мной в 2015 году, было это в мой день рождения. Дело в том, что я всегда считаю огромным счастьем выбраться из пансионата и пользуюсь каждым удавшимся случаем. Мой близкий друг позвонил мне под вечер и предложил сходить в церковь на репетицию хора (так как он поёт в хоре). Я быстренько оделась и выскочила из пансионата, попросту не заметив лестницу на входе. Я свалилась боком, «пересчитала» все ступеньки и разбила нос. Когда мой друг подошёл ко мне, я стояла вся в крови, но счастливая от того, что Бог меня спас, и я смогла сама не только подняться, но и позвонить другу. Мой Бог-Отец до того расположил ко мне сердце моего друга в этот вечер, что тот с большой любовью и нежностью залечивал и буквально «зализывал» мои раны. Господь и в этот раз помиловал меня, такую грешницу. Я верю, что и в твоей жизни много свидетельств сим подобных, из которых ты увидел бы Любовь и милость Божью. Бог первый нас возлюбил, но и мы должны сделать к Нему шаг.

30 июля 2016г. — Генриетта (мGю)

«Слепая поэтесса-христианка»

Глава из книги про Сербию

Liubov Garkusha

Прожив больше пяти лет в Сербии, мы были уверены, что Масленица — это чисто русский праздник и похожего у сербов нет (кстати, соседи с нами соглашались). Уверенность — хорошее чувство, которое пышным цветом цветет, особенно, если обрезать неудобные колючки фактов и подкормить фантазиями.

На Балканах есть своя Масленица. Вернее — свои Масленицы, поскольку это пестрое одеяло сел со своими традициями, называемое Балканы, всюду их празднует по-своему.

Последняя неделя перед постом называется Покладе.

Еще можно услышать и названия фашник, крабуленье, карневал, машке, но все это скорее осколки описывающие обряд, но не название обряда:

— фашник — это часть обряда, бить розгами (в вариантах названий — фашници, фашинги, фашингари, фашиеки и пр.)

— крабуленье и машке — это от того, что в праздник требует масок или, как их называли, машке или крабули/шкрабули (в вариантах машкури, машкере, машкари и сотни их)

— карневал/крневал — он же карнавал — это, по сути, торжественное шествие в последний день недели. Сама же торжественная группа также имеет множество названий — букачи, бабы, звончари, пикачи, чапле, кожувари, рогони…

— месопусти/пусти — это вообще ограничение по еде.

Народных названий праздника множество: вашанге, чабани, диди, чараци, цораци, балийе, пепелнице, песнике и пр. Но сам обряд, все недельное торжество называется Покладе.

Этимологи вещают разное, но откуда название — туманно, важно одно — шума-гама должно быть побольше, огонь — повыше, зола- почернее..

Вообще, перед каждым постом полагалась своя покладная неделя. Поэтому бытовали поклады разные, но главными были все же вот эти — перед великим постом, которые так и назывались Великие, или Белые или Сырные. Блинов не пекли, но через огонь скакали, маски пострашнее надевали на себя и гадали на яйцах.

Да, именно яйца, в Сербии заменили привычный масленичный блин. Через огонь, кстати, не только скакали, обрядовым огнем зажигали лиле/полиле или олалийя — лучину (ветку, веточку), с которой обходили дом, или обводили ей человека, чтобы он был здоров. В золе обрядового костра запекали яйца.

Влашские края называют эту неделю Тодоровой неделей и в последний день сжигают не зиму, а сражаются с неким Страшным Тодором.

Сербы Косовского Поморавья называют обряд прочка. От слова простить, прощение. И обязательно рисуют у себя золой крест на лбу, и забредшему посмотреть на это чуду соседу албанцу — тоже. Причем албанцы, кстати, радостно соглашаются.

В горных районах носят чучело волка и поют у дверей домов, собирая дань в продуктах и ракии:

Даjте вуку свега доста

Да не коље око моста…

Ну, и еще сотни подобных куплетов, которые доказывают, что вуку — т.е. волку дать нужно. И поскорее. Набитый соломой волк печально улыбается желтыми зубами, пока веселые охотники сшибают себе от его имени ракию.

В Воеводине был обычай водить медведя — мечкарити. Медведю повезло больше чем волку: ему тут же наливали и он радостно плясал.

А еще на Покладе во многих местах.. женят Королевича Марка. Невеста — переодетый парень, волки и все атрибуты свадьбы. И флаг, он тоже обязательная часть обряда.

…Ну, вы, дорогие мои, неважно что выберете: печь блины или яйца, сжигать Зиму или женить Марка — неважно, главное — давайте коту маслица, и побольше-побольше: грядет Великий пост..

У моря

Владимир Филатов

Сидел у пропасти старик,

Сжимая зубы от досады.

Он головой к груди приник.

На пиджаке висят награды.

Вот-вот раскрасится рассвет.

Перед глазами мчатся годы,

Снимая с прошлого навет,

Вдали отходят пароходы.

И белой птицей в вышине,

И белой птицей непокорной

Он умирал наедине…

Наедине с одной природой.

И, покидая мир, прощал,

Не помня зла, хлебнувши горя,

Всё стало, как всегда, мечтал,

Закончить путь живя у моря.

А солнце тает в маяке,

Играя острыми лучами

Нет больше смерти в старике,

Он белой птицей над морями.

Говорящий с травами. Книга первая

Денис Соболев

… — Теньк! Теньк-теньк-теньк!, — заливалась прямо за окном желтобокая синичка. Она смотрела на Серко, блаженно вытянувшегося на солнышке во всю свою немалую длину, склонив голову на бок и задорно сверкая черными бусинками глаз. А Серко наслаждался первым, таким долгожданным, теплом. Лежа на боку, он зевал и блаженно щурился, временами лязгая зубами в попытке поймать пролетающую мимо муху. И это в марте! Вокруг еще снег, да и на дворе утоптанный за зиму покров не спешит плавиться под жаркими лучами, только проседает день ото дня. А муха, ошалевшая от такой ранней побудки, в отчаянии металась по двору, разыскивая товарок. Потом присела на серый от времени воротный столб и застыла на месте, тоже поддаваясь теплой весенней неге. Синичка же, заметив первую весеннюю муху, не спешила ее ловить — смотрела и, похоже, не верила свои глазам.

На самой маковке второго воротного столба сидел здоровенный котище. Полосатый, с огромными зелеными глазищами, он мог бы быть очень красивым, если бы не изодранные в многочисленных драках уши и суровый взор.

Кот пришел к ним во двор в сильную пургу. Пролез под воротиной, осмотрел двор и увиденным, похоже, остался доволен, поскольку беспардонно прошествовал мимо остолбеневшего от такой беспримерной наглости Серко прямиком на крыльцо, где и уселся, озирая окрестности с хозяйским видом. Опомнившийся Серко шагнул к крыльцу, и в его взгляде читалось явно не желание творить мир во всем мире. Котяра глянул на него, зевнул и преспокойно отвернулся. Серко рванулся вперед с явным желанием покарать нахала, и натолкнулся на яростный отпор. Кот рванул навстречу, выпустив когти и страшно завывая на одной ноте. Серко опешил, но не остановился, а кинулся в бой…

Ситуацию спас Матвей — он открыл дверь, желая выяснить причину шума, и котяра влетел в дом, едва не сбив его с ног. Серко же остановился, глянул на Матвея, проворчал что-то и ушел в будку. Матвей закрыл дверь и повернулся к коту. Тот сидел в сенках с донельзя независмым видом и… вылизывал заднюю ногу, вытянув ее вперед. Матвей хмыкнул и пошел в дом. Котов он любил, да и выгонять на улицу живое существо в такую пургу… нет, это не про него. Так котяра и прижился. Жил в сенях и платил за добро тем, что исправно ловил мышей, складывая их у порога. Серко, как ни удивительно, смирился с наглым пришельцем и предпочитал его игнорировать. Между ними установилось шаткое перемирие. Мама же каждый день выставляла коту, которого они не сговариваясь решили звать Котом, миску молока. Да и требухи из порции Серко ему тоже перепадало. Иногда Кот исчезал на несколько дней, но всегда возвращался к миске с молоком. На руки ни к кому не шел, но иногда позволял себя погладить. В общем, характер у Кота был скверный…

Сейчас же Кот, как и Серко, наслаждался теплом, жмурил глазищи на солнце и краем глаза следил за синичкой. Матвей вышел на двор, радостно прищурился на солнце, потрепал Серко по мощному загривку, потянулся до хруста… Хорошо! Весна! Наконец-то закончились серые зимние дни, метели и колючий снег, выматывающая однообразная работа по очистке двора, огромный теплый тулуп и неуклюжие валенки снова на сушку и в сундук…

Стукнула калитка, и во двор решительно шагнул сияющий Игнашка.

— Матвей, приходи на именины! — выпалил он. Глаза весело сверкают из-под пшеничного чуба, на ногах щегольски начищенные сапоги — и как умудрился не испачкать, пройдя пол-деревни от своего дома до Матвея. В этом был он весь — жил на показ, ярко и весело.

Матвей улыбнулся в ответ, крепко стиснул руку друга, потом хлопнул по плечу и кивнул. Потом сказал:

— Пойдем в дом, съедим что ни есть. Мама вон холодца наварила, вкууусный…

Игнашка чиниться не стал, шагнул за Матвеем в дом. Матвей прихватил в сенях судок с холодцом, поставил на стол. Развернул завернутый в рушник каравай хлеба, наломал, выставил соленья — любимые хрустящие пряные огурчики в мутном рассоле, капусту и редьку с запашистым подсолнечным маслом, грибы и горчицу. Горчица была особенная, ее отец делал на огуречном рассоле. От нее непроизвольно текли слезы и перехватывало дыхание. Игнашка наложил холодца в миски себе и Матвею, уставился на друга выжидательно. Быстро прочли молитву и приступили к еде. Матвей густо намазал горчицу на хлеб и с наслаждением впился зубами в хрустящую корочку. Игнашка, глядя на друга, повторил и… слезы брызнули из глаз, лицо покраснело… Он спешно хватил ложку горячей каши и от этого все внутри вообще вспыхнуло пожаром! Он слепо зашарил руками по столу в поисках хоть чего-то, что поможет ему… Матвей, со смехом следивший за другом, все же сжалился над ним и придвинул кружку с рассолом — резким, пряным. Игнашка залпом осушил кружку и выдохнул:

— Гы… гы… горчица… оооооо…

Матвей утер слезы и спросил со смехом:

— Ты разве не слышал еще про батину горчичку? Ее ж вся деревня знает. Прошлым годом староста так же вот попробовал, так теперь только у бати и просит — к холодцу да к пельменям. А ты ее как масло на краюху… Ох, умора…

Игнашка с опаской посмотрел на лежащий на столе кусок хлеба — хочешь не хочешь, а доедать надо, иначе ж ведь Матвей засмеет. Рука его несмело потянулась к хлебу, но потом лицо озарилось улыбкой — он хватил ложку каши, а следом откусил от горбушки с добрым слоем горчицы. Не помогло. Лицо снова налилось краской, во рту разгорался пожар. Пара глотков рассола, заботливо налитого Матвеем, и его лицо вернуло здоровый румянец.

— Как вы ее едите? — его удивлению не было предела.

Матвей, все это время со смехом наблюдавший за бесплодной попыткой друга обхитрить горчицу, взял остаток краюхи и молча начал жевать. Игнашка затаив дыхание ждал, когда же у Матвея хлынут слезы, но тот только покраснел немного и продолжал невозмутимо жевать. Игнашка махнул рукой, взял другой кусок хлеба и принялся за еду…

Пообедав, друзья засобирались на полянку у реки — там собиралась вся деревенская молодежь, готовиться к проводам зимы. Ведь через пару дней начало масленичной недели! Нужно было подготовить чучело зимы, а это дело ответственное. По деревне уже носились ребятишки с блинами, выкрикивая:" Прощай, зима сопливая! Приходи, лето красное! Соху, борону — И пахать пойду!». Другая часть детворы собирала старые лапти и встречала каждого въезжающего в деревню вопросом: «Везешь Масленицу?». И горе тому, кто отвечал отказом — его били лаптями и забрасывали снежками, что всегда оборачивалось веселым хохотом и валянием в снегу…

На берегу уже собрались парни и девчата. Парни соорудили из двух жердин основу для будущего чучела, и теперь обматывали ее соломой. Девчата же принесли из дома цветастые тряпки, в которые будут обряжать зиму. Но вот чучело готово, и девчата принялись обряжать его, распевая приличествующую случаю песню. Даренка затянула низким грудным голосом, Анютка подхватила, и песня полилась над рекой, отражаясь эхом от замершей в предвкушении весны тайги. Пока девчата рядили чучело, парни затеяли выбор Масленицы и Воеводы — именно им предстояло на общем гулянии зазывать весну и прогонять зиму.

Выбирали просто — устроили состязания на силу и ловкость. Воеводой, как обычно, стал Иван — он поднял на положенной на плечи жерди сразу шестерых. И Матвей подумал, глядя на его богатырскую фигуру, что если бы на той жерди поместилось десять парней, он бы и десять поднял — такой силой дышало все его могучее тело.

А вот Масленицей в этот год выпало быть Игнашке — он юркой лаской увернулся от всех ловцов и первым добрался до заветного чучела, повернулся к зардевшейся тихой Тайке и лихо ей подмигнул…

А на следующий день всей деревней строили снежный город, который предстояло штурмовать в первый день Широкой Масленицы.

Неделя Масленицы пролетела быстро — все ходили друг к другу в гости, чучело Масленицы возили по деревне на санях, потом дружно катались с горок и хозяюшки потчевали всех блинами… И вот пришел четверг — разгул. Вся деревня высыпала на берег. Разделились на две примерно равные части и началась потеха! Одни обороняли снежный городок, другие его захватывали. Летели снежки, завязывались шуточные кулачные бои… Раскрасневшаяся Анютка защищала стену, а Матвей в числе прочих рвался ее захватить. Их взгляды встретились, и непроизвольные улыбки вспыхнули на их лицах. Анютка спрыгнула со стены, подскочила к Матвею и уронила его в снег, изо всех сил толкнув в широкую грудь. Он с хохотом повалился в снег, увлекая Анютку за собой…

А потом настали и проводы. Чучело Масленицы установили на берегу, все снова вышли на берег, выставили столы. Тут и там пыхтели самовары, горками высились блины, мясо, соленья, квашенья. Парни и девчата прыгали через большой костер, пели песни и всячески славили приходящую весну. А потом выбранный Воевода поджог чучело, и женщины затянули прощальную песню… Чучело догорело, блины доели… проводили зиму. Теперь год окончательно на весну повернул, и делалось от этого на душе светло и радостно…

Матвей в эти дни с каким-то особенным теплом смотрел на отца и маму — были они такие молодые, задорные, смешливые, какими он их и представить себе не мог. надо же, а ведь раньше он не замечал этого в них. Отец и мама всегда были для него взрослыми и серьезными. А теперь вот как будто глаза открылись…

Отгремели праздники, и накатились новые будни. Пора было выбраться в тайгу, осмотреться и проверить зимовье — на позорил ли кто? Матвей с отцом заобирались, к ним присоединился Никодим, а за ним и Анютка собралась — порядок, мол, надобно навести в зимовье да в бане — а ну как придется заезжать, а там…

На том и порешили. Сборы были недолгими, и вот они уже ютятся в санях, накрывшись большой медвежьей шкурой. Полозья поскрипывают по снегу, лошадка мерно бухает копытами в утоптанный в деревне снег. И бежит она бодро, потому что весна! Она тоже чувствует скорое тепло и радуется ему. Отец с Никодимом о чем-то негромко переговариваются, до Матвея долетают только обрывки разговора, да он и не прислушивается особенно. К чему? Особенно когда рядом Анютка, доверчиво прижавшаяся к нему и счастливыми глазами глядящая вокруг. А посмотреть было на что. Матвей каждую весну с упоением любовался просыпающейся природой. Вот на крышах вытянулись и заплакали сосульки, играя на солнце искрами. Небо синее-синее, и солнце в нем какое-то особенно яркое. В воздухе уже вовсю носятся весенние запахи, пахнет талым снегом и чудится звон ручьев. Птахи распевают, порхая над деревней и усаживаясь на коньки крыш. Все какое-то праздничное, яркое и сочное. И Анюткины зеленые глаза на этом весеннем солнце горят изумрудным блеском. Когда она смотрит на солнце, они становятся удивительно прозрачными и яркими, и Матвей не может оторвать взора от ее лица. Анютка, почувствовав его взгляд, улыбнулась мимолетно, но даже не глянула в его сторону. А Матвею того и надо — он уже почти успел покраснеть и отвернуться, но Анютка не спугнула, и он продолжал молча любоваться.

А потом они въехали в тайгу, солнечный свет спрятался, и Анютка повернулась к Матвею:

— Матвейка, а медведи уже проснулись? Или рано им еще?

Матвей задумался, потом сказал:

— Какие-то наверное проснулись. Если берлогу худую выбрал медведь, так ему капель на нос капать начала — от такого кто хочешь проснется.

Анютка представила себе эту картину и звонко рассмеялась, разбивая таежную тишину. Отсмеявшись, Анютка продолжила расспросы:

— Матвейка, а если мишка проснулся, он же злой наверное?

— Конечно, всю зиму ведь не ел, лапу сосал. Сейчас вышел, а есть и нечего — снег пока везде лежит. Вот и ходит, ищет, чем бы поживиться. Особенно ему нравятся девчата… зеленоглазые.

Анютка нахмурилась шутливо, стукнула его маленьким кулачком в плечо:

— А парни черноглазые ему, значит, не нравятся?

