Однако ужасы все равно могут случиться, но люди заботятся друг о друге, даже если они никогда не задумываются об этом.
Я желаю, чтобы в пути его разбил инфаркт или он неудачно упал, может, прямо в дамбу, чтобы там утонул под своим квадроциклом и чтобы туда еще молния ударила. Но с ним никогда ничего не случается.
Я поднимаюсь по перилам и заглядываю в пустую маленькую спальню, к ненастоящему ребенку, спящему на односпальной кровати, а потом спускаюсь обратно к печке.
Все мы наслаждаемся выбором. Актом единения.
Мы уже сделали это однажды и можем сделать это снова. Мы знаем, что у нас есть реальное будущее, до которого почти рукой подать, и это тоже помогает. Это подпитывает нас.
Мы знаем, как далеко идти за болторезом, и это успокаивает, и мы знаем, как много поставлено на карту, сколько жизней, сколько потерянных лет, сколько возможностей.
Ким Ли показывает пальцем на пыльные таблетки. – Но без них я жить не могу. Теперь не могу. Они контролируют меня лучше, чем он.
Мы продолжаем идти. Эти поля слишком огромные, слишком бесчеловечные, они – бесконечное испытание для нас троих, вечный ад, через который мы должны пробираться.
Две женщины, незнакомки, подруги, соединившие свое тепло, чтобы создать здесь нечто вроде семьи.
Синти движет какая-то невидимая сила, что-то, что толкает ее, тащит, помогает. А может, все дело в том, что она видела в том полуподвале, в той жалкой доброте, которую, как она слышала, оказывали мне, но которую она никогда не получала.
