Мари Мю

Кастрюльное счастье

Или как найти счастье на дне кастрюли

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Мари Мю, 2018

Семейное проклятье, родовая карма, порча или обычная отговорка, чтобы не быть счастливой? «Кастрюльное счастье» — это о женщинах, о любви, о философии, о поиске себя и, конечно же, о кастрюлях. С юмором и немного сарказмом.

16+

ISBN 978-5-4493-5242-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Кастрюльное счастье

Варить что-то вкусное, помешивая ложкой.

Пробовать, причмокивая.

Добавлять щепотку соли и снова пробовать.

Удел истинных гурманов — создавать кулинарные шедевры.

Я не люблю готовить. Точнее готовить я люблю, а вот то, что получается — не люблю. Тогда жалко становится потраченного времени, сил и продуктов.

Нет, кухня для меня остается раем — то есть местом для грешников недосягаемым.

Всегда с завистью я смотрела на хозяек, которые одной рукой взбивали яйца, а второй — причесывали своих детей, одной ногой подвигали миску собаке, а второй ногой отгоняли прожорливого кота. Как они мастерски одновременно справлялись с сотней дел, с бешеной скоростью вращаясь среди шкворчащих сковородок, булькающих кастрюль, тарахтящего холодильника и брюзжащего мужа.

Признаюсь, что я даже ставила перед собой задачу — хотя бы попробовать приблизиться к этому недосягаемому совершенству. На плите так же весело все жарилось, варилось, тушилось, так же тарахтел холодильник. Под ногами путались собаки и кошки. Только вместо брюзжащего мужа был начальник, который звонил, не переставая и так же, не переставая, давал сотни указаний.

Я не справлялась. Выполняя поручения начальника, запах гари придавал уверенность собакам в том, что ужин для них удастся.

А если бы был муж, дети. Они остались бы голодными, прокляли бы мать и сбежали бы дружно к соседке, которая каждые выходные пекла пироги.

Рай был не достижим.

Может быть, потому что я пользовалась старыми кастрюльками?

Когда я заходила в магазины кухонной утвари, на меня всегда накатывала волна грусти.

Тарелки, вилки, ложки, ножи, разделочные доски, чайники, миксеры и, конечно, сотни вариантов наборов кастрюль наводили на меня глубокие размышления о бренности своего существования.

Рядом же восторженно щебетали хозяйки, рассуждая о том, что именно подарить молодым на свадьбу, крестины и день рождения, как оценит кастрюлю мама или свекровь, как отреагирует подруга на эти милые розовые цветочки и сможет ли оплатить все это счастье муж.

В отражении кастрюль я видела свой недоумевающий взгляд. В отражении дверей сверкали мои пятки.

***

В моем окружении девушки стремительно выходили замуж.

Радовались, рассказывая о том, что на свадьбу родители им подарили большой кухонный сервиз и набор кастрюлек. Я натягивала улыбку и искренне радовалась тому, что не на месте этой счастливой барышни.

Время шло. Мои подруги обзаводились мужьями, некоторые даже двумя или тремя, обзаводились детьми — двумя и тремя, покупали машину и квартиру, и, конечно же, в их кухне особое место занимали наборы кастрюль.

Подруги делились своим счастьем, гордились тем, что поражают воображение своих свекровей салатами и холодцами, борщами и тушеными картошками.

Получается, что счастье женщины кроется в кастрюле.

***

У меня их было три. Старые, добротные, эмалированные. Они перешли мне по наследству. Может быть, потому так было мало счастья?

Вместе с кастрюлями передавался из поколения в поколение злой рок — каждая женщина в нашей семье не ограничивалась одним браком.

«Пробники» уходили иногда под громкие крики, иногда под бой разбитой посуды, а порой сбегали в тишине под покровом ночи, где их ждали милые и заботливые любовницы.

— Ничего, — успокаивали друг друга женщины, — рок свершился, после этого дело пойдет.

Вторые браки в нашей семье складывались довольно благополучно.

Стать очередной жертвой рока мне почему-то не хотелось. Не хотелось слышать поздравления с помолвкой, бракосочетание, браком брака, слова утешения и снова все по кругу.

Это было скучно и как-то предсказуемо по-бытовому.

Мне хотелось всегда полета. Так, чтобы была свобода, чтобы ветер расправлял мои крылья, когда я неслась бы навстречу судьбе. Но на эти мои мысли и мечты всегда находился кто-то, кто говорил, что у меня ветер в голове.

И этот ветер благополучно выдул из моей головы здравый смысл, а из живота — бабочек, потому что для каждой бабочки была в итоге уготована банка или же кастрюля, которая захлопывалась крышкой.

***

Хлоп!

Так каждый раз хлопали двери на работе и возвращали меня к реальной жизни.

А в ней было все далеко не так, как в мечтах. В паспорте — 35, в трудовой книжке — должность секретаря, на банковской карточке — 0 рублей, работа с 8 до 5-ти, по выходным тортики и сериалы.

Кому-то моя жизнь показалась бы тоской и бессмыслицей, мне же она казалась раем.

К съемной квартире я быстро привыкла, как и кот ко мне, который сдавался вместе с квартирой.

Вел он себя спокойно и тихо — как правило, прятался под диваном при первом моем появлении. Когда я возвращалась домой — его не было видно, зато везде царили следы его пребывания — разбросанные тапки, разорванные газеты, следы от лап на столешнице и так далее.

В таких случаях я развивала в себе смирение, ибо смирение — это путь к духовному росту.

Правда, порой, эти учения о высоком хотелось послать к чертовой бабушке.

Но я терпела. Квартира было хорошо обставлена, в удобном месте, до работы минут 20, соседи себя не обозначали.

Рай блаженный. Вечером после работы я усаживалась на мягкий диван, включала какую-нибудь мелодраму и уплетала пирожные, купленные в магазине по соседству.

Иногда ко мне захаживали гости — мужчины, от которых кот забивался все глубже под диван.

Утром коту я давала понюхать валерьянки — для успокоения.

Все в моей жизни было гладко и сладко. Никаких обязательств, поручений, связывающих факторов, семейных цепей и детей.

По выходным иногда мой рай разрушали звонки сестер — у меня их три — они просили посидеть с их детьми, пока они решат свои вопросы.

— Ты у нас свободная, — говорили они.

И в их голосе звучала неприкрытая зависть.

