Дарья Игоревна Ильина
Пламя внутри нас
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Дизайнер обложки Маргарита Игоревна Ильина
Корректор Виктория Назаровна Тураева
© Дарья Игоревна Ильина, 2020
© Маргарита Игоревна Ильина, дизайн обложки, 2020
Юная девочка неожиданно получает силу контролировать огонь. Вскоре она понимает, что оказалась втянутой в чью-то игру, и теперь именно от ее решений зависит, кто будет жить, а кто умрет. В один миг ее мировоззрение меняется, а грань между реальным и вымышленным мирами стирается после первого же убийства.
Эта книга разделена на три части — три этапа в жизни Адрианы: первый изменил ее внутренний мир и лишил права на выбор; второй — дал надежду, и третий этап полностью разрушил все, что она любила.
ISBN 978-5-0051-3788-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
Часть 1
Как все началось? Я помню каждое мгновение, каждый день, начиная с того времени, как огонь ворвался в мою жизнь. Сколько боли, потерь, страданий мне принесло пламя, но оно подарило мне людей и полное осознание всего происходящего. «Бог забирает у нас столько же, сколько и дает взамен», — только вот в четырнадцать лет я не верила ни в Бога, ни в эти слова. Хотите узнать, как я жила все эти годы?! Я расскажу, но даже сейчас я вся дрожу при одной только мысли о прошлом
Когда ответственность и обязанность принятия важных решений приходит в столь юном возрасте, то сложно сразу адаптироваться ко взрослой жизни, но я не буду забегать вперед.
Все это началось, как помню, 16 сентября: начало учебного года… Меня не готовили к такому, застали врасплох; так сказать, я никогда и не просила о том, чтобы быть особенной, я не была готова принять новую жизнь, меня и старая вполне устраивала.
Глава 1
В.Б., лысый, престарелый, грубый и прямолинейный учитель, стоял возле первой парты и орал на бедную девочку, сидевшую передо мной. Он любил кричать, это был его метод. Нет, не был он психом, но у него случались заскоки. Его страсть и любовь к чувству страха других порой заводили меня в тупик, и В.Б. получал такое неистовое удовольствие от того, что его боятся; мы, ученики, всегда гадали, как такого человека приняли в школу. И мало кто знал его настоящего, он не общался ни с детьми, ни с учителями, да и с ним люди не горели желанием заводить разговор. Он был умен, и часто именно этот фактор мешал ему, но В.Б. вовсе и не нуждался в обществе.
Сидя сзади этой бедняжки, я видела, как она тряслась и готова была заплакать, а он все продолжал «уничтожать» ее. И в этот момент меня обуяла такая злость, которую я никогда не испытывала. Я почувствовала, как по руке пробежали мурашки, а потом легкий ток ударил по кончикам пальцев, а ярость лишь усилилась.
— Хватит, — крикнула я, — прекратите это, наконец-то! Сколько можно?!
Подруга, сидевшая рядом, пихнула меня и потянула на себя, намекая на то, чтобы я остановилась.
— Нет, я не стану молчать! Вы же взрослый человек, В.Б., и вы видите, что она боится вас, но вы продолжаете унижать этого человека, хотя по этике не должны были и начинать такой балаган.
Я вся буквально горела от злости, а руки тряслись так сильно, что пальцы громко стучали по парте, и я не могла это остановить.
— Мэри, — так он часто называл меня, причем только он, — я скажу тебе такую вещь: «Весь мир — это театр, а мы в нем актеры, и твоя задача сидеть, наблюдать за этим и вовремя аплодировать».
— Да, очень мудрое высказывание, — хотела сказать я про себя, но получилось вслух. — Только не к месту и не ко времени. И процитировать Шекспира может каждый.
Никогда еще я не позволяла себе подобной дерзости с таким человеком. С В.Б. в принципе никто не шел на конфликт, но, между нами, с самого начала устоялось некое взаимоуважение, что мне очень льстило, так как не каждый мог найти с ним общий язык, тем более сказать ему что-то против.
— М-да, за всю мою практику еще никто не говорил со мной в таком тоне, — отметил учитель и прошел к доске.
— Да? А за все годы учебы я еще не видела, чтобы преподаватель позволял себе доводить ребенка до нервного срыва!
Тут моему терпению пришел конец, и мой тон перешел с немного повышенного на высокий.
— Ты такая смелая! Удивительно, и ни капли не боишься меня, а меня это раздражает. Я хочу, чтобы ты боялась, так мне будет спокойней.
— Увы.
— Невиданная дерзость!
— Это не так, я лишь пытаюсь показать, что в данной ситуации вы не правы.
— Я не прав? Да как ты смеешь указывать мне и доказывать что-то, еще и подмечать мои ошибки, учить меня, как вести себя! — Его вены на висках выступили сильней и посинели, а нижняя губа затряслась. — Вышла живо отсюда!
— Но вы же понимаете, что я права! Вы перегнули палку!
Я ударила рукой об стол и почувствовала импульс, что-то странное — энергию, которая распирала меня.
— Я сказал тебе выйти! Еще тут будешь показывать свой характер!
Он подошел вплотную ко мне и прошипел:
— Я таких, как ты, сломаю на раз-два.
— Не думаю, я вам не по зубам, — прямо в лицо ответила ему я.
