– Опять целуются, – проворчал Липучка. – Нет бы пожрать дали.
– А летать может?
Девушка деловито приподняла одно из крылышек. Мы с Липучкой удивлённо переглянулись.
– Ты знаешь, эта мысль не приходила нам в голову, – призналась я и пожала плечами: – Наверное, раз есть крылья…
– У куриц они тоже есть, – отмахнулась подруга, – но они не летают.
– Нет, ну это уже слишком, – возмутился Липучка. – Какая я тебе курица?!
– Болтливая, – отрезала Лили и подпихнула дракончика, двигая к краю стола. – Лети!
вздохнула Элиза и опасливо огляделась. – Батюшка сказал правду, приезд
не слётаны. Мы не рухнем?
– Слётаны, – возразил батюшка и с искренним восхищением
Подруга знала, что я понимаю истинную причину.
Его точёный профиль как всегда источал невозмутимость, хотя чернокожая девочка с белоснежными волосами уже сидела на шее отца и, держась за остроконечные уши родителя, с интересом заглядывала в Зеркало судеб.
Не обращая внимания на ворчание, я протянула руки и, выпуская тёмные и светлые ленты эгры, принялась переплетать их, как тогда, когда сделала из дракончика волка.
– Можно я её укушу? – несчастным голосом уточнил Липучка. – Она болтает больше меня, а я терпеть не могу конкурентов!
Дракончик спрыгнул с её плеча и, с лёгкостью преодолев защитный барьер, ловко забрался по штанине моей пижамы. Повиснув на ткани, оглянулся:
– Этой ненормальной явно не помешает профессиональная помощь знахаря. Я слышал, что истерия лечится.
А что, если я наврежу?
– Не попробуешь – не узнаешь, – эльф следил за нами с явным интересом.
– Эй! – испуганно пискнул Липучка. – Что значит «наврежу»? Не надо «наврежу»!
– Есть хочешь? – уточнил Шандатиль.
– Давай, – обречённо зажмурился крошечный дракончик.