Своих маленьких племянников и племянниц я очень люблю, обожаю им дарить подарки и беситься с ними. Но не более, чем час. После этого моя энергия растрачивается, я начинаю нервничать, со мной случаются даже приступы панической атаки, если сестры не приходят вовремя.

Стрессы. Их нужно избегать, поэтому я на звонки сестер стала находить отговорки следующего убедительного для них содержания: «Я сожалею! Мне бы так хотелось провести с малышами время, но у меня очень серьезное свидание, не хочу забегать вперед, но мне кажется… (тут я делала многозначительную паузу, а сама прожевывала бутерброд), что это что-то серьезное».

Сестры сразу умолкали и уступали, для них счастье сестры стояло на первом месте, тем более когда сестра была уже не первой свежести, а ведь ей еще и развод надо пережить.

Этот метод пришел в голову далеко не сразу. Поначалу я, конечно же, старалась помочь сестрам, но всякий раз мои посещения их домов заканчивались нравоучениями о том, что пора бы подумать о себе.

И вот я подумала и решила больше к ним не ходить. Лучше провести это время с котом. Так было и в этот раз.

***

Выходные я ждала как никогда. На работе все не ладилось с понедельника. Шеф ходил злой как черт, ругался на всех, заставлял переделывать бумаги, читал нравоучения о необходимости испытывать любовь к работе, даже любовнице от него досталось.

В пятницу я перекрестила сложенную стопочкой кипу бумаг, оставленных до понедельника, и стремительно улетучилась.

На дворе октябрь подгонял прохожих свежим ветром и покалывающим морозцем. Деревья ежились обнаженные. Яркие вывески уютных кафе заманивали теплом и ароматом кофе.

Поддавшись искушению отогреться, я забежала в одну из кофеин.

Звякнул колокольчик, и меня с мягкой заботой окутал кофейный запах.

В зале было много свободных столиков. Выбрав себе место подальше и у окна, я в ожидании официанта любовалась огнями города, людьми, подгоняемыми ветром, темно-синим, словно художник ненароком испачкал холст, небом.

Мне некуда было спешить. Можно было только насладиться чашечкой кофе.

— Готовы сделать заказ? — мягко спросил официант.

— Да, латте, пожалуйста, — одарила его заигрывающей улыбкой, за которой, правда, ожидать было нечего.

— Раньше я сюда частенько заходил, но такую очаровательную диву никогда не видел, — за соседним столиком пожилой мужчина поднял чашку как тост, — за красоту!

— Простите? — я оглянулась, со мной он ведет разговор или нет.

— Да, это я про Вас, позволите? — незнакомец встал из-за своего столика и присел за мой, — не помешаю?

В другой ситуации поведение незнакомца меня бы обескуражило, но сегодня почему-то атмосфера располагала к любому общению, даже такому неожиданному.

— Простите меня, конечно, но мне так было одиноко сидеть здесь, что когда я увидел Вас, понял, что Вы посланы мне вселенной! — незнакомец грустно улыбнулся, — Филипп Петрович, позвольте представиться.

— Аня, — я улыбнулась в ответ.

— Знаете, Анечка, все так быстротечно. Это ведь очень давнее место. Я сюда захаживал еще совсем молодым. Строил планы, вот так же, как Вы, смотрел в это окно.

— Какие планы? О чем они были? Расскажете?

Филипп Петрович достал большой клетчатый платок и протер или толстые линзы очков.

— Это были грандиозные планы. Мечтал покорить весь мир! Только представьте! Учился на инженера, а тогда в самом разгаре было освоение космоса. Я смотрел из этого окна на звезды и думал о том, что обязательно смогу дотянуться до звезды.

Мне нравился этот пожилой мужчина с глазами мальчишки.

— Потом я встретил ее. И понял, Анечка, что она стала для меня вселенной. Мы часто приходили сюда вдвоем, я рассказывал ей о звездах, а она смеялась.

— Почему?

— Потому что они казались очень далекими и совершенно ненужными. Она сама была звездой, а я явно не дотягивал.

Официант тихо поставил на стол мой заказ и не торопился отходить, не скрывая заинтересованность нашей беседой.

— Выходит, космические чувства не выдержали силу земного притяжения?

— Я долго переживал неудачу. Рядом со мной в этот момент была моя сокурсница. Простая милая девушка. Заботливо приносила мне чай в термосе и пирожки в газете. Пока я был увлечен звездами, не видел, что рядом со мной сияло солнце.

— Как это романтично!

— Да, с тех пор мы вместе. Анечка! Желаю Вам обрести такое же счастье!

— Счастье на всех не хватит! — засмеялась я.

— А кофе хватит! Угощайтесь за счет заведения! — официант улыбнулся и отошел к стойке.

— Так почему Вы здесь один в этот вечер? — спросила я и осеклась, вдруг побоявшись услышать ответ.

— Мое солнышко уехало к внукам, а я один по-стариковски коротаю этот вечер, — Филипп Петрович улыбнулся и протянул мне руку, — Анечка, хорошего Вам вечера, просите старика за навязчивость.

Я смотрела вслед уходящему Филиппу Петровичу, помешивая кофе.

Неуловимое и какое-то давно забытое чувство всколыхнулось в груди.

Может, это тоска по коту, которому так одиноко в пустой квартире.

***

Весь вечер я провела в задумчивости и смотрела на звезды. Они хитро подмигивали мне.

— О чем-то знают важном, но мне не говорят, — я сердилась. На звезды, на их перемигивания, на космос, на весь мир. Кот сидел рядом и тоже смотрел, потом запрыгнул на балкон и, не удержавшись, исчез.

— Черт!

Как шальная, я с грохотом неслась с 7-го этажа.

— Черт!

В подъезде у почтовых ящиков разговаривало несколько соседей. Как цунами, я ворвалась в их тихую беседу и разбросала газеты.

— Черт!

Как назло у подъезда не горел фонарь. Нащупав трясущимися руками телефон в кармане, я включила фонарик.

— Киса! Черт! Где ты?

Страшнее всего было увидеть бездыханное окровавленное тело кота. Но его нигде не было.

— Неужели он сразу попал в рай?! — я недоумевала и продолжала звать, — кис-кис-кис.

— Кого ищете, — раздался рядом голос соседа.

— Кот с балкона упал.

— Бедняга. Давайте помогу.

С соседом мы битых полчаса искали кота, но все было тщетно.

— А вдруг он от испуга убежал? — я пыталась как Шерлок применить метод дедукции.

— На сломанных лапах? — не верил сосед.

— Или он научился летать и улетел к своим хозяевам? — я не сдавалась.