— Мне всегда было интересно, что стоит за этими эмоциями, и чрезмерной активностью, и желанием быть главной. Характер? Или есть более весомые вещи или люди, которые поддерживают в тебе этот огонь? Я видел твоих родителей: прекрасная мать, умная, образованная, вежливая женщина с сильным духом, и отец, полная противоположность. Я много лет уже смотрю на то, как ты растешь и в кого превращаешься: неуверенная, но громкая, смелая и неосторожная, наивная, но не глупая, не смышлёная, но очень сильная. Я вижу тебя насквозь. Сложные отношения с отцом…
— Перенесем сеанс психоаналитики моей личности, — потребовала я.
— Нет, любишь говорить людям правду в глаза, тогда тоже умей слушать о себе правду. Плохие отношения с отцом, алкоголь, судя по всему…
Эти слова оказались последней каплей, и в какой-то момент весь гнев вырвался наружу. Я ощутила жар, который исходил изнутри. Я почувствовала в ладони огонь и разжала кулак, и какой-то прибор, стоящий на столе у В.Б., вмиг загорелся. Я поняла, что это сделала именно я, потому что чувствовала пламя и будто контролировала его, но поверить не могла в то, что вижу. Первое ощущение — это, наверное, сомнение. Я не сразу догадалась, что случилось, а когда до меня начали доходить отголоски восприятия реальности, то меня страх обуял. Да, именно он, и еще паника. В.Б. тоже не мог разобрать, как это произошло, но он стоял в то время рядом со мной и поэтому понял то же, что и я. Мои ноги подкашивались, но страх был сильнее недомогания, и все, что я сделала — оттолкнула учителя и выбежала из класса. Мое тело горело изнутри, я чувствовала пламя внутри себя, я видела его перед собой. Я остановилась у лестницы и посмотрела на свою руку. Я сжала кулак и закрыла глаза, напрягла мышцы, воссоздавая прежние эмоции, и через несколько секунд я разжала пальцы и увидела пламя у себя в ладони. Но мне не было больно; маленький огонек искрился у меня в руке. А каковы были бы ваши эмоции? Паника, конечно, она, а какая еще реакция может последовать за таким шоком?! Я встряхнула руку, пытаясь убрать огонь, но он не погасал. Мне хотелось заплакать просто потому, что я не знала, что делать. Через минуту все исчезло, а ладонь осталась такой же светлой, без ожогов или пятен.
В трудных ситуациях человек идет за помощью к самому близкому человеку, и тогда сразу понятно, кто есть кто, и кто какую роль играет в твоей жизни. Я не задумывалась, а просто побежала к спортивному залу, где должна была вести урок Е.Б.
Мы не были с ней друзьями или родственниками, она была мне никто, обычный учитель физкультуры, но для меня этот человек был очень важен. Наши с ней отношения были очень теплыми, как и ее с другими учениками: Е.Б. любили все в школе, потому что она являлась самым добрым, искренним и отзывчивым человеком, которого я вообще когда-либо встречала. Она была настоящей.
Я не знаю почему, но в тот момент, когда мне было так страшно, когда я слышала стук собственного сердца, когда ноги и руки дрожали, а в голове была полная неразбериха, то мне хотелось видеть только ее.
Почему-то, не зная хорошо человека, я верила ей, я хотела верить ей, и каждый день я проходила мимо кабинета учителей физкультуры и смотрела на нее, заряжаясь позитивными эмоциями, и каждый раз, когда она улыбалась мне, или мы разговаривали, мое сердце замирало.
Я забежала в спортзал, но ее там не было, тогда я постучала в кабинет и вошла. Е.Б. сидела за своим столом и заполняла журнал. Еще двое учителей сидели напротив нее. В суете я даже забыла поздороваться.
— Вы мне нужны, — отрывистым голосом, нервно переминаясь с ноги на ногу, тихо сказала я, наклонившись к учителю. — Е.Б., мне нужно ваша помощь, я не знаю, почему пришла именно к вам, но уверена, что могу к вам обратиться, — мой взволнованный и резкий тон заставил ее поднять голову и снять очки.
— Что случилось, Адриана?! Не пугай меня, у тебя такой измотанный вид, — она взяла меня за руку, но я резко одернула ее, испугавшись, что могу обжечь.
— Нам надо поговорить наедине, — сказала я, и это прозвучало громче, чем мне хотелось. — Это очень важно!
— Успокойся, пожалуйста! Боже, я еще ни разу не видела тебя в таком состоянии. Вы не могли бы выйти?! — обратилась она к коллегам.
Когда мы остались вдвоем, и она закрыла дверь на ключ, то мне стало немного легче.
— Я тебя слушаю. Только перестань дрожать! — Она погладила меня по плечу и озадаченно посмотрела мне в глаза.
— Я не знаю, как это объяснить, или лучше показать, и почему вы…. Мне просто жутко страшно, и я не знаю, что это такое, — я вытерла лицо рукой и прошлась по кабинету. А потом сфокусировалась на одном предмете — карандаше, который лежал на краю стола. И когда этот самый карандаш загорелся, я отпрянула назад. Я вытянула руку вперед и выпустила небольшой красный язык пламени, который ударился об стену, оставив на ней черный след.
Я обернулась назад, посмотрев на учителя огромными испуганными глазами.
— Девочка моя, — выйдя из состояния шока, обратилась она ко мне (это был первый раз, когда она назвала меня так).
Мое сердце билось все сильнее и сильнее, а дышать становилось тяжелее.
— Спокойно. — Она схватила меня за руку и посадила на стул. — Адрин, делай вдох и выдох, — она присела на корточки и взяла меня за руки, — слушай мой голос, дыши ровно.
