Эллин Ти

Нерядом

Иллюстрация на обложке LINK

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © Ilonka K-Art, ChekmanDaria / Shutterstock.com / FOTODOM Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Ти Э., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Феерический финал цикла с отцом всех птенцов и его маленькой копией, который уже в седьмой раз покажет нам, что семья и любовь – самые важные ценности в жизни. Нас снова поглотит атмосфера тепла, нежности и неимоверной поддержки. Готовтесь навсегда влюбиться в хоккей и окончательно прописать в своем сердце команду «Фениксов»!

Книжный блогер Саша Чередина, cheredinabooks

Глава 1

Виктор

Не самое приятное утро в жизни начинается с ора кошки. Это невоспитанное и вечно голодное создание по имени Марфа досталось мне от бывшей жены. Собственно, это вообще единственное, что от нее осталось. Она забрала все. Вообще все. И если на квартиру, машину, какие-то вещи и прочее мне в целом было плевать, то на дочь, которую я не видел уже девять месяцев, – нет.

Сегодня, кстати, круглая дата нашего развода. Девять месяцев назад Ира сказала, что ее достали мои постоянные тренировки, дети, хоккей и прочее, собрала вещи, схватила дочь за руку, села в машину и свалила, пока я был на сборах и не мог приехать поговорить. А через время мне пришли бумаги о разводе на подпись и письмо о том, что квартиру нужно продать, а деньги поделить пополам. И вот с того момента – ровно полгода сегодня.

Я общаюсь с дочерью, нечасто, но общаюсь. Ей неделю назад исполнилось восемнадцать, совсем взрослая моя малышка. Она постоянно на тренировках своих, танцует, у меня вечно дети, поэтому созвониться раз в неделю – наш максимум. Но за неимением большего и это радует.

Я очень скучаю.

Дочь жалуется, что ей не нравится в Питере, куда увезла ее Ира: холодно, сыро, вечно дожди. А еще все друзья тут, танцевальная студия любимая, да и в универ она тоже в Москве собиралась поступать. Но Ира не оставила ей выбора, как в целом не оставляла выбора никому и никогда.

Мы с ней познакомились, еще когда я сам в хоккей играл, а потом в тренерство очень рано ушел: из-за травмы пришлось завязать с играми, пошел обучать детей. Набрал свою первую группу, «Феникс», старшие мои, уже до КХЛ их довел, и многие сами тоже уже тренируют.

Познакомились, закрутилось быстро, поженились, молодые были, горячие. Я много работал, Ира тоже карьеру строила, потом забеременела и ушла в декрет. Дианка родилась, звездочка моя. Абсолютно неуправляемая девчонка была с первых дней жизни. Она Марфу к нам в дом и притащила: подобрала ее, блохастую и грязную, где-то на улице и ревела с ней на руках полчаса, умоляя оставить.

Ну оставили, конечно… В итоге только Марфа со мной и живет теперь в небольшой съемной квартире, потому что в той, что я купил после развода, все никак не закончат ремонт. Но, слава богу, скоро можно будет переезжать.

Тридцать семь лет, живу с кошкой… М-да уж. Веселая жизнь у тебя, Виктор Палыч, очень веселая.

– Да не ори ты, сейчас покормлю, – отвечаю Марфе, хотя это никогда вообще не работает. Она орет до того момента, пока в ее тарелке не появится еда. Еще и перебирает! То ей корм не такой, то мясо невкусное, то печень пахнет не так. И вот даже сейчас она смотрит на сосиску в своей тарелке с таким выражением морды, словно я туда положил ей кусок мыла и заставил есть. – И не смотри на меня так, я не успел вчера корм купить. Сегодня куплю, жри сосиску.

Иду в ванную, надо умыться и срочно проснуться, скоро тренировки, а я по частям себя собрать не могу. Но не успеваю дойти до комнаты, как в дверь кто-то настойчиво стучит. Кого принесло-то в восемь утра?

Открываю.

Млею…

– Папулечка! Сюрприз!

– Мышка?

Глава 2

Диана

– И не ори на мать! Если я сказала, то так и будет, точка!

– А вот и нет! – все-таки кричу и хлопаю дверью, закрываясь в своей комнате.

Это просто невозможно! После того как мама развелась с папой и утащила меня с собой в Питер, наши отношения стали хуже некуда. Не то чтобы мы раньше были подругами, но так плохо еще не было никогда. Я больше папина дочка, и поводов ссориться с мамой не было как раз по причине того, что все мои проблемы решал папа. Но то, что происходит сейчас…

Я хочу поступать на хореографа, ведь танцую с трех лет! Мало того, что из-за переезда мне пришлось бросить мой любимый коллектив и студию, так еще и выяснилось, что мама против этой профессии. «Это не работа, а черт знает что», – главный ее аргумент. Она хочет, чтобы я стала юристом. Или журналистом. Или финансистом. Или, на крайний случай, психологом. Кем угодно, только не тем, кем хочу я.

А я хочу танцевать! Преподавать деткам, как папа! Открыть свою школу танцев, возить их на конкурсы и радоваться успехам. А не быть финансистом или, упаси боже, психологом. Но она меня вообще не слышит и думает, что будет все решать за меня. Но… нет. Я не пойду учиться туда, куда мне не хочется, только чтобы успокоить маму. В конце концов, я ведь не отказываюсь от образования! Просто хочу стать хореографом. Я и так шла у нее на поводу слишком долго, потеряла год, могла бы поступать! Так что… хватит.

Но мама искренне считает, что люди, которые работают с детьми, не способны к семейной жизни, и что я себе испорчу будущее, если буду преподавать.

Судит она, конечно, по папе. Потому что бросила его, когда он был на сборах. Она психовала все время, пока он был в отъезде, что с ним невозможно жить, ведь ему его хоккеисты дороже семьи.

Но… Да, папы часто не бывало дома. Он уезжал на выездные серии, задерживался на работе или даже пропадал все лето на сборах, но никто и никогда не был ему важнее семьи. Я знаю, как сильно он любил меня, и даже отсутствие огромного количества времени на общение никогда нам не мешало быть лучшими друзьями и самыми лучшими папой и дочкой.

