автордың кітабын онлайн тегін оқу Точка возврата
Сергей Чичин

Кітап туралы Пікірлер5 Дәйексөздер2 Қазір оқып жатыр77 Тегін фрагмент

Сергей Чичин

Точка возврата

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Илья Исаев

Как быть, если вы вернулись домой из опасного путешествия по чужим мирам, а привычного дома больше нет? Как быть, если вы сами невольно вызвали апокалипсис в родном мире? Улыбаемся, машем и исправляем. Если получится, конечно, с такой командой. Главное, не развалить все еще больше.

18+

ISBN 978-5-4490-3736-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

1

На берегу пустынных волн стоял он, дум великих…

Нет, это вряд ли. Великих дум он, то есть я, всегда и успешно старался избегать. И даже угодив в ситуацию, когда хочешь не хочешь, а задуматься о глобальном придется, прежде всего изошел на… брюзжание, пусть это так называется. Со мной это то и дело случается, так что буду ставить метки — чтобы любители бодрого или хоть какого экшону не затруднялись выбором, докуда проматывать.

Приступ брюзжания ON.

Я редко планирую себе расписание дел хотя бы на день, но можете быть уверены: если уж соберусь, то «сделать миру большое одолжение» появится, в лучшем случае, листе на девятом. А скорее всего до него не дойдет вовсе. Тем более на практике, потому что где-нибудь вторым-третьим пунктом списка окажется «зайти в бар», после чего остальные пункты придется вычеркивать. Нет, не то чтобы я в обиде на мироздание. Лопать что дают мы все в той или иной степени с детства приучены. Скорее тут влияние отрезвляющего цинизма: как ни крутись, а изменить этот парк аттракционов, где из сил выбиваются только те, кто зашибает деньги, а прочие жрут и ржут, не получится. Да, мне было когда-то двенадцать, и как подобает двенадцатилетнему, я мечтал найти какого-нибудь Лекса Лютера, замочить его в сортире и гордо окинуть взором зарю нового мира. Потом заподозрил, что не так все просто. С возрастом удосужился на всякий случай проверить подозрение практикой. Оказалось, что от избиения куч дерьма только брызги летят во все стороны, а количество пресловутого дерьма в мире совершенно не уменьшается. И существует вполне наглядная схема, по которой на пути к рычагам воздействия на мир каждый Бэтмен, набитый благими намерениями, мутирует в лучшем случае в Джокера. В лучшем, потому что Джокер хотя бы смешной, а то, что доползает до комфортных кресел, чаще откровенно отвратительно. Так что для идеалистов у нас тут полный швах — победы не добиться, а если и добьешься, то лучше не смотреть в зеркало. А то увидишь, не дай бог, кому она досталась.

Это все к тому, что в шкуре потенциального героя мне очень, очень некомфортно. Будем пытаться себе внушать, что мы отнюдь не по части спасения мира подвизаемся, а тихо-мирно за собой подметаем. А то после недавней вечеринки с нашим участием, говорят, немало пробок по миру повылетело. Даю себе честное слово, что если тут справляются без нас, то мы и вмешиваться не станем. Разве что придется как-то разрулить вопросы, которые могли возникнуть в результате нашего экстренного ухода за грань мира через мою кухню. Власти к таким экспромтам относятся без понимания. Если все будет плохо, придется ложиться на глубокое дно, и для этого местные края, пахнущая смолой канадская глубинка, куда как замечательны. Заносить в резюме события нескольких последних дней поостережемся, тем более что ни под какой приличный ярлык их не подточишь. Были в Аду — уже достаточно, чтобы вместо начальника отдела на собеседование пригласили психиатра. Ад, как оказалось, отнюдь не фантазия, а довольно угрюмый континуум между бесконечным множеством параллельных миров. Сковородок для грешников не видели, черту мой злейший друг выбил бубну, подрались с людьми настолько заурядными, что даже обидно — за гранью-то мира можно было и кого поэкзотичнее найти. А потом… по итогам странного ритуала (я-то наивно надеялся, что он перерастет в оргию) нам сказали, что при нашем попустительстве и едва ли не содействии оный Ад прорвало во весь диапазон сопредельных миров. А это уже можно (да чуть ли и не нужно!) трактовать как терроризм, что сейчас модно и везде прокатывает. Быть террористом для меня не вариант — я и для заурядного радикала слишком сонный.

Добро пожаловать в бытие Джеральда Мейсона — части той силы, что вечно хочет как-нибудь, а не получается ну никак.

Приступ брюзжания OFF.

Подобные размышления заняли меня на три шага. Потом я врезался в плотный строй собратьев по героическому ремеслу, чуть не зашиб тщедушного эльфа, чуть не зашибся сам о монументального рыжего обезьяна и, в общем, пришел в сознание. Если, конечно, это и есть сознание, а не кошмарный сон. Двое рекрутов, притащенные из Отстойника, как раз легко могли сойти за серьезные наркотические глюки.

Фирзаил, именующий себя эльфом, ростом был мне по грудь, обладал серой кожей и белоснежными волосами, неопрятно торчащими из-под кепки, а также профилем топора Fiskars и акцентом настолько британским, что называть его впору было сэром. У этого приобретения была по крайней мере цель — будучи видным специалистом по какой-то там отрасли магического искусства, он обещался посодействовать с затыканием прорех в мироздании, к созданию которых мы все тут таки или иначе причастны. То есть не то чтобы обещался — но, скажем так, был привлечен.

Второго парня можно было, не кривя душой, обозвать противоположностью эльфу — он был на полфута выше меня, заметно шире в плечах (а я и сам та еще горилла) и, что плохо различимо в темноте, но весьма памятно, возмутительно красного цвета. Вот прямо весь, включая повсеместную густую шерсть, редкие фрагменты выглядывающей из зарослей кожи, зрачки, ногти, вечно дружелюбно оскаленные зубы и те отливали розовым. С таким надо было высаживаться на Кубу, а еще лучше отмотать время на полсотни лет назад и прямо в Советский Союз — там бы ему сразу по прибытии звание маршала присвоили, как символу. Не уверен насчет устройства его мозгов, говорить он пока не начинал, но визуально обозначенные команды понимал неплохо. Вот зачем я прихватил его — сам пока что не понял, списал на наитие. Может, просто инстинктивно урвал долю имущества при ликвидации конторы там, на той стороне. Контора была, конечно, совсем не моя, но кто же пройдет мимо, не прихватив чего-нибудь на память? Тем более, в отличие от эльфа этот парень не возражал, не брюзжал и не модничал. Его поманили пальчиком — он покладисто пошел, внушая на каждом шагу уважение дивными физическими кондициями. Думаю, в самом крайнем случае его всегда можно будет устроить в цирк, рвать цепи и носить по арене толпы посетителей. Вот сейчас у него на плече как раз болтался Чарли Барнет, еще один участник нашего коллектива, минут пять назад случайно вырубленный посреди слишком уж громкого выступления. Что может создать сложности, потому что он полицейский, хотя его юрисдикция и находится отсюда за государственной границей и внушительным числом миль. Чарли странный полицейский, если вы воспитаны на стандартах крутых фильмов про крутых копов — он опрятный (при хорошей жизни), живет с мамой и все старается делать по-хорошему. В нашей калифорнийской глуши такой типаж имеет место быть, да.

— Чего стоим, кого ждем?

Знаю, глупый вопрос — они же, бедолаги, не знают, куда идти. Я и сам не сказать чтобы в курсе. Когда нас с той стороны вежливо подталкивали к выходу, было не до точечного наведения. Целился очень навскидку, по мерцающим обводам магической карты (даже не спрашивайте). Озеро-то знакомое, но больше размерами. Совершенно непонятно, около какой его части нас высыпало и в какую из сторон надлежит двигаться, чтобы хоть куда-то попасть. А то Канада — она большая и в данных широтах уже весьма разреженная. Дальше на север будет еще круче, но уже и тут вполне можно помереть с тоски или с голодухи, долгими сутками напролет бродя в поисках компании. Впрочем, ладно… Полярная звезда с нездорово багровеющего ночного неба никуда не делась, а тыкал я в западный берег озера, стало быть, удаляясь от него, мы должны неминуемо наткнуться на хайвей номер шесть, он тут везде до самой границы со Штатами. Нам туда совсем ни к чему, по крайней мере пока на эту рыжую образину не напялен глухой костюм химзащиты, маскирующий преступно волосатую шкуру. Но к шоссе выйти надо, других вариантов не предвидится. Собственно, единственный альтернативный вариант — захватить какую-нибудь рыбацкую лодочку и прямо через озеро на его восточный берег, в сторону Поплара, а там уже пешочком в поисках нашей фамильной хибарки. Но лодочек на озере не видать. Совсем темно, к утру они могут и появиться, но ждать у моря погоды не хочется, тем более что запастись всяким по пути нужно в любом случае, а в глухом лесу с этим будут проблемы.

— Минутку, — раздраженно откликнулась Айрин. — Я пытаюсь… у меня телефон не включается… свои проверьте, не должен он был разрядиться.

Айрин — очень интересная девушка. Она кореянка, но классический образ изящной восточной женщины в ее случае разбавлен явным перебором с мускулатурой. В молодости она явно метила в профессиональные бодибилдерши, или как там называется дисциплина, от которой мышцы пугающе вздуваются. К моему облегчению, берегов она не теряла, избыточной мышечной массе предпочитала рельефы и тугие обводы и на женщину до сих пор похожа значительно больше, чем на Халка, а с ряда ракурсов даже внушает, гм, здоровое такое… воодушевление. Но штангами ей успело крепко отдавить характер, и теперь она постоянно срывается на всех, кто попадается под руку. Невзирая на грозный вид и годы практики в традиционных корейских единоборствах, в нашей компании она подвизается на правах Damsel in Distress и, честное слово, дистресса с нее не оберешься. То ее спасай, то от нее отстань, то ей объясни странное, то не пялься на бюст, словно вырез в майке не специально сделан таким вызывающим, то дай оружие, пользоваться которым она не умеет и не хочет, но дай все равно… То вот теперь проверь телефон, а то ей, современной нашей, надо… что? Обновить статус на фейсбуке? «Вернулась из Ада, в активном поиске»?

Новый приступ брюзжания ON.

Эх, опоздал я родиться. Угораздило высыпаться в цифровую эпоху, когда первое, что человек стремится сделать, пройдя через небывалое приключение — включить телефон и проверить, кто тебя зафрендил и понаставил лайков в полусотне соцсетей и ресурсов по интересам. Огорчает подобная приземленность, и по работе создает сложности. Старшие товарищи рассказывали, что в Африке, было время, можно было рассекать хоть полной автоколонной через самые спорные территории, и навести на тебя местных супостатов было просто некому и нечем. Посмотрят вслед клубам пыли, летящим из-под колес, и ну дальше дуть в свои кальяны. Ныне же каждый мелкий курчавый засранец-козопас, даже штанов не имеющий, а только рубашку до пупа, в кармане этой рубашки держит мобильник, по коему немедленно извещает папу, дядю, брата и адъютанта местного варлорда (часто это одно лицо), что опять неопознанные беломазые на краденом КАМАЗе в сторону Киншасы катят, накрывайте поляну. Он бы, сцуко, и в твиттер писал для широты охвата, да грамоте не обучен. И ведь не потому, что сознательный, а просто норма жизни теперь такая. В качестве контрмеры пришлось реанимировать славу и опыт пехоты, которые мутировали за последние полвека до полной неузнаваемости. Нынешний штатный боец хоть и называется пехотинцем, но смех и грех, реально пешком разве что до сортира гуляет. По всем остальным нуждам на БТР, БМП, бронеавтомобиле, в грузовике уже редко — некомфортно без анатомических подкладок под задницы, а то и на вертолете буквально до места, кое надлежит оккупировать и удерживать. О том, чтобы лезть в глубокое расположение противника на своих двоих, да еще в отрыве от поставок, кухонь, охраняемых зон, баз снабжения и обслуживания — уже и думать забыли. И оборона строится как раз исходя из новых веяний — в Африке, где нормальных дорог зачастую порядка двух на страну, а бездорожье сильно пересечено даже для формально внедорожного транспорта, да еще минами удобрено, это весьма просто и удобно: перекрыл обе дороги блокпостами и живи припеваючи. Даже если кто станет прорываться — это будет заметно издалека и сразу. Старомодные же пехотинцы с рюкзаками, как выяснилось, летают куда ниже этих современных радаров и проникнуть способны почти куда угодно, не будучи замеченными — хватило бы только выносливости продираться через никому не интересные заросли, таща на себе запасы жратвы и патронов на всю операцию. Вот вам и технологии. Вы нас в дверь с биометрическим замком, а мы в окно из катапульты.

Это я о чем? Ах да — ненавижу мобильники. Да, и их тоже. А уж если они еще и не работают… свой-то я проверил еще там, на той стороне, и он уже не включался.

Приступ брюзжания OFF. Выдыхайте, бобры.

— Разрядился, — подтвердил и Мик, с сопением покликав по своему. — И плеер у меня сразу вырубился, когда я еще в первый раз в ворота сиганул.

Что можно сказать о моем лучшем друге Мике? Он любит драться. Представьте себе, что вы это для себя осознали в раннем детстве и не проигнорировали. То, что из вас вырастет годам к тридцати семи, и будет Миком фон Хендманом. Мышечной массы в нем хватит на двух тощих, но отнюдь не дистрофичных пареньков. Физиономия, отрихтованная великим множеством уроков от встречных парагонов жанра, обладает очень уместным свойством взывать к инстинкту самосохранения и сваливать подальше от такого знакомства. Мик тщательно бреется и стрижется под бокс, так что мог бы выглядеть зловеще-опрятно, если бы не пристрастие к цветастым гавайкам и расхристанным джинсам. Из особых примет стоит упомянуть, что вопреки брутальной мужественности в большинстве технических дисциплин Мик редкостно бестолков, и это периодически создает нам сложности. Впрочем, что это будет за жизнь, если лучший друг не будет ее постоянно чем-то омрачать?