Е.Б. знала, что должна быть сейчас спокойна, в противном случае я просто могла сорваться, но я видела, что ее саму чуть ли не трясло от увиденного.
— Мы не сможем нормально поговорить, пока ты не успокоишься. Я понимаю, это не просто поражает, а приводит в замешательство, — видя, что мне из без того плохо, она вытащила из шкафа бутылку вина и налила мне немного в стакан.
— Выпей, полегчает, хотя, мне кажется, сегодня конструктивного разговора у нас не получится. Поговорим завтра?!
— Не уходите, прошу, я… не хочу оставаться одна. — Я прикрыла лицо рукой и залпом осушила бокал. Я так вцепилась в Е.Б., что она не могла и дернуться.
— Хорошо, я здесь, но сейчас мне нужно пять минут, а потом я вернусь, и мы с тобой все решим. Я обещаю.
Я отпустила ее и вскоре осталась совсем одна, но так продолжалось недолго, как только прозвенел звонок, все учителя снова зашли в кабинет.
— Адриана, все нормально? — спросил один из преподавателей.
Я промолчала и, встав, вышла в коридор. Спортивный зал был открыт и там никого не было, я зашла туда и села на пол. Голова шла кругом как в прямом, так и в переносном смысле. Я даже не шевелилась, просто сидела и не думала ни о чем. Все тело как будто парализовало, вроде я и могла двигаться, но казалось, будто нет. Е.Б. пришла быстро, она забежала в зал и, увидев меня, с облегчением выдохнула. Она присела рядом, и я положила голову ей на плечо, а она меня обняла. Я не заметила, как заснула, а сквозь сон услышала: «Эх, детка, во что же мы вляпались?!»
Глава 2
Я проснулась, когда за окном было темно; я лежала на матрасе, укрытая пледом.
— Я не стала тебя будить, а твоя подруга позвонила твоей маме и сказала, что ты останешься у нее с ночевкой. Я подумала, что тебе в таком состоянии не стоит идти домой, да и время уже позднее, — сказала Е.Б., протянув мне чашку горячего чая.
— А вы почему домой не ушли?
— А как же я могу оставить тебя одну?! — Она улыбнулась и поправила хвостик. — Адрин, ответь мне на один вопрос, что ты чувствовала в тот момент, когда огонь вырвался, так сказать, наружу? Только честно, это очень важно.
— Сначала ничего, а потом… страх, наверное, — я пожала плечами, задумавшись над вопросом.
— Ложь, — прозвучал суровый голос В.Б. у меня за спиной. — Я стоял тогда перед тобой, я видел твой взгляд, эмоции, и это был далеко не страх. А теперь ответь честно на вопрос, — потребовал он.
— Я ощутила мощь в себе, такую силу, что захлестнула меня с головой.
— Твои глаза искрились, — добавил он, подойдя к нам. — Я скажу так, тебе понравилось то, что ты почувствовала, ты «загорелась».
— Да, вы правы, сейчас я понимаю, что паника пришла в тот момент, когда я поняла, что должна бояться. Я просто начала осознавать, что произошло, и поэтому эмоции нахлынули… Просто потому, что так должно было быть.
— Покажи это, — сказал В.Б., устремив свой взгляд на меня.
У меня и капли сомнения не возникло по поводу того, что ему можно доверить это; не знаю, каким образом мой мозг или чутье выбирает людей, но вот эти два человека, которые стояли передо мной, были для меня близки в каком- то роде, и я не опасалась того, что они подведут меня или еще что-то, хотя именно тогда еще рано было говорить о близких взаимоотношениях или о преданности, но в глубине души я чувствовала связь с ними, и я прислушивалась к своему сердцу.
— Не сейчас, прошу, я… я не готова снова на эти фокусы… когда я вижу пламя перед собой, то у меня внутри… как бы так сказать… я перестаю быть собой; я не уверена в этом, но в классе, на вашем уроке, когда я взорвала прибор, то где-то внутри себя я увидела кого-то другого, и в кабинете Е.Б. паника и была защитной реакцией от пламени. Я не хочу снова прочувствовать его.
— Хорошо, хорошо, — успокаивала меня Е.Б., — ты только, пожалуйста, не нервничай. Сейчас пойдем ко мне домой, поспим.
— Нет, — возразила я, — у вас семья, как это будет выглядеть, если вы приведете свою ученицу?! Тем более, я знаю вашу дочь, не думаю, что она положительно отреагирует на это, мы с ней не особо дружим.
— Поэтому ты останешься у меня, — уверенно сказал В.Б.
— Что? — воскликнули мы одновременно.
— Жена уехала на дачу, а детей нет дома, так что выделю тебе даже отдельную комнату. Его выражение лица и голос были слишком спокойными, а такое поведение и гостеприимство вообще были ему не присущи.
— И как это понимать? — спросила я.
— Бери свои вещи и за мной, — ответил он и направился к двери. Я взглянула на учительницу, и та кивнула мне головой.
— Почему? — еле поспевая в ночи за своим учителем, спросила я его.
— Что почему?
— Ну, вы поняли, про что я говорю.
— Да, но не хочу отвечать.
— А я хочу знать ответ.
— Я никогда такого не видел. — В.Б. остановился и схватил меня за кисть, но не сильно, так, чтобы не было больно. — Я стоял в тот момент возле тебя, и ты одним движением руки, просто разжав кулак, сожгла счетчик Гейгера. Это невозможно.
— Поэтому вы пришли в зал и теперь ведете меня к себе домой, просто, чтобы увидеть это еще раз?