Но мама смириться с этим не смогла, и я стараюсь ее не осуждать, но получается плохо. Потому что мы бросили папу, и от этого я страдаю уже почти год. И общаемся мы с ним редко очень, потому что заняты оба, да и… О чем говорить? Я бы с бо́льшим удовольствием его просто обняла.

Ну, короче, мама считает, что я испорчу себе жизнь танцами и стану такой же как «твой папаша».

А я хочу как он! Хочу!

Мой папа – восхитительный тренер. Он в восемнадцать лет стал тренировать своих «Фениксов», сейчас они уже в КХЛ, звезды нашего города, крутейшие игроки!

Да разве можно это обесценивать? Папа сутками работал и каждый день достигал новых высот, а мама… А мама не ценила.

И в итоге мы в Питере, папа в Подмосковье, все одиноки и глубоко несчастны.

И мама, кстати, больше всех. Потому что ей не нравится работать, потому что очередной ухажер не выдержал ее характера и сбежал, потому что жизнь не такая радужная, как хотелось бы. А терпеть ее мог только папа, потому что любил!

Но она словно принципиально не хочет этого понимать.

Мы, собственно, поэтому и поссорились. Началось за папу, потом за танцы, потом ее любимое «я сказала». А я в папу характером, я тоже сказала!

Ну и хлопнула дверью, и вот теперь достаю чемодан из-под кровати, надеясь не оторвать ручку.

Я к папе хочу! Он не смог приехать на мое восемнадцатилетие, записал большое видеопоздравление, над которым я ревела два дня, перевел подарок на карту… А я хочу обниматься. И поеду обниматься!

Мама влетает в комнату ураганом, чуть не снеся дверь с петель. Смотрит на то, что я делаю, и звереет еще сильнее.

– И куда намылилась?

– В Москву! К папе поеду, – отвечаю ей и начинаю закидывать в чемодан необходимые вещи. Ну мне особо-то и не надо много, конечно, я же на несколько дней всего, просто пока нервничаю, кидаю все подряд. Я вообще, когда нервная, не особо управляемая. Творю вечно что-то, потом сама себя ругаю за все, что наделала.

– Куда-куда ты поедешь?! – переспрашивает мама уже совсем другим тоном. Ее настроение меняется сразу же, стоит мне заговорить о папе, каждый раз, о чем бы мы ни говорили. А я не понимаю, как так можно! Они столько лет вместе прожили, меня вот родили, воспитали… А теперь она только раздражается, его вспоминая. А ведь папа у меня самый лучший! Даже ничего плохого никогда не делал ей. Она меня очень обижает таким отношением к нему, потому что я его всем сердцем люблю и он совершенно такого не заслуживает.

– К папе, – кидаю платье в чемодан, словно вообще ношу платья, – я же сказала. До поступления время еще есть, я соскучилась. Мы не виделись почти год, имею я право поехать к отцу?

– Сам пусть приедет! Он же отец.

– Он работает!

– Вот именно! Всегда так. Он работает, а ты за ним хвостом таскаться будешь?

– Он найдет время, чтобы меня обнять, и мне этого будет достаточно.

Чувствую, как эмоции становятся только ярче, это уже просто невозможно. Мама словно ненавистью к нему горит, ну или наоборот: до сих пор любит, но никак не может разобраться со своими тараканами.

Не знаю и не уверена, что знать хочу.

– Тогда выбирай, – внезапно говорит она и складывает руки на груди. А я смотрю на нее с недоумением и не понимаю, что она имеет в виду. Потому что если то, о чем я думаю, это совсем уж кошмар…

– Выбирать что?

– Или я, или он. Если ты поедешь в Москву – можешь там и оставаться. Выберешь его, назад не возвращайся. Не пущу, – говорит она и выходит из моей комнаты, показательно громко хлопая дверью.

Чего-о-о?

Это что было вообще? Она серьезно? Поставила меня перед выбором? Как можно выбрать между мамой и папой? Как это вообще?

Чувствую, как под веками собираются слезы от сильной обиды. Я ожидала от нее всего, но точно не этого. Словно удар под дых! Разве можно ставить своего ребенка перед таким выбором? Да, в конце концов, я взрослый человек! Мне восемнадцать! Как можно говорить такое из-за того, что я просто хочу навестить отца?

Мне становится так обидно и горько, что решение приходит само собой. Я поеду к папе, это даже не обсуждается. Раз она так просто готова попрощаться со мной и отправить жить в чужой город, то поступлю именно так. Папа бы никогда так не сказал… Он отпускал меня с тяжелым сердцем, со словами, что двери его дома всегда для меня открыты. А тут… Не пущу, говорит.

Ну и пожалуйста, что ж.

Поэтому я закидываю намного больше вещей, чем планировала. Рамочки с фотками, планшет, какие-то книги, несколько наборов формы для танцев… От слез и обиды я почти не даю себе отчет в том, что беру. Просто хватаю все подряд, сметаю с полок из шкафа в надежде, что точно беру все самое необходимое для жизни и не буду потом плакать по вещам, что оставила в Питере. Не вернусь больше!

Все взять не получается конечно, а больше чем один чемодан и рюкзак я банально не утащу. Но беру максимум того, что смогу забрать, и минут через двадцать выкатываюсь с этим всем добром в прихожую. Все еще не могу успокоиться, я не отличаюсь тем, что быстро остываю. Наоборот. Я горю до последнего, меня трогать не надо не то что ближайшие полчаса, лучше ближайший месяц!

А вот мама… Она как раз наоборот. Вспылит, а через десять минут делает вид, что ничего не произошло.

Так и сейчас. Я вижу краем глаза, что она тоже входит в прихожую, когда натягиваю кроссовки. Уже знаю, что она скажет.

– Ди, ты правда собралась к нему? Успокойся. Ну поссорились, с кем не бывает. У тебя поступление скоро! Давай остывай и пойдем прогуляемся.

Так все просто у нее! Словно и не было ничего! Словно и не выгоняла она меня, и папу не оскорбляла, и мнение мое в очередной раз слушать не хотела!