— Если это то, что называется электроникой, то дело не в разрядке, — со вздохом поведал откровенно мающийся Фирзаил. — Она просто перестает работать при прохождении на ту сторону. Или на эту. В общем, в момент перехода в ней там что-то то ли разлагается, то ли размыкается, то ли… Я не специалист, но слышал, что ремонту не подлежит. То же самое с некоторыми заклинаниями долговременного действия Магов — развеиваются без следа.

Очень интересно. Эл, наш первый гид по потустороннему, не потрудился об этом предупредить. Возможно, счел маловажным или просто не задумывался. Впрочем, он вообще с куда большей охотой делился сведениями, не имеющими прикладной ценности. Кстати, теперь стало понятно, почему действовавшие на территории Отстойника штурмовые хлопцы все как один побрезговали модными в нашу пору коллиматорными прицелами.

А ну-ка в сад этих моих жертв цифровой эпохи. Могут и до утра тут митинговать, а нам бы надо двигаться, чтобы добраться поскорее до дороги. Придется ловить машину, ибо хоть я и горячий сторонник пешеходной практики, но на немеряные канадские дистанции мы будем путешествовать долгонько, какое направление ни выбери. Сам я только за, но к таким марш-броскам стоит готовиться загодя — по крайней мере ботинки надеть по размеру, а то мои трофейные ощутимо поджимают. Так что я всех растолкал, выдвинулся в голову отряда и решительно потопал прямиком на запад. За спиной через несколько секунда захрустели шаги — группа пустилась вдогонку. Только так с ними, лоботрясами, и можно: понуканий не понимают, нужен мощный личный пример и угроза лишить единственного, кто худо-бедно способен вывести к людям.

— А вертолет как летал? В нем электроники полным-полно! — заинтересовался позади фон Хендман.

Кстати, да. Есть у него плюс — зрит в корень. Есть и минус — обычно делает это в тройном прыжке, распевая песни и при помощи отражения.

— Одна морока была с этим вертолетом, — раздраженно откликнулся Фирзаил. — Тащили через специально открытые врата нестандартного размера буквально руками, в неактивном состоянии, и все равно половина конструкции пришла в полную негодность — собственно, все, кроме чисто механических элементов. Очень долго приводили в рабочее состояние. Ваши люди какие-то части изготавливали прямо там, на той стороне, и заменяли. С топливом тоже проблемы возникли — как-то оно не так работало, как по эту сторону, стабильность утратило, так что пришлось нескольким серьезным заклинателям головы ломать. В итоге он наполовину на зачарованиях держался и усилий, что в него были вложены, не оправдал даже близко. Хотя, возможно, успей он поработать подольше… выходцы из вашего мира, которые составляли ударную силу нашей организации, предпочитали его более прогрессивному методу переходов через порталы.

— Так что, мы еще и без связи? — Айрин, кажется, снова начала закипать. Где-то я читал, что азиатские женщины отличаются кротостью нрава. То ли люди ничтоже сумняшеся пишут ерунду, надеясь, что не проверят, то ли мне везет на исключения. — Вот прекрасно! Мейсон, надеюсь, в этом твоем доме, куда мы направляемся, есть хотя бы телефон и интернет, а не только минометы, иприт и коллекция черепов?

Эх, невезучая ты наша, прикованная цепями технического прогресса к излишне модерновому пониманию комфорта.

— Нет. Зато там есть сортир. Во дворе, в кабинке.

— Дурацкая шутка.

— Никаких шуток. Я сам деду помогал его ставить. Модный такой, био.

— Прежде чем ты начнешь плеваться ядом, хочу заметить, что это и впрямь большое достижение, — поддержал верный Мик. — А то, помню, на вопрос «а где тут…» Тедди на меня посмотрел как на чокнутого, обвел рукой окрестности и дал лопату.

После этого, надо заметить, биотуалет и появился. Дед по достоинству оценил его полезность после того, как Мик ухитрился выданной лопатой подраться с осами. Осы уверенно взяли верх, мы до ночи от них в хибаре прятались. Особенно досталось мне, вклинившемуся между двумя дымящими, как костры апачей, курильщиками.

— Мииинуточку! — Айрин решительно меня обогнала и вскинула руки, словно осаживая стадо первоклассников. Ох, какие формы! Не захочешь, а притормозишь, чтобы на своих же слюнях не поскользнуться. — Давайте-ка я кое-что проясню. Очень ценю ваше предложение, но двигаться курсом единственно на биотуалет я отказываюсь, даже если придется вас покинуть. Я пережила чертовски сильный стресс, мне нужно придти в себя. Перевести дух, связаться с семьей, убедиться, что там все в порядке. Перекусить нормальной человеческой едой, причем умеренно калорийной, ваши местные блюда из лосятины с кленовым сиропом в мою диету не вписываются. А потом принять ванну, закинуться седативным и хотя бы несколько часов поспать в нормальной постели. Подозреваю, что даже в Канаде подобный минимум можно отыскать — например, в мотеле или даже настоящей гостинице. Эльф, кредитки-то мои не размагнитились?

— Уловил вопросительную интонацию, но ни единого знакомого слова, — со сдержанным злорадством ответствовал Фирзаил. — Известные мне формы магнетизма не страдают при трансмировых переходах. Что такое кредитки, я не знаю и прошу не разъяснять. У меня тоже есть некий лимит на объемы единовременно усвояемой информации, и сейчас он уже трещит по швам.

— Вот же ж! — Айрин выразительно встряхнула сжатыми кулаками. — Мейсон, что из перечисленного ты берешься предоставить?

Беда с ними, городскими неженками. Лосятина ей не угодила, ишь ты какая. Да тебе ее никто и не предложит — лося сперва подстрелить надо. Не из пулемета же? Когда на нас пролился дождь трофеев, я всему остальному предпочел условно легкий пулемет М249, больше машинально, чем осознанно. Калибр по крупному зверю несерьезный. Хотя вот Чарли таскает фалочку, она для этой цели как раз может пригодиться. Но егерь придет, обидится.

В любом случае, ответить мне толком нечего. В том домике, который я помню, ничего из перечисленного не получишь, а других вариантов в голову пока не пришло. Может, со временем? Я аккуратно обогнул Айрин и потопал дальше. Люблю гулять по ночам на природе — воздух свежий, прохладный, тихо и спокойно, никто лишний глаза не мозолит… хотя Айрин делает успехи на этом поприще. Причем могла бы и украшать, и поощрять, но считает своим долгом вместо этого портить даже то, что и без нее на ладан дышит. Добраться до шоссе нам необходимо в любом случае, независимо от того, соберемся ли мы в конечном итоге ехать на север и там в обход озера к заказнику или все же на юг, в сторону краев обетованных, оборудованных на радость некоторым всевозможными благами цивилизации. Пока идем по прогалине между могучими лесами справа и слева. Доберемся до шоссе — можно будет свернуть куда-нибудь, чтобы не вываливаться сразу на дорогу, затеряться среди деревьев, как пристало партизанам.

— Поспать — если только в гамаке, — объяснил я потащившейся следом соискательнице. — Закинуться… не берусь предсказать, там есть какая-то аптечка, но все больше бинты и йод. Может, Мик там где-нибудь косяк заныкал, но в последний раз он там был лет десять тому, так что, скорее всего, дед его давно нашел и скурил. Он у меня без комплексов.

— Да чтоб вас! Ну хоть по пути будет какой-нибудь городок? Деревенька? Магазин? Заправка? Закусочная? Хоккейное поле, или чем вы тут развлекаетесь?

— Ты уже не в Канзасе, Тотошка. В вашем Сан-Франциско народу примерно столько, сколько во всей Манитобе, причем девяносто процентов здешних кучкуются далеко на юге, ближе к границе. Я, собственно, из этих соображений сюда и стремился — чтобы поменьше людям на глаза попадаться. Нам-то полбеды, хотя может возникнуть множество ненужных вопросов, где мы шлялись и как сюда попали. Но вот эти двое, — я наугад потыкал пальцем через плечо — раз пониже и раз повыше, обозначая целевых индивидуумов, — так или иначе привлекут пристальное внимание, если их не замаскировать подо что-то заурядное.

Вообще-то наивно полагать, что даже будучи упакованными в мешки для трупов они не станут привлекать внимания. Но это всего лишь первый этап деятельности, которую я даже не начал еще толком размечать. В перспективе нам нужно всего лишь выиграть какое-то время, чтобы присосаться к раздатчику информации, разобраться в ситуации и понять, нужны ли мы тут вообще кому-то или, скажем, у какого-нибудь профессора Нойманна все уже на мази. Если окажется, что прорех в мироздании на нас хватает и эльф в состоянии их штопать, то из сумрака можно будет и выйти потихонечку — польза от нашей странной компании станет достаточно очевидной, чтобы появился смысл прокачивать эту тему. Если же мы вовсе не нужны, то отправим неформалов восвояси и можно будет перестать прятаться.

— Вот пускай сами за себя и отвечают, и ты с ними, раз уж сам их нанял. А я сама по себе, ладно? Просто покажи, куда тут пойти, чтобы к людям попасть.

— Я тоже к людям! А вас знать не хочу больше! Тебе за нападение на офицера вообще знаешь, что светит!…

О, да это Чарли очнулся. Рыжий сгрузил его на ноги, хотя и продолжал заботливо придерживать за плечи. Барнета покачивало не то ветерком, не то какими-то внутренними процессами, но по крайней мере оклемался — далеко не каждый, кого Мик когда-либо бил, мог бы этим похвататься.

— С возвращением, — сказал я ему, подавив облегченный вздох. Мог же и обидеться, и за оружие в запале схватиться. Нет, это совсем не в его стиле, но все-таки и ситуация у нас весьма нетипичная. — Чего вам так дались эти люди-то? От них еще никому ничего хорошего не было. Все равно отсюда до Калифорнии вам неближний путь. Была охота соваться невесть куда! Вдруг в ближайшем поселении уже зомби-апокалипсис?

Чарли содрогнулся. Он в зомби не верит, но на всякий случай их опасается.

— Может такое быть? — нервно дернула Айрин Фирзаила.

— Зомби-апокалипсис? — эльф издевательски помемекал, делая вид, что размышляет. — Опять чудной термин. Почему вообще вы меня спрашиваете, что у вас тут может быть, а чего не может? Уверяю вас, даже прорыв межпространственных барьеров не может изменить фундаментальных законов мира. Если раньше не могло случиться, то и теперь…

— Ты волшебник зловещего вида и не знаешь, что такое зомби?

— Я знаю, что такое зомби. Я даже знаю, что такое в вашем фольклоре Апокалипсис — у нас тоже есть аналог, да и никто не обошелся. Но вот вместе эти два слова никак связать не могу. Думаю, на этот счет можете быть спокойны. Но вот от какой-нибудь мерзкой твари из Междумирья, с самыми банальными когтями, никто не застрахован, так что не понимаю вашей тяги к отделению от боеспособной группы. Позвольте к этому прибавить, что мне самому очень не хочется объясняться с местными, так что предложение полководца о скрытом убежище я расцениваю как чрезвычайно удачное.

Ух ты. Полководец — это ж я. Признание меня настигло. Осталось только бубликом подавиться, тогда и в президенты выбрать могут.

— Из Междумирья?! — насторожился Чарли. — Это еще что за?…

— А вот этого надо срочно к целителям, у него мозг сильно пострадал. Междумирье — это откуда мы только что выбрались. Помнишь такое?

— А эти его Адом обзывали, Отстойником и еще как-то!

— И есть еще три десятка терминов, из которых половину можно перевести на ваши местные языки. Все зависит от того, кто вас приобщает к вопросу. В разных культурных слоях есть собственные аналоги — и как бы они ни разнились косметически, но почти что каждое упоминание об ином слое реальности так или иначе замыкается именно на него.

Чарли призадумался, очевидно припоминая все слои реальности, о которых когда-либо слышал. Надо бы приготовиться к вопросам насчет Алисы в Зазеркалье и горнолыжных курортов, которые он всегда полагал неземными.

— А как ты собираешься из этой своей халупы наводить справки о случившемся? — вернулась Айрин к исходному вопросу. — Если там нет интернета и газет не развозят, что там делать? Соберем из пистолетов радио и будем эфир сканировать? Я даже не уверена, что в этой глуши работает хоть одна радиостанция. И что местные гуроны еще не сняли скальпы с радиоведущих.

Ай, молодца. Расистские шуточки — верный признак присутствия духа. Как вообще в отсталых регионах узнают новости? Ловят туриста, подвешивают за ноги. Но туристы редко бывают содержательны, особенно с перепугу. Так-то она права, охотничьи хижины ставят не для того, чтобы из них отслеживать новости и играть на рынке Форекс.

— Радиоприемник там должен быть. Всегда был. Вот батарейки для него надо где-то по пути добыть, да и то… не уверен, что такие до сих пор выпускают — может, лучше даже сразу новый приемник. Глядишь, и мобильники новые удастся по пути… хотя в тех краях они через раз работают, а уж интернетов вовсе не предусмотрено. Рейнджеры только по рации и сообщаются. Ну, по крайней мере, если даже случайный встречный захочет оповестить весь мир, что видел рыжего йети, у него возникнут затруднения — уже неплохо.

