– Вроде нет законов, запрещающих летать.
– Есть. Закон притяжения.
Вообще-то, у меня полный желудок дохлых бабочек. Их убил Каз.
Она сделала подпись к рисунку: «Papilio stomachus – хрупкие существа, чувствительные к холодам и предательству».
– Знаешь что? – сказала Зузана. – На такого могли повестись только бестолковые бабочки. Вырастишь других, у которых будет больше здравого смысла. Новых мудрых бабочек.
Кэроу любила Зузану за то, что та с удовольствием ей подыгрывала во всяких глупостях.
– Правильно! – Она подняла чашку. – За новых бабочек! Пусть они будут не такими глупыми, как предыдущие!
Ее охватило чувство надвигающегося одиночества, словно она – осиротевшее животное, которое приютили благодетели, но скоро отпустят в лес.
Бледное прекрасное лицо девушки несло отпечаток печали, даже потерянности, но стоило продавцу заговорить с ней, как это лицо озарилось улыбкой.
– О многих вещах, – говорил он, – у людей самое поверхностное представление. Чего не хватает для полной картины, они выдумывают. Словно составляют из сказок лоскутное одеяло, в котором то там, то сям встречается клочок правды.
– Так как же узнать, что кто-то действительно существует? – допытывалась она.
– Если ты можешь кого-то убить или если этот кто-то может убить тебя, то он существует на самом деле.
– Любовь – это роскошь.
– Нет, любовь – стихия.
Однажды в тумане умирал ангел.
А дьявол склонился над ним, улыбаясь.
Будь кошкой, – напомнила она себе. – Кошкой, которая не даст себя погладить и никогда – ни за что – не заурчит
Прага очаровывала, влекла, как сказочная колдунья, заманивающая путников в лесные дебри, откуда невозможно выбраться.
Жила-была маленькая девочка, которую воспитывали монстры.
Но ангелы уничтожили вход в их мир, и девочка осталась одна-одинешенька.