Матвей заслонился ладонями и затараторил с наигранным испугом:

— Что ты, что ты? Нельзя ему парней есть — они ведь и стрелять могут начать, да и мясо у нас жилистое. То ли дело девчонка. Мясо нежное, бегать быстро не может, да и ружья нет. Нет, точно девчата ему нравятся.

Анютка прижалась к нему, заглянула в глаза:

— Ну ты ведь меня защитишь?

Матвей покраснел быстро и жарко, потом сказал чуть севшим голосом:

— Ага.

Дальше ехали молча. Тайга просыпалась. Тут и там сновали белки, мелкие птицы перелетали с ветки на ветку, оглашая все вокруг звонкими трелями. Снег густо усыпан шелухой и мелкими чешуйками коры. Где-то недалеко долбит дятел.

И вот из-за сосен прямо перед санями вышагнул лось. Огромный, голова в пол-лошади размером, он величественно прошел мимо остолбеневших людей, удостоив их мимолетного взгляда. Никодим схватился было за винтовку, но отец положил ладонь на ствол и пригнул его к земле:

— Пусть идет, Никодим. С голоду мы не помираем, мясо есть. А он хозяин здесь, негоже. Да и весна, худой он, жилы сплошные. Бить его надо осенью, сам ведь знаешь.

Никодим чуть смущенно ответил:

— Да знаю, рука сама пошла…

Лось тем временем все так же неспешно брел по грудь в снегу. Высокие ноги и немалая сила позволяли ему без проблем передвигаться по глубоким сугробам…

Весна уже вступила в свои права. Будут еще и метели, и морозец схватит подтаявший снег крепкой корочкой, но это зима, силясь задержаться еще хоть ненадолго, впустую растратит последние силы.

Что принесет эта весна с собой? Деревня устала ждать плохих новостей, и они не замедлили грянуть набатом…

Квартирный вопрос

Юлия Личагина

Квартирный вопрос до сих пор так и не разрешился.

Мессир, вас заждался давно стольный город Москва.

Обмана и пьянства, и блуда не сделалось меньше,

И чья-то на рельсы опять упадёт голова.

Играют словами, с огнём, человеческой жизнью,

Пока не явилась за ними внезапная смерть.

Обычные люди. Не скрыться ни конным, ни пешим,

Когда Крысобой поднимает тяжёлую плеть.

А где-то в подвальном уюте, укрывшись от мира,

Расцвёл очень редкий цветок настоящей любви.

Там двое не спят, и для счастья им много не надо,

Пожар разгорелся у них не на шутку в крови.

Так пусть грянет бал и резвится нечистая сила,

Огонь пусть очистит людские сердца и умы.

А после гроза и кровавые блики заката,

Покой, обретённый в сиянии полной луны.

***

Хочешь, я буду твоей Маргаритой?

Мастером стань, и, судьбу повторяя,

Яд и любовь будут нами испиты

В небе весеннем от края до края.

Вместе уйдём мы по лунной дороге

Прочь из обычного скучного мира.

Счастье не здесь, оно там, за порогом

Нашей в арбатском подвале квартиры.

Пусть недостойны священного света.

Вечный покой будет лучшей наградой,

Вечное счастье и вечное лето,

Только забвенье — за это расплата.

***

Скажи, и я сломаю крылья

И никуда не улечу,

Узнаю вкус дорожной пыли

Не пожалев о том ничуть.

Скажи, и я забуду ветер

И свой стремительный полёт.

Взлететь сумеют наши дети,

Когда их небо позовёт

Скажи, я успокою море,

В нём никогда не будет бурь.

Оно, покорно этой доле,

Раскинет нежную лазурь.

Скажи, и вмиг зима исчезнет,

И, вечным светом озарясь

Вдруг зазвенит земля, как песня,

Как песня только для тебя.

Скажи всего одно лишь слово,

И я, предав свой странный дар,

Надену радостно оковы,

С тобой оставшись навсегда.

3

НравитсяПоказать список оценивших

Комментарий

ПоделитьсяПоказать список поделившихся

.

Служители муз

Валерий Богушев

— Вы пишете стихи?

— Стихи? Нет, это не мое. Стихи у меня не получаются. Люблю рисовать.

— А что рисуете?

— Разное — портреты, натюрморты. Пробовала пейзажи, но не хватает терпения.

— Маслом пишете?

— Пробовала и маслом. Но больше — карандаш, акварель. Правда, я редко рисую. За несколько недель всего пара рисунков. Давно уже не бралась за кисти.

— Любопытно. Хотелось бы взглянуть на ваши работы.

— У меня есть в телефоне. Сейчас разыщу.

— Ого! Супер! У вас талант! Надо продолжать, учиться.

— Мне все говорят… А вы пишете стихи?

— Писал давно, но бросил.

— Почитайте что-нибудь.

Он прочитал два четверостишия студенческих лет:

Век не бывавшие моими,

Свой свет дарившие не мне,

Еще встречаются богини

На грешно-праведной земле

Я не поведаю бумаге

Своей любви, — она во мне.

Мне нравится покой бродяги,

Живущего в такой стране!

— Здорово, — похвалила она. — Вы очень талантливы. А почему бросили?

— Если бы за стихи хорошо платили…

— Если бы за стихи хорошо платили, вы бы стали настоящим шейхом!

— Если бы платили за мои стихи и ваши картины, мы бы были сказочно богаты!..

Портрет

Валерий Богушев

Илья Николаевич, мужчина среднего возраста, отработал на Крайнем Севере добровольно пятнадцатилетний срок и возвращался «на материк», на юг Европейской части отогреваться и начинать новую жизнь.

Из-за метели самолёт задержался на трое суток, и оказались в Домодедово только утром тридцать первого декабря. Домой к Новому году было уже не успеть.

Илья, как прилетел налегке, с одним портфелем, первом делом добрался до станции метро «Смоленская». После глухого таежного поселка хотелось окунуться в предпраздничное оживление столичного центра, начав, по-обыкновению, со Старого Арбата. Было солнечно, слегка морозило. Снег непривычно мягко, без звенящего полярного скрипа хрустел под добротными импортными подошвами. Бывший северянин был одет в серое пальто и шапку из волка. Лицо сосредоточенно-серьёзное, почти хмурое, но в серых глазах таилась усмешка, будто он вот-вот вспомнит какой-нибудь забавный случай.

Зашёл в кафе, взял горячих сосисок и пепси-колу. После завтрака настроение ничем не ограниченной бродяжьей свободы окончательно завладело им. На зубах от пепси-колы остался приятный налёт.

Неподалёку возле театра расположились ряды художников. Его, словно магнитом, потянуло в этот обособленный мир уличного творчества, не претендующего ни на что, кроме небольшого вознаграждения. Одни уже заканчивали портреты, другие только начинали, усадив на складной стульчик очередного желающего. Иные живописцы без дела топтались на месте, чтобы не замёрзнуть, и зазывали прохожих. Соглашались запечатлеть себя в основном девушки с наивной надеждой на лицах, как будто ожидали каких-то чудесных превращений. Илья неторопливо переходил от мольберта к мольберту, оценивая, насколько похоже рисуют, и убедился, что похоже, хотя и в разной манере. Мостовую устилали натюрморты, пейзажи и портреты. Он рассеянно скользил по ним взглядом, пока не почудилось, что с холста в небольшой рамке за ним c усмешкой наблюдает знакомое лицо. Господи, сколько он не видел ее: должно быть тысячу лет! Возможно, и не она, но сходство поразительное. Она была здесь такой, какой приснилась ему, когда ей было девятнадцать. Те же огромные черные, внимательные и ироничные глаза, вздёрнутый нос, умопомрачительные надменные и чувственные губы. Портрет написан маслом в теплых коричневато-золотистых тонах. Илья и мечтать не мог о такой находке. Но пожилой художник в чёрном берете и короткой кожаной куртке был весь поглощен работой, отвлечь его было неловко.

Илья вспомнил, как нежданно-негаданно познакомился с ней на студенческом празднике, — она выделялась редкой, дразнящей красотой. Ему льстило, что у нее было множество поклонников. Она закружила его в своем легком озорном вихре, удивив тем, как можно независимо жить в том огромном пространстве, которое доступно любому человеку и, словно смена времен года, неподвластно чужому произволу. Он любил ее и любил открывшийся вместе с ней простор, от которого захватывало дух…

Но все это продолжалось недолго… Она исчезла из его пространства, оставив один на один с померкшим как-то разом настоящим и еще более беспроглядным будущим… Не давала покоя странная мысль, что, если бы он проявил настойчивость, Юля никуда бы от него не делась, и все пошло бы по-другому, с тем особенным и ясным смыслом, который она излучала.

Он кое-как дождался диплома и отправился по распределению на Север, надеясь в перемене мест и «сопротивлении ветра» (как однажды неодобрительно выразилась она) обрести почву под ногами.