Я люблю маму, правда, но большего эгоиста, чем эта женщина, я в жизни своей не встречала.

– Я еду к папе. И поступать буду там! – отвечаю ей, надеваю рюкзак, хватаю чемодан за ручку.

– Я тебя не отпускала.

– А меня не надо отпускать! Во-первых, мне уже есть восемнадцать. Во-вторых, ты меня выгнала, если забыла. Так что спасибо за все, мама, но я ухожу.

Хлопнуть дверью, к сожалению, не выходит, но ухожу я с гордостью и очередными слезами на глазах. Обидно же! Но ничего… Приеду к папе, он меня успокоит.

Вызываю такси и слушаю, как мама из окна на весь двор кричит о том, что я сто раз пожалею о своем решении и обязательно приползу к ней. Я никогда не пойму эту женщину. Минуту назад она собиралась со мной прогуляться, когда за двадцать минут до этого выгоняла из дома. Надеюсь, когда я буду родителем, буду больше похожа на папу… Его подход к воспитанию мне все-таки сильно ближе.

Наконец-то приезжает такси и увозит меня от этого сумасшествия на вокзал. Я, конечно, рискнула сорваться и даже не посмотрела билеты, но не думаю, что приобрести будет проблемой…

И проблемы на самом деле никакой нет. Идеально: поехать в ночь и утром быть уже в Москве. Выезжать через полчаса, поэтому я сажусь на свободное место в зале ожидания, достаю электронную книгу и продолжаю читать роман, который начала вчера. Так хорошо тут все у всех… Любовь, ухаживания. А мне бы хоть с родителями разобраться, не то что в какие-то там отношения метить.

За таким занятием время пролетает незаметно, и через назначенные полчаса я уже лежу на своей верхней полке.

Мне грустно, на самом деле настроение где-то чуть ниже плинтуса, но стараюсь не унывать. Еду ведь к папе! А то, что с мамой поссорилась, это, к сожалению, довольно частая история. Она остынет, как всегда, но я-то нет. Таких слов она мне еще не говорила, и забыть я вряд ли смогу. Остается надеяться, что папа разрешит пожить у него! Надо только найти его новую квартиру, я там ни разу еще не была… Но адрес есть! Я отправляла ему подарки почтой.

Эмоции, собранные за день, выливаются крепким сном на верхней полке под умиротворяющий стук колес поезда. Я просыпаюсь уже в сильно лучшем настроении, готова рвать и метать, завоевывать мир и все прочее. Поэтому немедля беру такси, называю адрес папы и мчу, счастливая, к нему, по пути записывая истории в соцсети.

Подниматься к нему не только тяжело из-за чемодана, но и довольно волнительно. Я не знаю, дома ли он, правильный ли адрес я вообще нашла, как он отреагирует и все прочее… А еще я очень соскучилась и от этого волнуюсь тоже.

Та-а-а-к… шестой этаж, пятьдесят пятая. Вроде бы оно.

Собираюсь с духом. Звоню!

Сначала тишина, я уже думаю, что он или спит, или вообще не дома, но потом слышу шаги. Два оборота замка, и…

– Папулечка, сюрприз! – говорю ему с широченной улыбкой.

– Мышка?

Глава 3

Виктор

Не верю своим глазам!

Мой мышонок, моя вредная и самая любимая малявка, которая открещивается от этого прозвища со своих девяти лет, стоит на пороге моей холостяцкой квартиры и обнимает так крепко, что даже дышать тяжело.

Но даже учитывая легкий дискомфорт, я просто не могу ее отпустить! Скучал жутко, нет в мире слов таких, чтобы описать состояние человека, который долгие месяцы не мог обнять свою любимую и единственную дочь. Я, по крайней мере, таких слов не знаю.

Так и стоим на пороге, даже дверь не закрыли, кормим любопытную соседку из квартиры напротив новыми сплетнями. Она вечно в глазок наблюдает, кто к кому ходит, а тут целый сериал! Я-то почти год один жил, а тут приехала лисица моя, стоит пищит от счастья.

Я не пищу, конечно, но почти вслух мурлыкаю. Повезло пацанам сегодня, Палыч не будет злым. За последний год такое настроение для меня – редкость. Не было причины ему быть хорошим, только результаты на играх меня радовали.

– Па-а-а-ап, я так скучала, – бормочет мне в грудь, окончательно делая из меня размякшего кота на сегодня.

– И я очень скучал, Мышка моя. Зайдем?

– Угу, – кивает, отстраняется и наклоняется, чтобы поднять просто огромный чемодан.

Перехватываю его – неподъемный! Как она вообще умудрилась с ним приехать? Он весит больше ее, без шуток.

– Ты кирпичей натащила? – посмеиваюсь, ставлю чемодан в прихожую и наконец-то закрываю дверь. – Что там такое тяжелое, Мышка?

– Там вещи, – говорит неожиданно тихо и прикусывает губу. Ну, вещи так вещи, это хорошо. Видимо, дочь надолго приехала, это втройне хорошо.

– Понял, – киваю ей и обнимаю за плечи, машинально в макушку целую, так скучал! Чувствую себя сопляком каким-то, но не могу иначе, лучшее событие за год случилось сегодня. Лучшее событие за всю жизнь стоит у меня на пороге… – Пошли завтракать. Голодная?

– Готова съесть слона! Что на завтрак?

– Все, что привезет нам доставка, – посмеиваюсь и вручаю ей телефон. – Заказывай что душе угодно, а я быстро в ванную. Карта привязана там.

– Самый лучший папа! – кричит мне в спину дочь, когда выхожу из кухни.

Умываюсь, пытаюсь прийти в себя, потому что все еще ничего толком не понимаю. Как она приехала? Как это одна? С вещами… почему не предупредила тогда? Я бы встретил, чтобы сумку не тащила, в конце концов, да и с едой подготовился бы… И как вообще Ира отпустила ее ко мне? Это что-то из области фантастики, надо устроить допрос.

Когда возвращаюсь, Мышка сидит вся счастливая на кухне в телефоне, как обычно, сторис свои снимает. Я все смотрю, даже когда их двадцать за день. Она просто меня в лучшие друзья добавила, все зеленые кружочки разрешает просматривать, доверяет мне, походу.

