«Русь моя, деревянная Русь!» —

Так поэт, он певец и глашатай,

Распивал при луне свою грусть,

И себя со страной скрепил клятвой.

Пусть всю жизнь воспевал красоту

И трудился, себя не жалея,

Обгоняя рассвет на версту,

На крови он писал, без елея[1].

Одинокий, помятый, как пёс,

Вырос в драке осенних событий[2],

И в величии на душу бос

Стал пророком в разграбленном быте.

Но презрели за пьянку, дебош,

Оболгали берёзовый гений

Языки, что острее, чем нож,

Не стесняясь суда поколений.

И в горячую душу толпа,

Как в отхожее место, плевала —

Хоть жестока к поэтам судьба,

Им в веках уготована слава.

Ну и что оступился, и пусть

Не по нотам судьба уложилась —