Первым сдался сосед. Я за ним следом шла, оплакивая кота.

Перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь в этой милой квартире. Особенно грозным представлялось лицо хозяев, когда они начнут вышвыривать меня с балкона из своей квартиры.

В квартире было тихо и пустынно.

Я вздохнула и села на диван. На подушке лежал кот.

— Черт тебя возьми! Что ты тут делаешь? — я не верила своим глазам.

Кот невозмутимо спал.

Пятница удалась.

***

В эту ночь я спала крепко как никогда. Словно упала в глубокую яму и продолжала лететь, как Алиса. Мне снился сон. Захожу в хозяйственный магазин. Там посуды разной — куда ни посмотри. Покупатели ходят среди товара довольные, сияют от радости, что им такая прелесть досталась. А меня ноги сами ведут в отдел, где кастрюли продаются. Не хочу идти, а тянет сила какая-то. Каких кастрюль там на полках — таких я магазинах не видела. А у самых красивых вместо цены надпись «Кастрюля — на счастье». И решила я во сне купить ее, кастрюлю эту. Но вот незадача — как к кассе подошла, уже и деньги протянула, так проснулась и громкого «Мяу!».

Открыла глаза — тихо. Кот рядом спит. Значит приснилось. Странный сон. К чему бы?

***

Утро. Суббота. Я сладко потянулась. Включила телевизор. Гороскоп: «У козерогов сегодня милые встречи с родственниками. Не забудьте купить им подарки».

Прекрасно. Звезды знали, чему подмигивать. Знали, что сегодня ничего хорошего не жди.

Как начнут сейчас звонить сестры. Никуда не денешься.

Полежав немного, я вдруг ощутила странное желание начать этот день с активных действий, непременно кого-то победить и что-то завоевать.

— Э-э, ухнем!

***

Вчерашняя встреча с Филиппом Петровичем не выходила у меня из головы. Вроде обычный вечер, обычное кафе, обычная беседа. Но все же что-то особое наполняло ситуацию. Может быть, все было освещено сиянием, которое исходило от моего собеседника. А может, все дело в кофе?

Что интересно туда подсыпал щедрый официант.

Как бы то ни было, в своих размышлениях и ощущениях хотелось детально разобраться, определить, каким именно было послевкусие выпитого кофе и состоявшегося разговора.

Космос, миры, планеты и галактики. В молодости хочется покорить все и сразу. И силы есть, и вера, и убежденность. Со временем ощущение уходит, а космос остается таким же космически далеким. И если раньше каждое утро начиналось с ощущения, что весь мир у твоих ног, то с возрастом все чаще смотришь, что у тебя под ногами, и не замечаешь космос. Или стараешься не замечать. Впрочем, космосу все равно. Он был, есть и будет. А ты — очередной муравей, посягнувший на слона.

С настроением моим явно что-то не ладилось. Я приготовила себе хлопья, кот дремал на табуретке.

Хотя, может, все намного проще? Может, не нужно покорять что-либо или кого-либо. Покорение означает завоевание, преодоление. И этот самый хилый муравей-завоеватель сам выстраивает пропасть между собой и слоном, думая, что он справится с любой задачей с помощью соломинки и безграничного трудолюбия. Фатальный оптимизм.

Почему бы вместо отчаянной борьбы муравью не прилечь под солнышком, положив под голову соломинку, и наслаждаться не величавым видом прекрасного слона, а копошащейся рядом трудолюбивой муравьихи. Почему мы стремимся навести порядок в мировом устройстве вместо того, чтобы навести порядок у себя на рабочем столе,

почему перекраиваем старый пиджак, когда он трещит по швам, почему перекладываем свои ошибки на судьбу, обвиняя во всех неудачах какие-то глупые эмалированные старые кастрюли.

Поняв, что вопросов в жизни больше, чем ответов, я решила покончить с философией, которая у меня очень хромала в институте, и отправилась на пробежку.

***

Спорт вошел в мою жизнь случайно и недавно. Три дня назад. В кабинет заглянула одна мадам, требовавшая аудиенции у шефа. Все на ней было с иголочки. Подтянутая, благоухающая. Я, конечно, тоже не из робкого десятка, но почувствовала уколы самолюбия. Мадам вела себя высокомерно и важно. Все в ней выдавало личность авторитетную и авторитарную. Мадам подошла к моему столу и протянула абонемент со словами: «Даю вам, милочка, абонемент к моему личному тренеру по фитнесу, а вы мне ускорьте встречу с вашим начальником».

Растерявшись, я кивнула и слабовольно набрала номер шефа. Через несколько минут шеф принял мадам, а у меня на столе остался лежать кусочек стильного картона.

«Разве мне нужен фитнес тренер? Разве я такая толстая?», — я подошла к зеркалу и поняла, что нужен. Пирожные и булочки на ночь сделали свое сладкое дело.

К тренеру я не пошла, побоялась, что засмеет и будет вечно приводить в пример свою красивую клиентку. Этого я бы не пережила.

Но зато твердо решила бегать по утрам.

Десять метров бегом, двадцать — пешком, тридцать — ползком. Примерно так проходили мои тренировки. После них я возвращалась домой с языком на плече, а в голове вместо тысячи вопросов был только один: зачем мне спорт?

Движение жизнь — говорил кто-то из мудрых. Хотя черепахи тоже двигаются, и улитки, завершаю тройку лидеров гонки я.

Сегодня же пробежка сотворила чудеса. Просветление снизошло. Улыбаясь, я поднималась на свой 7-й этаж пешком, пренебрегая дарами цивилизации в виде лифта. На лестничной площадке этажом ниже моего у двери топтался сосед.

— Так и не нашли кота? — спросил он.

— Сам нашелся! Прихожу домой, а кот спит как ни в чем не бывало!

— Может, у него выросли крылья, вы не проверяли? — обрадовался сосед.

— До сих пор не могу понять, как такое произошло! Спасибо вам за помощь! — я любезно поблагодарила соседа и поднялась домой.

***

На часах 10 утра. В голове созрел план дальнейших действий.

Пойду в магазин и куплю всем своим сестрам новые кастрюли. Сниму родовое проклятье с их детей, а заодно и себе прибавлю шансов обрести истинное счастье.

Выбрав из шкафа самое любимое платье, я навела полный марафет. Ведь выбор кастрюли — дело нешуточное. Это можно сказать судьбоносный выбор! Не только тебе предстоит варить каждый день в купленной кастрюле борщ, но и твоим детям, и даже внукам. Хотя все это при условии, что качество посуды хорошее. Одним словом, подходить поверхностно к решению вопроса не следует, напротив — противопоказано.