– Заказала?

– Да! Десять минут – и приедут.

– Отлично. Пока кофе сделаю. А ты пока расскажешь, каким чудом твоя матушка отпустила тебя ко мне, еще и одну. Планеты встали в нужный дом? Или что произошло? – спрашиваю и включаю кофеварку. Диана любит с молоком, и по счастливой случайности хотя бы молоко у меня как раз есть. Стоит бутылка среди пустых полок в компании сосисок для Марфы. – А кстати… где Марфа?

– Вот, – посмеивается дочь и кивает вниз. Ясно. Кошка уже клубочком свернулась на ее коленях и спит без задних ног. Это только я у нее не в фаворе, Диану она любит с первых дней появления тут. – А по поводу мамы… Не то чтобы она отпустила меня, конечно.

– Ты что, сбежала? – разворачиваюсь к ней. Если да – получит сейчас же. У нас с Ирой, конечно, хреновые отношения, но обижать мать я не разрешу.

– Не сбежала! Я просто хотела к тебе в гости, она психанула. Ну и… выгнала меня.

Бутылка падает из рук на стол от таких заявлений. Я разворачиваюсь к дочери и пытаюсь понять, шутит она так со мной или нет. Потому что такой юмор я не понимаю, но если правда…

– Еще раз, – сквозь зубы, потому что психую уже. С пол-оборота завожусь, как и всегда, когда дело касается моей дочери.

– Она меня выгнала, – выдыхает дочь и грустнеет на глазах. – Сказала, что если я к тебе поеду, то могу вообще больше никогда не возвращаться. Ну а я и так уже соскучилась очень, а тут из принципа вещи собрала и поехала. И, в общем-то… Можно у тебя пожить?

– У меня – это дома, Мышка. Я буду счастлив.

И я правда буду счастлив. Но пока очень-очень злюсь на Ирину. А то, что Дианка из принципа приехала, – не удивлен. Принципиальности в ней хоть отбавляй, от всех нахватала: и от матери, и от меня.

– Самый лучший папа!

– А ты подлиза, – посмеиваюсь, встаю, целую ее в макушку и иду открывать дверь курьеру, который привез нам… – Бургеры, Ди? На завтрак?

Вот бестолковка мелкая, а!

* * *

Уезжать сегодня вообще не хочется, хотя я каждый день спешу во дворец с радостью. Просто раньше это спасало меня от одиночества, а сейчас отбирает меня у любимого ребенка, хотя понимание того, что живет она теперь со мной, немного облегчает душу.

Все утро мы болтаем обо всем подряд, игнорируя тему Ирины, потому что пока она еще очень дочку расстраивает. Потом обсудим.

Мелкая покрасила пряди волос в розовый. Мое мнение на этот счет ее, конечно, не очень волнует, поэтому я просто закатил глаза и после трех минут «ну согласись, что красиво» все-таки согласился.

Сказала, поступать будет в Москве, на хореографа, как и хотела. Моя дочь, горжусь невыносимо. Откроем ей школу танцев, будет мелочь учить. Точно же вся в меня. От этого Ирина и бесится. Потому что я-то ее не устраиваю как пример для подражания. А дочь так не считает.

Приходится в итоге расстаться и уехать во дворец. Даже зову Ди с собой, но она отнекивается, говорит, что после жутко неудобной верхней полки будет спать весь день, поэтому еду один, но в восхитительном настроении!

До начала сезона пара месяцев еще, поэтому сегодня пусть Сергеевна их гоняет, я буду добрым полицейским, потому что могу себе позволить!

Приезжаю во дворец, дом родной уже, столько всего пережил тут… Пацаны, как обычно, раньше меня на месте, тоже все уже прописались тут. Захожу в раздевалку, поздороваться, и с порога на меня сыплются вопросы.

– Виктор Палыч, а ты чего довольный такой? – спрашивает Савельев. Каждой бочке затычка, без его комментария, конечно, не проживет никто.

– Счастье у Палыча, повезло вам сегодня, – отвечаю и опять как идиот улыбаюсь. Ну что такое! Надо брать себя в руки, а то разленятся все.

– Девушку нашел? – Леха, еще один шутник. Не команда, а сборище клоунов. Им бы в цирк, а не на лед.

– Полгода развода у меня сегодня, какую девушку?

– То есть ты холостяк еще? – спрашивает Сашка. Вот Степанов до этого момента мне вообще нормальным казался.

– Что вам надо от меня? Заняться нечем?

– Да мы просто спросили!

– Просто… Все у вас просто! – договариваю, и дверь хлопает. Оборачиваюсь, вратарь мой, Дима. Горе-хоккеист. – Горин, где тебя носит? Все уже тут!

– Так до тренировки еще двадцать минут, Виктор Палыч!

– Но все уже тут! Считай опоздал. Логично?

– Не очень…

– Чего-чего говоришь? Не расслышал…

– Да, Виктор Палыч, логично. Переодеться-то можно?

– Нужно! – говорю ему и выхожу из раздевалки, слыша в спину шепот: «Что это с ним сегодня?»

А у него счастье! Дома спит. С дурацкими розовыми прядями в волосах, но счастье.

На тренировке сегодня даже никто не косячит, и удивительно, но даже Горин удивляет четкостью в рамке. Не самый лучший он вратарь у меня конечно, хотя пацан неплохой вроде. Но вечно ему чего-то не хватает… Опыта! Молодой еще совсем, двадцать один вот только стукнуло, а уже в КХЛ забрали. Надежность рухнула, когда соперниками стали мужики под тридцать лет с огромным опытом на льду, но мы подтянем, заиграет еще парень, чувствую. Пинка бы ему хорошего кто дал… Мои не работают, другое надо.

– Горин, тебе бы влюбиться!

– Чего вдруг?

– Ты, когда выпендриваться начинаешь, играешь лучше. Будет тебе стимул: перед девушкой хвостом крутить. Там, смотри, и на важных матчах в рамке стоять будешь.

