Однажды, давным-давно, мне пришла в голову метафора… Надеюсь, вы простите мне такую откровенность… Как будто море — женщина, которую насилует эта толпа потных тел. Мне стало так нестерпимо жалко его… Не знаю, откуда пришел этот образ, но прогнать я его не смогла. С тех пор избегаю городских пляжей, боюсь увидеть там что-то преступное и непристойное.
Он наконец-то встретил его. Огромное, живое, доброе море уносило куда-то оставленный днем мусор и приносило другой мусор из других мест, словно передавало привет от обитателей одного курорта гостям другого. Он спустился по бетонной лестнице к воде, присел на большой камень, еще горячий после жаркого дня. Ему о многом нужно было поговорить с морем. — Как ты? Устало? — спросил Юра и ласково погладил набежавшую волну. — Очень, — ответило море шепотом, видимо, чтобы отдыхающие на набережной его не услышали. — И я устал, — пожаловался Юра. — Нет, не так, как ты, конечно… Но у меня такая беда случилась… — Какая, Юра? — спросило море. — Я больше не могу быть водолазом, — ответил Коновалов. — Это плохо, — вздохнуло море. — Я на тебя рассчитывало. — Прости, — сказал Коновалов, поднялся и пошел к лестнице. — Эй, Коновалов! — окликнуло вслед море. — Ты завтра придешь? — Я к тебе каждый день приходить буду, — обернувшись, ответил Юра.
Их грандиозные планы рухнули без всякого предупреждения, как рушится крыша во время пожара. Марина успела выбежать, а Юрий остался сидеть на табурете, придавленный обугленной балкой.
будущее поступило с юрием Коноваловым подло. Оно маячило перед ним обнаженной девой, искушало, призывало, очаровывало, пело сладким голосом дивные песни, но стоило ему приблизиться — дева обернулась чудищем, которое разжевало его, перемололо кости, высосало кровь и выбросило шкурку на клетчатый линолеум кухни