Кот поднял голову и подозрительно на меня посмотрел. В субботу, в 10 утра куда-то так наряжаться. Странно все это.

— Ты тоже странный, — укоризненно пригрозила ему пальцем, — заставил меня вчера изрядно понервничать. Кстати!

И тут меня осенило. Я побежала на балкон и поняла, что оказалась права в своих предположениях.

Нет, у кота не выросли крылья, ему не была дарована вторая жизнь, все оказалось по-бытовому просто: под балконом был выступ, куда любили садиться голуби.

Кот любил голубей и стремился всячески наладить с ними отношения.

— Развел себе голубятню! — я засмеялась и захлопнула дверь.

***

Свежий воздух подхватил меня и закружил в осеннем вальсе по улицам города.

Магазин доброжелательно распахнул свои двери.

Вот оно какое, женское счастье.

Глаза разбегались от разнообразия продукции. Выбор был невероятно велик и сложен для меня, той, которая не имела ни малейшего представления о преимуществах тех или иных кухонных наборов.

— Вам что-нибудь подсказать? — вежливый консультант услужливо предложил помощь.

— Хочу купить наборы кастрюль. Три!

Мне хотелось выбрать такие наборы, которые бы подходили каждой из сестер.

Про каждую из них можно было сказать: мать двоих детей, жена двух мужей. Но все они были очень разными. Вероятно, потому, что от разных отцов.

Старшая Патрисия. Высокая брюнетка, с острыми чертами лица — в отца осетина, певца от природы. Он сам решил назвать дочь именно Патрисией в честь любимой певицы. Мама рассказывала, что с его акцентом песни на французском языке приобретали совсем другое звучание.

На Патрисию все всегда во всем равнялись. Она знала лучше всех все. Любила наставлять и поучать. Обижаться на нее не было смысла, ведь она была права. С первым мужем — продавцом спортивного магазина — у нее не сложилось. Она любила долго поспать, спорт был ей чужд. Со вторым мужем — менеджером в банке — все заладилось: он пропадал на работе, но ее это нисколько не смущало. Банк есть банк.

С Патрисией у нас не было доверительных отношений: она была меня значительно старше, между нашими интересами всегда была пропасть.

После Патрисии у мамы родилась Раиса. За глаза мы ее называли Раиса Максимовна в честь Раисы Максимовны Горбачевой. Ее дипломатии можно было позавидовать. Мать говорила, что в этом она в отца — очень был партийным, все время пропадал на работе. Пропадал, пропадал, а потом и вовсе пропал. Раиса всегда отличалась умом. Еще со школьной скамьи зубрила уроки, потом поступила в медицинский институт и даже сейчас продолжала учиться, готовясь защитить диссертацию. Второй муж ее тоже был врачом, впрочем, как и первый, который работал в скорой помощи. Он считал своим долгом помогать людям, однажды помог случайно женщине стать матерью. Надо отдать ему должное, что своему первому ребенку он тоже помогал, передавая Раисе каждый месяц деньги. С Раисой было легко. Она не задавала лишних вопросов, все они сводились чаще всего к определению симптоматики выраженного или не очень заболевания: «Как самочувствие?», «Ничего не беспокоит?», «Голова не болит?», «Ты кашляешь, тебе нужно поберечь горло» и т. д. и т. п. Стоило мне однажды после моего разрыва с любовью всей моей жизни пожаловаться, что у меня болит сердце, она направила меня на обследование в клинику.

Самые близкие отношения у меня были с Асей. Она чувствовала настроение по телефону и умела найти нужные слова. После разговора с ней хотелось творить и созидать. Ася обожала всех, умея выкраивать из потока бытовых дел, сопровождавших недавнее рождение двойняшек, время на каждого, кто к ней обращался. У нее были замечательные отношения с бывшим мужем, который оказался слабохарактерным алкоголиком, с его матерью — активной бизнес-леди, а также с мамой нынешнего мужа — простого электрика.

С Асей было легко и понятно. Нас многое связывало. В первую очередь, один отец. После долгих мытарств с певцом и партийным работником мама обрела счастье с водителем трамвая.

***

Мне хотелось каждой из сестер сделать подарок. После нескольких часов насилия над консультантом мне удалось все же выбрать то, что, на мой взгляд, было нужно.

Для Патрисии набор из тефлона, черный, элегантный, модный и разрекламированный. Для Раисы — набор стерильно прозрачных стеклянных кастрюль. Для Аси — эмалированный прованс с милыми цветочками.

И, конечно, для мамы — чугунную сковороду, о которой она давно мечтала. Ведь ее любимый супруг давно купил не один, а два набора кастрюль.

***

Почему приготовление пищи является таким священным обрядом у женщин?

Сублимация или таинство? Процесс создания зелья, которое развяжет язык и раскроет сердце мужчины?

Почему женщины так старательно выискивают новые рецепты? Спрашивают за столом о тонкостях приготовления того или иного блюда? Придумывают что-то, смешивая ингредиенты? Варят, тушат, жарят, консервируют, хранят?

Неужели это природный инстинкт, заложенный древними предками, когда женщина в шкуре убитого динозавра важно сидела у очага и крутила на вертеле ногу от мамонта?

И в этот момент первобытный человек, зайдя в пещеру, останавливал свой взгляд на этой владычице ноги, от которой так вкусно пахло, я имею в виду — ногу. Всю свою любовь обрушивал он на женщину после сытной трапезы, так появлялись маленькие первобытные дети, которые окружали свою мать, продолжавшую крутить на вертеле то кабана, то мамонта, то динозавра.

Неужели все это сохранилось на генетическом уровне. И потому от одного только вида плиты и посуды особи женского пола испытывают трепет и восторг, интуитивно чувствуя скорое прибытие особи мужского пола.

Даже Баба Яга, какой бы бабой она не была, бесконечно варганила в своей избушке зелья для всей лесной нечисти. И мужички к ней захаживали: то Леший, то Кащей, то Иван-дурак.

Но почему тогда генетика дала сбой в моем случае? А может, это спящий ген, который нужно разбудить? Только не в этот раз.

***

Обо всем этом я думала, стоя в очереди к кассе. В руке крутила визитку консультанта с номером телефона.

— Обязательно позвоните мне, когда приготовите ужин в этих чудесных кастрюльках! — он явно со мной заигрывал, но наш кастрюльный роман был обречен: ведь путь, проложенный к его сердцу через желудок, непременно приведет его в инфекционное отделение.