– Я и без любви этой вашей справлюсь, – говорит мне, проходя мимо в раздевалку после окончания тренировки. Бабник он известный, но кто в его возрасте таким не был-то, собственно. Я не был, но я и до двадцати одного все успел.

– Ну так справляйся давай! Сезон скоро, ставки на тебя делаю.

– Виктор Палыч! – зовет меня Сабиров, и я закатываю глаза. Что ж им всем-то надо от меня сегодня? Именно тогда, когда у меня нет кучи тренировок и я могу спокойно пойти домой к дочери, всем что-то надо.

– Чего тебе?

– Тут это… дело такое…

Они подтягиваются все, и я понимаю, что пахнет жареным. Точно придурки натворили что-то, а мне опять разгребать. Ну здоровые все лбы, елки-палки! Несильно младше меня, что опять стряслось-то?

– Сабиров, если вы куда-то встряли, я вас под лед закатаю.

– Не-не, Палыч, не психуй, – говорит Ковалев. – Мы просто от всей души тебе помочь захотели! А то ты грустненький ходишь в последний год и, короче…

– У кого короче, тот сидит дома и отращивает, – говорит Сава. – А мы тебе девушку нашли!

– Еще раз… – не верю своим ушам и переспрашиваю, чтобы понять, не послышалось ли мне. – Вы сделали что?

– Анкету твою на сайте знакомств создали, с девчонками пообщались, самую классную выбрали! Всё для тебя, – резюмирует Захаров с улыбкой, только вот я вообще веселья не разделяю.

– Вот идиоты… Вы бы так шайбы забивали, как самодеятельностью занимаетесь! Удаляйте все, чтобы я подобного больше не слышал.

– Так это, Палыч… не получится уже. У вас столик через час в рестике Тимура. Она ждать будет, не по-мужски как-то девчонку кидать.

– А херней страдать по-мужски? – психую. Ну довели! Даже такой хороший день умудрились испортить.

– Все оплачено, – подливает масла в огонь Сабиров. – Пообедаете вместе, познакомитесь, ну а дальше, может, и закрутится что-нибудь…

– Остатки нервов моих от вас закрутятся скоро! Придурки…

Разворачиваюсь, ухожу. Слов нет на этих идиотов. Сайт знакомств! Додумались еще… Даром почти по тридцать лет некоторым, детвора еще зеленая, раз такой хренью страдают.

– Через час! – кричат хором в спину, и я вздыхаю. Потому что и правда не по-мужски девчонку бросать.

Придурки.

Глава 4

Диана

Так сладко сплю… После жуткой верхней полки и в целом не самой удобной кровати дома папин матрас – просто как счастье в жизни! И уснула моментально, и просыпаться совсем не хочется, только третий раз уже орущий на всю комнату телефон все-таки заставляет открыть глаза.

Ну кому там что от меня надо?

С трудом фокусирую зрение, а потом сбрасываю вызов. Мама. На экране наша с ней фотка с просто отпадного дня, что был прошлой зимой, но даже воспоминания о светлом не помогут мне ее простить. Да, я обижена! Это логично. Мне обидно и больно от такого отношения, и, конечно, я не готова с ней разговаривать, по-моему, это адекватно.

Именно поэтому я сбрасываю еще три следующих звонка, а потом и вовсе ставлю режим «без звука». Не хочу я разговаривать, по крайней мере пока.

Но уснуть заново уже не выходит, потому что сон расплескался на волнах всех эмоций. И я решаю позвонить папе, потому что вдруг мама, не дозвонившись мне, решит набрать ему? Не уверена, конечно, что у нее есть его номер, но вдруг?! Надо предупредить его, чтобы он трубку не брал, от греха подальше.

Зеваю, вставать вообще не хочу, набираю папу. Он берет трубку с третьего гудка, и по звуку я слышу, что он в машине.

– Проснулась, Мышка?

– Разбудили, – ворчу и снова зеваю. – Папуль, а ты далеко сейчас? Куда едешь?

– Не поверишь, – вздыхает он и явно недовольным голосом говорит: – Еду на свидание.

– Ого! Девушку нашел?

– Двадцать три дебила я себе нашел, а они херней страдают. Поем и вернусь, расскажу потом.

– Ладно, – хихикаю, уже хочу знать подробности. Папа всегда очень смешно о своих «Фениксах» отзывается, особенно когда они творят что-то прикольное. А творят они постоянно! Хочу с ними со всеми познакомиться, у них явно не бывает скучно.

– У тебя все хорошо?

– Да-а-а! Я просто хотела сказать, что если вдруг мама тебе будет звонить, не бери трубку, пожалуйста. А то мне названивает…

– Ты ее игнорируешь? – спрашивает папа вмиг изменившимся тоном. Дайте этому мужчине премию какую-нибудь за человечность, пожалуйста. Потому что я не понимаю, как можно пережить столько плохого от одной женщины и все равно до последнего ее защищать. Просто уже знаю, что он скажет… Поэтому тихо угукаю, отвечая на вопрос. – Она волнуется, дочь.

– Только о самой себе она волнуется! – психую, все еще не могу простить ее.

– Отлично, – разрешает мне сказать именно так, – но трубку надо взять, чтобы мама знала, что ты жива и здорова. Хорошо?

– Ну па!

– И я тебя, Мышка. Скоро буду.

Он бросает трубку, как всегда оставляя последнее слово за собой, и я падаю лицом в подушку, заглушая хныканье. Одни диктаторы кругом! Но с папой проще… И в целом-то он прав, я понимаю, но никуда свою обиду деть не могу, она кусает меня, и кусает больно! Но слово папы для меня всегда было законом, есть и будет. Я могу психовать сколько угодно, но всегда его послушаю, и он это знает… И пользуется этим наверняка!

Поэтому сквозь слезы обиды, злости и грусти я все-таки беру трубку, когда мама звонит в следующий раз.

– Алло, – отвечаю негромко, сразу нарываясь на крики. Да-да, я сама виновата, что не отвечала, но неужели обязательно сразу кричать?

– Ди, это не смешно! Я звонила кучу раз! Что за концерты?!

