Две Марии
Рассказ
Опара уже подошла, и Мария Федоровна вышла в сени зачерпнуть плошкой муки из мешка, что стоял, притулившись в углу холодного чулана. Вспомнив, что надо сходить к сыну, она срочно затеяла блины — порадовать внучек, а может, и сынок поест, если достанется. Хотелось успеть засветло — осенний день короток — и Мария заторопилась.
На скрип половиц откликнулась коза Машка — она реагировала на любое движение в сенях — и негромко заблеяла в хлеву за дощатой стенкой сеней.
— Маша, Маш, я здесь, — успела сказать Мария Федоровна, спешно закрывая дверь в избу.
Привычными движениями Мария Федоровна на глаз кинула в опару соль, сахар, добавила, просеивая, оставшуюся муку и, придерживая блюдо, стала перемешивать тесто. Засомневавшись, надо ли ускорить выпечку, хозяйка всё-таки поставила блюдо на паровую баню — качество блинов не должно пострадать, уж лучше вообще не печь.
Проверила еще раз дарственную на дом — пусть сын хозяйствует, а ей здесь, в старом родительском доме, даже лучше. Сюда переселилась после смерти мужа. Дом сыновья кой-как подлатали, в двух комнатах сделали ремонт, снесли печь, и небольшая кухня стала, как, смеясь, говорил сын, студией.
Пекла сразу на двух сковородках, еле успевая промазывать блины топлёным маслом. Тарелку с готовыми блинами поставила в прибереженную с праздников коробку из-под торта и замотала полотенцем, чтоб не остыли. Переодеваться не стала, но куртку надела выходную, проверила ношу с блинами; документы, осмотревшись, вложила в плотные корочки Почетной грамоты, которую ей торжественно вручили в клубе за высокие надои и первое место в социалистическом соревновании в той прежней колхозной жизни. Вот и сгодилась грамота.
Машка уже стояла возле крыльца и вопросительно смотрела своими огромными выразительными глазами на хозяйку.
— Ты со мной собираешься? Да я быстро, скоро вернусь.
Но коза сделала несколько торопливых шагов вперед, показывая свои намерения.
— Ну, ладно, ладно пошли, — Мария Федоровна открыла калитку, пропуская вперед подружку.
И две Маши пошли вдоль улицы, обходя по обочине разбитую осеннюю колею. Мария Федоровна с грустью всматривалась в знакомые с детства окна заброшенных ныне домов, стараясь побыстрее выйти к обжитым избам. Машка то отставала на несколько шагов, то, опередив свою хозяйку, дожидалась, чтобы та погладила её. Коза хорошо знала дорогу — с хозяйкой бывала во всех концах села и свободно гуляла везде, никогда не переходя трассы, понимая опасность, о которой предупреждала Мария Федоровна.
Вот и дом Евсеевых. Зайти бы, поздороваться, да некогда. Но с ней уже здоровается, открывая дверь на крыльцо и цепляясь за косяк, Раиса Петровна.
— Маша, здравствуй! Куда со своей Марией Ивановной собрались?
— Да вот блинов напекла, девчонкам отнесу, — ей не хотелось говорить об истинной причине своего торопливого похода. — Как Лев Андреевич-то?