Я покосился на рыжего. Тот покладисто топал на фланге, лыбясь на все стороны. Его, кажется, ничуть не смущало наше торговище, и принимать в нем участие он не стремился. Может, правда ничего не понимает? Не могут же все по ту сторону барьера быть поголовно грамотными в наших земных наречиях, как в сериале про что-то там звездное, где по всей неоткрытой вселенной лихо шпарят на современном инглише. Но не было похоже, что невовлеченность причиняет ему дискомфорт. Думаю, это мы заметили бы по поведению, разлетаясь от его раздосадованных оплеух.

— А чего с ним не так? — Айрин тоже критически его осмотрела. — Здоровенный, рыжий, волосатый, всем довольный. По мне, выглядит в точности как типичный канадец. Выломать ему клюшку — так, полагаю, в половине местных семей от своего не отличат.

— И много ты знаешь типичных канадцев?

— Бог миловал. Но там, откуда я родом, все так думают.

Задумчивое брюзжание ON.

Вообще-то не сказать, чтобы она была так уж неправа — типаж весьма красочный, поставь его на коньки — даже соотечественники не заподозрят инородства. Хотя при близком рассмотрении нагло-красная кожа и по-обезьяньи вспученная ниже носа физиономия наводят на размышления. Конечно, канадцы вежливый народ и заострять внимание на странностях не любят, но если тут правда все на нервах — я рисковать не желаю. Даже и фон Хендмана бы с удовольствием закамуфлировал, а то он хотя и настоящий человек согласно метрике, но его сложноопределимые расовые признаки порой вызывают неуместное любопытство. Обычно он сам с этим справляется — у него много ударных конечностей и необоримая склонность к их применению. Но я бы все-таки предпочел обходить такие эксцессы седьмой дорогой. Может, справить всем подозрительным по хоккейному шлему с массивным забралом? Или вот по мотоциклетному. Это даже органичнее будет смотреться, особенно если дополнить их собственно байками. Только у эльфа отломится голова под тяжестью карбоновой шапочки, Чарли опозорит ганг, предпочтя страшному чопперу мопед, обклеенный сертификатами безопасности, Мик немедленно во что-нибудь врежется, а рыжему поди еще объясни, минуя языковой барьер и культурные упущения, где там газ и где тормоз. Я и сам не знаю, даже на велике ездить никогда не учился. А Айрин знает наверняка, она байкерша со стажем, но отсутствие у нее педагогических талантов очевидно даже впотьмах.

Задумчивое брюзжание OFF.

— А чем ты нас кормить собираешься? — канючила Айрин, оказывается, тем временем. — Червячками и личинками? Грибами? Рыбу глушить гранатами будем?

— Почему тебя волнуют такие мелочи? Вон у нас хранительских батончиков полный мешок, жуй не хочу.

— А вот не советую, — вклинился вредный эльф. Какой-то он социально гиперактивный, наверное, на нервной почве. — Во-первых, ими можно кормить хосса, а то чем-то другим будет очень уж накладно. Их метаболизм сильно отличается от любого из внешников… ну, нас, кого они называют «жителями миров». Мы все довольно экономично устроены, а вот им нужно много энергии поглощать для поддержки всех их внутренних функций… да и внешних проявлений — он же по производительности любого голема превосходит.

Можно было заподозрить, да. Такая силища на пальчиковых батарейках существовать не способна. Он склон холма проломил, когда наружу выбирались! Мне бы понадобился отбойный молоток или вышибной заряд взрывчатки.

— А во-вторых?

— Во-вторых, эти пайки как раз на них и расчитаны. Их питательная ценность такова, что для наших хрупких тел подобна чудовищной имплозии. Существам, не умеющим регулировать биотоки, подобная пища в перспективе принесет больше вреда, чем пользы.

— Ты попонятнее можешь? Что за имплозия — это когда Мик чуть горшок не разнес?

— Куда уж понятнее? Посидев некоторое время на этих брикетах, вы подорвете свой обмен веществ и в результате обрастете избыточной жировой тканью. Помните профессора Нойманна? Он был худ, как палка, когда впервые попал на ту сторону, и питался осторожно, но в итоге стал… вы видели.

Подумаешь. Толстоват был профессор, но отнюдь не настолько, чтобы бить тревогу. Думаю, что вот эти, которые себе фигурные мясы наращивают, будут только рады.

Не угадал.

— Вот уж спасибочки! — вновь полыхнула Айрин. — Знаете, парни, с меня хватит! Все, что при мне на сегодняшний день осталось неиспорченного — это брюшной пресс, который я полжизни путем немалых мучений поддерживаю в идеальной форме. Как сознательный член IFPA, что подразумевает серьезное отношение к рациону и образу жизни, жрать нездоровую пищу я отказываюсь наотрез!

Да, живот ее действительно впечатляет и даже несколько пугает количеством строго вычерченных кубиков. Было бы жалко, если б затянуло бурой тиной гладь старинного пруда. Вот и Мик засопел понимающе, хотя уж он-то понятие здоровой пищи презирает всеми фибрами души и на собственном его брюхе можно колоть орехи, но едва ли найти хоть одну рельефную линию.

— Ладно тебе, не парься. По пути в любую сторону будет как минимум одна заправка, там всегда можно чем-нибудь съедобным затариться.

— Чипсами и хотдогами, — уточнил фон. Думаю, не со зла, а в целях помощи, но как-то в этом жанре не преуспел. Опыта не хватает.

— Вы издеваетесь?

— И в мыслях не бы…

На мое плечо обрушилось что-то вроде кувалды. Ой же ж! Больно! Неужели враги подкрались, воспользовавшись нашим замешательством? Пора уже собраться, перестать щелкать хлебалом. Но нет, это оказалась всего лишь знакомая рыжая лапища, вполне предупредительно цапнувшая меня в целях привлечения внимания. Вторая взметнулась мимо моего носа (я машинально шарахнулся и мог бы позорно упасть, если бы плечо не было намертво зафиксировано) и указала длиннющим пальцем, как красной стрелкой, куда-то в пространство. Что у нас там? Понятия не имею, глаза хоть к темноте понемногу привыкают, но все-таки есть у них предел, и он не сильно дальше носа. Холмик какой-то различаю, да и все. Может, это не холмик? Может, это иномировая скотина размером со слона прилегла отдохнуть? Нет, вряд ли — как есть холмик, нормальный, земляной, высотой футов в десять, с вялым стелющимся кустарничком по гребню.

Все притихли, только деятельная Айрин завозилась, пытаясь стащить винтовку с плеча, но Мик своевременно ее перехватил и тоже призвал к неподвижности. Тишина повисла на пятерочку, вплоть до далекого звона на пределе слышимости и шелестения стрекоз где-то у воды. Уже неплохо — половина проколов происходит из-за неумения затихариться.

— Замрите, — велел я компании, подхватил пулемет за рукоять и под цевье и припустился к гребню холма, ставя ноги елочкой, дабы не оскользнуться на сырой по ночному времени почве. Ближе к вершине скрючился, чтобы не выскочить на нее, как фурункул на лысину, еще ближе вовсе перешел на три конечности, придерживая пулемет четвертой. Удивительно, но базар-вокзал так и хранил тишину, никакой деятельный офицер полиции не требовал вести себя сообразно нормам уголовного кодекса и капризные экзотические дамочки не привлекали внимания к осыпавшим их несчастьям. Может, их всех уже съел кто-нибудь? Оглянулся — нет, вон они, застыли соляными столпами. Страх — великий мотиватор. Ладно, посмотрим… плюхнулся совсем уже на пузо и дальше уже не лез, а полз на локтях, причем не на самую вершину, а забирая в сторону. Какая ни темнота, а вылезать на самый гребень и маячить там подобно рекламному плакату — привычка нездоровая. Такого горе-наблюдателя проще не только заметить, но и товарищам указать: «на вершине холма» звучит гораздо лаконичнее и точнее, чем «на несколько ярдов левее другой елки». А уж какой гостинец может прилететь вслед за обнаружением — не берусь даже гадать, не оценив нынешнюю ситуацию. Народ тут, как я уже упоминал, незлой и добродушный, но если какие твари повадятся из темноты кусать за задницу — за нашим братом не заржавеет взяться за винтовки и пойти наводить порядок. Если придется, то и ночью. В конце концов, не страна третьего мира, никто не мешает дополнить классический охотничий ансамбль прибором ночного видения или даже тепловизором.

Выполз совсем уже плашмя, пихая пулемет перед собой, чтобы при нужде ствол было недолго доворачивать.

Приступ брюзжания ON.

Началось… обычно-то я в эти края езжу с удовольствием, и в основном потому, что тут мне не приходится ползать по грязи. Не бывает в нашей тихой Канаде военных переворотов, незаконных (или даже законных) вооруженных бандформирований, повстанцев-марксистов и прочей военизированной нечисти. Вот с индейцами был неудобняк, так это в Квебеке, никто и не ждал ничего хорошего от людей, добровольно говорящих по-французски. Тут-то, в Манитобе, хорошо. Душой отдыхаешь и одежду потом стирать не приходится. А с такой паранойей, того гляди, только на стирку и будешь работать — вот уже что-то холодное полезло за пазуху, левый локоть угодил в полужидкое месиво, под коленями оползает почва. Потом ведь даже переодеться будет не во что! Так и буду ходить учучуканый, как из фетиш-видео про борьбу в грязи. Особенно обидно, если зря пачкался и там всего лишь старый добрый медведь из лесу вышел в поисках аппетитной помойки.

Приступ брюзжания OFF.

Неа, это не медведь… это машина. Когда холм перестал мешаться, донеслось тарахтение двигателя — очень далекое, ей-богу, сам бы вот с этого места не расслышал, если бы не прислушивался. А наш верзила, значит, даже оттуда… ему и радио, поди, не особо нужно — может эфир ловить собственным приемником. Правда, изложить не сможет по причине немоты. Ну, хоть сам знать будет. Может, и командование на себя возьмет, да и поползет в следующий раз сам?

Далеко-далеко мелькнул свет фар. Да это и впрямь шоссе! Причем пролегает прямо под носом, не больше чем в полусотне ярдов, разглядеть уже вполне реально. Бодро едут, с дальним светом, ни от кого не пытаясь скрываться. Может, это эвакуатор или еще какая-нибудь сервисная колымага? Нет, на эвакуатор не похоже — больно шустро едет, тут обычно никто никуда не торопится, особенно повременщики.

— Кто-то едет, — доложил я вниз вполголоса. — Посмотрим, как будут ближе. Пригнитесь, не отсвечивайте. Оружие держите под рукой, но стрелять не вздумайте! По крайней мере, раньше меня.

— Я могу на дорогу выскочить! — предложил Чарли в припадке отчаянной храбрости. Все ему не впрок. Сколько навидался за последние дни нехороших чуждостей, но даже мысли не допускает, будто ночами по канадским дорогам могут рассекать не одни добрые дурачки, ищущие, кому бы помочь. — У меня значок, я машину могу реквизировать для нужд полиции. Правда, взыскание потом получу…

— Значок твой сильно нездешний, а уж наряд и того многозначительнее.

Судя по сконфуженному шурханию, Чарли совсем забыл, что упакован в штатовский армейский камуфляж, который с полицейским значком плохо сочетается. И ни то, ни другое на территории Канады юридической силы не имеет.

— Мик, держи правую сторону холма. Вряд ли они нас заметят, но если вдруг… и остановятся, и покажутся сильно злыми… В общем, будет надо — не стесняйся.

— Понял, — откликнулся фон. — А как отличить сильно злых?

— Закрученные усы, недобрый прищур, автоматическое оружие. Возможно, говорят с каркающим немецким акцентом.

— Представил. Проникся. Ладненько.

Вот и хорошо, что он такой понятливый. Деревенщин-то местных нам пугаться не с руки, но если пошло какое-нибудь глобальное безобразие, на их месте могут нарисоваться и самые неприятные экземпляры. Вроде нас самих, да еще и без благой лени, которая мешает нам переродиться в самых натуральных злодеев, типа рейдеров из Фаллаута.

— А нам чего делать? — не унялся, однако, Чарли. Вернувшись из непредставимо дальних краев, он определенно почувствовал себя в центре событий и сдавать этих завоеваний не собирался.

— А ты будешь стрелять в живых людей, если вдруг понадобится?

Барнет напряженно засопел. Пускай, пускай подумает, ему полезно определиться заранее, а то спонтанные его решения обычно выходят экстремальными — либо комичными, либо трагичными. А машина-то приближается, через минуту будет уже прямо здесь, под прямым выстрелом. Не сказать, что гонит, но едет быстро и уверенно, явно не в первый раз идет этим маршрутом, препятствий не ожидает. А следом еще огни появились! И даже, кажется, не одни. Это что же у нас получается? Передняя машина в отрыве от колонны, с сохранением дистанции — не иначе как передовое охранение. Если бы они друг за другом гнались, скорость была бы повыше. Армейцы?

— Если фашисты, например, то буду, — решился Чарли.

— В смысле, нацики, которые лысые? — уточнила Айрин прежде, чем успел я. У меня вопрос был такой же — кого, собственно, Чарли готов считать фашистом. С него иной раз и не хочешь, а поржешь.

— Фашисты, это которые с Гитлером, — отрезал Чарли. — В касках там, в черных галифе. Вот в этих буду сам и первый, и в талибов с автоматами, и в зомби тоже буду, но зомби не живые. А насчет других — надо смотреть по обстоятельствам. У остальных права есть.

