Если жизнь людей защищена от влияния пропаганды, тогда основные предпосылки для таких явлений, как массовые убийства, либо отсутствуют вовсе, либо, по крайней мере, не являются столь серьезной проблемой. Подтверждением тому – одна удивительная история, произошедшая в 1997 году в Руанде: боевики ворвались в школу и приказали ученикам разделиться на хуту и тутси. Дети отказались, заявив, что «здесь нет ни хуту, ни тутси: мы все – руандийцы». Боевики расстреляли почти всех детей. Этот инцидент шокирует, однако в нем скрыта и надежда: дети оказались способны на бóльшую мудрость и мужество, чем их родители. Убежденность этих детей в своей правоте, должно быть, была основана на ощущении того, что их близость друг к другу намного важнее принадлежности к какой-либо этнической группе. Важно помнить, что это случилось с постгеноцидными детьми, которые росли в условиях уже новой пропаганды о том, что же «на самом деле» произошло в 1994 году, а также преодолевали такие испытания, как страх или слепая жажда мести. Тем не менее эти дети нашли общий язык, они объединились, и мне кажется, это стало возможным в том числе потому, что их коммуникация была основана на знании правды – эти дети буквально видели геноцид – и понимании роли различных людей в этих событиях.
Здесь важны еще и терпимость общества к взяточничеству и моральная неразборчивость, которая позволяет без угрызений совести убивать собственных соседей – просто ради получения их земли и домов. В противном случае вряд ли в Руанде всего за три месяца погибло бы порядка миллиона человек.
Решение устроить геноцид тутси было примерно таким же странным и необоснованным, как, к примеру, решение убить всех, кто в пятницу вышел из дома в рубашке с длинными рукавами. Так что… Нет никаких веских причин. Есть только интересы отдельных групп и борьба за ресурсы – природные и любые другие.
хотя власти публично обосновывают свои сомнительные военные и политические решения соображениями защиты религии, национальной чести или исторической справедливости, фактические данные убедительно свидетельствуют о том, что на деле все оказывается завязано на контроле над ресурсами. Люди гибли, гибнут и, к сожалению, будут гибнуть за металл. Это универсальное правило. Пока мы в корне не пересмотрим свое отношение к таким концептам, как богатство и власть, это не изменится.
Почему власти решили уничтожить свой же народ? Почему люди буквально убивали своих друзей и родных? Я думаю, причиной тому – личные мотивы: страх или, что чаще, корыстный интерес. Интерес конкретных людей во властных структурах, скованных цепью идеологии и, что важнее, круговой поруки, практически не имеющих политических оппонентов и невероятно боящихся потерять свое место под солнцем. Такая потеря чревата для них не просто крахом карьеры, но также и свободы, а в ряде случаев и жизни. Чтобы спасти себя, власть имущие придумывали сотни поводов для репрессий.
определил психологический дебрифинг как психологический, образовательный и когнитивный процесс, цель которого не заставить вас забыть какие-то неприятные события, но найти им такое место, чтобы они не мешали двигаться дальше.
В местах массовых захоронений мертвые начинают говорить еще до того, как антропологи и патологоанатомы проведут их тщательное исследование. Правительство или военные могут отрицать факт убийства, но обнаружение даже трех тел, не говоря уже о ста и более, сводит на нет все попытки замолчать смерть. Не важно, кто именно находится в захоронении. Важен сам факт его наличия. Мертвые буквально утаскивают к себе в могилу годы пропаганды.
Меня охватывал гнев. Как вообще убийство может быть нормальным способом решения политических вопросов? Да любых вопросов! Розовые очки, через которые я когда-то смотрела на мир, лопнули стеклами внутрь, и теперь я, словно Кай, которому попал в глаз осколок дьявольского зеркала, видела везде уродство. Убивать людей – это уродливо. Сеять смерть – это уродливо. Все происходящее вокруг меня уродливо. Вопиюще неправильно, и оттого уродливо. Мальчики, юноши и мужчины в возрасте – у всех связаны руки за спиной, все расстреляны. Это неправильно. Я знала: мой единственный шанс избавиться от осколка в глазу – опознать эти тела, вернуть им имена, помочь рассказать их историю, чтобы суд смог наказать их убийц.
