автордың кітабынан сөз тіркестері  Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I

Константин Азадовский

Сердце мое ведь все-таки еще в Иркутске», — напишет он Алексееву 26 июня 1932 г., повторив затем восклицание из повести Николая Полевого: «Могу ли забыть тебя, о Сибирь!» [50

которые приводят к новым пониманиям т<ак> н<азываемой> народной литературы.

границей, в них и много нового материала, и ценны методы самой работы. Он идет новыми путями, ко

Сибирское можно почувствовать в этих вещах. Но это еще, собственно, искания, опыты. Настоящая, подлинная сибирская душа еще не вскрыта нашими художниками: есть пока только сибирский материал, с которым многие и

тематика определяют принадлежность писателя к Сибири, а некое сибирское мироощущение: умение чувствовать сибирскую «натуру», особое видение сибирского быта и, конечно, преломление сибирской темы в художественном творчестве (классическим образцом такого «преломления» он полагал «Сибирские рассказы» Короленко)

Этнография, краеведение, библиография и декабристы — таковы основные направления

Сибири в этнографическом отношении, в особенности в области фольклора, а также и о причинах скорейшего собирания образцов устного творчества. Лектор особенное внимание остановил на тех видах творчества, к изучению которых необходимо приступить в первую очередь (былины, исторические песни, песни, посвященные народному театру, явления народного календаря и пр.). Особое значение докладчик придает местным сказаниям (напр<имер>, сказание о декабристах, Чер

Ответа на это письмо не последовало. «Воспоминания Амурского казака» до настоящего времени не опубликованы и хранятся в архиве М. К

Много лет спустя, в октябре 1948 г., в письме к Н. Е. Кабанову [103] М. К. даст следующую характеристику Гондатти

Сотрудничество Марка Азадовского в хабаровских газетах («Приамурье», «Приамурская жизнь») продолжалось и в 1912–1914 гг