— Нет, что бы то ни было, я хочу быть частью этого. Я всю жизнь жил физикой, наукой, а сегодня увидел магию. Я не знаю, как ты это делаешь, и что с тобой происходит, но я вижу в тебе что-то особенное, помимо всей этой непонятной фигни. Я заметил это при первой нашей встрече. Я говорю тебе это сейчас и больше не повторюсь: Мэри, ты особенная, и я в этом не сомневаюсь, только с самого начала нельзя допустить ошибку, иначе потом ничего не получится. Поэтому я пришел. Я не дам пропасть зря такому таланту. Никогда в жизни не говорил столько комплиментов, даже тошнит теперь от себя самого, — он ускорил шаг, но я старалась не отставать; хорошо, что он жил рядом со школой.
Его квартира, к моему удивлению, была достаточно просторной, очень чистой, а вещи все аккуратно были сложены по своим местам, нигде ничего не было разбросано.
— У вас отличная жена, судя по тому, как у вас чисто и приятно дома.
— Спасибо, — буркнул В.Б. — Твоя комната первая слева, ложись спать, а утром я разбужу тебя.
— Я могу приготовить завтрак, — предложила я.
— Отлично, этим и займешься. — Он зашел к себе в спальню и уже почти закрыл дверь, но я успела крикнуть ему «спасибо».
Утром я быстро приготовила нам яичницу, и мы оба сели за стол друг напротив друга. Было так странно, будто я была во сне, потому что на самом деле такого не могло быть, как мне казалось.
— Я помою посуду, — сказала я, когда В.Б. встал из-за стола и подошел к раковине.
— Кушай и иди, одевайся, сам вымою.
Было даже неловко, и если произнести вслух то, что я провела ночь в квартире со своим учителем, то звучит это дико. Но за все время, что он был моим преподавателем, я не узнала его лучше, чем за один день. Я предполагала, каков он настоящий, но это были лишь догадки, а сейчас я удостоверилась.
— Адриана, эм… — запнулся он, — если что, то двери этого дома для тебя всегда открыты.
Последние его слова наповал убили меня, но я не подала вида, что произошло что-то необычное.
— Еще раз спасибо. Вы не такой, каким хотите казаться, — усмехнувшись, сказала я. — Так почему бы вам не снять с себя маску?
— А кто сказал, что то, как я веду себя в данный момент с тобой, не маска?
— Это ложь.
— А что именно?
— Вам решать.
— Тебе пора в школу, иначе опоздаешь.
— Вы только что сами дали ответ на свой и мой вопросы., — я улыбнулась и быстро удалилась в комнату, забрала свои вещи и ушла.
Я старалась вести себя как обычно, но мое внутреннее состояние говорило об обратном; реакция учеников на произошедшее — вот что тревожило меня. Я специально опоздала на урок, а когда зашла в кабинет, то села на последнюю парту, чтобы не привлекать к себе внимание.
Глава 3
Поначалу было сложно привыкнуть к огню, первая неделя далась мне особенно трудно: я почти ни с кем не разговаривала, включая родных, не ела, не гуляла, родители начали беспокоиться, но я даже и не думала о том, чтобы им рассказать. И дело было, как я уже потом поняла, вовсе не в недоверии. Зато наши отношения с В.Б. и Е.Б. все более укреплялись, мы сразу сблизились, и они старались всячески мне помогать, подбадривать.
— Прошло почти две недели, и с сегодняшнего дня мы начинаем тренировки, — сказала она мне однажды.
— Какие?
— Ты должна научиться контролировать свою силу, не просто управлять ею, но и развивать свои способности, которые в тебе заложены. Все это тебе дано не просто так, значит, мы выясним, что с тобой делать. Все вместе.
Эти два слова остались в моей голове на долгие годы, а, точнее, навсегда.
— Почему вы помогаете мне, вы же не причем, это не ваше дело, — сказала я ей.
— Ты пришла ко мне, ты доверяешь мне, и я хочу быть рядом с тобой, не знаю, но я чувствую, что нужна, я вижу это, и поэтому… Я хочу быть нужной.
— Будем тренироваться! — уверенно ответила я.
— Начнем сегодня! Вечером после пяти зал будет как раз свободен.
Е.Б. не боялась пламени и того, что я могу потерять над собой контроль. Мы не знали ничего об этом, были в полном замешательстве. Но нужно было выяснить, на что именно я способна, насколько сильна физически и морально. Мы стояли посреди большого просторного зала, нас было двое, больше никого.
— Давай!
— А что, если я не смогу контролировать его?! — Я была вся в сомнениях, хотя внутри мне так хотелось поскорее начать, потому что с каждым днем это пламя разгоралось все сильнее и сильнее, и желание выпустить его тоже было непреодолимым. Наивно было полагать, что это я должна была стать ему хозяйкой.
— Хватит уже мяться, — неожиданно для нас появился В.Б. — Е.Б., неужели вы не видите, что испытывает Адриана?! Это же очевидно. Ей хочется это сделать.
— Вы правы, но я боюсь узнать, кем я стала. Вот — правда.
— Глупо.
— Разве? — возразила я. — Никто из нас не видел подобное. Огонь — это не игрушка, и я лишь опасаюсь последствий.
— Ты спросила меня тогда, а почему бы мне не снять свою маску, а сейчас я адресую тебе этот же вопрос. Почему бы не…? — В.Б. больше не сказал ни слова, развернулся и ушел.
