Он верил, что, прежде чем взяться усовершенствовать мир, нужно поработать над собой, над своим поведением. Верил, что нельзя подобрать человека, использовать его, а потом за ненадобностью отставить просто потому, что тебе так захотелось. Или пренебречь верностью в брачном союзе по той лишь причине, что дела складываются непросто.
Ей казалось, ее разрывает надвое. Как можно хотеть сразу таких разных вещей? Быть с Элом вечно, иметь детей и внуков, состариться вместе и умереть – но также быть свободной, по‐настоящему свободной, идти туда, куда сама выберешь, использовать любую возможность, какая только представится, раскрыть все разнообразие себя, какой ты можешь быть с самыми разными людьми, которых встретишь в самых разных местах… Две тропы разошлись, здесь и сейчас, и с холодной ясностью она поняла, что обеими пойти не удастся.
Мужчины его круга, вопреки всем их прекраснодушным речам о правах женщин, совсем не прочь были усадить официантку к себе на колени или напористо приударить за чужой женой. Берти в таких случаях держался особняком, отстраненно посмеивался, прикрывал так, из вежливости, неодобрение. Он верил, что, прежде чем взяться усовершенствовать мир, нужно поработать над собой, над своим поведением. Верил, что нельзя подобрать человека, использовать его, а потом за ненадобностью отставить просто потому, что тебе так захотелось. Или пренебречь верностью в брачном союзе по той лишь причине, что дела складываются непросто.
