Смотри, какой красивый и изящный, хоть и родился в таком месте, как эта река. И тем не менее этот цветок прекрасен. Держи.
Сердце Хизаши дрогнуло. Ему почудилось вдруг, что эти слова о нем, выбравшемся двести лет назад из грязи под корнями сосны, но достигшем большего.
Конечно, ему не хватает изящества, но в целом работа недурна. У мастера есть талант.
Щеки Кенты покраснели. Хизаши взял омамори и рассмотрел на свет.
– И правда, весьма… красиво.
– Я сделал его давно, но, – Кента замялся, – мне казалось, тебе не нужны обереги.
– Что же изменилось?
– Не знаю, – пожал плечами Кента. – Вдруг подумалось, что защита нужна даже тем, кто кажется сильным снаружи. Чтобы… Чтобы однажды они тоже случайно не стали жертвами.
– Я тоже, – хмуро бросил Хизаши и добавил: – Только не ради дела, а ради тебя.
– Ради меня? – не понял Кента.
Хизаши не мог не замечать своеобразной, немного дикой красоты этого места, быть может, поэтому люди когда-то выбрали жить здесь, вдали от других, но здесь же и нашли свой конец.
Завтрашний день – это очень важно, как и прошедшие годы. Но то, что здесь и сейчас… Это ведь гораздо важнее?
Не сиди на улице, замерзнешь же».
Хизаши не повернулся на голос, потому что точно знал, что не увидит говорящего.
– Так вернись и позаботься обо мне как следует, – ответил он тихо
Она оглянулась на Куматани, тот как раз пришел в себя и пошевелился.
– Хизаши? – позвал он взволнованно.
И еще что-то изменилось внутри, повернулось до щелчка, занимая непривычное, но такое до странности правильное положение. Хизаши молча оставил людей позади и навис над Кентой.
– Ты не представляешь, что это такое! Лучше умереть, чем видеть, как… чем ощущать кровь на свои руках.
–
и умирают, влюбляются и ссорятся. Живут. Он не хотел быть ими – этими недолговечными созданиями, обреченными на век, полный горестей и печалей, – но он почему-то очень хотел быть с ними.
Не нужно обманывать. Не нужно обманываться. Ведь люди так любят и то и другое.