***

Щедрость моей души немного не оценила возможности кошелька. Мой порыв обошелся в кругленькую сумму. Как кошка с привязанными к ее хвосту банками, я шла по тротуару, тарахтя кастрюльками, вызывая у проходивших мимо старушек восторг.

Осень радовала холодным солнцем, на душе у меня было тепло. Согревало и то, что в кармане лежала визитка. А может, все-таки позвонить?

Кот внимательно изучал пакеты. Запах был ему категорически не знаком. Кот смотрел то на меня, то на пакеты. Потом пошел к холодильнику. Сел у двери и, почувствовав запах повесившейся там мыши, протяжно мяукнул.

На выручку пришел сухой корм.

Кот хрустел кормом, я чипсами.

Это был мой день.

Планов на вечер пока не было.

Я достала из кармана пальто визитку и положила ее на стол.

Хмыкнула от удовольствия и осознания своей чертовской привлекательности.

Была не была!

***

— Алексей?

— Да-да, — голос на том конце был вежливым и услужливым, прямо как в магазине.

— Видите ли, я, скорее всего, не вовремя, и у вас совсем нет времени…., — я почему-то растерялась.

— Говорите, чем могу помочь?

— Сегодня я покупала в вашем магазине кастрюли.

— Если вам не понравился товар, вы можете вернуть его в течение 24-х часов, при условии, что вы ничего не успеете в нем приготовить.

Я рассмеялась:

— Да нет же! Товар отличный! Все благодаря вам! Это Аня, вы помогли мне выбрать три набора.

В трубке возникла напряженная тишина.

Дура, зачем позвонила!

— Ах, да! Аня! Рад был вам помочь! Вы уже занялись приготовлением ужина! — Алексей снова начал флиртовать.

— Пока раздумываю над меню, — нагло соврала.

— Тогда предлагаю вам отличную пиццу с оливками и колбасой, как вам? Предваряя вашу озабоченность, скажу, что вам готовить ничего не надо, все сделают специально обученные люди. Ну как? Идет?

— Идет!

***

Вот так легко у меня на вечер возникли вполне симпатичные планы в лице Алексея и пиццы.

Только кот почему-то приуныл.

Не успела я положить трубку, как раздался звонок.

— С кем ты в такую рань так долго болтаешь! — рассмеялась в трубку Ася, — не могу дозвониться!

— Видишь ли, — я судорожно подбирала причины, как неопытный вор-домушник подбирает трясущимися руками ключ от чужой квартиры.

— Ладно! Не задаю лишних вопросов! Ты завтра занята?

— Ну… Хотела полететь на Бали, но думаю, что отложу поездку и навещу свою любимую сестру!

— Вот это другой разговор! Жду тебя с утра!

Ася умела создать настроение и воодушевить на подвиги.

Дохрустев чипсы, я принялась за сухарики. По телевизору как назло показывали кулинарные шоу.

Мне вдруг показалось, что моя фобия выросла до неимоверных размеров. Это огромный усатый повар, а на голове вместо колпака у него кастрюлька.

Интересно, что подмешивают в чипсы?

Телефон зажужжал. Смс.

«В 6 вечера буду ждать в центре у памятника Ленину. Покупки оставь дома;)».

***

Как же это мило. Взгляды, улыбки, подмигивания, еле заметные жесты заинтересованности, проверка дистанции, рой вопросов в голове: женат, разведен, дети, образование, с кем живет, где живет, какой у него характер, поцелует на первом свидании или нет, что мне надеть?!

Первое свидание всегда дарит надежду на то, что, может, вот он тот самый, с кем захочется провести жизнь, кому захочется поднести стакан воды в конце пути. Но часто так бывает, что после первого свидания хочется вылить стакан воды на голову тому, на которого еще совсем недавно ты строила планы. Но Алексей же не такой, он не подведет. В любом случае я могу всегда сослаться на то, что у моего ребенка температура.

Он опешит: ребенка? Ты же не говорила о ребенке!

Я пожму плечами и добавлю: старший, есть еще младший, я живу в общежитии, у меня сосед-алкаш.

Метод надежный и проверенный. Не раз.

***

Предстоящее свидание с Алексеем сбило меня с толку. В самом красивом платье он меня уже видел, неприлично же и по магазинам, и на свиданье в одном платье ходить. Надену-ка я… Надеть было определенно нечего.

Тем не менее, кот провожал меня восторженным взглядом.

Сосед у подъезда тоже был галантен, открывая и придерживая двери.

— Балкон закрыли? — пошутил.

— Еще чего! Если душа просит полета, зачем ей отрезать крылья! — я летящей походкой направилась в сторону остановки.

***

Ехать недалеко. Несколько остановок. Пожалуй, в каждом городе на постсоветском пространстве есть памятник Ленину, где влюбленные назначают друг другу свидание, а ведь нужно назначать совещания партийных ячеек, устраивать революцию, бороться на права пролетариата.

В свои 30-ть с хвостиком я далеко не первый раз ехала к памятнику вождю.

Первое свидание у меня было в 15 лет. На дворе стоял сентябрь. Желтые листья кружились на ветру, меня ждал мой одноклассник. Он сжимал красную гвоздику в руке и густо краснел. Когда я подошла, он с испуга чмокнул меня в щеку. Мы гуляли по парку. Начался дождь. Дождь шел, а мы продолжали гулять.

Он проводил меня до дому, взяв с меня обещание увидеться снова. Я была влюблена по уши и грязная по колено. Ночью у меня поднялась температура. Раиса не отходила от меня ни на минуту. Потом вызвали скорую. Приехал врач, помог сбить температуру и уехал. На следующий вечер со мной сидела Ася. На мой вопрос, где Рая, она сказала, что Рая обсуждает важные вопросы состояния моего здоровья с врачом скорой помощи.

С моим одноклассником я больше на свидание не ходила, потому что за время моей болезни он стал гулять с девочкой из соседнего класса. Кто-то потом рассказывал, что та девочка бросила его спустя несколько лет, а он сам спился.

«Туда ему и дорога, а тебе алкаш не нужен», — успокаивала меня мама.

Предаваться воспоминаниям в этот вечер мне не хотелось.

Подъезжая к нужной остановке, я посмотрела на себя в отражение в окне, поправила прическу. Зря.

***

На улице мою укладку нокаутировал порыв ветра.

