Коллективизация
много не надо ума.
Пахаря сделать изгоем
было желающих тьма…
Кто на земле не трудился,
грыжи сохой не нажил —
тот на добро покусился
тех, кто по праведе жил.
Тем, кто на митингах глотки
драл за права бедноты,
стали колхозы находкой
и воплощеньем мечты
как, ничего не имея,
ни за душой, ни в хлеву,
разбогатеть, и сильнее
сделаться враз наяву.
В двадцать седьмом, на XV
съезде решён был вопрос:
«Для трудового крестьянства
лучшее место — колхоз!»
И, как всегда, без условий,
сверху назначен был враг,
в бедах народа виновный —
вор и грабитель — «кулак»!
…И понеслась по просторам
слухов надуманных рябь:
«Бей негодяя и вора!
То, что награблено — грабь!»
«Контрой отъявленной» стали
те, кто с дубьём и ружьём
против решения встали,
чтобы стоять на своём.
Контра, не контра? Рассудят.
может, потомки за нас?
Трудолюбивые люди
или грабительский класс?
Те, кто имели хоть что-то —
избу, коров, лошадей —
названы были «оплотом
гнойных кулацких идей».
Их, как и тех, что сражались
за урожай и за скот,
по лагерям не сажали,
а отправляли «в расход».
Евших из глиняных мисок
мясо, ни свет ни заря,
тех, в «подкулачников» список
и, прямиком — в лагеря…
…Грабили сёла нещадно…
По «окладному листу»,
брали картошку и рядно…
…Выдрали доски в мосту,
чтоб не угнали скотину
по хуторам и в тайгу…
…Даже сапог за полтину
не оставляли «врагу»…
Старых и малых сбивали,
словно баранов, и… в путь.
Косо взглянул? Убивали…
…Самую русскую суть,
самую сильную силу…
Без уточненья вины
быстро согнали в могилу
лучших кормильцев страны.
Люди шептались: «Вступайте!
Сами вступайте! Не то
скажут и вам — «прощевайте»…
Вы, дескать, тоже — «никто».
И на собраньях колхозных
власть выбирала во власть
тех бестолковых, бесхозных;
тех, что умеют украсть
вместо того, чтобы с миром
землю родную пахать…
…Петька, вон, стал бригадиром.
То, что алкаш он — начхать!
В Вешках теперь председатель
Тимка Макеев — «Калач».
Люди гутарят: предатель
и дезертир, и палач.
Сам он к германцам метнулся,
сам же своих убивал.
А в 18-м вернулся,
и лошадей воровал,
и продавал их цыганам…
В петлю загнал свою мать…
После припёрся с наганом
хлеб у своих отнимать.
Парочка — Тимка да Петька —
«хлебный» сварганили дом,
хрен отличая от редьки
с очень великим трудом.
Вовремя сеять не стали —
высохло в поле зерно.
…Щурился с карточки Сталин,
словно кричал им: «Г..но!»
Ферма, что начали строить,
в зиму сгорела дотла…
…Кроет Тимошенька, кроет
матом Петрушу-«козла»…
Сено осталось в покосах,
грянули скоро дожди.
Копны подгнившие в осень
только свезли… Впереди —
зимние стужа и вьюга,
а у начальства — кутёж.
…Начал косить всю округу
полуголодный падёж…
Вскоре приехал на «эмке»
к нам из губернии «зам»…
…Петьку поставили к «стенке».
Тимка повесился сам.
Стал председателем «пришлый»
из городских… Приказал
вспять поворачивать дышло,
всех на кукан нанизал.
Зорко следил, чтобы люди
в поле, с темна до темна,
вместе корячились… «Будет
с хлебом родная страна!»
Люди галдят: «По приказу
в поле хлеба не взойдут!»
Он им: «На вас-то, заразы,
быстро управу найдут!
Пообленились, заразы!
Сталин вам, что — не указ?!»
…Но громогласьем приказа
он, к сожаленью, не спас
Вешки от голодомора
в тридцать втором… Не сумел…
Сам же расстрелян был скоро —
плюнуть в Наркома посмел…
(октябрь 2017 г. СПб)