— Мне нужно, чтобы ты была со мной честна, — сказала Е.Б., — я хочу видеть тебя самой собой. Ты не изменилась, просто сейчас надо стать настоящей, чтобы ты сама могла увидеть, кто ты такая. Ты права, эта сила — огромная ответственность, за которой придут последствия, и тебя пугает то, что ты можешь сделать неверный выбор, но именно поэтому и нужно знать себя. Просто не лги себе же.
Я резким движением протянула руку вперед, и небольшой огненный хлыст ударил меня по руке, на которой остался красный след. И тут я ощутила в себе эту силу, я почувствовала этот огонь, он был живым, он был частью меня, и я могла им управлять, но только потому, что он сам позволял это делать. Пара неудачных трюков и немного ругани лишь мотивировали меня. К концу первой тренировки я научилась создавать пламенную сферу, которая парила в воздухе. И мне так нравилось это — то, что я умею. Но очень легко увлечься и потерять контроль, что и случилось со мной.
— Адрин, на сегодня достаточно, я думаю, — окликнула меня Е.Б., но я не слышала ее, так сильно была вовлечена в опасную игру.
Но в один момент, когда я решила попробовать кое-что новое, то не смогла удержать столб огня и, повернувшись в сторону, попала в Е. Б. Я увидела, как это красное пламя проходит через ее руку, отбрасывая ее саму назад.
— О нет, — закричала я и бросилась к ней. Она была в сознании. — Не шевелитесь, я сейчас вызову скорую.
— И что ты им скажешь?
— Не знаю, но другого выхода нет, тут ожог 4-ой степени, — я в панике металась из стороны в сторону.
— Адри, послушай меня очень внимательно: никому не надо звонить, я знаю, что ты можешь все исправить.
— Убрать ожог? Но как?
— Ты сможешь, я верю в тебя, — спокойно говорила она, хотя чувствовала невыносимую боль.
Я закрыла глаза и провела рукой, и правда, ощутила что-то.
— Уже лучше, — поддерживала меня Е.Б., — продолжай.
Не сразу, но у меня получилось то, о чем она говорила. Краснота оставалась, но было не так ужасно.
— Пойдемте, — я помогла ей встать, — я перевяжу вам руку. Простите меня, я не хотела этого.
— Травм не избежать, ты и сама вся в порезах, — она указала на мои руки и шею. — Твое тело еще не привыкло к огню, поэтому шрамы теперь станут обыденностью. Только как ты это объяснишь своим родителям?
— Мы сейчас почти не общаемся, я поздно прихожу домой, запираюсь в своей комнате, а утром рано иду в школу.
— Так тоже нельзя, они, я тебе как мать это говорю, волнуются.
— Я последнее время вообще не хочу возвращаться домой.
— Что случилось? — обеспокоено спросила Е.Б.
Я помотала головой и продолжила обрабатывать рану, но мои красные глаза выдавали мое состояние.
— Они же узнали, что я не у… в тот день ночевали, начали расспрашивать. А я молча выслушала их и ушла в свою комнату.
— Постоянно врать ты тоже не сможешь. Потом будет сложнее, с каждым днем твоя сила будет расти, будет происходить то, по поводу чего будут возникать вопросы, и постоянно убегать в свою комнату — не вариант.
— А что вы предлагаете?
— Мне странно, что ты с самого начала пришла не к своей матери, а ко мне.
— Мы все не очень близки.
— Да, я помню про отца. Подумаем потом, а сейчас иди, уже вечер.
***
Я пришла домой в десять вечера, за окном уже стемнело, а родители сидели на кухне и ужинали.
— Где ты была? — строго спросил отец, когда я зашла.
— Гуляла, — кратко ответила я.
Я поняла по голосу, что отец был пьян.
— Сюда иди!
Я забыла опустить рукава кофты, и когда родители увидели мои исцарапанные красные руки, то пришли в шок.
— Что это такое? Откуда? — ужаснулась мама.
Я молчала, так как разумного объяснения не было.
— Где ты шляешься так поздно вечером? — кричал отец.
— С другом была, — сказала я первое, что пришло в голову.
— С каким нахр** другом?
Я уже хотела уйти в комнату, но меня остановили, продолжив возмущаться. Отец выпил еще одну рюмку и прошел в зал, хлопнув дверью. Я вздрогнула от грохота, когда он уронил что-то; огонь подбирался все ближе, а злость набирала обороты, но эта ярость была вперемешку с подавленностью.
— Зачем ты вообще пришла сюда, дешевка, — открыв дверь, продолжил он.
Я стояла, и меня всю трясло, но сказать и слова я не могла, как будто разучилась.
— Что с тобой происходит? — обеспокоенно, смотря мне прямо в глаза, спросила мама. — Ты так изменилась! Я не узнаю тебя. Ты не ночевала дома тогда, приходишь домой уже ночью, сегодня так вообще вся в порезах и ожогах! Объясни! — потребовала она.
Я помотала головой, тогда она встала и ушла, швырнув посуду в раковину. Я простояла на кухне, не шевелясь, минут пять, а потом во мне что-то перемкнуло, и я поняла, что не могу находиться больше здесь, в этой квартире. Я переоделась, взяла сумку и закрыла за собой входную дверь. Мне было так обидно и больно от того, что от меня отвернулись в самом начале моего пути.
Я не знала, куда идти, ведь раньше не сбегала из дома. С той ночи я начала курить. Я просто подошла к пацанам, что стояли у магазина, и попросила сигарету. Я вдыхала этот дым, ощущала, как он заполняет мои легкие, и становилось легче. Странно, не так ли?! Идей по тому, где ночевать, у меня не было, точнее, была одна, но я никак не решалась набрать номер В. Б. Я дошла до школы и остановилась у ее ворот; еще с детства шпана из соседнего двора научила меня взламывать замки, я так и сделала. Я разложилась в спортивном зале, на матрасе, и уснула быстро; разбудила меня Е.Б. уже утром.