«Будем брать харизмой», — уверенной походкой я направилась к назначенному месту.

Алексей был неотразим. Еще более неотразимой была его улыбка и букет из алых роз.

— Цветы для милой девушки! Я заказал столик в итальянском ресторанчике. Кстати, я на машине, поехали, тут недалеко.

Алексей как опытный консультант в сфере торговли сразу взял инициативу в свои руки, выставляя в выгодном свете товар.

Он галантно проводил меня к своему желтому ягуару.

— Ничего себе консультант, это ты на комиссионные от проданных кастрюль купил?

— Переплавил желтые горшки!

Алексей открыл мне дверь, помог присесть, галантно закрыл дверь и, обойдя машину, сел за руль.

— Выглядишь чертовски привлекательно!

Мотор взревел, мы со скоростью света очутились у ресторана.

Воспитанный, доброжелательный, с чувством юмора, умный и, вероятно, хорошо обеспеченный, если, конечно, это не подарок от какой-то богатенькой покровительницы.

Знакомясь с новым мужчиной, я погружалась в его личность, как в море, ступая босиком по берегу. Порой это была галька и теплая вода, иногда мелкая ракушка и грязная муть, с Алексеем у меня было ощущение завораживающей водной глади, но где-то обязательно должно быть второе дно.

В ресторане нас доброжелательно встретили и проводили к столику.

Выбор пиццы я предоставила моему визави.

— Оставим твои наборы на десерт! — подмигнул Алексей.

К тому моменту, как принесли наш заказ, я уже выяснила, что Алексей живет один, недавно он расстался с девушкой, она ему изменила со своим лучшим другом.

— Пропадал на работе, старался изо всех сил обеспечить все ее прихоти, но она не оценила. Представляешь, она даже спасибо не сказала за все, что я для нее сделал.

Обида или черта характера — моя система анализа работала над каждым словом, выискивала подводные течения, рассматривала варианты действий, если бы моей логике придать звуковую волну, она бы дребезжала от натуги как старый пылесос, втягивая пылинки из углов темного прошлого.

— Ты чем-то озадачена? — Алексей внимательно посмотрел мне в глаза, — тебя что-то беспокоит?

Я осеклась. Не могла же я ответить, что мне беспокоит все, сказанное Алексеем, с самого момента нашего знакомства.

— Прости, — улыбнулась, — на чем мы остановились?

— Расскажи о себе.

— Признаюсь, не самое интересное и легкое занятие. Моя жизнь вполне обычна. В ней нет ничего особенного. Хотя, нет! Есть! У меня необычный кот. Он исчезает с балкона, а потом появляется в квартире.

— Он, случайно, не потомок Белки или Стрелки?

— А если он кот Дэвида Коперфильда?

— Познакомишь меня с ним? — Алексей устремил на меня томный взгляд и накрыл своей ладонью мою руку.

Знакомство с котом состоялось в тот же вечер. Правда, знакомство было в большей мере заочное: кот не вышел из-под дивана, несмотря на то, что Алексей встал на колени и долго пытался установить с ним контакт.

Зато между нами контакт был установлен стремительно быстро.

Галантность Алексея проявлялась даже в мелочах. В аккуратно поставленной у порога обуви, в повешенном им на стуле моем платье, в стремлении быть внимательным к каждому моему движению и даже в записке, оставленной на столе. Ее я нашла утром, когда проснулась: «Спасибо! Все было чюдно!».

***

Я встала и, потягиваясь, вышла на балкон. Кот сидел и смотрел вдаль, меня не замечая.

— Ревнивец! Дай-ка я тебя поглажу!

Кот делал вид, что ему неприятно, но потом довольно замурчал.

Любовь, как цунами, сметает все обиды на своем пути.

Не успела я предаться философии, зазвонил телефон.

— И где мы пропадаем? — Ася явно была недовольна.

— Как? Уже воскресенье? — я совсем не была к этому готова.

— Возрастная амнезия. Попрошу Раису Максимовну выписать рецепт! Бегом ко мне! — Ася умела и сердиться.

Воскресенье, утро. Прекрасную тишину в подъезде с феерическим грохотом я разрушила в один момент: выронила пакеты с кастрюлями, когда закрывала двери. Крышки выпали и покатились по ступеням, возвещая соседям о наступлении нового дня. Сверху залаяла собака, снизу раздался сочный мат.

— Доброе утро! — я запрыгнула в лифт.

***

Ася встретила меня у двери с половником в руке.

— Подставляй лоб, начинается инквизиция!

— У меня для тебя подарок! — я предприняла жалкую попытку выпросить прощение.

— На кухню шагом марш!

Ася знала мою любовь к кулинарии и нашла самое действенное средство поиздеваться надо мной.

— Вот тебе лучок, режь с удовольствием!

— Ты меня за этим приглашала к себе в воскресенье утром? — я попыталась выразить бунт.

— Нет, но начнем с этого!

С невероятной легкостью и изящностью Ася управлялась на кухне со всем, что ей попадалось под руку. На сковороде жарились котлеты, в двух стареньких кастрюлях что-то вкусно булькало.

— Почему бы твоим мужчинам не объявить голод хотя бы на один день?

— Потому что мы любим кушать и умрем от голода, — на кухню в семейных трусах зашел муж Аси.

— Оденься! — Ася шлепнула его по попе кухонным полотенцем.

— Дорогая моя сестра! — начала я торжественную речь, — в этот прекрасный день я хочу сделать тебе небольшой подарок!

— Хочешь сбежать?! Не удастся! — Ася угрожающе помахивала полотенцем.

— Я хочу, чтобы в твоей жизни произошли хорошие перемены, а твои дети создавали семью с первого дубля!

— Ты что-то темнишь!

— Зная о том роке, который висит над нашей семьей, я решила подарить тебе вот этом.

В нужный момент я достала из пакета набор.

Ася обомлела:

— Ты? Мне? Кастрюли? У тебя что-то произошло?

— Нет! Пусть у тебя что-то обязательно произойдет хорошее! Потому что эти кастрюльки приносят счастье!

— Хочешь сказать, что мне пора третий раз замуж? — Ася заговорщицки прищурила глаза.

— Если твой второй не будет против!

Ася долго рассматривала подарок, крутила его в разные стороны, созвала на кухню всю семью, накрыла стол и поставила бутылку шампанского.

— Утром? — я недоверчиво покосилась.

— За мою сестру!

Я постаралась быстро откланяться, объясняя свою занятость большим количеством неотложных дел. Ася сразу поверила, увидев, как я каждые три минуты доставала телефон и проверяла, нет ли пропущенных.

