На пороге ночи длинной, От дневных устав утех, Часто мать пугает сына, Как опасен людям грех. Грех – он рядом, грех – он близок, Знает все дела твои, Гнусен, бледен, словно призрак, Ядовитее змеи. Сыну страшно, сыну странно, Так и хочется сказать: Вся в белилах и румянах Ты сама греху под стать!
Тихо знает: она права. Но как же трудно решиться… так, должно быть, чувствует себя игрок в шахматы: надо обойти столик со всех сторон, чтобы убедиться – да, на доске стоит мат.
Война уродует все – и человеческую душу, и созданные в момент ее высших взлетов материальные шедевры. Людям опять предлагается начать с нуля, но этот ноль всегда почему-то оказывается меньше предыдущего
Анне Стине внезапно стало очень страшно, и она с удивлением поняла, что почти забыла, что это за чувство – страх. Подгибаются колени, ослабела и сделалась непрочной и мягкой ось, на которой держится вся ее жизнь. Неизвестное будущее нависло, как плохо уложенное кровельное железо, готовое в любой момент прихлопнуть незадачливого путника.
– Извини… Поговорим о другом. О временах? Регентство идет к концу, скоро Швеция получит нового короля. – Может, будет получше прежнего. – Ты так думаешь? Кардель пожал плечами: – Мальчик на себе испытал, во что обходится война. Кусок металла из грязного ствола – и отец его, промучившись пару недель антоновым огнем, сошел в могилу. Ему еще и четырнадцати не было. Думаю, лучших причин для миролюбия и придумать трудно.
Они вошли в лес. Следы за спиной исчезали тут же, будто их стирали ластиком. Остановился и прислушался – а вдруг и в самом деле заплутался, – и тут же услышал певучее журчание родника. Хрустальная вода пробивалась из-под земли с такой силой, что даже оковы льда не могли ее удержать.