– Никаких концертов, ма, я спала, – говорю ей и тут же зеваю, словно подтверждая свои слова.

– Где? На вокзале? Я приеду тебя заберу!

– Ма, я уехала к папе и спала у него, ни с какого вокзала меня забирать не надо.

– Ты серьезно уехала? – тут же меняется ее тон. Если до этого я и правда слышала нотки обеспокоенности, то сейчас… нет. Там совсем другие нотки, и мне от них некомфортно. – И он спокойно тебя принял? Даже не удосужился сообщить мне?!

– А ему что, надо было выгнать меня? – злюсь, мне так обидно! Ну почему мы не можем быть просто подругами, а? – И он не знал, что ты не в курсе, где я, хватит уже его обижать!

– Да никто твоего папашу не трогает, – фыркает она и, я готова поспорить, закатывает глаза в своей излюбленной привычке. – Когда тебя дома ждать?

– Никогда, – говорю на выдохе, набравшись смелости. – Ты сама сказала, мам, что я могу не возвращаться, если поеду к нему, что ты меня не пустишь. Я уехала, значит, все. Папа меня не выгнал, а к тебе… я не вернусь. Ты меня очень обидела этими словами. Поступлю тут на хореографа, как и мечтала.

– Что ты несешь?! – злится она. – Дура, ты же жизнь себе сломаешь! Ничего не добьешься и будешь сутками торчать с этими неблагодарными детьми? А жить где? В его съемной однушке? Не сходи с ума, возвращайся домой!

– Вообще-то у него двушка, – сквозь слезы машинально начинаю защищать папу, – и скоро мы переедем в его большую квартиру! И я всего добьюсь, понятно? Спасибо, что веришь в меня. Не удивляйся тогда, если в следующий раз я снова не возьму трубку.

Сбрасываю звонок, чувствую сильную дрожь. Меня трясет так, словно я сижу на оголенных проводах и через каждую клеточку проходит ток.

Так обидно! Что я даже не пытаюсь не заплакать, реву взахлеб, стараясь делать это хотя бы потише, чтобы папе соседи не предъявляли ничего.

Ну почему она так говорит? Я же знаю, что любит меня, но когда что-то не по ее – как будто сходит с ума! Обижает меня, даже не понимая, как сильно словами ранит. Мне в жизни больше всего не хватало ее поддержки, потому что танцы мои она критиковала всегда. И то у меня не так, и это, и время я зря трачу. Даже на выступления не ходила толком! А папа ходил. По возможности бежал ко мне с тренировок, хлопал громче всех в зале и на меня одну смотрел! Ни у кого почти папы не ходили на концерты, а мой всегда рядом был. А мама нет…

А я хотела бы, чтобы мама тоже приходила. Но, видимо, не судьба нам с ней быть рядом. Бывает и такое, а бывает и хуже, так что мне еще даже повезло. Но все еще очень обидно, поэтому я плачу очень-очень долго, выплескивая все накопленные за день эмоции, а потом иду в душ, чтобы весь этот негатив с себя смыть.

В конце концов, новая жизнь! Папа, Москва, поступление, снова танцы! Обязательно нужно будет сходить в студию, где я занималась, вернуться туда, давно не танцевала, пора начинать снова.

* * *

Папы до сих пор нет, поэтому я решаю прогуляться до магазина и затариться продуктами. Как он вообще живет, когда у него в холодильнике одни сосиски и молоко? Чем питается? На доставках своих… Я не кулинар от Бога, конечно, но человеческий ужин приготовить могу, пусть лопает, а то в этих полуфабрикатах же никакой души!

Иду, хорошо так… Птички поют, тепло, цветочки повсюду. Папа живет не очень далеко от той квартиры, в которой жили мы, поэтому на местности ориентируюсь довольно быстро. Где тут магазин, я знаю…

Но прохожу мимо любимой когда-то кофейни, где делают просто волшебную выпечку. Я за нее душу готова продать! И раз в неделю позволяла себе раньше лакомиться десертами. Поэтому сворачиваю туда, собираясь побаловать себя и сегодня. А магазин подождет… В конце концов, папа все равно еще не приехал.

И боже, как же тут пахнет! От этой сладости даже кружится голова немного. Улыбаюсь, оказываясь внутри, столько воспоминаний с этим местом связано… Мы очень часто с девчонками с танцев заходили сюда за кофе, сидели за столиком и громко хохотали, пока на нас не начинали поглядывать косо другие посетители.

– Добрый день, что будете заказывать? – вырывает меня из мыслей милая девушка, работающая в заведении. Беру обожаемые раф и круассаны с джемом и иду за столик у окна, наслаждаясь любимым местом. Ну тут правда очень классно!

Делаю фотку в сторис, так привыкла вести соцсети, что уже не могу иначе, жду свой заказ и просматриваю ленту. Вижу два сообщения от мамы, но читать не решаюсь, потому что реветь на людях я пока не готова…

За соседним столиком сидит какая-то несуразная парочка, привлекая мой слишком любопытный нос. Я не подслушиваю, честно, случайно! Просто они говорят очень громко.

Парень какой-то… ну, который себя любит больше всего мира. Девчонка вообще не большого ума, сразу видно. Не слишком уж они смотрятся, если честно. Что только делают вместе?

– Ты реально ничего не закажешь? – спрашивает он у нее.

– Тут все калорийное… Я такое не ем.

Закатываю глаза. Моя ты хорошая. А я ем! С удовольствием. Как раз мне приносят мой заказ, и я с аппетитом кусаю огромный кусок политого сверху шоколадом круассана. Закрываю глаза и даже стону от блаженства, это просто волшебно! А потом глаза открываю и замечаю, что этот парень смотрит на меня… Ой.

– Что? – спрашиваю у него. Не суперледи я, конечно, да. Люди вон кусочек тортика себе позволить не могут, красивые ходят, лишнего слова не скажут. И я… лопаю круассан. Но мне все равно, мне вкусно – это главное.

– Ничего, – усмехается он и наконец-то отворачивается. Вот странный…

Они почти не разговаривают, я даже практически теряю к ним интерес, но потом он начинает пытаться ее рассмешить, и я снова прислушиваюсь. Очень долго пытается, честности ради! Старательный.