Пропущенных не было. Не было смс. Была только «чюдная» записка и кастрюли.

На прощание я попросила Асю передать подарки другим сестрам и маме.

Путь к счастью был проложен, точнее, очищен от роковых легенд.

***

По дороге домой я еще раз пятьдесят проверила телефон. Потом жутко на себя разозлилась. Чего я ждала? Нового страстного романа с Ромео, который уже через 24 часа знакомства предложит Джульетте свои руки и сердце. В любовь с первого взгляда я уже давно не верила, в идеальные пазлы тоже. Так почему всякий раз новое знакомство вызывает столько много ожиданий. Не проще ли относиться ко всему происходящему проще. Хотя да, кажется, мой словарный запас оскудел, и я прибегаю к тавтологии.

И неужели Алексей — тот человек, с кем я готова прожить всю жизнь? Хотя его ягуар мне точно пришелся по душе.

Прокрутив в голове все варианты развития наших отношений, начиная с банальных, заканчивая мистическими (если бы он признался, что общается с потусторонними силами, например), я решила не забивать себе голову, а наслаждаться жизнью. Был ягуар, был Алексей, был ресторан, пицца, знакомство с котом, глупая записка. Как ни крути, он все сделал правильно. Не проснулся в моей постели, мы не прятали утром глаза, неловко одеваясь, не обещали друг другу обязательно созвониться и встретиться, а потом избегали бы общения.

Алексей все сделал верно. То, что моя душа все еще иногда подвержена романтическим настроениям, говорит о генетической предрасположенности к романтизму.

Найдя опору под ногами в виде жизнеспособных аргументов, я почувствовала себя значительно лучше.

День выдался погожим, поэтому я решила не торопиться домой к коту, а прогуляться по парку.

***

Узкие аллеи, фигурные скамейки, тихие уголки и пруд с лебедями. Мне здесь нравилось иногда побыть, чтобы почувствовать дыхание жизни, слиться с природой и договориться с собой в спорных вопросах. Однако сегодня в парке было как никогда шумно. Мамочки с колясками, бегающие дети, старушки с собаками, бесчисленное количество велосипедистов, толпы попрошаек вторглись бесцеремонно в умиротворяющую атмосферу моего любимого парка и разорвали в клочья задумчивую тишину. Деваться было некуда. Я присела на скамейку, на которой расположилась молодая мамочка. Интеллигентная, вероятно, учительница, с книжкой в руках, она качала в коляске своего малыша.

Идеальная картинка. На секунду я задумалась о том, что если бы я так сидела на скамейке с коляской. Да. Неплохо. Но, пожалуй, пока воздержусь.

***

К тому же за плечами у меня был аборт. Хотя об этом факте моей биографии мне стало известно совершенно случайно.

Как-то раз Ася позвонила и сказала:

— Мне нужна твоя помощь.

— Что сделать?

— Сопроводить в одно греховное место.

— В дом терпимости?

— Хуже.

— Ну да, ты права, там вовсе неплохо, даже приятно.

— Прекрати издеваться. Я за тобой заеду.

Теряясь в догадках, я стремительно собиралась, думая, что мне может пригодиться в этом загадочном греховном месте. Расческа? Тушь? Пакет? Топор? Или шампуры для шашлыков, чтобы на костре поджаривать?

Греховность в Асином понимании была невинной. Когда я опрометчиво детально начинала рассказывать о некоторых своих перипетиях, она закатывала глаза и хваталась за сердце. Ася была воплощением мечты Тургенева. Что ее сподвигло на грехи, мне предстояло выяснить.

Когда она подъехала, по ее взгляду я поняла, что дело плохо. Ася волновалась, теребила пакет и все время осматривалась по сторонам, словно за нами кто-то следил.

— Взять тебе черные очки? — я попыталась разрядить обстановку, но по выражению лица Аси поняла, что лучше помолчать.

Мы молча ехали куда-то на окраину города.

«Не думала, что дома терпимости так далеко», — размышляла я по дороге.

— Выходим, — Ася пошла вперед, я за ней следом.

Это была настоящая дыра. Цыганский квартал на окраине городе.

Я брезгливо морщилась, аккуратно ступая между луж.

— Ася, скажи мне откровенно, за что ты так со мной?

Ася не отвечала. Через несколько кварталов частного сектора мы подошли к высокому забору, за которым гавкали собаки.

У ворот появилась старая цыганка.

— Чего надо? — она была не рада гостям.

— Мы по записи, — Ася протянула в щель записку.

Что-то здесь явно не так.

— Ась, ты наркобарон?

Цыганка отворила калитку.

— Эта с тобой? — кивнула на меня.

— Да, — Ася взяла меня за руку.

— Проходите, садитесь и ждите, вас позовут.

У дома сидели пять женщин.

— Мы что здесь делаем? — я не могла успокоиться, потому что дело приобретало какой-то странный оборот, и сбежать отсюда уже было совершенно невозможно.

— Анюта, мне нужна помощь специалистов.

— Психиатры принимают не здесь, давай к ним?

— Нет, здесь мне точно помогут.

— Эти странные женщины в цветных платках? Они будут танцевать?

— Нет, здесь живет очень хорошая гадалка.

— О как! Не ожидала от своей сестры услышать, что она — воплощение здравого смысла — так легко и сама отдастся в руки гадалок.

Женщины моего восторга не оценили и зашикали, чтобы я замолчала.

— Ася, — шепотом я начала допрос, — что стряслось?

— Понимаешь, мне кажется, что у него кто-то есть.

— У твоего электрика? Да у него целый набор! Отверток! А ты о чем подумала?

— Не шути, я серьезно. Он задерживается на работе и совсем не обращает на меня внимание. Он точно кого-то нашел.

— Ты считаешь, что гадалка точно знает адрес этой разлучницы, и мы сегодня же нагрянем к ней с серьезным разговором?

— Гадалки все знают, а эта вообще известная на весь город.

Посмотрев на Асю, я поняла, что спорить нет смысла, нужно просто сидеть и ждать.

Мне не верилось, что электрик мог Асе изменять. Он был совершенно невзрачным. Ася говорила, что у них была любовь с первого взгляда, словно искра пробежала, но я склонялась больше к тому, что это была вовсе не искра, а Асю замкнуло на желании выйти замуж. Она всегда жаловалась, что у нее плохо с электричеством, тут же сам бог послал электрика, за глаза мы его называли электрический скат.

