автордың кітабынан сөз тіркестері  Двадцать шестой

Мария Данилова

И Ася усвоила, что друзей не выбирают, не ищут, не добиваются, не сходятся-расходятся с ними, нет – друзья посылаются свыше, предоставляются самой жизнью, и тебе только и остается, что принять эту дружбу и ответить тем же.

друзей не выбирают, не ищут, не добиваются, не сходятся-расходятся с ними, нет – друзья посылаются свыше, предоставляются самой жизнью, и тебе только и остается, что принять эту дружбу и ответить тем же.

предвкушение – детства, лета, счастья, полноты жизни

друзей не выбирают, не ищут, не добиваются, не сходятся-расходятся с ними, нет – друзья посылаются свыше, предоставляются самой жизнью, и тебе только и остается, что принять эту дружбу и ответить тем же.

Раиса Григорьевна постоянно рявкала на Наташу за корявый почерк, за неряшливые прописи, за белые манжеты, измазанные синими чернилами. А если выяснялось, что домашнее задание Наташа выполнила левой рукой, потому что наклон был другой и буквы выглядели подозрительно аккуратными, Раиса Григорьевна перечеркивала все красной ручкой и заставляла переделывать, а в дневник писала: «Халтурит».

Но левая рука все равно тянулась к ложке, вилке и карандашу, и Наташа не понимала, зачем чинят над ней эту расправу. Ведь она знает, как выполнить то, что от нее хотят – аккуратно, чисто и быстро, но левой, – однако этого ей делать не разрешали, заставляли делать то, что было противоестественно и некомфортно, а потом еще и ругали за плохой результат.

мало того что бегло читал, но еще и выучил латинский алфавит, со

Первый раз Маша влюбилась, когда ей не было и трех лет. Стрела амура пронзила ее прямо на горшке.

Турбаза располагалась глубоко в лесу, на берегу быстрой, по-прибалтийски прохладной речки, и это был особый, закрытый мир. Маша вдохнула густой запах хвои, и по всему телу, от макушки до пяток, спрятанных в резиновых сапогах, разлилось предвкушение – детства, лета, счастья, полноты жизни.

Фрикадельки крутились в супе, как на карусели, увлекая за собой кубики картошки и веточки укропа

Выходило, что Гефтер был обычным человеком: жил в квартире, а не в стране гармонических функций, спал на простыне, как и все смертные, и у него была, наверное, семья, и он был женат на женщине, живой женщине, а не на музыке, и питался обычной едой, а не терциями и септаккордами.