Чем тяжелее было дело, которым он занимался, тем чаще вспоминал ее. И порой начинало казаться, что на свете вообще нет ничего недостижимого. В самом начале карьеры он поругался с начальником, перевелся в бурильщики и первые пять лет вкалывал на разбросанных в тайге буровых. Вахты длились по полмесяца. Летом жара и комары, зимой — морозы за пятьдесят. Он «просто так, от скуки» закончил заочно математический факультет в Новосибирске. Толстую книгу «Высшая математика. Избранные главы» читал с наслаждением, как любимые стихи или детектив, и между сменами, охотой, рыбалкой и преферансом выучил ее почти наизусть. Потом его стали быстро продвигать по служебной лестнице, он мог защитить диссертацию, но не счел нужным.

Во время командировок и длительных северных отпусков, которые брал раз в три года, изъездил полстраны и не встретил похожей на нее. Попадались почти такие же умные, ласковые, веселые, красивые, независимые, но чтобы все это было в одной — увы! Взамен единственной судьба, не скупясь, дарила других, — он так и не увлекся надолго никем…

— Молодой человек желает заказать портрет? — художник освободился и подошёл к нему

— Нет, боюсь в рамке не поместиться, — ответил Илья серьезно. Мастер понимающе смерил его взглядом. — Мне бы купить готовый. Вон тот. Вы не знаете, кто изображен на нем?

— Гмм… Это собирательный образ… Идеал, если угодно. Такая женщина существует только в воображении… Хотя иногда реальность превосходит самый смелый вымысел.

— Я знал весьма похожую. Сколько вы за него хотите? — Илья нащупал в кармане крупную купюру. Представил, как повесит этот «собирательный образ» на видном месте в доме у самых дюн, за которыми сразу — бескрайнее море, и, вслушиваясь в шум прибоя, будет вспоминать ее, даже если она ему только приснилась

Цена оказалась небольшой, Илья взял портрет, сдул с него снежную пыль, положил в портфель и заторопился на доносившиеся издалека сливающиеся звуки гитары и скрипки. Около одного из зданий пели самодельные песенки четверо молодых людей. После каждого номера они приглашали зрителей раскошелиться в стоящий посредине свободного пятачка футляр от скрипки. Изредка туда летела из толпы какая-нибудь мелочь. Этого оказывалось достаточно для продолжения концерта…

Потом Илья купил книгу на Новом Арбате и, укладывая ее рядом с портретом, заметил, на обратной незагрунтованной стороне холста в уголке едва различимую карандашную надпись — семизначное число, разделенное двумя тире. «А вдруг?..» — сердце сладко заныло и забилось чаще. Илья вернулся узнать что-нибудь у художника, но его и след простыл. Оставалось только позвонить. Набрал эту врезавшуюся в память череду магических цифр и после трёх долгих гудков услышал ее совершено не изменившийся голос. Этот голос он узнал бы из миллиона.

— Здравствуй, Юля! С наступающим Новым годом тебя! — сказал так, словно они расстались на днях…

— Илья?! — она узнала его сразу. — Я тебя тоже поздравляю. Откуда ты звонишь?..

И дальше он хорошо запомнил только адрес.

Через час с букетом белых хризантем, конфетами и шампанским Илья нажал на кнопку звонка. Открыла Юля. Те же черные загадочные глаза, золотистые волосы и гордая осанка. Он еще острее ощутил, как ему не хватало этого взгляда и этой улыбки.

— Ох, какой волк!.. Раздевайся… Проходи… — сказала она.

Поставила букет в вазу с водой, гостя пригласила сесть в кресло, а сама села напротив.

— Ты одна? — спросил он.

— Да. Дочь должна вот-вот вернуться из колледжа.

— А муж на работе?

— Видишь ли, мы с ним развелись несколько лет назад.

— Вот как. А я-то считал, у тебя все удачно складывается…

Он давно мечтал расспросить Юлю о каждом дне, который она прожила без него. Все, что было связано с ней, казалось необыкновенным и загадочным. Он был уверен, что она по-другому видела мир и даже делала ежедневные покупки в соседнем гастрономе не так, как все.

В это время послышалось, как открывается входная дверь, и их беседу прервало появление раскрасневшейся с мороза девушки.

— Познакомься, моя дочь Ира, — сказала Юля.

Потом представила Илью, вспомнила, что пора вынуть бисквит из духовки, и, извинившись, ушла на кухню. Ира и Илья, с любопытством посмотрев друг на

друга, одновременно улыбнулись. Ира была похожа на мать, скорее, отдельными чертами, таким же выражением лица.

— Илья, а вы давно знакомы с моей мамой?

— Уже порядком, со студенческих лет. Правда, мы были на разных факультетах. — Вы закончили геологический?

— Верно.

— Тогда это вас она недавно вспоминала.

— Вот уж, не предполагал… И что же, Ира, твоя мама вспоминала?

— Что вы встречались…

Вернулась Юля.

— Илья, я просто умираю от любопытства, как ты разыскал мой телефон? Прошло столько лет, у меня и фамилия изменилась….

— Ты не поверишь. Телефон оказался записан на обратной стороне картины, которую я купил сегодня на Арбате, — сказал Илья, доставая портрет. — Вот посмотри.

— Ира, эта же твоя курсовая работа, — удивленно воскликнула Юля. — Насколько я помню, ее на выставку рекомендовали.

— Мамочка, не волнуйся, это копия, — ответила Ира. — Знакомый художник согласился продать портрет. А телефон я записала на всякий случай.

— И ничего мне не сказала. Зачем тебе понадобились деньги?

— Я купила корм для собачьего приюта. Там такие замечательные

щеночки… Вот прикол!

— Поразительно! Согласно теории вероятности не было почти ни одного шанса, что портрет попадет ко мне, — сказал Илья.

Безнадежное блуждание в ледяном космосе разлуки сейчас представлялось неизбежным и по-своему интересным периодом. Все его неудачи и достижения ничего не стоили без этого нечаянного счастья снова увидеться с ней…

— И все-таки, Ирочка, надо признать, приколы тебе удаются, — иронически заметила Юля. — Пойдемте пить кофе… Кстати, Илья, какие у тебя планы на сегодня?

— До вечера я свободен, а потом собираюсь на вокзал.

— А как ты относишься к тому, чтобы встретить Новый год у нас? — она как-то по- особенному — ласково и смущенно — взглянула на него.

— Дорога — не самое подходящее место для этого, — добавила Ира.

— Согласен, — кивнул он и увидел теплые искорки в их глазах.

Поздно ночью, когда Ира уже спала, по предложению Ильи, они с Юлей забрались по лестнице на крышу и пили шампанское, на темно-золотой поверхности которого таяли снежинки, залетевшие в бокалы. В полной тишине медленно падали белые хлопья. Внизу открывалась панорама многоэтажек с еще светившимися окнами. На черном небе отчетливо проступали звезды.

— У меня голова кружится от высоты, от шампанского… — произнесла она, весело, с закрытыми глазами.

Он обнял и поцеловал ее, ощутив забытый вкус ее губ.

— По-моему, мы уже целовались однажды на крыше в новогоднюю ночь, — сказала она с неподражаемой улыбкой, сводившей его с ума.

— Это было ужасно давно! — вздохнул Илья.

— А кажется, только вчера!

Десять китайских иероглифов

Доброслав Чуев

Он был худ и сутул, носил неизменный застиранный свитер под горло и потертые левайсы. Только летом, когда столбики термометров в его городе взлетали к поистине запредельным высотам, разживался бюджетными бриджами и односезонной футболкой.

Выглядел он диковато со своей перманентной щетиной и неряшливой копной на голове. Этот облик «настоящего» интеллигента в народе имеет широкий, как просторы нашей Родины смысл — от почтительного уважения и легкой зависти, до ядовитого сарказма и пренебрежения.

Действительно,, его отличали склонность к раздумьям и умственному труду, отсутствие элементарных житейских навыков и почти детская, доходящая порой до глупости, наивность.

Типичным представителем, какой бы то ни было социальной прослойки он никогда не был. Вздумай некий психолог, изучающий феномен интроверсии, иметь под рукой опытный образец, наш герой стал бы идеальным кандидатом. Он являл собой пример самого что ни на есть рафинированного, очищенного от посторонних примесей интроверта.

Еще в детстве родилась в нем уверенность, что все самое главное и ценное происходит внутри, а внешнее малопривлекательно и заслуживает минимума его внимания. И какого же было удивление однажды узнать, что подавляющее большинство эту точку зрения не только не разделяет, но и понять не в силах. Его это открытие особо не расстроило, и тем более, не заставило пересмотреть свои взгляды.

Так навсегда и останется риторическим вопрос, а было ли это врожденным свойством его натуры или решающую роль сыграли внешние обстоятельства? И если в первом случае, сказать особо нечего, разве что сослаться на гены с хромосомами, то о жизни его можно поведать чуть более подробно.

***

Матушка, будучи аспиранткой столичного НИИ, закружилась в безумии того самого танца, что от сотворения мира огненным вихрем врывается в людские жизни, заставляя идти на безумства и невероятные жертвы. И все это ради банальной, пусть и жизненно необходимой, репродуктивной функции.