Не возразишь. И позиция удачная. Едва ли по нелюдимой Манитобе посреди ночи разъезжают косплееры в форме СС или в талибских тюрбанах — а ведь с Чарли станется еще и верблюдов запросить для аутентичности.

— А я не буду, — сурово объявила Айрин. — Ну правда, парни, сделайте одолжение — закиньте меня куда-нибудь, откуда я смогу добраться своим ходом домой, и возвращайтесь играться в… во что вы тут играетесь.

— Закрылись! — пшикнул я в их сторону. Не хватало еще спалиться на тяге обывателей к праздному трепу. На том свете засмеют.

Все притихли. Первый автомобиль как раз показался из-за деревьев — еще далеко, но пер сурово и решительно, не мешкая и не отвлекаясь. А это, знаете ли, армейский хамви. Я по транспортной части знаток ниже среднего — мы, как сообщалось ранее, все больше пешим ходом — да и темно еще, так что точнее сказать не возьмусь. Но до боли знакомые прямые углы и ширина в половину дороги говорят за себя, а за принадлежность к самым что ни на есть вооруженным силам расписывается пулемет пятидесятого калибра, торчащий над кабиной. Проскочил, приблизившись в крайней точке где-то ярдов на пятьдесят, я чуть глаза не сломал, в него всматриваясь. Ого ж. Если не армейцы, которым по статусу положено тяжелое вооружение, то вот так очень злые люди и должны выглядеть.

Ни малейшего внимания на меня, растянувшегося на холме, ночные ездоки не обратили, проскочили мимо, даже не скинув скорость. И унеслись дальше на север.

Не нравится мне все это. Непонятное пугает — утверждено мастерами ужасов.

— Не остановились, — озадаченно откомментировал Мик. — Насчет злых не знаю, но уж точно слеподырые. Может, оно и к лучшему?

— У них пушка была! — прошипела Айрин. — Что за страна такая, что тут с пушкой ездить надо? Или сюда уже вторглись? Мы точно в Канаде? Я думала, вы тут с вашей бесплатной медициной добренькие все и ничуть не воинственные.

— Молчать! Еще едут!

Кажется, Мику пришлось зажать Айрин рот — снизу донеслась ожесточенная возня и недовольное мычание. Да уж, намаемся мы с ней. До сих пор я не воспринимал ее как свою проблему, поскольку нас волокло по течению и ни разделиться, ни побарахтаться толком не удавалось. А вот теперь, с другой стороны, я сам буду за все в ответе, и все ляпы персонала становятся моей личной ответственностью.

Вот и остальные машины подтянулись. Первым шел старомодный MRAP, за ним два грузовика под тентами, потом еще какая-то мордастая угловатая машина со вращающейся фиговиной над кузовом. От этой подвижной штуки я добра уж точно не ждал и вжался в землю поплотнее, даже травкой закусил. Ух ты, травка-то свежая, почти вкусная. А штука, по всей видимости, оказалась радаром, по крайней мере меня в траве не увидела, не высветила и не подстрелила. И на том спасибо тебе, штука. Я-то знаю, что хуже может быть всегда.

Замыкали колонну еще два хамви — по крайней мере, один из них точно был таковым и был украшен автоматическим гранатометом Mk19. У второго было побольше покатых линий в силуэте — очевидно, новая модель, исполненная с расчетом на дебилов, способных убиться даже об угол кузова, а на турели у него имелся ни много ни мало шестиствольный миниган. Вот за ним наконец-то нашелся живой человек, торчащий из люка на крыше, но разглядеть его в деталях мне не удалось. Нужен бинокль, да желательно с ночным режимом. Успел только отметить обтянутую камуфляжем каску. Разумно, боец. Нет задачи важнее, чем прикрыть арбуз. Надо тоже озаботиться.

Колонна под мощное тарахтение двигателей исчезла в ночи. Я приподнял голову, покрутил ею. Вроде больше никакой подозрительной активности не замечено. Да и чего я тут буду из себя изображать, когда вон там внизу с комфортом сидит по-турецки натуральный детектор возмущений в эфире. Поднялся и, отряхивая с груди землю, неторопливо спустился вниз, к своей компании.

— И кто это был? — немедленно приступил к дознанию сержант Барнет.

— Без понятия, Чарли. Проехали мимо, как видишь, в силах тяжких. Не знаю, что было в тех двух грузовиках, но даже в одних колесниках хватило бы народу, чтобы с нами говорить свысока. Никогда не следует набиваться на разговор, который не сможешь склонить в свою пользу. Особенно с военными, у которых вместо мыслей приказы. Вылезать им под колеса выглядит откровенно неудачной идеей.

— Так разве военные не за нас?

Повисла тягостная пауза. Чарли огляделся недоуменно, ища поддержки. Дивный он все-таки экземпляр. Мы тут все не без странностей, но считать персонально себя тем самым, за кого военные — это уж прямо за гранью наивности. Особенно когда у нас в компании такие нелегалы, каких и не объяснишь без привлечения лишних сущностей.

— Я не знаю, — ответил я наконец, ибо Чарли на полном серьезе ждал ответа. — Военные, Чарли, исполняют приказы командования. А вот что оно им прикажет — я и представить себе не могу. По крайней мере пока не пойму, что тут творится… и чья вообще это армия. А то мне показалось, что они в акупате вроде твоего.

— И чего?

— А того, что местные носят вот такое, как у меня, ядовито-зелененькое. По крайней мере должны носить.

Народ взял паузу на осмысление.

— А далеко тут до границы? — поинтересовалась Айрин осторожно. — Могут это быть наши военные? На правах, скажем, помощи и поддержки…

— Или, например, оккупации и насаждения демократии, — поддержал Мик. — С этими благородными целями их куда только ни заносит.

— Если бы я точно знал, где мы, то непременно бы подсчитал. Навскидку могут и они быть, действительно — на одной заправке можно доехать.

Можно-то оно можно, только вот куда и зачем им продвигаться, да еще ночью? Да и грозной силой подобная колонна выглядит только в сравнении с нами, беспортошными, а на армию вторжения не тянет никак. Впрочем, чего гадать — надо собирать информацию.

— Дорогу мы нашли, — объявил я для всех и даже рукой обозначил направление. — Это, по всей видимости, Хайвей номер 6, других австострад я в этих краях не представляю. На юг он идет аж до самого города Виннипег и дальше, в Миннесоту или Северную Дакоту. Допустим, ориентировочно назначу до границы миль триста. С гаком, как говорит один мой русский знакомый, что означает произвольный коэффициент.

— И ты вот сюда нас затащил?! — взвыла Айрин, аж за голову схватившись. — За триста миль от родной страны, причем от тех ее штатов, которые я и на карте-то не факт что найду? А более очевидных путей прямо в Калифорнию тут нету? Чтобы сесть на автобус и вот уже там? Или на самолет, чтобы поспеть прямо к обеду?

— Мимо Виннипега вряд ли как-то удастся. Он вроде небольшой по вашим меркам, но на пересечении всех значимых дорог. Даже если захочешь выбраться на западное побережье, то опять же через него и до Ванкувера. Впрочем, маленьких аэродромов тут почти везде хватает, можешь попробовать там договориться.

— Вообще-то это ты должен договариваться! — вступил Чарли. — Мы тебя не просили сюда нас выбрасывать, помнишь? Я так прямо и сказал — домой нас вези!

— Верно! — согласилась Айрин, и надо заметить, получить от нее согласие с чем бы то ни было оказалось весьма неожиданно. — Как мы должны барахтаться, если у нас ни телефонов нет, ни наличных, а кредитки то ли еще работают, а то ли уже нет? Мы даже связаться ни с кем не сможем, кроме как за счет абонента! И можно подумать, я хоть один номер из телефонной книги помню наизусть!

— Если нас тут арестуют, то обязаны будут связаться с указанными лицами, — блеснул Чарли знанием протокола. — Тут уж как-нибудь объяснимся. Но в самом деле, неужели нет более гуманного метода? У Мейсона тут наверняка есть какие-нибудь знакомые, всякие эти… браконьеры, контрабандисты, беглецы от закона…

Хорошенького же он обо мне мнения. Правда, я сам виноват, ибо каждый раз на прямой вопрос о роде деятельности начинаю изворачиваться и врать — когда удачно, а когда и не особо. Не то чтобы я стеснялся… хотя да, есть немного. В основном развития допроса. Мол, почему вместо того, чтобы делать карьеру, ты при каждом удобном случае возвращаешься домой, заваливаешься колодой на диван и ведешь безмятежное растительное существование, пока очередной жареный петух не клюнет? Нечего мне на это ответить, если исключить очевидный залп грубости. Был бы я энергичный, бодрый или хотя бы целеустремленный, так сейчас уже вынужден был бы крутить какими-нибудь амбициозными проектами от имени и в интересах очень больших людей — а мне этого не хочется. Большие люди, как правило, оказываются не особо хорошими, а все их интересы рано или поздно сводятся к сохранению своей величины всеми правдами и неправдами, с неизменно возрастающим перекосом в сторону последних. А я свое дело люблю и не желаю его осквернять любимым тезисом безвольных трудяг «просто выполняю приказы». Так что трудовой режим у меня неровный — от интересной операции до той, от которой не отвертишься. И нет, нету у меня никаких знакомых браконьеров и контрабандистов, по крайней мере тут, в Канаде. Тут у меня вообще знакомых по минимуму — я планирую переехать сюда в пожилых годах мирно доживать остаток жизни и не хочу спотыкаться о дела давно минувших дней.

— У меня тут есть дед. Не так чтобы далеко — меньше чем на полпути к этому самому Виннипегу. Если очень невтерпеж, можем к нему обратиться, он как-нибудь поможет вам организоваться. Да и знакомые если у кого есть, то у него.

Вообще-то я его не хотел вмешивать, но что ж поделать? Дед у меня понятливый, в беде не бросит и лишнего не спросит. К слову, и наших инородцев можно было бы где-нибудь у него в подвале сныкать до поры до времени. А поселок или, как их тут называют, сообщество Джипсумвилль, где он живет, пусть не центр мировой культуры, но вполне благоустроен. Есть у них и сотовая связь, и телевидение, и вроде бы даже беспроводной интернет по крайней мере в паре заведений. Весь вопрос в том, как дотуда добраться, не спалившись по дороге и не попавшись непонятным армейцам, которые повадились кататься по округе. Тут серьезные дистанции, запросто может и сотня миль набежать. Пешком по придорожному перелеску, чтобы никому на глаза не вылезать, мы будем колупаться долгонько, и есть мнение, что кроме меня да этого несгибаемого рыжего титана, столько вообще никто не отшагает. Надо ловить попутку, да не абы какую, а чтобы было шесть свободных мест и водитель, желательно, слепоглухотупой.

— Это тот самый дед, у которого туалет во дворе? — поежилась Айрин.

— Тот, но не там. В лесу охотничья хижина. А здесь нормальный дом, в девяностых перестроенный, с полным набором удобств, включая кухню, душ и даже ванну.

— Вот это мне подходит! Как туда попасть?

— Ты б не расслаблялась, — опасливо посоветовал Чарли. — Видел я этого деда, он к нам в школу приходил как-то. Такой, блин, крокодил Данди!… Не уверен я, что под ванной он понимает то же самое, что мы.

— Сам-то ты что в ваннах понимаешь? — не дала себя сбить с толку Айрин. — Ты что, метросексуал?

— Мое дело предупредить, — обиделся Чарли и заткнулся, хотя, как мне показалось, губами шевелить продолжил.

— А я по-прежнему придерживаюсь мнения, что входить в контакт с общественностью преждевременно, — внес свою лепту Фирзаил. — История как нашего, так и любого другого мира изобилует прецедентами. Появление инакообразных — всегда большое потрясение для социума, который к тому же в данном случае не выглядит очень уж гостеприимным… я говорю исходя из знакомства с ограниченным кругом ваших сородичей, мне его хватило, чтобы понять, что под горячую руку вам лучше не попадаться. Так что я предпочел бы временно побыть нераспознанным, и уверен, что для нашего большого приятеля это тоже оптимальная стратегия.

— Не пытайся встать между женщиной и ванной, — предупредил его Мик. — Хотя в целом я с тобой согласен, и вот что… Мейсон, а не разделиться бы нам ненадолго?

Я уж и сам к этой идее пришел. Очень не хотелось бы, но, похоже, придется — потому что тут у нас две группы, желающие несовместимого. Если я возьму Айрин и Чарли, нас будет всего трое и, несмотря на некоторую экзотичность, практически не странных. Ну, не настолько, чтобы повергнуть случайного встречного в экзистенциальный шок. Случайная попутка не погнушается добросить нас до окрестностей Джипсумвилля — так или иначе любому, кто движется на юг, с шоссе деться некуда. Там я сдам этих пораженцев деду, попрошу его за ними присмотреть, а то и помочь организоваться, если придут идеи, а сам одолжу его пикап и вернусь за остальными. Сам за рулем, ни с кем не придется объясняться. Может быть, какой-нибудь одеждой для рыжего разживусь — вот папаша мой, например, габаритов схожих, должны у деда быть какие-то его охотничьи шмотки, благо здесь это традиционное семейное хобби. Куртка, штаны, перчатки, шляпа с полями… вот с ботинками сложнее будет — у него такая ступня, что я со своим двенадцатым размером ощущаю себя китайской фарфоровой балериной, к тому же пальцы скорее растопырены по образцу человекообразной обезьяны, нежели сдвинуты по-человечески. Шлепанцы на нем вроде вьетнамок — случись нужда быстро бегать, вряд ли в них он покажет чудеса скорости. Хотя, если то мерцание, что демонстрировал Хранитель Эл, и ему доступно, то большого значения это не имеет. Как бы все же научиться с ним общаться? А то он вроде и толковый парень, но без четких коммуникативных навыков этим не очень-то попользуешься.