— Что ты тут делаешь? — возмутилась она.
— Так получилось.
— Рассказывай!
— А нечего. Он просто снова напился… а мама тоже уже устала от моих секретов. Заслуженно? Да. Абсолютно, и умом я это понимаю, но не могу. Е.Б., я не могу там находиться, меня всю коробит, когда я переступаю порог той квартиры. Это ненормально, но мне сейчас так тяжело, вот честно, я не жалуюсь, ведь должна учиться быть сильной, но сейчас мне не до ругани, я не выдерживаю такого напора.
— Только не раскисай, — она протянула мне свою здоровую руку. — Девочка моя, я знаю, это сложно, ты только не падай духом. Ты же могла прийти ко мне или к В.Б.
— Не смогла, мне неудобно.
— Пожалуйста, в следующий раз позвони, сколько бы времени ни было, я всегда отвечу на твой звонок. И, Адри, твое странное поведение привлекает внимание, вызывает критику, возможно, и тебе надо постараться держать себя в руках.
— А когда у тебя начались приступы? — внимательно слушая меня, неожиданно задала мне вопрос Дженна.
— Приступ первый произошел как раз в тот день, о котором я тебе только что рассказывала.
Мы еще не знали, что это такое, и как мой организм отреагирует на силу, ведь такой мощи во мне не было никогда, это как тройная нагрузка, и сердце, в принципе, как и весь организм, оно быстро истощалось. Но причина самих приступов, забегу немного вперед, была в накоплении этой самой энергии, мое тело просто не могло, не умело, не было настолько сильным, чтобы сдерживать ее. Как это произошло?
Я сделала шаг вперед, еще даже не вышла из зала, как в глазах потемнело, и закружилась голова; я упала на пол, и все, что помню, это такое состояние, когда ты весь в огне, то есть я перестала быть собой на то мгновение, в прямом смысле слова, это была уже не я. И все тело горело, не знаю, буквально или нет, но жгучая боль резко ударила по всем мышцам. Я билась в конвульсиях, как мне уже потом сказали, и все это происходило минут пять, не больше, но это были мои самые мучительные пять минут. Мною будто овладели, сознание оставалось, но контроля не было. Когда я очнулась, то лежала в кабинете медсестры на кушетке.
— Адриана, ты слышишь меня? — тихий тонкий голос прозвенел у меня в ушах.
— Да, — тяжело ответила я. Почти сразу я пришла в чувство и была снова в порядке.
— Ты так нас напугала!
— Даже не хочу знать, что это было. Где В. Б.?
— За дверью стоит, перенервничал, если уж честно.
Я встала, немного пошатнулась, но потом уверенно направилась к двери. Я резким движением открыла ее, чуть не ударив учителя, но он успел увернуться.
— Мне нужно с вами кое-что обсудить.
— Пойдем.
Мы зашли в его кабинет, и он сел за стол.
— Говори.
— Можно покурить у вас в подсобке? — без стеснения спросила я.
— Да, — без лишних вопросов или осуждения ответил он.
— У вас есть сигареты?
— Это уже наглость, — он посмеялся и показал на полку внизу стола, где я увидела потом и пачку. Я зашла в каморку и встала у окна, закурив, а вскоре и сам В.Б. присоединился ко мне. — Давно?
— Второй день.
— Почему? Хотя… не отвечай, и так понятно, — сказал он, а я кивнула в знак согласия, — можешь курить здесь, когда захочешь. (У него часто так делали наши старшеклассники, но только мальчики, и учителя об этом знали, и никто не запрещал).
— Почему я, как думаете?
— Ну, такие вопросы не ко мне, я люблю пофилософствовать, но не умею поддерживать. Но скажу, что, значит, ты справишься.
— Ну вот, это не так сложно — говорить приятные слова.
— Не наглей, хотя куда еще больше?! — Мы оба посмеялись, а потом я пошла на урок, наверное, уже третий.
Я сидела на математике, и когда А.Б. проходила мимо парт, то остановилась возле меня, постояла секунд пять, а потом отошла в сторону, оставив на мне подозрительный взгляд. Когда я стояла у доски, она подошла вплотную ко мне, потом снова развернулась и села на свое место, одарив вновь непонятной ухмылкой. Но, несмотря на сложный характер этой учительницы и ее переменчивое настроение, мне она нравилась, потому что была молода и понимала нас, учеников, с полуслова, так сказать, мы были на одной волне. После звонка она попросила меня остаться, и, когда все ушли, мы сели друг напротив друга.
— Что с тобой? — Она приблизилась ко мне, положив руки на парту.
— Только, прошу, без этих вопросов.
— А так не получится, что с тобой случилось?
— Не важно.
— Нет, наоборот, это очень важно, люди вот так быстро и до неузнаваемости не меняются. Должна быть причина, причем веская.
— Она есть, но это не ваше дело, простите за грубость, но…
— Ты права, не мое, но просто странно видеть тебя, сидящую одну на последней парте, ты за две недели ни слова не сказала на моем уроке, ни одного комментария, такого еще не было, чтобы ты да и не ерничала.
— Переходный возраст, все такое… — я закатила глаза и пожала плечами.
— Нет, тут что-то другое.
— Можно, я пойду?
— Да.