И все бы ничего, но вот только партнером в этом пламенном танго стал её научный руководитель. Который, узнав о беременности — сухим, размеренным тоном, каким обычно читал свои лекции, посоветовал делать аборт. Ну а что ему оставалось?

Под угрозой могло оказаться многое. Его устоявшаяся, благополучная жизнь, двое детей, жена, совместно нажитое имущество в трехкомнатной кооперативной квартире. А еще — репутация среди коллег и даже научная карьера. Ставки были слишком высоки.

Но матушка, никогда прежде не отличавшаяся твердостью характера забитая чрезмерно строгим воспитанием, от которого и сбежала в Москву, несмотря на все приведенные доводы, решилась рожать.

По возвращении домой, все те же самые аргументы, только в куда более эмоциональной форме, повторила её суровая родительница. Уж она-то прекрасно знала, каково это одной воспитывать ребенка, надеясь лишь на себя и более чем скромную зарплату преподавателя. Но мама вновь проявила несвойственную ей силу Духа, стоически дойдя до конца. Точнее, до начала — его собственного, сияющего и обжигающего, как первый вдох.

Через несколько месяцев после данного события матушка вернулась в Москву — защищать диссертацию. А чадо осталось на попечение бабушки. Она смирилась с кричащим решением дочери, поставив железобетонное условие, что учебу та ни в коем случае прерывать не будет. Кроме того, не способная, по её мнению, позаботиться даже о самой себе, как могла она еще и воспитывать ребенка?

Доподлинно известно, что самые невыносимые бабушки получаются из бывших педагогов и медицинских работников. В его случае, оба фактора сошлись воедино, четвертью века преподавания в медицинском училище. Подобно железному занавесу, тотальная опека оградила его от внешнего мира, полного микробов, инфекций, бандитов, дурного влияния — все помноженное на три и возведенное в десятую степень. Вот так и получилось, что за обклеенными выцветшими обоями и увешанными коврами стенами, развернулась его единственная реальность.

Он недовольства по этому поводу не выказывал, любя их пропахшую лекарствами, нафталином и еще чем-то едва уловимым квартиру, в которой бабушкой поддерживался незыблемый, как закон Моисея порядок.

Из-за обилия старомодной, громоздкой мебели и множества вещей, лишенных практической, но не эстетической составляющей, жилище их напоминало музей. Надо ли говорить, что, как и в настоящем музее, к большинству экспонатов категорически запрещалось притрагиваться. Впрочем, это выработало в нем любовь к созерцанию, которую он сохранил на всю жизнь.

Стеллажи с литературой по медицине простирались из бесконечности в бесконечность, и ему всегда было интересно, что же скрыто за этими потертыми корешками. Они напоминали книги волшебников, хранящие колдовские заклинания и древние тайны. Когда в более сознательном возрасте, он нашел на их пожелтевших страницах только обилие латинских терминов, иллюстрации частей человеческого тела и бесконечные таблицы, разочарованию не было предела.

За стеклом кораблеподобного серванта сиял своей священной неприкосновенностью так ни разу и не пользованный по прямому назначению, немецкий сервиз. По соседству с ним занимали почетное место хрустальные вазочки, фужеры, стопочки и прочая атрибутика, служившая для советского человека показателем достатка.

Но особую страсть бабушка испытывала к разнообразным фигуркам и статуэткам, которые начала собирать еще в молодости. Создавалось ощущение, что каждый квадратный метр пространства занимают фигуристки, снегурочки, представители бывших советских республик в национальных одеяниях, вереница слоников, выстроившаяся, начиная с самого большого и вплоть до последнего — размером не больше ногтя. Медведи, белочки и прочие существа, как реальные, так и существовавшие лишь в воображении их авторов, — дополняли коллекцию. Имелось у них и нечто общее — играть с ними было категорически запрещено.

Самое почетное место занимала китайская гравюра, подаренная бабушке еще в эпоху застоя неким знакомым, умудрившимся посетить Поднебесную. На ней застыла одинокая ель на заснеженном склоне горы, на вершине которой виднелся маленький домик. Слева играло девственной целостностью и разными красками, от чернильно-синей до белой как снег — бескрайнее Небо. На нем были начертаны десять непонятных знаков — бабушка называла их иероглифами.

Он часами мог созерцать эту картину, возможно потому, что только это и не возбранялось ему делать. Всегда казалось, что в ней скрыто нечто большее, что нельзя просто так увидеть, что-то очень важное. Быть может, об этом могли поведать те самые иероглифы, сумей он их понять?

А еще ему снились сны, которые забывались, едва наступало утро. От них оставалось только чувство светлой, легковесной радости. Казалось, запомни он их и откроется что-то важное, о чем когда-то давно успел позабыть, а жизнь его чудесным образом изменится…

Продолжение следует

Бессонница прошла…

Константин Волынцев

У меня давно прошла бессонница,

Свежесть сна дождь даровал и мне,

Проскакала голубая конница,

Мокрый след оставив на земле.

Я закрыл глаза. Мне снится, снится

В голубой набухшей вышине,

Словно бы бульварная девица

Солнышко подмигивает мне.

Вот страдал я от недосыпанья,

И в душе желанья затая,

В памяти вставали те свиданья,

Что дарила мне судьба моя…

Почему-то?.. — Я и сам не знаю —

Вспомнились зелёные глаза…

Жизнь — дорога… и притом большая,

И о ней так просто не сказать…

Нежный голос, вздыбленные груди

Вдруг мелькнули в памяти моей…

Да,..в любовь играют только люди.

Нет любви — известно — у зверей.

Так давайте ж мы любви забавы

Подогреем горечью вина.!?

Девушки и женщины-купавы

Всё быстрее нас лишают сна…

К.Л.Волынцев 10.07.78

В зеркальной речке головы коней

Александр Кузнецов

В зеркальной речке головы коней,

Стригут ушами в отблеске лучей.

Роятся мошки дымом над водой,

И день тускнеет за лесной грядой.

Лучи на небе мягче и нежней,

И стук копыт становится сильней.

Кудрявый вечер где-то вдалеке,

Полощет ноги в золотой реке.

И кроткий ветер звуки той реки несёт,

Цветам и травам песней щедро раздаёт.

Наказ брату

Галина Анциферова

Ты будешь жить,

А я погибну на

Войне.

И больше не увидеть

Мне,

Двух белых лебедей,

Что прилетали к нам

На пруд.

Они всегда гнездились

Тут.

И радовали всех

Лю́дей.

Нет, я не плачу.

Ты не виновата.

А как иначе?

Ведь ты мой

Брат…

Ты слишком

Мал.

Прости, что я

Тебя не взял,

На эту страшную

Войну.

Погибнуть

Легче одному.

А ты, живи.

Ты должен

Жить.

Но, постарайся

Не забыть,

Как в детстве

Бегали на пруд.

Сегодня вороньё

Там гнёзда

Вьют.

К душе

Аня Бендасова

Ну здравствуй, милая…

Давно ль к тебе я обращалась?

Уж сколько испытала ты, служилая?

Прости, что так с тобой игралась…

Ты помнишь что значит каждый шрам:

Вон тот — едва заметный и самый первый на тебе,

То след несостоявшейся любви и подростковых драм,

Что мне казались испытанием в судьбе.

А тот, похожий на рубец,

Не излечимый мазью никакой,

Оставили друзья, что как певец,

Исполнивший программу, не выходя на бис, ушли долой.

О, как стенала ты от этого,

Боль разливалась кипятком

И жгла тебя, как тексты Летова…

Но веру всё ж хранила ты тайком.

Таилась, верила, ждала…

Ждала, когда наступит солнце, когда отступит грусть,

Когда я прекращу сжигать тебя дотла,

А улыбка вновь коснётся моих уст.

И вот тот миг! Я снова улыбаюсь

И более тебя не истязаю потоком слёз и криков.

Теперь ты шепчешь: «задыхаюсь..

Но задыхаюсь от любви и счастья пиков!

Но я боюсь… Боюсь от пламени того сгореть,

Стать пеплом, осевшим на надежд руинах!

Я не хочу, опять страдая, потускнеть

И вновь бродить в своих пустынях!»

Ах, моя душа, тебе отвечу я: «не бойся!

Знаю, многое стерпела ты и раны вряд ли заживут…

Но я прошу тебя — попытке новой ты откройся!

Поверь, оковы прежние падут!

Клянусь, ты снова засияешь!

Сама ведь чувствуешь — пора нам снова возродиться —

Я знаю, ты о том мечтаешь.

Настал момент нам воедино слиться!

Не обещаю я, что будет сладко,

Но твой огонь лишь больше воспылает.

Да, не всё бывает в жизни гладко,

Но нас любовь питает…

Маленькие птички с красной грудкой

Ирина Стрельцова

Вы видели когда-нибудь маленьких птичек с красной грудкой?

Ответ будет: «Снегирь». Но какой снегирь летом?