– Ну ладно, последняя шутка, – говорит он со вздохом, – иначе я не знаю, что тебя еще может развеселить. Кем становится черепашка, когда вырастает, знаешь?

– Эм… – думает она. – Нет.

– Черепавлом, – выдает парень. Он явно ждет реакции от нее, но смеяться на всю кофейню начинаю я! Боже… Даже немного стыдно, но это очень смешно! Я обожаю такой тупенький юмор, особенно когда он в моменте заходит на ура. И сейчас тот самый момент! Я смеюсь так, что чуть не проливаю на себя кофе, слава богу, что не делала глоток в этот момент.

– По-твоему, смешно? – внезапно говорит эта девушка, и я даже оборачиваюсь, чтобы понять, не мне ли это было адресовано. Но – не мне. А я почти была готова объяснить ей в деталях, что да, это смешно.

– Ну, девушка вот смеется, – отвечает тот парень.

– Ну с ней тогда и встречайся! – выдает она неожиданно, встает и уходит. Фурор! Я как сериал посмотрела, обожаю такое.

Все еще хихикая, допиваю кофе, съедаю последний кусок круассана и только собираюсь встать и пойти в магазин, как тот парень подсаживается ко мне и выдает:

– А она дала дельный совет! Давай знакомиться? Я Дима.

Здравствуйте, приехали. Вот только Димы в жизни мне и не хватало…

Глава 5

Виктор

Нет, ну вырастил же придурков на свою голову, а! Вроде старался нормальными воспитывать, а они все равно бестолочи, все до единого! По тридцать лет, а ума нет. Девушку они мне нашли… Идиоты.

Под лед закатаю! Честное слово, доведут когда-нибудь – и закатаю.

Психуя, еду в ресторан, потому что кидать девушку и правда некрасиво. Тем более что они от моего имени общались, и не джентльменом покажусь как раз я! А я джентльмен. Почти всегда. Кроме тренировок, но там и не надо.

Паркуюсь у ресторана Сабирова. Этот тоже мне! Взрослый мужик, бизнесмен вон, музыкант, а детство наравне с остальными в жопе играет. Еще говорят, что спортсмены серьезные. Я таких не знаю, мои все с прибабахом.

Злюсь на них! Терпеть не могу такую самодеятельность. И домой к дочери я хотел больше, чем пожрать в пафосном ресторане. Ох, устрою я им завтра кроссфит на льду, пусть всю свою неистраченную энергию в нужное русло направляют.

Прохожу внутрь, меня встречает администратор, указывает мне на нужный столик, и я туда иду, и…

Мать твою, да ей восемнадцать-то хоть есть?! У меня дочь старше, идиоты! Это точно нужный столик?

Возвращаюсь к админу. Уточню! От греха подальше, меня же посадят.

– Прошу прощения, – спрашиваю у девушки. Она как-то странно смотрит на меня. В целом неудивительно, там в зале ребенок сидит! – Мне точно тот столик нужен?

– Да, – говорит с натянутой улыбкой. – Тимур Давидович предупредил о вашем, кхм, свидании, и девушка тоже пришла по этому запросу. Она ожидает именно вас, Виктор, уже примерно минут семь.

– Господи, ну клоуны! – закатываю я глаза и все-таки иду к столику.

Блядский цирк, других слов не найду просто. Подсунули мне ребенка и умудрились назвать это свиданием! Ладно там есть у меня зеленые еще пацаны, но мои-то старшие головой не думают вообще? Мало того, что полезли, так еще и выставили меня непонятно кем.

Сажусь за столик, девушка отрывается от разглядывания меню и поднимает на меня взгляд. Если я там еще и разочарование увижу, им завтра точно не жить. Но нет, улыбается. Повезло придуркам.

– Виктор, – протягиваю ей руку, напоминая себе каждую секунду, что я джентльмен и материться и нервничать при девушке не комильфо.

– Маша, – кивает она и краснеет, вкладывая свою ладонь в мою руку.

Так, куда краснеем? Остановка, красота, я максимум тебя могу с дочерью своей познакомить и отправить в куклы играть.

– Маша, очень приятно. Понимаете, тут такое недоразумение вышло… Я ни с кем знакомств не ищу, это подопечные мои, просто в голову ударенные немного, от моего имени вам написали. Поэтому предлагаю замять этот инцидент, вкусно поужинать, раз уж все оплачено, и разойтись.

– Я вам не понравилась? – спрашивает она, вдруг надувая губы. Ой-ей… было бы мне меньше двадцати, я бы, может, на такую куклу и залип. Но вот сейчас никак, кроме как дочерью, воспринимать ее не могу. Увы и ах.

– Маша, вы прекрасная девушка, но все-таки нам не по пути с вами. Я сильно старше.

– Меня не пугает! – вдруг говорит она. Приехали.

– Зато пугает меня. Заказывайте что хотите, ужинайте, все оплачено, а я, пожалуй, пойду.

Понимаю, что мое джентльменство тут до добра не доведет, и просто сбегаю из ресторана, оставляя ее одну.

А что мне ей сказать-то надо было? Подумает еще что-то не то, а мне такого счастья не надо.

Выхожу на улицу, сажусь в машину, на нервах хочу написать своим воробьям, чтобы перед завтрашними тренировками хорошо поспали и поели, силы будут нужны. Но не нахожу телефон в карманах и понимаю, что оставил его на столе. Да твою ж… И возвращаться вообще не хочется, но выбора-то особо нет.

Выхожу из тачки, но не успеваю дойти даже до входной двери, как девушка-администратор выбегает на улицу с моим телефоном в руках, осматриваясь по сторонам, не уехал ли я.

– Вы – мое спасение! – говорю ей, подходя справа. Она дергается от неожиданности.

– Вы забыли телефон, ваша девушка… отдала мне, в общем-то.

– Не девушка, но… не важно. Недоразумение вышло, – отмахиваюсь, забирая у нее мобильник. – Спасибо вам.

