Загребному пришлось отвлечься – он еле успел прижать к себе покачнувшуюся Нимим. Кажется, она была близка к тому, чтобы потерять сознание. Хорошо, что любимый мужчина вовремя подхватил ускользающее в сторону тельце и крепко прижал к своему боку, добавив в ауру любимой импульс бодрости и силы.
Может, еще на одну ночь останемся в замке? Граф предлагал раз сорок. – Да хоть на неделю, – молниеносно отозвалась Нимим, а ее коготки пробежались вдоль позвоночника Семена. От такой ласки его тело вздрогнуло и напряглось. – Значит, остаемся? – Его губы вновь самопроизвольно накрыли крупный темный сосок Бениды. – Тебе решать. Но с другой стороны, чем быстрее мы доберемся до нашего постоянного места жительства, тем быстрее обустроим себе гнездышко и уже там будем иметь возможность отдаваться друг другу, сколько душа пожелает. С огромным сожалением Семен выпустил изо рта лакомый кусочек, решительно выдохнул и вскочил с постели.
– Ну что за дурацкие правила?! Почему это я должен отдавать тебя непонятно кому?! Они меня уже начинают раздражать! А тот кривоногий маркиз! Хотел тебя во второй раз подряд пригласить! Хам! – Ой, Семен! – рассмеялась Бенида и еще сильней прижалась к своему избраннику. – Да ты никак ревнуешь? – Просто мне самому хочется танцевать с тобой постоянно, не останавливаясь и не выпуская из рук. – Ничего не поделаешь, чужие традиции тоже надо чтить. И я тебя очень прошу, не смотри ты так на тех, кто меня приглашает. Тот же кривоногий маркиз чуть сознания не лишился от страха, когда ты на него эдак рассерженно взглянул. И сразу ретировался.
Им по сорок лет, и они в полном расцвете сил. Лишь только мы сделаем шаг, в нас полетят болты. Но если у меня будет три минуты, то мы дождемся стука упавших наземь арбалетов и беспрепятственно продолжим путь. – А воины? Умрут, что ли? – Нет. Просто один превратится в годовалого ребенка, а второй станет дряхлым семидесятидевятилетним старцем. Но стрелками им уж точно не быть. – О-о! – протянули мужчины одновременно. А Виктория с расширенными глазищами спросила: – И они обо всем сразу же забудут? – Нет. Сначала будут помнить. Но один быстро впадет в старческий маразм и долго не проживет. А ребенку предстоит новая жизнь. Правда, несколько дней он будет шепеляво ругаться беззубым ртом и рваться кому-то мстить, кого-то догонять, искать. Но потом… Что ты помнишь из своего детства до трех лет? – Хм… Ничего, пожалуй… – Вот и он вскоре забудет всю свою прежнюю жизнь взрослого мужчины.
Потом Нимим встала, обошла сидящего на пне Семена и молча обняла сзади за плечи. Да так и затихла, без слов показав, что она его понимает, принимает таким, как есть, и готова остаться с ним навсегда.
– Пап, да чего ты так беспокоишься? – спросила Виктория. – Все равно скоро Бениды на коней пересядут, а карету продавать придется. – Мало ли что. А вдруг непогода? Тогда и ты от дождя сможешь укрыться. – Еще чего! Накидки вполне хватит, не сахарная, не растаю. – Как не сахарная? – возмутился отец. – Неужели только один мармелад остался? Братья величали порой Викторию Мармеладой Шоколадовной. Или Мармеладой в шоколаде. Или просто Мармеладкой. Хотя бывало, что и вреднющей Мармулядиной обзывали.