Первый раз мы на эту птичку обратили внимание когда делали раскопки армейских окопов. Две таких птички так и крутились около нас. Прыгали с ветки на ветку, кружились около куста недалеко от окопов и очень внимательно наблюдали за нашей работой. Как только мы закончили, они тут же поднялись в воздух и закружились. Будто призывали нас к чему-то. Мы сделали подкоп под кустом над которым вились птички и обнаружили останки двух солдат. Они лежали вместе. У одного сохранились даже документы. Второй тоже позднее был опознан. А птички покружили, полетали над нами ещё немного и исчезли, как будто их и не было.

Немного позже старые люди нам подсказали, что это души не упокоенные летают и просят о помощи.

Второй раз мы с этими птичками встретились, когда приехали в Польшу устанавливать памятник погибшим солдатам. Погода в этот день была хорошая только над нами. Вокруг природа просто бушевала. Ливень, ветер, гроза одним словом. Местные жители сказали, что 8 мая в Польше всегда идёт дождь. Приехали мы на нужное место и батюшка с нами. Солнце яркое, а на деревьях маленькие птички с красными грудками. Такого количества мне за всю жизнь не удалось встретить. И вот памятник установлен и батюшка со своим хором начал читать молитву, а птички стали вторить им в унисон. Три раза батюшка и хор произносили свои слова и три раза им вторили птички. Освещение было закончено. Все молча потянулись к своим автобусам. У водителя тряслись руки и он испуганно спрашивал: «Вы это видели? Вы это слышали?» Обратно все ехали молча.

В городе перед нами предстала картина просто неописуемая. Лужи по колено, деревья повалены. Как после урагана.

14.12.2017 г. Калининград

Город ангелов

Владимир Филатов

Сентябрь, учёба, пора золотая,

И первый звонок во дворе отыграл.

Как тут же слетелась бесовская стая,

Как скот — всех согнали в спортзал!

В немом безумии тщедушного спортзала,

Эхом нарастает детский плач.

Женщина в беспамятстве упала.

Помогите, маме нужен врач!

— Мам, скажи: когда дадут попить?!

Скажи: пусть сводят в туалет!

Мамочка, как хочется пожить;

От материнских слёз затмился целый свет.

На стенах алым красится рассвет,

И третьи сутки рассыпаются в надежде,

Но сил уже на веру в чудо нет,

А жажда изнуряет как и прежде.

И грянул взрыв под потолком!

Затем второй! Заполыхал спортзал.

Живые к выходу потоком,

А в спины им свинцовый шквал.

Навстречу им военные бегут…

Живой стеной детишек заслоняя.

Спасти от пуль кого-нибудь.

Но не они, а случай всё решает.

Раз в год зажгите, люди, свечи,

И вспомните: со школьного двора

Полуживые выбегали дети,

Легла осколком школьная пора.

И прошлого воспоминания уносят,

С тех самых пор кровоточащих ран.

Мы будем помнить золотую осень,

Сентябрь, дети, маленький Беслан.

Ночь в лесу

Константин Волынцев

Этот вечер с чудесной погодой

Природа для нас создала…

Ослеплённая счастья свободой

Ты со мною гулять пошла.

Ты со мною пошла гулять

Этой ночьюв лесу, а не в парке…

И не думал в ту ночь я тебя целовать,

Но потом в объятиях жарких

Быстро нас закружила любовь…

Обнимая, тебя целовал я,

И, ты знаешь, я не был нахалом,

Целовав тебя вновь и вновь…

Книга «13». Легенда одного квартала

Artur Blank

Доброго времени суток дорогие читатели! Меня зовут Гарри Невил, мне 82 и я по-прежнему проживаю по адресу Бэнгори 15/1. В своём повествовании я буду приводить истории из реальной жизни, вспоминая каждую из них, меня бросает в холод, а кожа покрывается мурашками. Почему в названии присутствует слово «легенда»? Потому что вы мне всё равно не поверите. Клянусь Господом Богом — всё написанное мной истинная правда, пусть небеса накажут меня, если я хоть где-то солгал. С вашего позволения я начну.

Её трудно забыть. Она часто снится мне. При чём сон всегда повторяется. Я стою в одной пижаме, у неё на лужайке, мне страшно, передо мной этот зловещий двухэтажный чёрный дом… В какой то момент, по щелчку, все окна в доме загораются… Мне хочется бежать, но не могу сдвинуться с места… Страх парализовал меня… Пытаешься крикнуть, но не издаёшь ни звука… Ты стоишь и тупо ждёшь конца… Затем в окнах первого и второго этажей появляются силуэты одной женщины… Естественно это Мисс Марпл. Тени в окнах начинают синхронно повторять одни и те же движения. Чуть позже включается мелодия кантри и силуэты в окнах начинают танцевать, а точнее невнятно и резко двигаться, не в такт музыке. С каждым разом ритм танца становится всё быстрее, а движения безумнее. Я продолжаю стоять как вкопанный, слёзы текут из глаз, штаны стали мокрыми. Из моих уст вырывается — «Мисс Марпл прекратите! Хватит танцевать! Остановитесь!» И всегда после моих криков музыка умолкает, силуэты останавливаются и смотрят в мою сторону. Спустя время её глаза загораются, из каждой тени лучи начинают бить в меня. Я падаю на газон в рыданиях, закрываю лицо от ослепительного света, начинаю кричать и в тот же миг просыпаюсь. Этот сон повторяется уже около 40 лет.

На протяжение всей своей жизни на Бэнгори стрит я так и не смог познакомиться с Мисс Марпл лично, но всегда наблюдал за ней. По отношению к ней у меня были смешанные чувства — я боялся её и одновременно обожал, ненавидел и восхищался, не верил своим глазам, но продолжал интересоваться её жизнью. Всё, что было с ней связано я не обсуждал никогда и не с кем. Это было моё личное, понимаете? Я хотел всегда быть её невидимым другом, о котором она никогда не узнает, потому что я боялся её больше всего на свете. Очень часто представлял себе картину, как я подхожу к её дому, звоню в дверь, она открывает и говорит мне: «Я так долго ждала тебя сынок. Входи. Не бойся. Входи и я буду танцевать с тобой до утра.» На что я конечно же соглашался и мы впускались в пляс, но всё это так и осталось в моих фантазиях. Я продолжал грезить об этом, в конечном итоге страх всегда брал вверх надо мной.

Почему я её боялся? На то были причины. Одна из них мне всегда казалась самой пугающей. Мисс Марпл почти никогда не выходила из дома. Когда я возвращался из колледжа, поделав домашние дела, частенько устраивался у окна и наблюдал за ней в мини-бинокль, который кстати приобрёл специально для этого. Мне казалось это абсурдным и не реальным — днём она молодая красивая девушка с вечно вьющимися в разные стороны кудряшками, в розовом топике с белыми полосками, коротких облегающих синих шортах; ночью — это совсем другой человек. Днём я всегда наблюдал одну и ту же картину — она переодевается в свою домашнюю одежду, подходит к проигрывателю в другой комнате, включает его и начинает танцевать.

Проходит какое-то время, она подходит, меняет пластинку на другую и продолжает плясать и так до самого вечера, а точнее — до захода солнца. Чем дольше она двигалась, тем больше её танец приобретал зловещий оттенок. Движения становились резкими, быстрыми, она начинала вскидывать голову кверху, губы начинали шевелиться, взмах рук напоминал какой то ритуальный танец племени вокруг костра, мимика лица тоже менялась — появлялись морщины, брови уходили вниз, зрачки двигались в разные стороны. Иногда мне казалось, что зрачки и вовсе становились белыми. Так продолжалось до захода солнца. Затем на небольшой отрезок времени она как будто испарялась. Я всегда терял её из виду на час, а то и больше. Ночью она — Мисс Марпл. Старая, лет 75-ти женщина, с повязанным платком на голове, крючковатый нос, глубоко посаженные глаза в которых, я уверен, не было ничего доброго, cпина её была с небольшим горбом, хромающая походка с ногами, по которым плакал артрит, вязанный фиолетовый свитер с надписью «WE ARE YOUNG» никак не сочетался с её коричневым платком, который обматывал её шею и синими джинсами, которые в принципе смотрелись на ней несуразно, на ногах всегда были бордовые ботинки с низкой подошвой.

В 20:20 — 20:30 каждый день везде вспыхивал свет, она шла в ту же комнату с проигрывателем, включала, как я их назвал» ночные пластинки» и начинала свой ритуал. Она опять танцевала. При чём движения отличались от дневных — танцевала медленно, иногда кружилась с невидимым партнёром, а иногда и вовсе двигалась, как пьяный рокер в стадии эпилепсии. Днём — молодая девчонка, ночью — старушка, которая двигалась, как человек у которого не собираются заканчиваться силы. А что ещё страшнее, я это понял через некоторое время — она только и делала, что танцевала.

