Еще пахло ее хорошим английским одеколоном, еще стояла на подносе ее недопитая чашка, а ее уже не было… И сердце поручика вдруг сжалось такой нежностью, что поручик поспешил закурить и несколько раз прошелся взад и вперед по комнате.
Ширма была отодвинута, постель еще не убрана. И он почувствовал, что просто нет сил смотреть теперь на эту постель.
Это не человек, а какие-то погребальные дроги. Я ненавижу его всей душой!
прошлое отжито, что впереди – новая жизнь
себя постаревшим на десять лет.
Темная летняя заря потухала далеко впереди
И вчерашний день и нынешнее утро вспомнились так, точно они были десять лет тому назад.
, — имело теперь возбужденное, сумасшедшее выражение, а в белой тонкой рубашке со стоячим крахмальным воротничком было что-то юное и глубоко несчастное.
Номер был уже прибран, лишен последних следов ее, — только одна шпилька, забытая ею, лежала на ночном столике!
Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено, — да, поражено, он теперь понимал это, — этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем
