Я люблю Александру Риджмонт, и мне плевать на ваше мнение по этому поводу.
Ты слышала когда-нибудь термин алекситимия? – спросил он.
Я помотала головой.
– Он переводится как «без слов для чувств». Но суть не только в этом. Это почти психическое заболевание со своего рода шкалой. Чем выше твой результат, тем труднее тебе понимать эмоции и все такое. Моя цифра не самая высокая, но и не самая низкая.
– Ох.
Эйнштейн говорил, что безумие – это многократное повторение одних и тех же действий в ожидании разных результатов.
Существует ли закон, по которому можно засудить за удар в лицо законченному засранцу обеими ногами в прыжке? Наверное. Всегда найдутся законы, запрещающие необходимые действия.
У него были рычаги воздействия, у меня – обрывки истории и психиатр на кнопке быстрого дозвона.
Но когда наконец оно наступает, и теплое, успокаивающее любую боль чувство, пахнущее мятой, вязаной шерстью, камином, мигающее огоньками, спускается к низу твоего живота, и ты лежишь на полу, и весь свет в доме, кроме лампочек на елке, погашен, и слушаешь, как на улице бесшумно падает снег, то тут-то тебе и становится понятна суть Рождества.
– Значит, ты не думаешь, что это отвратительно? Моя шизофрения?
– Это было бы идиотизмом с моей стороны.
Дверь приоткрылась, и в комнату просочилось худенькое тельце. Я раскрыла объятия, и Чарли без малейших колебаний забралась ко мне на колени.
сжала пальцы в кулак и ударила во что-то мясистое.
Раздался стон.
Руки выпустили меня.
– Черт побери, она вдарила вам, босс, – послышался голос Арта.
– Переживу. Ты можешь нести ее?
– Могу попробовать.
Рукава рубашки были завернуты, и я впервые заметила, что его руки от кистей до локтей тоже усыпаны веснушками. Интересно, они теплые?