автордың кітабынан сөз тіркестері  И никого не стало. Зачем миру дети

Пол Морланд

Однако решение проблемы общего коэффициента нагрузки путем уменьшения количества детей — это, очевидно, наихудший способ. Дети действительно требуют ресурсов от общества и не дают ничего взамен сразу — по крайней мере, с экономической точки зрения. Но они рабочие руки будущего. Инвестировать в заботу о пожилых людях — правильно с точки зрения сострадания и морали. Инвестировать в образование и развитие молодежи — значит сажать зерно для будущего функционирования общества. Если нам удастся повысить рождаемость, общий коэффициент нагрузки поначалу ухудшится. И тем не менее гораздо лучше заняться этими инвестициями и обязательствами сейчас, пока коэффициент нагрузки относительно пожилых людей не стал настолько катастрофическим, что дополнительное бремя заботы и образования «лишних» детей окажется просто непосильным. Если сегодня мы уменьшим число детей, чтобы легче справиться с давлением стареющего населения, то в будущем это давление будет только усугубляться.

Даже если нам предстоит пройти через «бутылочное горлышко» и даже если после выхода с другой стороны сохранятся хотя бы некоторые нации и этнические группы, состоящие из людей, любящих детей (по биологическим или культурным причинам), пройти через такое узкое место — нелегкая задача. В ходе этого процесса потеряется много ценного. Оставлять решение этой проблемы на историю — безответственная авантюра.

Именно это привело к десятикратному росту числа амишей [76] с 1950-х годов, хотя сегодня их численность по-прежнему невелика. Чтобы это сообщество могло повлиять на общий уровень рождаемости в Соединенных Штатах, им придется вырасти еще один раз вдесятеро и еще один раз вдесятеро — причем в этот момент они все равно будут составлять лишь около 10% населения США [77]. Только на этом этапе их высокая рождаемость начнет замечаться на национальном уровне. Чтобы стократно увеличить свою численность, амиши должны предотвратить переход основной массы их молодежи в ту подавляющую часть американского общества, где нормы рождаемости низки. И делать это придется на протяжении очень долгого времени, возможно, 150 лет, а ведь к тому моменту характер общества, ассимилироваться в котором они не стремятся, будет неизмеримо отличаться от нынешнего.

Но опора на культуру пронатализма имеет свои недостатки. Эта система не работает, если подобное сообщество не способно поддерживать себя, обеспечивая свою стабильность. Какая-нибудь религия, привлекшая людей с высокой пронатальной активностью и культивирующая практику высокой рождаемости, все равно останется на демографических задворках, если родившиеся дети, в свою очередь, не останутся в этой группе и сами не родят много детей. Эффект роста происходит только в том случае, если большинство членов каждой когорты придерживаются этой религии и сами производят большое количество детей

Демографическая трилемма
После завершения демографического перехода страны могут обладать двумя, но не тремя из следующих признаков: низкий уровень рождаемости и малое количество детей, этническая однородность и динамика в экономике. Я называю это «демографической трилеммой». Если они предпочитают первые два — низкий общий коэффициент фертильности и сохранение однородного общества без массовой иммиграции, — то они, подобно Японии, столкнутся с постоянно ухудшающимся коэффициентом нагрузки относительно пожилого населения и слабеющей экономикой. Если страны хотят иметь низкий общий коэффициент фертильности и динамичную экономику (или хотя бы стремятся к экономическому росту), то им придется снижать «пожилую часть» коэффициента нагрузки за счет массовой иммиграции — но это в любом случае является лишь временным решением, если учитывать снижение уровня рождаемости на планете. И только при высоком уровне рождаемости страна может обладать динамичной экономикой и не зависеть от иммиграции [60].

«Среди моих друзей я оказалась ранней невестой: вышла замуж в 25 лет, а первого ребенка родила в 29, — рассказывает одна моя знакомая. — У меня много друзей, им около тридцати, но ни у кого нет детей». Опрос, проведенный в 2023 году среди жителей Великобритании в возрасте от 20 до 34 лет, показал, что только 55% из них планируют завести в будущем семью. Поразительно большая доля опрошенных — 25% — вообще исключила такую возможность [54]. Представитель компании, проводившей опрос, выразился так: «На протяжении многих поколений рождение детей считалось обязательным делом, но, похоже, молодые люди все чаще и чаще принимают решение отказаться от него» [55]. Причины, названные в ходе опроса, хорошо знакомы: желание наслаждаться жизнью, не отвлекаясь на детей, и беспокойство о финансах и будущем. В США 27% представителей поколения Z заявляют, что не хотят иметь детей [56]. Возможно, со временем позиция твердых «антиродителей» смягчится, но многие из тех, кто говорит, что мог бы или даже хотел бы иметь детей, никогда не родят их по целому ряду причин.

По мере того как общество становится богаче и образованнее, многие женщины хотят сначала получить образование и начать выстраивать карьеру и только потом заводить детей. Поэтому мы наблюдаем не только снижение рождаемости, но и увеличение среднего возраста рожающих женщин. Например, за десятилетие, предшествующее 2019 году, он вырос с 29 до 30 лет в Германии и с 25 до 27 лет в Румынии. В США всего за десять лет он подпрыгнул с 25 до 30 лет — поразительный скачок для такого короткого времени [53]. Но этот рост, как теперь выясняется, подпитывался не только долгосрочной тенденцией к откладыванию рождения детей, но и резким изменением отношения к детям у самого молодого поколения потенциальных родителей: они не просто откладывают появление детей, но и, похоже, все чаще решают не заводить их вовсе.

Прежде всего, об этом свидетельствуют имеющиеся данные. В наиболее развитых странах коэффициент фертильности быстрее всего падает в молодом возрасте и слегка увеличивается в более старшем. В большинстве стран мира тинейджерки сейчас беременеют гораздо реже, чем раньше, а женщины за сорок рожают чаще: в Великобритании коэффициент рождаемости для женщин старше 40 лет с 2004 по 2020 год вырос почти на 60%. Однако для женщин в возрасте до 20 лет он снизился почти на 60%, а для тех, кому двадцать с небольшим, — примерно на 33% [51]. В целом коэффициент фертильности уменьшился, поскольку исторически он гораздо выше в молодых группах, нежели в старших.

Еще тревожнее то, что конца этому не видно. Наоборот — есть масса причин полагать, что коэффициент фертильности в когорте поколения Z, которое сейчас готовится стать потенциальными родителями, окажется еще ниже, чем у предшественников.

Дефицит рабочей силы проявляется во всех сферах: рестораны и пабы сокращают время работы из-за нехватки персонала, детей учат неквалифицированные учителя из-за недостатка педагогов, строительные проекты забрасывают или даже не начинают из-за отсутствия рабочей силы. В ближайшие десятилетия данная ситуация сохранится и даже усугубится, потому что основная причина — слишком мало людей — заложена в самой системе. И в той степени, в которой можно судить о родительских намерениях поколения Z [41], дальше будет еще хуже.