— А ты что, домой не собираешься? — изумилась Айрин в адрес Мика. — Ты-то не здешний, чего ты здесь забыл?

— Как — чего? — Мик удивился ничуть не меньше. — А мир кто спасать будет? Мейсона одного поди оставь, он тут же под кустом спать пристроится.

Грубо. Но правда.

— Так поехали все вместе! Не очень-то мне верится, что мир так уж надо спасать, — Айрин покосилась на зловещую багровую луну и зябко поежилась, — Или что вы, два идиота, хоть чем-то можете ему помочь… но если уж все-таки спасать, то стоит начинать с тех краев, которые нужны хоть кому-то, а не с этой глухомани!

Так бы и прибил, честное слово. Почему-то каждый уверен, что больше всего миру нужны именно те края, где у него квартира в долгосрочной аренде. И никакого понимания ситуации — что опыта у нас нет, и вообще нет ничего, кроме наглости и эльфа, которого того гляди ветром снесет. И что очень необдуманно вылезать в самый центр мирового внимания с трюком «абракадабра, а теперь мы попробуем заштопать разрыв в ткани мироздания» без предварительно проведенных проб.

— Да ты вперед не забегай, — предложил я как мог доброжелательно. — Имей в виду, что никто еще никуда особо не едет. Доберемся до деда — уже хорошо, там и будете думать, что дальше, а я тем временем за остальными вернусь. При военном положении могут быть проблемы с дальними поездками, и особенно с пересечением границ, так что не стоит заранее губы раскатывать.

— Накаркаешь — прикончу! — ахнула Айрин испуганно. — Я вам покажу проблемы! Я тут застревать не собираюсь, помяните мое слово! В следующий раз… надеюсь, что не будет следующего раза, но если вдруг — чтоб не смел меня выбрасывать туда, где нельзя такси поймать и уехать от вас, долбоклюев!

Оставим без комментариев. Я ведь со своей стороны заинтересован в культурном и безболезненном расставании как бы даже не больше, чем она. В минувшей эпопее без нее было ну просто никак (мелькает даже предательская мысль, что оно бы и лучше, чтобы никак и впредь оставалось — так нет же, влезли в историю), но для продолжения банкета на своем поле скандальная и склонная к истерикам публика нужна меньше всего. Нам нужна будет прежде всего взвешенность в поступках, какой от королевы драмы ждать не приходится. Да и Чарли в своей полублаженной, полудепрессивной ипостаси вряд ли сойдет за подходящую компанию. Бросать их в глуши, конечно, не дело, а вот посадить на рейсовый автобус до мест обетованных — очень заманчивый вариант из серии «и нашим, и вашим». Даже билеты им, пожалуй, за свой счет куплю, чтобы и тут не растерялись и не пришлось повторно выручать эту скандалистку. И первый-то раз получился, скажем так, несколько неоднозначным… Со второго мироздание может вовсе в такой узел завязаться, что дешевле не начинать.

— Давайте тут и разойдемся, — предложил Мик. — Чтобы найтись было проще. Холмик за ориентир будет. Вон перелесок симпатичный, мы там присядем и подождем, пока Мейсон за нами вернется, а вы выходите на шоссе и топайте.

— А если машин не будет — сколько нам тут идти-то? — испугался Чарли. — Или если будут, но не в ту сторону? А если правда военные и спросят, чего мы тут ночами шаримся, что им отвечать-то? Еще посчитают за террористов или шпионов каких-нибудь! Может, надо до утра подождать, грибниками назовемся?

Предприимчивы и осторожны они, иностранные полицейские.

— Мы лишний раз высовываться не будем, если вдруг целая автоколонна — то в лес и уйдем. А вот если одиночная попутка, то тут нам форма даже на руку — сами прикинемся военными, скажем, что от своих отстали.

— И я тоже? — Айрин с сомнением покосилась на свой цивильный гардероб. Надо было и ее переодеть при возможности, но представляю, с каким пылом она бы заартачилась. Так и ходит во всем черном, словно очень мускулистая вампирша. — Солдат Джейн в самоволке? Сара Коннор? Эта, как ее — Старбакс? Мейсон, если скажешь «Лара Крофт», я тебе в глаз двину.

Ну, скажет тоже. Для Лары ей штаны на метр подрезать придется.

— Квенту пишет жизнь. Выбери, что тебе ближе — хоть гражданский специалист, хоть очередной перезапуск Терминатора, хоть приблудившаяся Покахонтас. Какая тебе вообще разница, кем называться? Мы не станем связываться ни с кем интеллектуальным настолько, чтобы заподозрить неправду.

Вряд ли это будет так уж трудно — от избытка мозгов люди в наше время в лесную глушь не забираются. А те, кто забрался или, напротив, так и не выбрался, да еще и по ночам катается — тех только ленивый не заболтает.

Мы произвели краткую рокировку рюкзаками. Я забрал тот, в котором ленты для пулемета, магазины к нему же и «бенелли» в боковом креплении. Мик со своим так и не расставался, а тот, что мы привезли из дома, набитый хранительскими питательными брикетами и их же здоровенными револьверами, перешел к рыжему. Осталось не нарваться ни на какие приключения до тех пор, пока мы снова не воссоединимся. Фон Хендман махнул рукой и направился в густой перелесок рядом с дорогой. Эльф понуро поволокся за ним, а рыжий верзила вдруг забуксовал, пытливо буравя меня недоумевающими багровыми лупетками. Типа, как это понимать, начальник? Наивный он, в отличие от скорбного многим неприятным опытом Фирзаила. Невдомек ему, как в мире, именуемом цивилизованным, реагируют на франкен-существ и тарзанов. Да и откуда ему, если сам он из тех удивительных краев, куда не летят самолеты и не едут поезда? Правда, однажды я его уже обнаружил в камере, откуда извлек, сам не зная зачем, но ничему его тот случай не научил. Как бы ему объяснять: дело, мол, вовсе не в том, что папочка тебя больше не любит?

— Слушай, Фирзаил, а ты на их языке не говоришь? — поинтересовался я с некоторым запозданием.

— На чьем? Их? — эльф сделал круглые глаза. — Нет, не говорю и вряд ли смогу. Он у них, как бы сказать, сильно другой, только отчасти фонетический.

— То есть, может быть, он у нас не совсем немой, а просто говорит иначе?

— Э… нет, пожалуй, если бы он хоть как-то пытался говорить, мы бы это заметили. Я не знаю, почему он молчит, но он именно молчит.

— А можно как-то довести до него мысль? Я видел, ты с каким-то там Магом играл в переглядки и вроде бы даже данными обменивался.

— Это Маг со мной обменивался. Их нативная способность.

— Как бы то ни было, надо до него донести, что он должен с вами сидеть и ждать, потому что если он вырвется и вприпрыжку за нами понесется, это может оказаться совсем некстати.

Эльф насупился, и ослиные уши его, вынырнувшие из-под миковой кепки, зашелестели в явном знаменовании неудовольствия.

— И эту чрезвычайно важную обязанность надо возложить именно на меня, не так ли? Мало того, что я пошел в ваш мир, а не в свой собственный, хотя там непочатый край дел, и готов помогать в том, в чем вы сами никогда не преуспеете… Теперь вы еще хотите, чтобы именно я работал для вас переводчиком, а то еще и нянькой для каждого вашего питомца с ограниченными способностями?

Если так смотреть, то он прав. Но если смотреть иначе…

— В свой мир ты не сунулся, потому что там восставший плебс таких, как ты, на воротах вешает, — не растерялся Мик. — А с нами пошел, сам же признался, потому, что сгоряча полез в друзья. Вот и получай все, что друзьям причитается. Тоже мне, страдалец. Да я сам бы этого паренька уговорил, но у меня все к рукоприкладству сводится, а если он мне даст сдачи — тебе же придется меня и с елки снимать, и бульоном отпаивать.

— Кыш! — не очень уверенно предложил рыжему Чарли и сделал неуверенный жест рукой, словно бы отгоняя надоедливую муху. — Фу! Пошел! Место!

— Отстань от него! — внезапно взвилась Айрин. — Что ж вы творите-то? Один безобидный дурачок и вокруг него — толпа злобных идиотов! Иди, иди с ними, вернемся мы за тобой!

Не иначе как материнский инстинкт прорезался.

В конечном счете до рыжего, кажется, дошел смысл послания. Напоследок огорчив меня жалобным взглядом, он развернулся и поволокся за Миком. Даже сильно сгорбился, словно от обиды, но при его габаритах выглядеть подавленно никому бы не удалось. Уффф. Все хорошо, что хорошо кончается, но я в уме уже расчитывал на него как на полноценную боевую единицу, и как бы не пришлось эти планы пересмотреть. Если не найдем способа быстро доносить друг до друга свои мысли и передавать команды — от него в бою будут одни проблемы, хоть бы он и был в четыре раза прочнее и сильнее любого человека. Надо будет хотя бы базовым жестам его как-то научить — «стой», «иди за мной», «залечь», «врежь-ка вон тому гаду своей большой дубиной». И впрямь дубиной, очень уж боязно давать огнестрел тому, кому и «прекратить огонь» не скомандуешь.

— Мик, ты обещал ему имя придумать! — крикнул я вдогонку уходящим в лесок.

— Я помню, — откликнулся фон и исчез за деревьями.

Вот и хорошо, что помнит. Я оглядел оставшихся. Выглядели они так себе. Лучше бы вожделенная попутка объявилась побыстрее, а то пойдут стертые ноги, нытье, жалобы, а там и до конфликтов недалеко.

— На самый всякий случай — наша базовая легенда, предназначенная исключительно для гражданских. Звучит так: «это секретная информация». Повторите.

— Это секретная информация, — с обреченным вздохом повторила Айрин.

— Это секретная информация! — Чарли завернул с куда большим энтузиазмом, выделив «секретную» и даже чуть ли не каблуками прищелкнул.

— Если все же не отвертимся от военных, предоставьте разговаривать мне. Если вдруг выйдет так, что нас разделят, главное не раскисайте. Мы ни в чем не виноваты. По крайней мере они не знают, в чем мы могли провиниться, и если сами не расскажем — узнать наши секреты им неоткуда. Претензии к нам могут быть только двух видов — почему вооружены автоматическим оружием и, возможно, почему нарушаем комендантский час, если вдруг его успели ввести. Ну, виноваты, да. Пускай сдают по инстанциям. Проводить дознания военные не уполномочены. Даже если мы им не понравимся, сами они с нами поделать ничего не решатся. Должны будут запросить командование, связаться с гражданскими службами, если только кому-то вообще есть до нас дело. Разберемся, все-таки тут Канада, а не бельгийское Конго.

— А если пытать будут? — голос Чарли дрогнул.

Хосспади. Откуда и берутся такие фантазии? Начитался про Абу Грейп или поднять планку аж до эксперимента Милгрэма?

— Не будут. Не умеют. Людей, которые умеют пытать, не так много, чтобы они в каждой жопе мира груши околачивали. В самом худшем случае, если тут все хуже некуда, сплошное военное положение, запрут до выяснения. Виза здесь не нужна, документы предъявить нет проблем. Винтовки, если что, вам дал я, вы даже и не знаете, что они из запрещенного списка. С тобой все быстро выяснится, у тебя значок совершенно настоящий, дающий плюс сто к доверию.

— А у меня нет значка! Только права, — Айрин выгребла что-то из карманов и панически принялась в этом чем-то копаться, силясь опознать в темноте. — И еще куча карточек, которые не факт что работают. Со мной что будет?

— У тебя сиськи, это куда посильнее значка. Тьфу на вас! Нас еще и не поймали. Да и на меня тьфу — еще даже не ловят! Я расписываю самые крайние из возможных осложнений, которые могут родиться только от союза отчаянного тупления с кошмарным невезением.

Чарли опасливо сморщился. Вот уж прорезалась фантазия — в мешок не спрячешь.

— А что делать, если нас схватят и без разговоров расстреливать соберутся?

Айрин от таких перспектив тоже содрогнулась, словно пришел февраль и задул ей злобным муссоном в примечательное декольте.

— Да что ж вы такое читаете-то на ночь? Меня за всю жизнь расстрелять пытались всего дважды, причем оба раза настолько за дело, что даже обижаться неловко. Все с нами нормально будет. Мы пойдем по краешку дороги, машину увидим и услышим задолго до того, как из нее нас заметят. Если не понравится — в кусты. Если понравится — ловим. Вежливо ловим, без стрельбы. И вот еще что, если в машине будут разговоры — а куда без них, на ночной-то дороге всегда разбирает — будьте исключительно аккуратны, ладно? Помните легенду. Кстати, Айрин, ты говоришь по-французски?

— Теоретически. Могу запинаться, языковая практика более чем скромная.

— Все лучше, чем ничего. Чарли, тебя боюсь даже спрашивать, что ты помнишь из школьного курса.

— Un, Deux, Trois, — Чарли закатил глаза. — Рetit pain avec du fromage… Papa rentre du travail sept heures et demie.

Говорили же в школе, что иногда неожиданно пригождаются самые странные знания, а мы не верили.

— Понятненько. Это я на всякий случай, тут не Квебек, где англоговорящих откровенно гнобят. Учтите, по легенде мы французского не понимаем. Будет преимущество, если вдруг нас захотят удивить.