Были моменты, когда она выходила из дома, но не дальше своей лужайки. Дело в том, что весь её газон был уставлен небольшими людишками из глины, фигурками, куклами и все они были в разных позах танца. Мисс Марпл периодически выходила из своего ущелья и дополняла коллекцию. Иногда ночью — еле плетясь и хромая, иногда днём — энергично и с кудряшками на голове. Бррр.. Аж мурашки по коже! Некоторые фигурки наводили ужас, особенно гном Чомски, который сидит на шпагате, раздвинув руки вверх и ухмыляясь самому себе. Надеюсь это был обман зрения, но я могу поклясться, что видел как они пританцовывают под музыку вместе с девочкой — женщиной.

Хронология событий никогда не менялась. Каждый день одно и то же. Менялся только танец. А ещё периодически, это происходило в пятницу или субботу — к ней приходили люди. И как вы думаете, что они делали? Всё верно — дрыгались! При чём наблюдая за ними, я видел, что они общаются, но при этом продолжают свои безумные пляски. Люди приходили одни и те же. В пятницу вечером — две пожилые старушки, одна блондинка, вторая брюнетка и седеющий старик с роговыми очками на носу. В субботу днём — две девочки, одна блондинка, другая брюнетка и с ними мальчик блондин. Вы не представляете сколько раз я пытался загуглить, ходил в разные библиотеки, но всё тщетно — ни одной информации о доме, хозяйке и людях, которые к ней приходили, вообще ничего. Пойти и наблюдать за её посетителями у меня так и не хватило смелости, а о том, чтобы зайти в дом к Мисс Марпл вообще не могло быть и речи.

Мне 82, не знаю каким образом, но я отчётливо помню этот день. Тогда мне было 41, погода пасмурная, выходной день, я возвращался после покупок по Бэнгори стрит домой. Подходя к дому, я кинул взгляд на противоположную сторону — дом Мисс Марпл сносили. Пакеты выпали у меня из рук и я помчался к месту, где раньше жила то ли девочка, то ли женщина. Моё тело горело, в голове путались вопросы, на которые у меня не было ответов, виски стучали, перед глазами начинало всё плыть, я не верил, что вижу перед собой. Подбежав к ограждению из лент, я начал окрикивать кого-нибудь. Несколько человек обернулись и прекратили работу. Один из них подошёл ко мне.

— Эй, эй, успокойся! Что тебе здесь нужно? Оставайся на месте!

— Что… что тут происходит? — еле выпалил я.

— Ты что слепой? Тут ведутся строительные работы, нам приказали снести этот чёртов дом.

— Но он же жилой… Там жил человек, как такое…

— Чувак ты сбрендил? Этот дом заброшен уже около 60 лет, никто не хочет его покупать, да и уже не купит, так что давай ка проваливай отсюда по — хорошему, пока я не пересёк эти ленты.

Я стоял, прямо как в своих снах, где видел Мисс Марпл, танцующую в лучах света. Рабочие вернулись к процессу, а я продолжал смотреть на то место, где раньше кипела жизнь. В голове всплыл образ молодой Мисс Марпл, которая стояла на пороге и звала меня: «Гарри ну наконец-то ты осмелился. Входи. Пошли со мной. Я научу тебя танцевать.»

Горячие слёзы катились по щекам, сквозь них, я смотрел как рушится чёрный дом танцующих людей.

Откликается эхом

Галина Анциферова

Откликается

Эхом.

Через годы

И боль.

Наша

Эпоха,

Ее слушать

Изволь.

В новом

Мире

Безбожном,

Много горя

И бед.

Война

Продолжает,

Разрушительный

След.

Но, ты счастлив,

И молод.

Канонадой

В ответ:

«Мир сберегите».

Наказывал

Дед.

Варенька с Варварки

Ольга Алексеева

— Цок-цок-цок — Стучат копыта по мостовой.

— Вжик — вжик. — Шоркает мокрым бельём по ребристой доске тётка Глаша.

Варе скучно. Бабушка дремлет в кресле. На коленях у неё лежит клубок ниток. Очки съехали на кончик носа. Варе хочется выйти в коридор, но там невыносимо пахнет рыбой. Соседка тётя Глаша уже ругалась с соседом Михалычем.

— Всю квартиру протушил, ирод! Где ты только находишь эти рыбьи головы?

— Так это суп, Глашенька, рыбный. Очень полезный. — Мужчина виновато оправдывается перед соседкой. Сутулый, невзрачный сосед Михалыч скребёт пятернёй грудь.

— Как же, полезный! — гремит тётя Глаша. Она шмякает бельё в таз.

Михалыч хватает старую тряпку, накрывает этой тряпкой кастрюлю и уносит к себе в комнату. Варенька иногда заходит к нему в гости. Сосед угощает её семечками. Ещё у него есть настоящий патефон. Иногда Михалыч ставит пластинку и слушает. Верней, слушает вся коммунальная квартира.

В квартире была ещё одна комната. В ней жил весёлый студент. Но он ушёл на войну и не вернулся. С тех пор комната эта была закрыта.

Мама возвращается поздно с работы. Она очень редко улыбается. Варя слышала, как соседка говорила: « Ходит Люська вечно смурная, а самой радоваться надо. Мужик с фронта живой пришёл». Варенька поняла, что мужик — это её папа. Она знала, что папа воевал. Он часто ночами вскакивал и кричал. Мама гладила его, как маленького, по голове и успокаивала. Бабушка говорила, что папа был контужен на фронте. А что такое «контужен», Варя не знала.

— Бабушка, а бабушка! — Девочка дотронулась до бабушкиной руки.

— Что? — вздрогнула бабушка.

— Мне скучно.

— Скучно? Книжку почитай.

— Не хочу. Давай лучше по твоей кошечке поплачем.

Про кошечку Варенька могла слушать часами. Бабушка рассказывала, что у неё была кошка Мурка. Во время бомбёжки люди убегали в бомбоубежище. И Мурка уводила своих котят вслед за людьми.

— Животное, — говорила бабушка.- А понимает всё, как человек. Своих деточек спасала от пуль.

Варенька всегда плакала, когда бабушка рассказывала ей об этом. Она представляла, как бегут люди, хватают на руки детей, убегают, а над ними летят самолёты и сбрасывают бомбы. И кошечка, совсем небольшая кошечка, бежит за людьми и подгоняет своих котят. Ей тоже страшно, но она понимает, что нужно делать.

Варенька родилась после войны. Но слишком живо было воспоминание о тех страшных днях у всех людей, которые окружали девочку. На улицах было много фронтовиков, по радио постоянно пели военные песни, бабушка много рассказывала о войне. Один папа никогда ничего не рассказывал. Только страшно кричал по ночам. А вчера папа принёс портфель. Варенька пойдёт с ним в школу. Она учится в первом классе. Только портфель у неё старый. Маме на работе отдала тётя Света. А теперь у девочки новый, красивый портфельчик из коричневой кожи с блестящим замочком.

Скрипнула дверь. В комнату вошла мама. Варенька подбежала и обхватила маму руками. Мама на секунду прижала её к себе, потом подошла к кровати и устало опустилась.

— Замаялась? — Бабушка тяжело поднялась с кресла.- Давай ужинать будем.

— Нет. — Мама покачала головой. — Я подожду Петра.

— Так он, может, за полночь явится, а ты голодная будешь. — Укоризненно сказала бабушка.

Мама ничего не ответила. Она прилегла на подушку и закрыла глаза. Варенька подошла к матери, опустилась на колени и стала снимать сапоги. Потом подняла ноги мамы на кровать. Мама не шевельнулась, только сомкнутые губы тронула чуть заметная улыбка. Варенька поцеловала маму в щёку и осторожно, стараясь не тревожить, прилегла рядом. Мама приподняла руку, чтобы Вареньке было удобней и прижала её к себе. Когда вошла бабушка с миской варёной картошки, девочка с мамой крепко спали.

На следующий день в школе было весело. Учительница читала смешные рассказы. На переменах играли в футбол на школьном дворе. А после уроков Варя с подружками пошла на Красную площадь. Красная площадь была совсем рядом с домом. Варя жила на улице с красивым названием Варварка. Верней, эту улицу так называла бабушка. Сейчас почему-то у улицы было совсем другое название — Разина. И Вареньке очень нравилось, когда бабушка называла улицу Варенькиным именем. Даже учительница иногда шутила: «А теперь к доске пойдёт Варенька с Варварки». Варе нравилось гулять по Варварке с подружками. Рядом был большой красивый магазин ГУМ. А около площади в маленьком павильончике продавали вкусное ситро. Оно шипело в стакане, пузырилось, и было необыкновенно вкусным. Девчонки смаковали этот напиток и не торопились домой.

А дома была суета. В закрытую комнату въехали жильцы. В коридоре суетилась невысокая миловидная женщина. Весёлый мальчишка затаскивал какие-то баулы. Варенька остановилась возле двери.

— Ромка! — Закричала женщина.- Дай человеку пройти!

