Тимшел
Пролог
Сапожник часто остаётся без сапог — гласит русская пословица. Есть немало подтверждений тому, что учительские дети — самые заброшенные. Редкий парикмахер имеет идеальную причёску. Только не говорите, что не встречали мастеров салонов красоты с отросшими корнями и сечёными кончиками. Не поверю. Некоторым психологам самим требуется психологическая помощь — это видно даже неспециалисту.
Но опрометчиво и несправедливо утверждать, что это плохие учителя, парикмахеры или психологи. Всё это говорит лишь о том, что психологи, парикмахеры и учителя — это обычные люди. А людям свойственно ошибаться, уставать, не успевать, соблазняться, обманываться, разочаровываться и разочаровать. У каждого человека есть слабости. Их можно научиться прятать, даже бороться с ними можно. Но отнять их у человека нельзя.
А ещё у человека нельзя отнять право выбора. Не верю людям, оправдывающим себя фразой: «У меня не было выбора!» Выбор есть всегда. Обмануть или быть непрощённым. Отвергнуть или простить. Жить умом или сердцем. Быть грешником или мучеником. Предать или погибнуть. Украсть или умереть с голоду. Убить или быть убитым. Вопрос только в том, кому сделать больно: другому или себе? Но выбор-то есть.
Глава первая «ИНТЕРЕСНЫЙ СЛУЧАЙ»
1
— Привет, дорогой. Как прошёл день? — спросила Настя, принимая пиджак мужа, вернувшегося с работы.
— Привет, милая, — целуя её, отозвался Герман. — Знаешь, у меня, кажется, попался интересный случай.
— И, конечно же, в женском обличии?
— Пока не уверен, но это точно не связано с психологией взаимоотношений, — продолжал Герман, снимая обувь и не обращая внимания на замечание жены.
— А я уж подумала, что ты не уверен, что это женщина, — не унималась Настя.
— Да, интересный случай. По крайней мере, это не очередной толстосум с депрессией и не дама преклонных лет, страдающая от невнимания своего молодого протеже, и не семейная пара на грани развода, и даже не вошедшая моду консультация мамочки по поводу трудного подростка. Это что-то новое! — с горящими глазами заключил Герман.
— Так это женщина? — допытывалась жена.
— Да, Настенька, это женщина. Я такой голодный! Чем это так вкусно пахнет?
— Твоя любимая форель с овощами.
— Ммм! Ты меня балуешь, Настёна.
Герман обнял жену за талию и нежно поцеловал её. Настя не без удовольствия приняла эту нежность и ответила на ласку мужа.
— Я в душ — через десять минут буду за столом.
— Хорошо. Только сначала открой бутылку вина — отметим твой интересный случай, — с лукавой предусмотрительностью сказала Настя, надеясь разговорить мужа за вином.
За ужином Герман то беспрестанно рассуждал о природе сновидений, то внезапно умолкал и погружался в какие-то размышления. Настя пыталась поддерживать разговор, но получалось это плохо. Герман декламировал высказывания Фрейда и других психоаналитиков, сравнивал различные теории трактовок существования сновидений. Все эти сложные умозаключения были малоинтересны Насте. А задавать конкретные вопросы о пациентах мужа ей запрещалось проповедуемой им врачебной этикой. Он не позволял себе обсуждать пациентов ни с кем: ни с женой, ни с друзьями, ни с коллегами, ни даже с начальством.
Из того, о чем говорил Герман в этот вечер, Настя сделала вывод, что у новой пациентки проблемы со сном. Но понять большего она не могла, но очень хотела. Она сделала пару слабых попыток подвести разговор к проблеме, с которой пришла новая клиентка к её мужу. Но все они не увенчались успехом: муж считал, что разглашать имя и проблему пациента нельзя даже самым близким людям. Настя давно приняла эти условия, но сегодня её внутренний голос почему-то не хотел мириться со столь строгими правилами. То эмоциональное возбуждение, которое испытывал её супруг в связи с новым делом, было настолько сильным, что она начинала томиться ревностью. Ей было интересно всё: возраст пациентки, имя, социальный статус, семейное положение. Кто эта женщина, которая своими проблемами заставила Германа (её Германа!) интересоваться собой, простой клиенткой клиники, столь сильно.
— Она молодая? — отпивая глоток белого вина, как бы невзначай спросила Настя.
— Кто? — удивился Герман.
Он, погружённый в свои раздумья, не сразу сообразив, о ком идёт речь.
— А! Настя, ну мы же договаривались: никаких вопросов о моих пациентах.
— Подумаешь! Великая тайна! Возраст! Можно подумать, я у тебя её личное дело попросила, — обиженно возмутилась Настя.
— Ой, а что этот тут такое происходит? Кто это тут у нас вздумал ревновать? Настенька, любимая, ты же знаешь: у меня, на уме только