— Ты ж обещал, что все нормально будет!

— Конечно, будет. Особенно если не расслабляться. Ну, чего, готовы идти? Может, есть вопросы?

— Да, — Чарли глубоко вздохнул и настороженно покосился в сторону Айрин. — Мейсон, что такое «метросексуал»?

Гляньте-ка, а его задело.

— Человек, который дрочит в подземке.

— Quelle horreur! — ахнул Чарли и первым двинулся на дорогу.

2

Я уже начал подозревать, что нам сегодня не повезет, когда наконец далеко за спиной послышался рокот двигателя. Шли мы к тому времени битый час, и с учетом того, что шагать приходилось по ровному асфальту — довольно шустро, успели отмахать мили четыре. Чарли давно начал брюзжать и завидовать оставшимся, которые сидят себе на задницах ровно, пока он тут бьет ноги; Айрин завела нудную лекцию о пользе пития (увы, безалкогольного), да и мои ботинки начали напоминать о недостающей половине размера. Да, большие расстояния умиляют и внушают восторг, но попадание на подобные просторы без должной подготовки чревато многочисленными мелкими неприятностями.

Заслышав треск, я остановил группу и не без удовольствия растянулся на шоссе. Грязнее уже не стану, а приложить к полотну ухо до сих пор довольно эффективно. Ну вот, рокот мерный, вибрация далекая, слабая и плавная. Машина одна, было бы больше — гудело бы на разные тона, накладываясь друг на друга.

— Поспать прилег? — немедленно полезла в бутылку Айрин. — Подушку принести?

— Едет транспорт, — пояснил я сдержанно, ибо переругиваться с ней никаких сил не напасешься, а ведь еще неизвестно, что ждет впереди. — Предпочтительная модель поведения — доброжелательное достоинство. Помним легенду, брататься не бросаемся, придерживаем фантастические истории для мемуаров.

— А если это деревенские хамы какие-нибудь?

— Смирись уже, столичная штучка. Хамы тоже люди.

— Тебе-то, может, все люди и братья, а вот попробовал бы оказаться эмансипированной азиатской женщиной в окружении деревенского быдла! — Айрин передернулась. Где она, интересно, набралась такого опыта? — Они почему-то считают, что все азиатки — японки, а все японки — порноактрисы. Может, для вас, мужланов, это и комплимент, а меня подобное отношение оскорбляет.

— Можешь назвать подряд три явления, которые тебя НЕ оскорбляют?

Айрин задумалась, а я нехотя собрал себя в кучу и поднялся на намятые ноги. Как я и подозревал, ее проблема не в том, что мир к ней жесток или как-то несправедлив, а только и исключительно в отношении. Небось кинь к ее ногам небо в алмазах и луну с вкраплениями чеддера — и то оскорбится. Посчитает, что то ли дешево покупают, то ли держат за феечку, неспособную содрать эту луну самостоятельно. Женщины, блин.

Машина появилась в поле зрения — сперва свет фар, потом обрисовался и силуэт. Без орудия на крыше, что не может не радовать. Громоздкая такая кабина. Ну да, тут такие края, что приплюснутые мазератти без надобности — местные ездят исключительно на пикапах либо внедорожниках. Я сделал пару шагов навстречу, отгородив своих спутников — чисто на всякий пожарный, вдруг они и посторонних людей начнут раздражать — и приветственно помахал обеими руками, демонстративно держа их подальше от висящего на груди пулемета. Еще бы решить, что делать, если они не захотят останавливаться, а предпочтут подло, но мирно меня объехать? Мик бы остановил машину любым из пяти способов на выбор — правда, выбор так себе, все варианты как один включают его неподъемный башмак и тупые травмы у водителя. Я же не настолько крут, чтобы штурмовать подобные металлические чудища с одним лишь залихвастским «кия!», а стрелять в незнакомых людей — самый что ни на есть моветон.

Но ничего, пронесло. Ночные ездоки повели себя в высшей степени отзывчиво, тут же скинули скорость и остановились, не докатив до меня какую-то пару ярдов. Могучая морда фордовского пикапа в слабом обратном отблеске фар дружелюбно оскалилась решеткой радиатора. Из кабины в обе стороны высунулись две физиономии настолько близкие по духу, что я чуть не прослезился — широченные бородатые ряхи в одинаковых бейсболках. Тот, что за рулем, лет сорока, просто упитанный, как кабанчик у заботливого хозяина, штурман же очевидно старше, с длинной седой бородищей, и уже откровенно жирный, словно подсел на те коварные хранительские сухпаи. Обожаю толстых — они обычно добрые, ибо ни бегать, ни драться, ни даже толком укрыться от пуль не способны. А вон в кузове за кабиной еще двое появились — тоже не так чтоб пушинки. Это, наверно, их младшенькие. Кабина, как я погляжу, двухдверная, с одним посадочным рядом, так что молодежь по всем правилам субординации едет на задворках.

— Добрый вечер, джентльмены! — всегда полезно быть вежливым. Даже если в итоге это окажется неуместным, по крайней мере сам себя сможешь поздравить с тем, что не утратил достоинства так уж с разбегу. Будут меня еще упрекать в том, что я неспособен начинать разговор иначе как со «Слышь, козлина!». — Не подбросите ли нас в сторону Джипсумвилля? Мы тут слегка отбились от своих.

Толстяки из кабины переглянулись.

— Военные, что ли? — уточнил старший участливо. В этих краях еще не забыта традиция, согласно которой разговоры ведет наиболее заслуженный. Это вам не интернет-форум, где авторитет тот, кто всех перекапсит.

— С нами гражданский специалист, — ответствовал я ему в тон в той же доверительно-сочувственной манере. Вроде как и не соврал, ибо на вопрос формально не ответил, и пусть кинет в меня камень тот, кто не считает Айрин гражданским специалистом. Она очень, очень специальная девушка.

— О как, — солидно покивал бородач, и водитель его тоже затряс головой, демонстрируя полное понимание вопроса. Не понимаю я Айрин — ну как можно не любить эту публику? Душа нараспашку, вместо мозгов смесь условных рефлексов и телевизионной пропаганды, попросишь попить — непроизвольно ключи от ранчо отдадут. И верят же, всему верят! — В Джипсумвилль, говорите? Мы-то сами в Виннипег, там вроде ваши стоят, верно же?

Айрин за спиной что-то пискнула, но от нее я отмахнулся. Добраться из Джипсумвилля в Виннипег вовсе не штука и чуть позже, без помощи этих обаятельных мордачей, а влетать с ходу в расположение этих неведомых «наших» мне что-то не улыбается. С них станется спросить, кто таков, и не удовлетвориться уклончивым «свой я, свой».

— Там другие части, а у нас конкретное задание в Джипсумвилле.

Опять переглянулись и перекивнулись.

— Залезайте в кузов, — велел старший. — Крюк небольшой, пять минут. Доставим в лучшем виде.

— Премного вам обязаны. Эй, команда! В кузов марш!

Команда протрусила мимо меня. Один из младшеньких, что обретались в кузове, метнулся к заднему борту и откинул его для удобства погрузки. Старший же, разглядев проскочившую мимо кабины Айрин, вдруг цапнул меня за плечо мясистой лапищей в перчатке с обрезанными пальцами, подтянул к себе и просипел, выпучив изумленные глазки и деликатно подавив голос:

— Слышь, командир… это чо у тебя, шпионка?

Кажется, Айрин его таки расслышала, оглянулась на меня панически. Ну да, странный вопрос, но нельзя же так психовать из-за каждой бесхитростной глупости. Иначе ни одного фильма не посмотришь без смирительной рубашки.

— Чегой-то она шпионка? — переспросил я, поддав слегонца недоуменного возмущения. — Откуда берутся такие мысли?

— Дык же она же… — седобородый параноик, мгновение помявшись, потянул пальцами в стороны уголки глаз.

— И чего? Думаешь, они все враги?

Повисла тягостная пауза, и я с неудовольствием отметил, что Айрин ее держит хуже всех — начинает неуклюже пошевеливать лопатками, видимо пытаясь вытянуть винтовку, которую на марше задвинула за спину. Чарли, полезший было в кузов, застыл в неудобной позе — наполовину уже втянувшись, а наполовину еще болтаясь. Такое у него жизненное кредо, если вдуматься.

— Все не все, а вдруг?… — все так же туманно выразился бородач, виновато разводя руками. — Уточнить-то надо, а то мало ли.

— Это, — я на всякий случай повысил голос, чтобы Айрин прекратила свои экспромты. — Никакая не шпионка.

Поскольку большого доверия на лице бородача не читалось, пришлось поправиться.

— Ну, вернее, она действительно в некотором роде… но она наша шпионка. Дошло?

Доходило некоторое время, Айрин успела холодным потом облиться — даже в темноте это было заметно. Потом обширная ряшка старшего прояснилась, и он с виноватым видом исполнил фейспалм, даже гул пошел, словно в Колокол Независимости стукнули.

— Дошло, командир! — и, повысив голос, для Айрин. — Эй, барышня, не серчай! Времена такие, нервные, а так-то мы тебе очень признательны! Спасибо, это самое!

— Да я с удовольствием, — растерянно отозвалась та и, уцепившись за дружескую руку обитателя кузова, живенько туда вспорхнула. Я похлопал бдительного бородача по плечу, мол, без обид, так держать, и последним заскочил в кузов. Никаких удобств, но мы без претензий, посидим и на бортах, а всю середину занимала бесформенная груда ни пойми чего под облезлым брезентом.

— За что мне спасибо-то? — напряженным шепотом вопросила Айрин, вцепившись в мое многострадальное плечо словно клещами.

— За твою работу, — ответил я в тех же интонациях и аккуратно присел на борт.

— За какую еще работу?

— Японской порноактрисой, как и заказывала.

Айрин тихо взвыла и спрятала лицо в ладонях. Забавная она, когда не бесит.

Пикап дернулся с места и ровненько пошел дальше по дороге. Эх, знать бы, что они такие покладистые окажутся, можно было бы и тех троих не терять по дороге. Их бы тоже за наших шпионов выдали. Машина большая, кузов восьмифутовый, грузоподъемности еще и не на такую толпу хватит. Правда, штука посередине немного смущает, такое впечатление, что это куча чего-то нехорошего, очень сыпучая. Дело в целом отнюдь не преступное, но вряд ли в Виннипеге такая уж нужда в чужих отходах.

— Это у вас чего? — в порядке вежливого интереса обратился я к двоим кузовным аборигенам — одинаковым с лица увальням лет по шестнадцать. — Клад нашли, сдавать везете?

— А вот глянь, — откликнулся ближайший с откровенным удовольствием и отпихнул сапогом край брезента.

Мать моя профессор классической литературы, коим она и является, да это же птеродактиль! Буквально один в один как тот, что на нас налетел возле хранительской Цитадели. Та же самая длиннорылая костистая башка с пеликаньим зобом, та же мятая серая шкура, словно разлинованная в сеточку рудиментарной чешуей. Айрин кратко взвизгнула, из кабины донеслось довольное ржание. А Чарли чего молчит? Не выпал ли за борт? Нет, пока не выпал, сидит скрючившись, стоически молчит, глядеть старается себе под ноги, только судорожные глотательные движения делает. Вообще он здорово возмужал за последнее время, скоро его можно будет даже в стрип-бар с собой брать.

— Как же, видали такую штуку, — не позволил я деревенщинам забить нам баки. — Дня третьего, кажется, верно же? Сам налетел, сам улетел, даже за оружие не успели схватиться. А вы как справились?

— Поросят воровать повадился, — пояснил отрок важно. — Троих спер по ночам, прежде чем деда нас в караул поставил. Тут уж мы не сплоховали.

Ну да, ну да. Классическая стратагема номер четыре: Гаврила ждал в засаде птицу, Гаврила птицу подстрелил.

— Поросята еще остались?

— Последнего он как раз удавил, когда мы его прижучили.

Эх, братский народ, безмятежное племя. Вот на хрена было убивать зверушку, когда весь запас своей вредоносности она уже исчерпала? Или вот вопрос гораздо правильнее — зачем было ждать, пока все поросята кончатся?

— И как он на прочность, если, к примеру, с оленем сравнивать?

— Летает же, — признал паренек уныло. — Хреново летает, хуже чем утка, но все ж таки поди в него попади, когда порхает.

— Я попал, — прихвастнул второй. — Сразу попал, с первого выстрела. У меня двести семидесятый, с крыла сбил, но он еще потрепыхался. Батя бежал с марлином на медведя, да не поспел — деда доколотил из тридцатки.

Мы все покивали, даже те, кто ни слова из этого заявления не понял. Лично мне вдруг показалось, что пулемет под скромный малоимпульсный патрон — далеко не идеальный выбор оружия. Нет, если вдруг попрут враждебные человеки — вот тут он раскроется, но птеродактиль этот несчастный, явно не самый крупный и сильный из жителей Отстойника, потребовал значительно более серьезного калибра для упокоения. Надо бы хоть к дробовику пулевых патронов завести, а то появится та мумба, или гаракх, или еще какая кошмарная фантазия, а нам и возразить нечем. От мумбы, мне показалось, в прошлый раз моя картечь чуть ли не под прямым углом рикошетила. Ну ничего, на ее хитрую задницу у нас есть дед, беззаветный охотник с дюжиной ходок на африканское сафари и целым шкафом винтовок на большую пятерку.

— А в целом оно как? Часто такие скоты досаждают?

— Да не, — отозвался первый, который то ли думал быстрее, то ли вовсе не думал, а сразу говорил и потому успевал первым. — Иной раз бывает, но редко. Этот вот второй, кого мы в департамент везем.

