Оглавление

1. Бяша
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10
12. Глава 11
13. Глава 12
14. Глава 13
15. Глава 14
16. Глава 15
17. Глава 16
18. Глава 17
19. Глава 18
20. Глава 19
21. Глава 20
22. Глава 21

Глава 1

Дом стоит на отшибе: вышел из лесу на опушку и остановился перед распахнутым полем. Красиво. И зимой красиво, и летом. Поле горбатится слегка — сразу понятно: земля круглая.

Всё вокруг родное. А мама говорит отцу: «Все с людьми живут, в деревне — мы одни, как сычи.

Отца снова срочно в рейс послали. Он вздыхал и сокрушался: «Опять, считай, неделя пропала, и семьи не видишь…» Тут Валька сунулся было к нему, чтобы его в рейс взял, но мама сказала, что мал ещё, дом пустой останется, мало кому что в голову взбредёт — не бросать же ей ферму, в самом деле…

Всё правильно. Значит, сидеть Вальке целый день одному, дом стеречь, хозяйством заниматься, вечера ждать, когда мама вернётся… Он было заикнулся, что так тоже нечестно: что ж ему больше всех надо? Разве хорошо одного ребёнка бросать?! Отец, конечно, согласился: нехорошо, и надо бы ему брата или сестру прикупить, да всё некогда — дела! Но пообещал, что после рейса непременно обсудит с мамой этот вопрос… Ну, а пока, уж придётся потерпеть — делать-то нечего, работу не бросишь.

Согласился Валька. Он-то родителей понимает… Вот третий день пошёл, как отец уехал. Чтоб не спутаться в счёте, Валька палочки втыкает в грядку. Считать он уже умеет. С буквами сложнее, а со счётом Валька справляется. Ползимы в детский сад ходил — у тёти Маши, в деревне жил. Там и счёт, и буквы, и игрушки… Но потом мама забрала его и сказала, что не для того ребёнка заводили, чтоб по нему сохнуть, и ни к чему ей эти пятидневки!.. Теперь вот все разошлись да разъехались…

Валька приоткрыл один глаз, прислушался и сразу понял, что в доме и на дворе творится — его не проведёшь. Ох, только вставать неохота! Но на столе золотится кринка молока и рядом накрытый полотенцем хлеб. Валька видит его крутую, как у рыбины, спину с поджаристым хрустящим гребешком вроде плавника. Он потянулся. Слюна набежала. Ладно — раз, два, три!.. А умыться и потом не поздно!

Валька припал к кринке, и только слышно, как молоко в кринке «буль-буль-буль» и дальше… А когда оторвался дух перевести, рот у него, как у клоуна получился — почти до ушей белым нарисован. Валька утёрся рукой, отломил хлеба, кусанул хрустящий гребешок и головой в сторону мотнул, чтобы оторвать горбушку. Жуёт, да всё равно услыхал сквозь хруст шум на дворе.

Ну, значит, за дела пора приниматься — хозяйство на нём немалое!

Глава 2

Щенок в доме появился весной. Подъехал «газик», и отец вышел из него, а они с мамой стояли у окна и глядели — с чего бы это отца домой на машине начальника подвозили?

Отец вошёл в дом и стал шарить за пазухой, потом осторожно вытянул руку. «Владей!» — подал он Вальке тёмный комочек на ладони. Валька от радости даже захлебнулся: «Настоящая овчарка!»

— Это где ж ты подобрал такого кабыздоха? — поинтересовалась мама. — Какие дружки подсунули?!

— Не кабыздох, а породистая! Овчарка! Понимать надо!

— Как же! Сразу видно! — согласилась мама, но каким-то странным тоном.

— Гав! — принял участие в разговоре комочек тоненьким голоском. Валька опустил его на пол. Он клюнул носом два раза, напустил лужицу, повернулся, понюхал, что натворил, и смылся под кровать.

— Этого ещё не хватало! — зашумела мама. — Ступайте конуру мастерите во дворе…

Щенок оказался смышленый и покладистый. Если чего хотел, много не лаял, а говорил только «гав!» и ждал — авось, поймут и уважат: в миску подольют или дверь откроют. Вот и назвали его Гавом. Сначала Гав таскался за хозяином хвостиком, а начал подрастать — всё больше становился независимым и упрямым.