Ромка схватил мешок и протиснулся в свою комнату. Варя пошла по длинному коридору, но возле кухни её догнал этот Ромка и что-то сунул в руку. Варя посмотрела. На ладони лежал сахарный петушок. Она засмеялась. Мальчишка тоже засмеялся. У него были русые волосы и озорные серые глаза.

— Меня Ромка зовут.- Крикнул мальчишка.

— А меня Варя. — Сказала девочка и засмущалась.

— Ты в каком классе учишься?

— В первом.

— А я уже в третьем. А книжки у тебя есть?

— Есть. — Варе мальчишка нравился всё больше и больше.

Из комнаты вышла бабушка.

— Вы уже познакомились? А я только чай вскипятила. Пойдёмте чай пить.

На кухне сдвинули вместе два стола. Бабушка поставила большие кружки, нарезала крупными ломтями хлеб. Тётка Глаша достала из своего комода кусковой сахар и торжественно положила на самую середину стола. Михалыч сначала приволок миску с солёной килькой. Но поймал очень недобрый тётиглашин взгляд и унёс кильку обратно в комнату. Через несколько минут Михалыч вернулся в кухню. В руках у него был мятый бумажный кулёк. Он осторожно развернул его и высыпал из кулька конфеты. Настоящие, шоколадные конфеты. Тётя Глаша и бабушка удивлённо переглянулись.

— Давайте знакомиться. — Бабушка разлила по кружкам крепкий ароматный чай.

— Глафира. Можно просто Глаша. — Сказала разрумянившаяся соседка.

— Николай Михалыч. — Сосед приподнялся со стула и протянул руку новой соседке.

— Меня зовут Люба. — Новая соседка улыбнулась. — А это мой сын Ромка.

— Ну, а со мной вы уже познакомились. Позже придут с работы моя дочь с зятем. — Бабушка ласково смотрела на новых жильцов и продолжала. — Живём мы дружно.

— Да! — Перебила её тётя Глаша. — Не ругаемся. Полы в местах общего пользования моем по графику. Бельё кипятим тоже по графику, чтобы плиту всю не занимать.

— Понятно.- Снова улыбнулась соседка.

Чай пили долго. Взрослые разговаривали, а Варенька с Ромкой ушли в комнату Вари и рассматривали книжки. Потом тётя Люба увела Ромку спать, а Варя тоже легла. Мама, как всегда, задерживалась на работе. Да и папа тоже. Бабушка сидела в кресле и снова рассказывала про кошечку. Варенька немного всплакнула, жалея кошку, и заснула крепко-крепко.

Прошло несколько дней. Варя очень подружилась с Ромкой. После школы они вместе играли, делали уроки. Вот только Варины родители очень поздно возвращались с работы и никак не успевали познакомиться с новыми жильцами. Наступил выходной. Вареньку разбудил папа. Он щекотал ей пятки.

— А где моя обезьянка?

Папа так редко играл с Варей, что девочка чуть не задохнулась от восторга.

— Папочка! — Она вскочила с постели и прыгнула отцу на шею.

— Здесь твоя обезьянка!!

— У-у-у! — Загудел папа. — А я самолёт. Сейчас понесу свою обезьянку умываться!

Папа раскинул руки, загудел и повернул в коридор. Варенька висела на шее отца и визжала от восторга. В коридор выскочил Ромка. Он удивлённо смотрел на них. Потом рот его растянулся в широкой улыбке. Из комнаты вышла его мама, тётя Люба. Она легонько дала Ромке подзатыльник.

— Извините, — сказала она. — Это мой сын, Ромка, мешается тут под ногами. А меня зовут..

Тут она запнулась. Женщина внимательно смотрела на Вариного отца. Неожиданно её лицо стало покрываться красными пятнами, задрожали губы.

— Ты? Это ты? — Громко крикнула тётя Люба. — Ах, ты подлец! Душегуб проклятый!!

Она бросилась на отца с кулаками. Варенька спрыгнула с шеи и забилась в угол. Отец схватил за руки женщину.

— Успокойтесь! — Кричал он. — Прошу вас, успокойтесь!

Выскочила мама, выбежала тётка Глаша. Они оттащили женщину и увели её в ванну. Варенька тихо плакала. Испуганный Ромка метался по коридору. Позже в комнате отец горячо объяснял Михалычу.

— Я не помню! Я ничего не помню! Был взрыв. Я очнулся уже в госпитале. Как туда попал, кто меня вытащил, не помню и не знаю.

— Не переживай. — Михалыч трясущимися руками наливал отцу рюмку.

Папа выпил. Схватился руками за лицо.

— Будь проклята эта война!

Вошла мама. Молча присела на стул и посмотрела на отца.

— Что ты смотришь на меня? — Закричал отец. — Я никого не убивал.

— Я верю тебе. — Спокойно сказал мама. — Просто Люба уверяет, что ты сбежал с поля боя и оставил своих солдат на верную смерть. Среди них был её муж. Ты же знаешь его.

— Конечно, знаю. — Отец взял в руки папиросу и стал мять её. — Мы вместе призывались. Люба провожала его на фронт. И я ещё сказал ей, что буду беречь её мужа. Не уберёг.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Не уберег. — Повторил отец.

С того самого дня веселье прекратилось. Тётя Люба запретила Ромке ходить в комнату к Варе. Иногда, когда соседка была на работе, Ромка всё же забегал. Но прислушивался к каждому шороху, к каждому скрипу.

— Варь, — быстро шептал Ромка. — Я не верю мамке. Не мог твой папка сбежать с поля боя. Это она от тоски такая злая стала.

А однажды тётка Глаша пришла с базара и закричала во весь голос.

— Соседи! Идите сюда!

— Что случилось? — Бабушка вышла в коридор.

— Все! Все идите сюда! — Не унималась соседка.

Вышла Варенькина мама, притопал Михалыч, выглянула из двери тётя Люба.

— Ну, что голосишь? Не томи! — Строго приказала бабушка.

— Наши дома сносить будут! — Выпалила тётка Глаша.

— Как сносить? — Недоумённо спросила мама. — А мы? Мы как же?

— Ой, Глафира, какую-то ерунду ты городишь. — Почесал затылок Михалыч.

— А вот и не ерунду! — Выпалила соседка. — Я встретила Нюрку из соседнего дома. А вы все знаете, кем у неё сын работает. Вот она и сказала, что не будет никаких жилых домов на нашей Варварке.

— Значит, нас расселят. — Задумчиво произнесла тётя Люба. — Вопрос — куда. Хотя…

Соседка оглядела всех и продолжила: « Куда угодно, только подальше от вас».

Все молчали. Понимали, что грядут большие перемены.

Слух о том, что дома на Варварке будут сносить, подтвердился. Михалыч каждое утро куда-то уходил. Отец с каждым днем становился всё мрачней. Он старался не сталкиваться с соседкой. Варенька с Ромкой всё равно встречались. Они забирались под стол в кухне и рисовали или играли в солдатиков. Как-то вечером Михалыч пришёл не один. Он привёл какого-то мужчину. Мужчина был невысокого роста, седой, с приятными чертами лица.

— Пётр! Выйди на минутку! — Михалыч постучал в дверь Вариной комнаты. — И ты, Люба, выйди!

— Что нужно? — спросила женщина.

— Разговор будет.

— Мне не о чем с вами разговаривать.

— Есть, Люба. — Неожиданно сказал незнакомый мужчина. — Меня зовут Андрей Иванович. Я воевал вместе с вашим мужем.

Тётя Люба схватилась за сердце. Отец побледнел. Он всматривался в лицо мужчины.

— Андрюха! Орлов! Живой!

— Живой! — Засмеялся мужчина и обнял отца.

А потом все сидели в Вариной комнате. Мужчина говорил, говорил, говорил. Тётя Люба плакала, мама вытирала глаза. Варенька с Ромкой сидели в кресле и слушали.

Был страшный бой. Отец Вареньки командовал ротой. Солдаты бились насмерть. Взрывной волной отца отбросило в ров. Думали, что он погиб. Но этот мужчин, Андрей Орлов, вытащил его под пулями. А тёти Любиного мужа не смог.

— Его убило мгновенно. — Продолжал Андрей Иванович. — Но нет вины Петра в том. Только война виновата.

— Просите меня! — вдруг закричала тётя Люба. — Пётр, прости. Я ведь всех винила, ничего не замечала вокруг.

Все вдруг зашумели, заплакали. А бабушка пошла ставить чайник.

Всю ночь разговаривали, пили чай и пели « Бьётся в тесной печурке огонь»…

А потом Варенька уехала с семьёй в Ленинград. Папе предложили очень хорошую работу. Ромка написал письмо. Он рассказал, что дом их всё же снесли. Теперь они живут в красивом доме в Марьиной Роще. Ещё он написал, что мама передаёт всем привет. И на каникулах они приедут к ним в Ленинград.

Обречённые

Алексей Салтыков

Прежде всего общим должно быть

все благо божие, и каждому надлежит пребывать

в милости божией… Но этого не произойдет

до тех пор, пока все у людей не станет общим: