— Если он даже и не совершил именно этих преступлений, то от этого, наверно, не был еще лучше всякого другого, — устало проговорил император. — Где тот человек, который не заслужил бы в течение жизни тысячу раз смерти?
И в ту же самую минуту, когда оказалось, что и он, жестокосердый, грубый человек, может быть милосерд, — открылись глаза его, и он увидел то, чего раньше не мог видеть, и услышал то, чего раньше не мог слышать