Случилось, отгрыз он каблук у старого сапога — не на шутку мама рассердилась: «Пускай доедает!.. Напасть ещё на мою голову!» Отец возразил: «Как же без собаки?!» — «А никак!» — подтвердил Валька, потому что только он один и понимал на самом деле, как нужна собака.

Трудно приходилось поначалу Гаву: то Матильда, старая курица, считавшая себя хозяйкой двора, в голову клювом долбанёт, то тёлка Малинка напугает, то сам в лужу провалится или лапу защемит в досках, а через эти приключения и Вальке доставалось… Да когда это было…

Сейчас Гав лежал на спине, к солнцу торчали все четыре лапы, хвост загнулся на живот, и только самый кончик подрагивал, а морда улыбалась и скалилась. Потом стал Гав ерзать спиной по утоптанной дорожке, почихивать, трясти головой, и Валька понял, что он говорит: «Ах, как мне хорошо!»

— Давай поиграем! — сказал Валька.

Гав лениво повернул к нему морду, перекинул голову с боку на бок, но хозяин всё равно стоял вверх ногами. Гав так и не понял почему.

— Не могу! — вздохнул он…

— Почему? — удивился Валька.

— Занят.

— Чем? — опять удивился Валька.

— Охраняю!

— Охраняешь? — возмутился Валька — Валяешься!

— Мне хозяйка велела, когда уходила, а ты ещё спал — вот я и охраняю!

— Разве так охраняют? — спросил Валька.

— Так охраняют, — твёрдо ответил Гав. — Все думают, что я на солнышке греюсь, а я охрррррраняю! Это маскировка! Понял?!

Глава 3

Больше во дворе никого не было. Валька стал соображать… Бурёнку с Малинкой отправили в стадо, Матильда в курятнике… Валька присел на ступеньку…

Сделать бы так, чтоб только подумал — и полетел, куда хочешь. Расправил руки и — уже у тёти Маши, или к бабушке с дедушкой… А может, в Антарктиду, где пингвины. Больше всего Валька хотел поглядеть на них. Почему? Прочла мама как-то в книжке, как маленькие пингвинята из яиц вылупляются, и стоит папе-пингвину на секунду зазеваться, отойти от яйца, которое он на своих лапах держит, как пропало оно — то ли склюют птицы хищные, то ли укатится прямо в океан с крутого берега… Очень он жалел маленьких пингвинят и хотел повидать их… А может, и помочь…

Солнце припекает. Стало жарко Вальке, и побрёл он по двору. Гав на дорожке всё ёрзал да глаза косил по сторонам. Матильда в сарае громко сокрушалась: неугомонный цыплёнок Пиня старался пролезть под ней по вытоптанному на земле желобку, старался — да и застрял. Валька оттянул дверь, хотел затолкнуть малыша обратно, да Матильда вдруг так громко закричала «куд-куда!», что вздрогнул он, а Пиня и проскользнул. «Куда?» — закричал Валька, а он знай по двору катится жёлтым комочком, растопырив огрызочки крыльев — «пи-пи-пи!» — отчаянно пищал он на бегу, пока не налетел на лежащего Гава. Он натолкнулся на него, как на мягкую гору, бухнулся в пыль, забил крылышками и, совсем одурев со страху, так заорал «пи-и-и-и!», что Гав вскочил на ноги: «Гав! Полежать не дадут!»

— Куд-куда? — кричала Матильда и била крыльями, да ей-то не пролезть.

— Чего расшумелись? — сказал Валька, — Эй, Пиня, хватит пищать, давай обратно, а то тебя коршун утащит!»

— Пи-пи, — спокойно ответил Пиня, покосил на Вальку бусиничным глазиком и принялся клевать непонятно что.

— Ах, так! — рассердился Валька и решил схватить беглеца, но Пиня даже не побежал. Он клюнул землю и взглянул на Вальку. Валька только сделал шаг в его сторону — Пиня просеменил пять шажков прочь и опять клюнул.

— Так ты дразниться?! Ну, погоди! Я тебя сейчас!

Он, как вратарь, бросился на Пиню, но мимо: Пиня снова просеменил в сторону и что-то клюнул. Гав недовольно посмотрел на них, отряхнулся всем телом и поплёлся в угол двора — подальше от беспокойных соседей. «Покоя от вас нет…» — проворчал он.