На спине у него были раны. Зажившие, конечно же. В одну из них можно было поместить пару фаланг указательного пальца. С некоторого расстояния рана выглядела как дополнительный вход в его тело. Тёмная такая расселина в скале. Я помню, что он нам свою дыру в спине охотно демонстрировал. Может, он поэтому и стал скульптором, от расселины (расщелины) в его собственном теле. Меня привели к нему где-то году в 1968-м, тогда у него была неудобная высокая и узкая мастерская на Сретенке.