Глава 4
Следующий день выдался нелегким, снова. Ночевала я дома, но никто со мной не разговаривал, атмосфера была напряженной, холодной, неприятной до жути, полная противоположность тому, что я испытывала, находясь рядом с В.Б. и Е. Б. Утром я стояла за школой, возле соседнего здания, и курила, не обращая внимания на ни на окружающих, ни на что; я была так далеко в своих мыслях, что даже не заметила, как рядом со мной встала завуч. Я краем глаза увидела ее и стряхнула мысли, обратив все свое внимание на ее круглые от изумления глаза. Я и забыла, что стояла с сигаретой в руке, а когда поняла, что вызвало такую реакцию, то быстро спрятала руку за спину.
— И как это понимать? — спросила она.
— Мм, ну тут никакую отговорку не придумаешь.
— Это уж точно.
Вообще, она всегда была отличным завучем, смелой, уверенной женщиной с прекрасным чувством юмора, понимающая, но строгая, и вот сейчас я пыталась догадаться, на что можно надавить, чтобы выйти из этой паршивой ситуации сухой.
— К директору? — обреченно спросила я
— Да.
— А давайте без родителей, все сами решим, Л.Л., прошу вас. Вот сейчас просто дайте мне минуту, чтобы объяснить.
— Слушаю.
— Подумайте, вы же знаете меня, ведь так? Я была столько лет отличницей, активисткой, примером для подражания, а сейчас вы видите такую метаморфозу. Значит, есть причина. Ведь так? — пыталась я уболтать ее.
— Именно поэтому мы и вызовем родителей.
— И что вы этим добьетесь? Они будут орать, снова, ну накажут, а изменится ли что-нибудь? Нет. Или вам просто нужно сообщить об этом, скинуть проблему на других? Только результата не будет. Вы постоянно так делаете, уходите от трудностей, но порой детям нужно, чтобы их поняли, и не родители, а вы. У вас есть правила, и вы им следуете, но это не действует, оно так не работает. Вы не решаете проблемы детей, хотя могли бы, а всего лишь надо подумать о чем-то, кроме правил.
— Ты говоришь красиво. Правильно, я считаю. Хорошо, но я должна сказать об этом кому-нибудь, чтобы с тобой поговорили. Психолог?
— В.Б.
— Кто?
— Учитель физики, В.Б., — повторила я. — Странно? Да, знаю, но вы можете сказать ему.
— Хорошо, я поверю тебе.
— Почему?
— Потому что ты первая, кто сказал всю правду вот так прямо в лицо, затронула действительно важную тему. Ты осознанно говорила все это.
— Ведь оно так и есть.
— Да.
Я очень удивилась тому, что Л.Л. пошла у меня на поводу, но на этом история не закончилась. Был урок физики, и именно в это время завуч зашла к нам. Они с В.Б. вышли в коридор и начали что-то обсуждать, но я знала, что именно. Я видела, как выражение лица его менялось с каждым словом завуча. Его дружелюбное, насколько это возможно, которое было на уроке, сменилось злостью, когда они разговаривали. Он зашел обратно в кабинет, хлопнув дверью.
— Встань! — закричал он.
Я поднялась с места.
— Я бы сейчас с таким удовольствием унизил тебя перед всеми, если бы эта тема не была настолько личной. Так что… — Он показал на подсобку.
Я так волновалась, что аж ноги дрожали. Я прошла вглубь комнаты, а В.Б. закрыл за мной дверь и подошел ближе. Я немного отстранилась, так как понимала, что сейчас он будет кричать.
— Что ты творишь… — Он не закончил фразу, а тяжело выдохнул, пытаясь не сорваться. — Зачем ты так делаешь? Что, думаешь, мне можно доверять? Что, пустил тебя в свою квартиру, дал покурить, и все — лучшие друзья? Нет, ничего подобного. Мало того, что я нарушил субординацию, так ты еще и подставляешь меня так! — Его крик был слышен на всю школу, наверное. А у меня ком в горле встал, и так было неудобно, и, в то же время, я не понимала, в чем причина столь гневного его состояния.
— Е.Б. восприняла бы это неправильно, ну то, что я начала курить, читала бы мне нотации, позвонила родителям… Вы — единственный, кто меня понимает, — спокойно, не дрожащим голосом говорила я.
— А мне это надо? Нет, я не хочу влезать в это г****, понимать кого-то, успокаивать, быть другом… Мне это не на-до!
— Хорошо, я вас поняла, извините, — я прошла мимо В.Б., не дослушав его, и вышла из комнаты, где в классе очень тихо, внимательно прислушиваясь к нашему разговору, сидели мои одноклассники.
На последнем уроке к нам зашла девочка из 11ого класса и сообщила, что меня вызывают к директору. Меня обуяла тогда такая обида из-за того, что мы же договорились с Л.Л., решили все без директора и родителей. Я встретила ее в коридоре, когда была уже на пути к кабинету директора.
— Вы же согласились со мной, так зачем нужно было так делать сейчас? — Я посмотрела на нее жалостным взглядом, а потом презрительно отвернулась в сторону.
— Это была не я.
— Кроме нас, никто об этом не знал.
— В.Б.
— Он бы так не поступил, — уверенно сказала я, и у меня не было по этому поводу никаких сомнений.
— Что у вас с ним?
— Ничего, просто взаимное уважение и доверие с моей стороны.
— Удивительно! — воскликнула она.
— Да, этого надо было заслужить, а я вот потеряла.
