В этой стране, как говорит мама, все не слава богу.
Ты заметила, что мы всю жизнь говорим, как наши родители, – «эта страна», как будто у нас есть другая. С «этой страной» все как будто в юности: мучаешься от неразделенной любви, лежишь ночью и думаешь «я тебя люблю, а ты меня нет».
Демократы бывают так же тоталитарны, как и все остальные. В политике никто не хочет применять правило Нильса Бора, любое явление рассматривать как минимум с двух позиций.
Какая, в конце концов, разница, как именно сказать! Но язык человека самым точным образом отражает его личный способ интерпретации картины мира и даже его личные нормы поведения.
Стихи БГ не кричат, что он свободен, и поэтому он свободен. А у других групп такая агрессия, как будто человеку нельзя даже просто идти по улице, а нужно вырваться, всех раскидать, всех побить. Мелодия тоже есть только у «Аквариума», эти песни можно петь, а у остальных просто скороговорка.
Люди так бесконечно не понимают друг друга, что им следовало бы прекратить все попытки душевного общения, оставив в обиходе вопросы «что ты будешь есть?» или «когда ты придешь?». Разве не может быть так, что женщина доходит до самых опасных глубин отчаяния, лежа рядом со спящим мужем, а муж так никогда об этом и не узнает?
Но ведь это что такое, когда никак не называешь – человека, предмет, явление? Некоторые племена никак не называли свое божество – тот, кого нельзя назвать, внушает огромный страх, мистический ужас. А в современном контексте это означает отверженность: человек, никак не называющий своего собеседника, подсознательно не считает себя состоящим с ним в каких-либо отношениях.
Мама не разрешает мне смотреть телевизор. А я умру, если не посмотрю «Вечный зов»!
Дядя Илюша говорит: Фаинка, она не будет тебя любить.
– Пусть хоть ненавидит, но чего-то добьется. Станет взрослой и поймет, и скажет спасибо. Скрипка дисциплинирует.
Это мамино – станет взрослой поймет, верно. Скрипка меня дисциплинировуваает (описка, не буду исправлять), но ведь если человека палкой бить, то это тоже отчасти дисциплинирует.
– Она несчастлива, – говорит дядя Илюша.
– Детство не время для счастья, – отвечает мама.
И так всю мою жизнь, сколько я себя помню.
Мамино воспитание основано на том, что я могу прыгнуть выше головы, а тети-Фирино на безграничной любви.
