У неё не было и нет предначертанной судьбы! Её просто нет. Девчонке не суждено было сделать ни единого вдоха! Однако Привратник её оживил, и теперь наследница Раздора сама строит свою судьбу, а мир вокруг изменяется в зависимости от её действий! Она рушит всё одним своим существованием!
– Как же тогда я изменила своё лицо?
Гипнос сделал глубокий вдох, упрямо глядя мне в глаза. Я уже догадалась, но надеялась, что ответ не столь ужасен.
– Почти так же, – признал он. – Я постарался ограничиться минимальным количеством порезов, чтобы изменить внешность.
– Ты исполосовал мне лицо?!
– Это было необходимо.
– Мне было восемь!
– Совёнок, знай я другой способ, то выбрал бы его, – с искренним сожалением признал Гипнос, но это ничего не изменило.
– И несмотря на неотвратимость, брак с тобой, малышка, в тысячу крат лучше, чем любая из уготованных мне участей. Я уже искренне люблю тебя в качестве друга. Не люби я Кая, то приложил бы все силы, чтобы соблазнить тебя, – усмехнулся он, прежде чем вновь стать серьёзным, – но он… мой лучший друг, и я буду защищать тебя не только ради твоей сохранности, но и ради него. Потому что Кай передал тебя мне, и я не могу даже представить, насколько трудно дался ему этот выбор.
– Кассия, мой уход не означал, что я не люблю тебя. Ты ведь понимаешь это? – заговорил Кай. Его голос убаюкивал, и я закрыла глаза.
– Понимаю так же, как и то, что твой уход не заставил меня перестать любить тебя, Камаэль.
Он повторял одно и то же, Веста. Не переставая, твердил, что хочет меня защитить! Мне не нужна защита, если она будет стоить присутствия Кая в моей жизни! – не в силах понизить тон, выплеснула я.
– Он от меня отказался.
Фраза вырвалась настолько резко, что рука с чашкой дёрнулась и чёрный кофе едва не расплескался по столу.
– Нет, Кассия, – заверила Веста, а её брови жалостливо изогнулись. – Он никогда не откажется от тебя.
– Я всегда буду приглядывать за тобой, Кас.
– Камаэль.
– М-м?
– Я люблю тебя.
Это вырвалось не случайно, но по-детски легко. Я не стеснялась правды, тем более теперь, вспомнив, что призналась ему в этом не впервые.
– Ты карамель любишь, а не меня, – со смешком напомнил он, и я тихо засмеялась.
– Хорошо, я люблю карамель и тебя, но я ведь уже говорила тебе это, верно? – чуть серьёзнее уточнила я, не в силах вспомнить детальнее.
– Говорила.
– Когда?
Кай обнял крепче, утыкаясь носом мне в волосы. Я закрыла глаза, те слезились от сонливости.
– Спустя несколько месяцев после падения в расщелину.
Я нахмурилась, ощутив, как он напрягся всем телом, но глаза открывать не стала.
– Тебе неприятно моё признание?
– Нет, мне неприятно то воспоминание.
– Почему?
– Это были твои последние слова. На следующий день я ушёл в Санкт-Данам и больше не возвращался, пока не пришла Веста с новостью о твоей смерти.
Я не помнила этого. Морос вернул воспоминания, и всё же из-за его вмешательства моё детство походило на подранные лоскуты образов, но ощущения от потери, предательства и тоски остались.
– Ты мне что-то ответил?
Кай тихо хмыкнул:
– И что, по-твоему, такой, как я, мог тебе ответить?
– Что ты тоже меня любишь.
Его плечи затряслись в беззвучном смехе, я улыбнулась, губами касаясь его кожи.
– Именно это я и сказал, – подтвердил Кай. – Я тоже люблю тебя, Кас.
Именно. Во-первых, нефиг бездельничать, а так он пользу приносил. Во-вторых, я ждал, пока возвращение не будет для него безопасным. Намеренно отправил его к Камаэлю, который мог защитить Элиона от любого наёмника. Так что во всей этой истории меньше всех повезло Камаэлю.
Кас, даже не знаю, как мне тебя убедить, раз произошедшего недостаточно. Хочешь, чтобы я крылья отрастил или, может, засверкал, как новогодняя ёлка?