Мы обе зашли в просторный кабинет, где за столом сидела директор, а рядом стояла С.С. — еще один завуч нашей школы.
— Понятно, — тихо сказала мне Л.Л., — я же тебе говорила, что это была не я.
— А вы зачем пришли? — скрестив руки, спросила С.С. — Вас никто не звал, это вас не касается.
— Как и вас! — заявила я. — Я знаю, по какому поводу вы меня вызвали, но, я извиняюсь перед вами за мой тон, это никого из вас не касается. Я не курила на территории школы, я не делала это во время уроков.
— По закону…
— Не надо мне тыкать вашим законом, — медленно проговорила я, обращаясь ко второму завучу. Моя злость накапливалась, и я опасалась нового приступа.
— Да как ты со мной разговариваешь! — негодовала С.С.
— Так, здесь мне решать, что и как, так что обе замолчали, и ты, Адриана, сядь.
— Что случилось? — Е.Б. занеслась в кабинет, тяжело дыша.
— А вы- то тут с какой стати? — спросила директор.
— Я узнала, что Адрин вызвали к вам, и сразу прибежала.
— Я вижу, но вы каким образом относитесь к этой девушке? Мы сейчас вызовем ее родителей.
— Не надо, — остановила ее учитель физкультуры, — давайте сами здесь все решим. Для начала, что случилось?
— Так, я вообще ничего не понимаю, но ладно, сейчас разберемся: она стояла утром за школой и курила, и ее увидела С.С. и сразу же сообщила мне.
— Ложь, — вмешалась Л.Л., — это я увидела Адриану и подошла к ней, а С.С. там не было, по крайней мере, я ее не видела, а даже если она там была, то не подошла, а просто прошла мимо и побежала докладывать вам.
— А вы этого не сделали.
— Я ее попросила, — взяла я слово, — знаете, Л.Л. поступила правильно, она подошла ко мне и спросила, что у меня случилось, начала расспрашивать, чтобы выявить корень проблемы, попыталась мне помочь, и мы пришли с ней к консенсусу, а вы, С.С., не удосужились так сделать, что говорит лишь о таком вашем качестве, как подлость.
Все аж поперхнулись от моих смелых высказываний.
— Так, я все же уверена, что здесь нужны родители, — директриса уже потянулась к трубке, но Е.Б. перехватила ее.
— Не надо, я повторю, не делайте этого.
— Либо вы мне сейчас объясняете все, и почему вы, учитель физкультуры, лезете в дела чужого вам человека, либо я вызываю инспектора, и она ставит Адриану на учет.
— Это не объяснить правильно, — сказала я, — просто так вы ничего не добьетесь. Сейчас навалилось сразу столько невзгод на моих родителей, и я не хотела бы разочаровывать их.
— Раньше об этом думать надо было! — не унималась завуч.
— Да заткнись ты уже! — нервно закричала Л.Л.
— Адриана хорошая, прилежная ученица, и эта ситуация — просто ошибка, я с ней поговорю, обещаю, повлияю на ее поведение и отношение в принципе, — заступалась за меня учительница.
— Вовсе не ошибка. Но я расскажу этой девочке, где можно курить, а где нет, — услышала я сзади себя голос В.Б.
— Еще и вы!
— Да, но скажу, что именно я и Е.Б. здесь не лишние. У ребенка проблемы, и вы вместо того, чтобы помочь, сейчас усугубляете ситуацию.
— Я вас услышала, В.Б., мне тоже надоел этот балаган, я уже не знаю, кто тут виноват больше, в общем, за ее поведение вы и понесете ответственность, еще раз кто-нибудь увидит ее курящей за школой — будут проблемы, а пока пусть походит к нашему психологу. На этом все.
***
— Да как ты до этого додумалась? — Негодуя, Е.Б. пихнула меня вперед и ударила платком, который вытащила из кармана. — Курить она начала? Вообще без мозгов?!
— Успокойся. — В.Б. выхватил у нее тряпку и встал между нами.
— Ты очень меня огорчила, — сказала учительница физкультуры, она выглядела удрученно и очень расстроенно.
— Я с ней поговорю, — сказал мне физик.
Она со мной еще неделю не разговаривала, но потом остыла, да я и сама извинилась на следующий день, но вредную привычку и не подумала бросать. Я каждый день оставалась после уроков в школе и тренировалась, где было место, и результат моих стараний был очевиден; каждый день у меня получалось контролировать себя все лучше и лучше, мои движения не были настолько уверенными и четкими, но я старалась. Родители тоже отошли, но теперь все реже и реже со мной разговаривали, мы слишком сильно отдалились друг от друга, я даже подумывала переехать к бабушке. Все это было тяжело, порой я даже не понимала, как выношу все это, но старалась вообще не зацикливаться на осознании ситуации и ее принятии. Меня затягивал огонь, переманивал, так сказать, на свою сторону, то есть реальность была слишком далека от моего нового мира, но я не теряла связь с миром, а в этом мне помогали Е.Б. и В.Б.: они вытаскивали меня из моих сказочных миров в суровую реальность, где, как мне иногда казалось, для меня не было места.
Я понимала, что все эти тренировки не сравнятся с настоящим применением огня, когда придет время для боя, драки, или что там было для меня заготовлено, то все будет иначе, и вот этого я боялась, не то, чтобы боялась, но я постоянно думала, смогу ли, допустим, причинить кому-либо вред, убить. Ведь, несмотря на мою мощь и силу, я уж точно не была всемогущей и не имела права забирать жизни. К этому нужно быть готовой морально, а я лишь укреплялась физически.