каждый первый русский роман – история болезни, сухой протокол беды, кончающийся чаще всего смертью.
Я верю, что со смертью родителей исчезает стена, отделяющая нас от того мира. Как бы его назвать: небытие, нежизнь – не важно. Как будто с той стороны, где раньше стояли мать и отец, вдруг задул ветер – и некому тебя защитить.
Каждый раз одно и то же: готовишь полдня – съедаешь за час
Все же умереть – значит перестать умирать. Что ушло, того и возвращать не стоит.
писателю и не нужно показывать – важно вызвать желание увидеть; что для настоящей наглядности достаточно двух или трех деталей, которые заставят читателя участвовать в процессе созидания, заполняя пустое пространство и добавляя подробности по собственному усмотрению.
мясники, отработав смену, тащили проституток в номера – вкусить иных благ от иного мяса.
– Лучше, конечно, мыслить позитивно, – сказал он. – Но негативно – проще.
Я навеки привяжу себя к сегодняшнему дню, буду здесь, буду с тобой – и все же дух дышит, где хочет, и наше поколение забудут так же быстро, как предыдущее, отбросят, как жмых, как отработанный материал.
Всякий предпочел бы жизни книгу: жизнь бессмысленна, в ней ничего не объяснено – порой мне грустно оттого, что мы вынуждены жить.
Смерть – решение стольких проблем; смерть – идеал; мы по-настоящему начинаем жить, лишь пройдя через опыт смерти – чьей-нибудь, неважно чьей.