— В какой департамент? Мясозаготовок?

— Да не. Какой-то такой есть в Виннипеге, специально по этому делу, на их вот счет, — юноша бесцеремонно наподдал птеродактилю здоровенным говнодавом. Попробовал бы так повольничать, пока тот еще летал! Уж на что я не пугливый, а когда такая штука на меня спикировала там, в Отстойнике, душа в пятки провалилась. А Чарли вовсе скатился с холма, пришлось его потом искать и выслушивать.

— А там их для музея собирают, что ли? Или по старой традиции платят за скальпы?

— Дык же на исследование. Если какой новый совсем, то премию выписывают, а этот по всему новый, раньше про таких не слыхали.

— Мы еще на озерного нацеливаемся, но деда пока не решается, — добавил второй. — Очень уж, говорит, большой, не на удочку же его, а бомбами пускай те работают, которые умеют. А то себе же только поотрываем всякое…

— В озере большой живет? Несси?

— А кто его знает, как зовут, но лодки пару раз утаскивал, пока на воду выходить не запретили. Все равно многие ходят, но по краешку. Говорят, видели, как на островки выползает какое-то крупное, фотки в газетах печатали, но кроме хвоста там не видать ничего — может, он змея, а может, этот… игогондон.

Чем дальнее, тем страньше. Уже и фотки в газетах печатают, и госучреждения премию выдают… а ведь это дело такое, требует организации, а в масштабах государства организовать хоть какой процесс — это дело отнюдь не недельное. Не напортачил ли наш дружище Эл с подсчетом времени, на которое нас задержали?

— Игуанодон в лесу жил, с деревьев кроны обгрызал, — подал слабый голос Чарли. Он у нас настоящий профессионал — если где уловил несправедливость, так в жизни не пройдет мимо, не поправив. — В воде плезиозавры, ихтиозавры, был лиоплевродон, но южнее. В этих широтах нотозавр разве что, но он не очень огромный, футов пятнадцать, и зубов в нем куда больше, чем хвоста.

Повисла неловкая пауза. Невысказанный вопрос «а ты откуда знаешь?» зазвучал на ультразвуковых частотах.

— Неделя динозавров по кабельному, — пояснил Барнет нехотя. — А чего такого? Они прикольные, к тому же вот как знал — теперь пригодится.

— А чем их бить, там тоже объясняли? — ядовито осведомилась Айрин.

— Тогда из всех инструментов одни дубины были. Или еще даже и дубин не было, точно не помню. А извело их кометой, кажется…

— Прямо по голове?

— Да не знаю я! Я эту часть уже не смотрел, куда-то переключился. Жалко мне их стало, да и все равно, если опять комета жахнет, то и нам достанется, разве нет?

— Они, вот эти, которые после Сотрясения появились, — мордастый парнишка потыкал пальцем в тушку птеродактиля, — Не все, но некоторые, солнца боятся, вы ж знаете? Из них дым валить начинает, шкура шелушится, язвами идет, потом вовсе обугливаются, если на весь день на солнцепеке оставить.

Чарли недоуменно заморгал, а Айрин просто дернула плечами — она все переживала внезапную мутацию своей автобиографии. Подумаешь, какая важность! Многие люди ради того, чтобы попасть в телевизор, не только в игривом японском проне готовы сняться.

— Конечно же, знаем, — важно ответил я за всех. — Еще они не выдерживают попадания в организм пепси-колы. Коку еще переживают, фанту вообще за милую душу, а вот от пепси моментально копытятся. Так что в другой раз налейте ее в ловушку, и стрелять не придется.

— А мы ее пьем! — подивились отроки хором.

— Так вы и на солнце не таете. У этих чушек совсем другая физиология. В нашем… — я понизил голос для значимости. — В нашем секретном ведомстве некоторых изучали. Самые изумительные результаты! Некоторых отпугивает заглавная тема из «доктора Кто», другие впадают в оцепенение при виде фиолетового, а еще есть здоровенные обезьяны, так с ними даже контакт можно наладить, если кормить и проявлять дружелюбие.

Закинем, так сказать, первый камень в фундамент легенды «дружественные инородцы». Не то чтобы эти парни выглядели способными разнести подобный слух по миру, но так вот пропаганда и рождается — тут сказал, там сказал, и через какое-то время, глядишь, все уже уверены в ничем не подтвержденной чуши. Вроде того, что страусы прячут голову в песок или что бананы растут на деревьях.

— Про обезьян мы читали, ага, — неожиданно признал тормознутый парнишка. — Это которые теперь помогают Зияния залатывать.

Тут уж даже Айрин высунула часть лица из плотно сжатых ладоней и покосилась в мою сторону. А Чарли прямо подпрыгнул на насесте. Да, я тоже удивился. Хоть Эл и говорил, что со своей стороны они будут участвовать, но я совершенно не ждал столь широкомасштабного контакта, что о нем аж в канадской глубинке читают парни с умственным развитием енотов.

— И про других тоже читали, так что это не новости, — не отстал и шустрый малый. — Хотя деда сказал, что это все враки и на самом деле ничего такого нету.

— Обезьяны точно есть! — объявил Чарли решительно. — Да и других тоже видели.

Зияния, значит. Вот как в родном мире обозвали дыры в ткани мироздания, которые мы собираемся затыкать. Очень полезная информация, ведь ничто так не располагает к тебе собеседника, как владение актуальной терминологией.

— А где тут ближайшее локализованное, — Знай наших! Падите ниц и благоговейте, о лесные неучи! — Зияние?

Пали. Благоговеют.

— Какое-какое?

— Ну, чисто конкретное. К которому подойти можно на предмет испытания.

— А! Да вон за этим самым Джипсумвиллем как раз одно открылось, там сейчас его окружили со всех сторон и охраняют круглосуточно.

Как все удачно складывается-то, не сглазить бы. Вот мы к нему подберемся, изучим, закроем… заодно газеток почитаем, чтобы разобраться, под какими флагами обезьяны штопают эти самые Зияния… и к этому движению примажемся. Если про него в газетах пишут, то скорее всего оно официально одобрено, так что на этой подножке мы и попробуем для начала прокатиться. В дальнейшем видно будет, до какой станции. Если тут дают премии за такие жалкие достижения, как тушка несчастной иномировой кряквы, то личный вклад в устранение Зияний, возможно, тоже вознаградить не откажутся?

Операцию по устранению Зияний обезьянами мы назовем «Обеззиянивание». Чтобы, так сказать, никто не догадался.

Приступ брюзжания с элементами декоративного фантазирования ON.

Видимо, очень уж меня вдохновила эта мысль и ее последующее развертывание, потому что все притихли, на меня посматривая с разной степенью озадаченности. Тут бы мне дать себе по шее, потому что точно знаю за природой паскудную манеру каждый раз, когда я даю волю воображению, меня обламывать. Реально, каждый раз, когда дело вроде бы в шляпе и никуда из нее деться не может — оказывается, что нет, может-таки. Думается мне, это какая-то разновидность древнего искусства сглаза. Не знаю, от кого унаследовал или, может, где подцепил, но работает без исключений. Вот что себе вообразишь, того и не получится. Очень обидно бывает, когда с девицами… а уж бои наперед планировать я вовсе не рискую, потому что если просчитать и учесть все возможные хорошие варианты, то их можно сразу считать провальными. Так что приходится по наитию, не задумываясь, на «авось пронесет». Когда-то я поведал об этом феномене фон Хендману, он ничуть не удивился, зато испросил время на исследование темы и через несколько дней прочел доклад на тему. К стыду своему должен признаться, что задрых еще на вступительной части, где Мик увлеченно расписывал эффект синхронизации по Юнгу. В любом случае, знаю простой и дешевый способ подстраховаться от непрухи — не давать разгуляться воображению. Но иногда просто не удерживаешься, и тогда жизнь из ожидаемо прекрасной преображается в неожиданно интересную.

Вот ехали мы так, я без удержу замечтался о том, как мы тут все неприятности за пару недель заборем, сорвем со всего мира аплодисменты и сможем уйти на покой, пожизненно всем обеспеченные. Избавлюсь наконец от фона. Он, зараза, утверждает, что я без него пропаду. С одной стороны, явная клевета — я и сам умею по телефону пиццу заказывать. С другой — я ведь и правда перестану отрываться от дивана, если он не будет учинять всякое, что надо кому-то расхлебывать. Но тут уж мы чего-нибудь придумаем. Куплю себе гектаров так сотню в этих самых краях, построю душевный домик. Как спаситель мира, потребую исключительного к себе отношения в части семейного права, дабы завести четырех жен — одну гениальную, одну хозяйственную, одну любимую и одну запасную. Предвижу большой конкурс на все эти роли, особенно на последнюю. Хотя, если вдуматься, на нее как раз должно быть меньше всего кандидатур, потому что самый большой квалификационный ценз — чтобы уметь заменить каждую из трех, надо обладать немалыми талантами во всех областях. Вот от них, от жен, и буду постоянно куда-нибудь сбегать, чтобы не терять форму.

Приступ брюзжания OFF.

Славно так замечтался и чуть не пропустил поворот на грунтовку, куда пикап свернул, тяжко колыхнув бортами. Пришлось ловить Чарли — он впервые в жизни был в машине без ремня безопасности и беспечно этим пренебрег. Ну, теперь будет знать, что на поворотах надо быть поаккуратнее, особенно с внешнего борта.

— Тут мили четыре будет, мы вас до постов довезем, — гаркнул из кабины седобородый деда. — Там уж вы сами, нету у нас времени с пропусками возиться!

Посты? Пропуска? Видать, серьезно прогнило что-то в датском королевстве, что такие страшные слова употребляются. Отродясь здесь не водилось никаких постов, кроме разве что праздно шатающихся стариканов с сигаретами, которых вредные бабки изгоняют курить на улицу.

— Если до утра тушку не доставить, под солнце попадет, попортится, — виновато пояснил шустрый внучок. — А там у них щаз начнется — тут заполни, там подпишись, а если бланка нету, то к местному голове идти, будить среди ночи. Вы уж сами дальше.

— Без проблем, приятель, и так благодарны по самое не балуйся, — заверил я его, продолжая между делом мотать на ус. Значит, к местному голове. Это типа мэра который, что ли? Я даже не знал, что он там есть. Вот полицейский офис видел, там два человека обычно толкутся. Вообще-то чаще даже в закусочной, чем в офисе. Ладно, дед-то должен знать, к кому там по каким вопросам. Разберемся.

Впереди замаячил огонек. Это не фары, это вроде бы стационарный фонарь. Я слегка отклонился с борта, чтобы разглядеть его получше. Дело шло к рассвету, сумрак потихоньку перетекал в разреженную полуосвещенность, так что пост разглядеть удалось — это оказался небольшой трейлер с вывешенной над ним лампой. Стоял трейлер прямо посреди дороги, наполовину ее перегородив; чтобы его объехать, пришлось бы притереться к другому краю грунтовки, а такой существенной машине, как этот форд или тот же хамви — еще и прилично заехать на обочину. Неспроста так поставили, действительно контролируют подъезд к городу. Хоть и не наглухо заткнули, но и задурно не проскочишь.

Из трейлера выбрался пожилой сухопарый мужичок с охотничьей винтовкой за плечом, остановился перед своим хозяйством и, прикрыв глаза рукой от света фар, другой рукой посигналил — мол, тормози. Наш ездовой бородач охотно дал по тормозам, отчего нас всех в кузове качнуло, и Чарли с беззвучным визгом причастился туши бедного птеродактиля, а Айрин осчастливила ближайшего отрока, навалившись на него завидным своим бюстом. Ну, блин, а я тут в очереди маюсь. По крайней мере, пацан расцвел, как фиалка, даже в темноте подсветился, а Айрин напротив зашипела коброй и поспешно отпихнулась.

— Доброй ночи, босс! — начал я спешно, пока никто другой не перебил. — Вот вас-то нам и надо!

Перепрыгнул, тяжко громыхнув снаряжением и неосмотрительно вызвав вспышку боли в намятых ботинками ступнях, через борт. Мужичок хлопал блеклыми глазками из-под руки. Незнакомый какой дяденька, что опять же отнесем в копилку странностей — тут и в лучшие-то времена жило человек триста от силы, я думал, что каждого знаю если не по имени, то в лицо уж точно. Кстати, вот еще интересно — если доверять топографическому чутью, а оно у меня дай бог всякому, до самого поселка отсюда еще с полмили. Не слишком ли далеко мужичок выбрался?

Пока Айрин и Чарли выбирались из кузова, я успел от души попрощаться за руку с дедой и, видимо, батей — какие, надо сказать, красочные позывные у этих хороших людей с большими животами, бородами и сердцами. Верите или нет, но несмотря на весь мой цинизм и склонность к злословию я бы совершенно не возражал, чтобы они были моими соседями, когда я осяду тут со своими четырьмя женами. Буду приглашать их на праздники и сам к ним наведываться. Правда, поросята у них дохнут, как я погляжу, ну да за ними разве уследишь. Уж всяко лучше держать в соседях такую бесхитростную соль земли, чем каких-нибудь музыкантов, юристов или, не приведи судьба, эмансипированных восточных женщин.

Выгрузив десант, форд дал задний ход и шустро убыл в обратном направлении. Парень из кузова долго еще махал нам, но Айрин от него сразу и бесповоротно отвернулась. Снежная королева, да и только. Да у нее те еще комплексы — прямо даже неожиданные для девицы, привыкшей щеголять по сцене в ничего не скрывающем купальнике.

— Кто такие и с какой целью? — сипло полюбопытствовал страж поселка.

— Секретная информация! — выпалил Чарли, которому эта фраза давно уже жгла горло. Интересно, а ляпнуть такое маме ему хватит пороху?

— Я внук Тедди Мейсона, — пояснил я, делая попытку задвинуть сержанта себе за спину. — Так что для начала мы желаем его повидать, а дальше будет видно.

Мужичок уставился на меня непонимающе.

— Тедди Мейсона?

— Именно. Да, я знаю, что он выглядит моложе своих лет, а я старше своих, но тем не менее именно…

— Я таких не знаю.

Вот так номер. Причем не похоже, что врет, лишь бы завернуть.

— Я тебя тоже не знаю. Ты тут, небось, недавно?

— Ну, да, но вроде со всеми уже успел… погоди минутку, — мужичок шарахнулся к своему трейлеру, открыл дверь и скрылся внутри.

Да-с, вот и начинаются сложности. Интересно, а могла приключиться ошибка, по итогам которой нас высыпали не в тот мир? Озеро такое же, хайвей такой же, был свой Форд, на заводе имени которого делают пикапы сто пятидесятой серии и свой Браунинг, сваявший точно такой же пулемет М2, а вот Тедди Мейсона нету. Что стремно, потому что если нет деда, то нет и отца, и меня тоже нет, а я вот он, сиротка неприкаяный. Ох, попадись мне этот Эл еще раз, я уж не посмотрю на разницу в силах, такого ему пропишу за небрежность… Он, правда, в два раза меня больше и прибьет как муху, но хоть мучаться не придется.

Мужичок вернулся, а за ним еще один — дрябленький такой, со сна всклокоченный, в очках. Уже лучше, этого я знаю — местный, программист, удаленно работает, а то городская жизнь ему, видите ли, все нервы измотала. Как его звать-то? Билл? Боб? Брюс? Не помню. Всегда старался обходить работников умственного труда седьмой дорогой. Помню только, что он в этом поселке единственный, кто в кафе с ноутбуком ходит.

Этот новый персонаж тоже, кажется, меня признал — по крайней мере, после того, как снял и протер подолом рубахи очки.

— Я тебя знаю, — изрек он безмерно удивленным тоном, словно своими руками закатал в асфальт всех, кого когда-либо знал. — Ты сын мистера Мейсона, да?

— Здешнего мистера Мейсона я внук, вряд ли ты отца моего знаешь, он тут редко бывает. Так что, формальности окончены? Можно нам пройти, или вы деда сюда посреди ночи будете вытаскивать, чтобы удостовериться?

Билл-Боб-Брюс неловко переступил с ноги на ногу.

— Тут такое дело…

— Какое дело? — так, что-то мне это совсем не нравится, аж шерсть на загривке дыбом начала подниматься. — Боб, а ну хорош мяться, а то лося пробью!

— Ты потише давай! — вскинулся первый мужичок и даже за ремень винтовки своей машинально схватился, но вовремя осознал, что у него там всего лишь болтовый винчестер, а у меня игрушки заметно более интересные. Да в запале они мне и не понадобятся, чтобы скомкать их с Бобом в один плотный шар и выбить им страйк вон по тем соснам в отдалении.

— Мистер Мейсон, то есть Тедди, то есть Теодор Мейсон погиб, — доложил Боб, словно ныряя в пропасть. — Еще прошлой зимой.

Меня выморозило. Какой еще прошлой зимой? Прошлой зимой он был жив-здоров, в апреле мне звонил, приглашал на медведя… а я как раз в Бразилии был посреди муторной, но хорошо оплаченной операции… но это точно он был… разве что только…

— Боб, а какое сейчас число?

Боб озадаченно шмыгнул носом.

— Я Берни. Сегодня двадцать третье… уже двадцать четвертое мая. Две тысячи тринадцатого года.

— Тринадцатого?!

Да чтоб тебя, Эл, криворожий ты сукин сын! Это у тебя называется неделей?! Мне ведь не приснилось, он говорил — неделя, правда?! И как же это неделя превратилась в десять долбаных месяцев???

Кажется, мне надо присесть.

Молодцом, дед, подколол так подколол.

Десять месяцев.

Погиб прошлой зимой.

Да как же так-то, мать вашу?! Это ж дед! Уж на что мы в семье все крепкие, двумя топорами не убьешь, но этот-то вообще железный… был.

Или все-таки не был?

Или чаша сия не минует даже железных дровосеков?

— Когда после Сотрясения стали появляться чудовища, — бубнил тем временем над ухом Боб… то есть, как его, Берни. — И народ стал перемещаться с юга, где вообще все плохо, к нам сюда, на север, тут стали образовываться отряды самообороны… вот то, что сейчас мы называем боевым ополчением… Теодор был в самом центре, у него и опыт, и навыки, он тут сперва чуть ли не в одиночку организовал оборону. А потом, когда народу больше стало, и официальное законодательство подтянулось, и отряды удалось укомплектовать, и снабжение оружием наладилось, тогда уже от обороны перешли к чистке территории. Вот тогда зимой он и погиб. Пошел с группой на поиски потерявшихся в снегопаде, и там какое-то новое чудище набросилось. Со старыми-то он бы не попался, а тут… четверо сразу погибли, а он тоже… его ранило сперва, а от монстра они отбились, но живым его донести не смогли.

— Ладно, ладно, — упс, кажется, у меня голос скрутился на ноль процентов. Откашлялся, проглотил застрявший было в горле комок. — Ладно, Берни, хорошо, я тебя понял. Дед погиб. Будем считать, хорошо устроился, старый засранец, вот так минуя Альцгеймера в народные герои… Все там будем и ему еще выскажем. Проехали. Можем мы пройти в поселок и дух перевести?

Да уж, перевести хотелось бы. Потому что сказать «проехали» легко, а вот реально проехать так просто не получится. Надо будет присесть на продавленный дедовский диван, добыть из-под него резервный пузырь скотча — хотя последние двадцать лет, после смерти бабки, дед и жил один, никем не гоним, но от привычки прятать бутылку так и не избавился — и отдышаться по-человечески. Нет, я видел, как люди умирают, в том числе хорошие, в том числе прямо на руках, но дед… И невовремя-то как!

Оглянулся. Чарли сочувственно похлопал меня по плечу… до него еще не дошло, что хоть полбеды чисто мои, но остальные пол — наши общие. И перед мамой ему придется отчитываться не за недельный загул, а за годичную самоволку. Если еще есть перед кем. Она, конечно, такая тетка, что с ней никакие чудовища не рискнут связываться, но… скажем так, неожиданный дедов фортель подорвал мою веру в жизнестойкость человечества. Айрин, с другой стороны, смотрела широко распахнутыми глазами и что-то беззвучно бормотала — не то молитву, не то, может, список дел, которые придется спешно доделывать после такого капитального прогула.

— Тут такое дело, — Берни нервно захрустел пальцами. — Как я сказал, на север переехало много людей — ну, из тех, кого Сотрясение, или бомбежки, или война согнали с места… Так что все наши сообщества — ну, вот как наше, в здешних краях, где уже и не перенаселенный юг Канады, но еще и не глушь — сильно разрослись, принимая новоприбывших. Мы активно строимся, но и существующий жилой фонд…

— Ты пытаешься сказать, что дедов дом кому-то уже отдали?

— Не сразу, конечно, — Берни вскинул руки в защитном жесте и даже почему-то замотал головой, словно решительно отрицая сей вполне очевидный факт. — Сперва, разумеется, наш комендант связался с родственниками Теодора… то есть попытался, и даже, кажется, кого-то нашел из его детей…

Уж наверное, кого-то нашел. У деда детей было трое — мой отец и две дочери. Старшая фермерствует со своим мужем к югу от границы, в Вайоминге, младшая в Эдмонтоне, в Альберте, главврачом в какой-то тамошней клинике — их-то найти несложно. Не то что мой шибко секретный папенька и его имбецил-сыночек, которому уже мало все время находиться просто за границей страны, и он повадился лазить откровенно за грань мира.

Начинаю представлять, как меня перекрутит, когда я наконец переведу дух и осмыслю два вполне четких положения: если бы я сразу послал Айрин, Эла и доброжелательного к ним фон Хендмана, мир бы спокойно загибался своим ходом безо всяких там Сотрясений, Зияний и неведомых зимних монстров; а если бы я, уже влезши в эту историю, повел себя чуть иначе — например, не попал бы на вечер исторического зачтения заклинания и последовавший за ним сеанс стазиса — то мог бы быть здесь и в нужный момент прикрыть старого хрыча, который наверняка полез геройствовать, несмотря на все свои артриты и ревматизмы.

Ладно, хватит… пока. Сделанного не воротишь, а рефлексия, депрессия и прочие ксии — привилегия тех, кто может себе их позволить. Нам такая роскошь не по карману, знай полощи ластами, пока под ними комок масла не почувствуешь. Не хочешь за себя — будешь за этих, которые на шею сели и ножки свесили.

— … Но во владение в указанный срок вступить никто не пожелал, потому дом был признан общественным жилым фондом вплоть до окончания действия военного положения, — стеснительно закончил Берни. — Впрочем, это следует обсудить с комендантом, думаю, он пойдет навстречу.

— И все имущество вот так взяли и конфисковали?

— Нет, конечно же нет! Личные вещи перевезли на склад, ключ можно получить опять же у коменданта. Машина… я не знаю, у семьи, которая въехала в дом, машины свои, и вообще машин сейчас больше, чем надо… с тех пор, как поодиночке ездить перестали, много лишних появилось.

— Так мы пройдем?

— Да, конечно, — Берни оглянулся на напарника в ожидании возражений, но тот благоразумно прикинулся ветошью. — Идите, навестите коменданта… Ты его должен знать, Деннис Гламберг, раньше служил в конной полиции.

Да, Денниса я помню. В полиции он служил, еще когда я был мелким дитем, несколько лет назад вышел на пенсию, но продолжал тут болтаться, следя уже не столько за порядком (тут и кражи-то ни одной не было годов с восьмидесятых, когда ваш покорный ступил на преступный путь, слямзив в магазине конфету), сколько за общей невозмутимостью общинной жизни. Вот надо же, а на старости лет выслужился аж до коменданта, что бы это ни значило. Ладно, найдем и побеседуем, спросим его, глядя в душу кристально честными глазами — почему, мол, ты не помер, как надо, как положено тебе по ранжиру? Почему в хозяйстве, порученном твоей заботе, четыре неведомых ополченца и ископаемый человек-скала гибнут, а ты их имущество разбазариваешь? К черту дом, хотя хотелось бы иметь базу, но ладно, без самого деда это так… четыре стены, что-нибудь взамен придумаем… а вот что мне кровь из носу необходимо, так это разжиться автомобилем (дедовский более чем подойдет) и, пожалуй, сгрузить куда-нибудь своих спутников. Прокачусь за остальными — часок в блаженной тишине туда, часок обратно — за это время новости переварятся. Была идея внять гласу логики и Фирзаила и вовсе не возвращаться, а подобрать их и на волю, в пампасы… Но в свете новых данных — пропущенный год и военное положение — позарез необходимо где-то присосаться к информационному колодцу и разобраться, что сейчас в мире творится и на какой стадии запущения дела. Год не неделя, за это время могли и ракеты долететь и строй мира смениться, недаром же Берни помянул потоки беженцев. Да и Зияние тут удобно рядом, оказывается. Думаю, что маленькое канадское сообщество можно признать меньшим злом в сравнении как с большим городом, так и с изолированной от всего мира хижинкой.

Я обогнул трейлер и зашагал в сторону поселка. А он и правда разросся, да еще как — немалое количество словно бы игрушечных быстросборных домиков довольно беспорядочно пристроилось к ранее тщательно вымеренному сообществу. Как бы не вдвое вырос старый добрый Джипсумвилль, и это я его только с одной стороны вижу — а не исключено, что он и в прочие раздался.

— Офис коменданта открывается в семь утра, — в спину мне сообщил безымянный напарник Берни. — Серое, застекленное офисное здание напротив почты. Сейчас там закрыто. И это, сочувствую вашей утрате.

— Ты как, Мейсон? — прогундел в спину Чарли, спешно семенящий следом за мной, и вдогонку снова поколотил по плечу одеревенелой ладошкой. Наверное, решил, что с первого раза не дошло.

— В порядке.

Что ему еще сказать? Переживу. Мы, люди, такие сволочи — всегда все переживаем.

— Что теперь делать будем?

— Где ты был только что? Теперь будем искать коменданта.

— Мужик сказал, что офис с семи открыт, а сейчас… не знаю, сколько сейчас, часы не ходят, но пока что глухая ночь.

— Да, Чарли, твоя наблюдательность делает тебе честь. Но мы не будем вести себя, как робкие просители. Вместо того, чтобы томиться в прихожей комендантского офиса, мы нахально навестим коменданта на дому. Как ты можешь знать, будучи опытным сотрудником системы, наилучший способ вести с ней дела — рвать шаблон. Чиновники от такой манеры поведения теряются, а растерянный контрагент — половина успеха.

Помню я дом Денниса, он как раз напротив их полицейского поста. Можно было бы подумать, что подобное соседство нам не на руку, но сдается мне, что полиция в этом обновленном мировом порядке не главный источник неудобств. СВАТ в каждой деревне держать не будешь, а обычные патрульные бледненько смотрятся на фоне пресловутых армейских автоколонн. В крайнем случае пускай местные правохранители присоединяются к беседе. Лично я никаких преступле

...