– Пожалуйста, – хмыкает она. И вдруг продолжает: – А раньше говорил, что малолетки тебе не нравятся. А сейчас как? Ей восемнадцать-то хоть есть?

Чего-о-о-о?

Смотрю на нее, пытаясь понять, о чем речь и откуда предъява. Я пустых предъяв не люблю, но тут как будто и не пусто было!

Пытаюсь запустить шестеренки в голове, смотрю на девушку. Не знаю я ее! Красивая, спору нет, эффектная очень, но реально не знаю.

А кому я мог сказать такую фразу?

Со мной во дворе в детстве девочка жила, лет на шесть меня младше. Короче, мелкая совсем. Ну, мамы наши общались, мы иногда пересекались соответственно. Она мне в свои шесть выдала, что влюбилась в меня. И в семь. И в восемь. И даже в десять, когда у меня был выпускной, она подошла ко мне и сказала, что не сможет жить без моего присутствия в школе. Ну я ей тогда эту фразу слово в слово сказал, и…

– Марина?! – осеняет меня.

Губы девушки тут же трогает улыбка. И знакомая ямочка заставляет понять, что точно она! Да ладно… Вот так совпадение, вот это встреча!

– Привет, Витя, – говорит она, глядя на меня. Вау… – Не стыдно тебе? Она ж и правда ребенок еще. И бросил ее там, – начинает она мне дальше предъявлять очень спокойным голосом. Но все это обманчиво, я и сам знаю! Потому что делаю точно так же.

– Да это пацаны мои, хоккеисты, придурки. Узнали о разводе и девушку мне найти пытаются, а я не просил!

– Ты развелся? – спрашивает. – Точнее, ты женат был?

– Да, до фига чего произошло. Мы с тобой с того выпускного-то и не виделись…

– Ну, ты ясно дал понять, что нам не по пути, – посмеивается она, а мне вдруг стыдно становится. Еще не хватало! Надо как-то по-человечески пообщаться хоть сейчас, мне-то не семнадцать уже.

– Может, увидимся на днях? Поболтаем, все-таки не чужие люди. Считай, выросли вместе.

– Давай, можно, – пожимает она плечами. – Только я пока без выходных, Александра мне помогала, но она в декрете, а я одна, и…

– Сабиров поработает, – рычу. Совсем загонял ее! – Я договорюсь. Номер свой оставь. Наберу.

Марина хихикает, но забирает из моих рук телефон и вбивает туда свой номер.

– Прикольно, конечно, когда над твоим начальником есть начальство.

– Ну, тут-то я не начальство ему, – хмыкаю. Делаю дозвон, чтобы у нее мой номер отразился, быстро сохраняю как «Марина мелкая». Все время я ее так называл. И пусть она не мелкая давно, да и я не пацан, просто так точно пойму.

– Но тем не менее это не мешает тебе и тут командовать, – закатывает она глаза. – Ладно, мне пора работать. Была рада увидеться, – говорит она и сбегает в ресторан, а я не знаю, правду говорит мне или врет.

– И мне! – отвечаю запоздало. И я точно не вру, приятно было.

Вообще неожиданно! Я помню ее мелкой десятилетней прилипалой, а тут такая Марина… Интересно, а как она меня узнала? Или я с семнадцати не изменился совсем? Это как раз вряд ли. Воробьи мои всю кровь выпили, постарел точно. Потому что до меня сейчас доходит, почему она на меня так смотрела, когда я только пришел: узнала! А я нет, потому что в этой красивой женщине невозможно было узнать ту вредную мелочь.

Это сколько ей сейчас? Лет тридцать примерно? Уже и не мелочь… Как странно возраст шутит над нами в разные периоды времени. Лет через двадцать скажу, что и Маша из рестика не таким уж ребенком была, да.

Ой…

Вздыхаю, все-таки пишу в чат своим придуркам, что идиоты они редкостные, сажусь за руль и уезжаю домой. Там Мышка моя! И кошка не кормлена. Надо взять дочь и поехать по магазинам, а то у меня на полках холодильника молоко и сосиски, на таком даже Марфа вон жить отказывается. Все рычит на меня и фыркает. А Дианке сразу на руки прыгнула, как та приехала. Конечно! Мышка ее всегда больше всех любила, а у меня времени на телячьи нежности нет, все строго. Покормил, лоток почистил, воды дал, дай бог, не забыл на балконе.

Может, со мной поэтому развелись? Так себе я мужик для жизни, чего уж скрывать.

Но думать я об этом сегодня не буду, и так весь год думал! Надоело. Праздник в честь приезда дочери продолжается, и его обязательно нужно отметить. Поедем за покупками, надо будет взять торт. Повод-то есть! Палыч теперь не одинокий.

Если, конечно, Ира не приедет и не заберет у меня Дианку снова, как год назад. Ничьего мнения не спросила даже, увезла и все. Но я заслужил, наверное. Сейчас уже многое переосмыслил за этот год.

Еду домой, много думаю. Прокручиваю в голове весь день, посмеиваюсь от тупости и неловкости ситуации, улыбаюсь приятной встрече со старой знакомой. Надо и правда будет как-нибудь выкроить время и выпить с ней кофе, все-таки все детство, считай, рядом росли!

Паркуюсь во дворе, бегу на нужный этаж, опять у меня улыбка при одной только мысли, что дома не пусто, появляется. Я, может, отец не самый лучший, но дочь свою нереально люблю. Голову за нее любому оторву даже не задумываясь. И мне правда счастливо, что она рядом теперь. Я скучал очень, а сейчас хорошо. Словно кусок сердца мне вернули.

Глава 6

Диана

Ладно, Дима оказался немного полезным. Сразу после кофейни я затащила его в продуктовый и заставила нести все мои покупки до самого лифта. Нет, ну а что?! У него явно был этот вечер запланирован под свидание, оно сорвалось, не бросать же его в одиночестве? Занятие ему нашла вот… Челночный бег с пакетами от супермаркета до лифта практически.

Он, кстати, вроде неплохой парень. Только с очень большой короной на голове, ну или он просто выпендривается передо мной, не знаю. Но это ничуть не лучше.

Юмор отменный, мне прямо