Счастье
Вовка гладил щуплое тельце щенка.
Дрожащей рукой он медленно проводил по белой спинке, вытягивал губы в слюнявую трубочку и пьяненько ласково пришептывал:
— Ну-ну-ну, чщ-чщ-чщ. Не бойся. Я тебя не обижу.
Щенок лежал у Вовки на ногах, вытянувшись в теплой ложбинке.
Каждый раз, когда заскорузлая ладонь ложилась кутенку на голову, он вздрагивал и старался поджать задние лапки к розовому брюшку. Однако мягкое движение успокаивало, и щенок все больше доверялся незнакомцу, от которого пахло мусором и отходами.
Человек и собака, научившиеся бояться и жить без любви, еще не смели поверить, что встретили друга.
Но от заботливых Вовкиных касаний, в эти утренние часы, на крыльце у закрытого магазина, два сердца согревались и пропитывались нежностью друг к другу.
— Эй, кто это у тебя там?! — вдруг услышал Вовка, и попытался быстро прикрыть щенка полой замусоленной кофты.
— Ну-ка, дай сюда!
Сильная рука бесцеремонно нырнула под одежду, и вырвала испуганного собаченка из теплого чрева вовкиной хламиды.
Щенок пронзительно завизжал и завертелся, стараясь вырваться, а Вовка подскочил и протянул руки к обидчику за собакой:
— Отдай, не мучь собачку!
Витька крепко сжимал в руке маленькое тельце, и чувствовал под пальцами хрупкость подвижных косточек и трепетание сердца.
Руку со щенком он держал высоко над головой, а второй отпихивался от пьяницы:
— Да отвали ты, пьянь. Это же не твой щенок.
— Мой! Это я его нашел. Он мой!
— Где ты его нашел?
— На остановке, в коробке. Я его нашел. Он мой. Отдай.
Вовка тянул руки к щенку, и изо всех сил старался не заплакать.
— Вовка, а сколько тебе лет? — спросил один из троих подростков, стоящих рядом.
— Шестьдесят осенью будет, — сказал Вовка, и все же не удержался и всхлипнул.
— Ну вот, видишь, тебе шестьдесят скоро будет, а ты плачешь как маленький. Такому, как ты, нельзя доверять детей. Даже собачьих. Да? — спросил Витька, глядя уже в морду