Очередь продвигалась медленно. Женщины в ожидании рассказывали друг другу о своей жизни, о своих мужчинах и детях.

Судьбы их были очень похожими. Детство, юность, замужество, дети, кастрюли, внуки. В перерывах у некоторых произошла замена мужей: кто-то почил с миром, кто-то ушел к любовнице, кто-то был изгнан с позором за недостойное поведение.

Поначалу рассказы женщин меня развлекали, потом забавляли, потом утомили. Хотелось сбежать.

— Ась, — давай ты сама, а? Я домой пойду, у меня кот некормленый.

— Ты бросишь меня в такой трудный момент? — Ася посмотрела на меня укоризненно.

И я осталась.

Женщины постепенно расходились. Кто-то выходил от таинственной гадалки со слезами на глазах, кто-то — радостно прощался, кто-то задумчиво удалялся, не прощаясь.

— Следующий! — раздалось из приемной гадалки, как из кабинета врача.

Ася потянула меня за руку за собой.

— Ты чего не одна заходишь? — полная женщина встретила нас явно недружелюбно.

— Это моя сестра.

— А то я не знаю! — гадалка зажгла свечу и уставилась на нее невидящими глазами.

— Она слепая? — я шепотом спросила у Аси.

— Но не глухая! — гадалка нам была точно не рада, — садитесь, коли пришли.

— Мы бы хотели узнать…, — Ася начала разговор.

— Сама все расскажу, — гадалка водила свечой, потом перетасовала колоду карт и сделала расклад.

— Замужем ты. Второй раз. Дети у тебя есть. Муж. Яркий свет от него идет. Хороший человек. Светлый. Не обижай его. Любит тебя. Но на тебя порчу навели. На несчастье в браке. Плохо дело. Спасать тебя надо. И чем быстрее начнем, тем лучше для тебя. Завтра приходи. Яйца приноси.

— Зачем?

— Порчу снимать буду. Женщина какая-то желает тебе несчастья. Не знаю даже, получится ли быстро все сделать. Наверное, потребуется несколько сеансов, чтобы наверняка. Возьми двадцать яиц для начала. И расценки мои за услуги узнаешь в коридоре, там написано все. Но не тяни, завтра прямо приходи.

Ася растерялась.

— Не могли бы вы сразу обозначить сроки лечения, чтобы мы могли четко понимать, сколько покупать яиц? — я взяла инициативу в свои руки.

— Я что вам тут Кашпировский? Не хотите — не приходите — загнетесь, потом поздно будет.

А ты вообще во грехе живешь, аборт зачем делала? Гореть в аду будешь.

Гадалка уставилась на меня невидящим взглядом. Я опешила.

— Аборт? Да вы что?

— Вспоминай, выкидыш был?

Я, конечно, могла забыть, что ела на завтрак, но вот чтобы забыть про такое — гадалка явно что-то перепутала.

— Вы не могли ошибиться?

— Не спорь со мной. Ты тоже приходи завтра.

В недоумении мы вышли с сеанса, оставив за прием немалую сумму, согласно установленным расценкам.

— Ася, только не говори, что ты сюда вернешься?! — я тормошила побледневшую сестру.

— Да. Я должна.

— Но это же все полная ерунда. Мало ли что она может сказать.

В этой ситуации было жалко времени, Асю, денег и яйца.

— Она просто любит яишенку, вот и попросила тебя яиц принести.

— Аня, не говори ерунды.

— Ерунды! Да у меня вообще проблемы! У меня был аборт, и я потеряла память! Кстати, я тебе ничего такого не рассказывала?

— Ты точно не делала аборт?

В этот момент я начала действительно сомневаться.

***

Конечно, я не стала больше приходить к оперной певице — любительнице яиц, но Ася туда ходила долго. Кстати, в их семье с тех пор не едят жареные яица, а электрик ее под нажимом признался в очередной раз в любви к Асе, поклявшись на своем наборе в том, что он ей не изменял.

Из воспоминаний меня вернула в реальность смс: «Спасибо!». Ася была в восторге.

Все-таки рай для меня недостижим. Или только эта комната рая. Ведь мое ощущение радости тоже не все бы разделили. Мне, например, нравится свобода. И поступиться ею для меня очень сложно и невыносимо. Мама говорила, что мне нужно было родиться мужиком. Интересно, почему мужчины, как коньяк, всегда в цене, а женщины, как булочки, с каждым днем в цене теряют и есть их надо свежими.

***

Размышляя о гендерном влиянии на счастье, я направилась домой пешком. Идти было далековато, но это именно то, что мне было сейчас нужно.

Я шла по знакомым с детства улицам. Родной город мерцал огоньками на витринах, будоражил гулом проносящихся мимо машин и автомобильных сирен, манил ароматами из кафе и булочных.

Мне нравилось здесь жить, уезжать никуда не хотелось.

Искренне я не понимала тех, кто бросал родные места и срывался в поисках счастья в дальние края, жил на съемных квартирах, работал с утра до вечера, кто-то возвращался с разочарованным взглядом на жизнь и с налетом столичности, кто-то добивался успеха. Правда, вторых были единицы. У меня не было желания и стремления хватать звезды с неба, меня вполне устраивала моя работа, моя съемная квартира и кот. Правда во всем этом уютном убранстве было очень одиноко и тоскливо.

***

Когда я добралась домой, уже смеркалось. Продрогшая, я открывала двери подъезда.

— Вечер добрый!

Сзади подошел сосед. От него разило алкоголем и звериной самоуверенностью.

— Позвольте вам помочь!

— Благодарю.

Сосед придержал дверь подъезда и следовал за мной по пятам.

— Я безмерно счастлив соседству с вами! — сосед нажал кнопку лифта и облокотился на стену, слащаво улыбаясь.

Лифт открылся. Спутник пропустил меня вперед.

— Может быть, вы составите мне компанию, и мы сходим в баньку? — сосед приблизился ко мне на крайне близкое расстояние, — вы мне очень нравитесь.

— Спасибо, очень приятно, давайте все же остановимся на том, что каждый из нас будет мыться в своей ванне.

— Какая же ты неприступная, — сосед еще больше приблизился и, как дракон, испускал перегар, — мне такие очень нравятся. Давай тогда к тебе.

То ли усталость, то ли настроение у меня таким, но в этот момент я зарядила соседу звучную пощечину, от которой зазвенело в ушах.

Лифт открылся, я вышла. Сосед, схватившись за щеку рукой, смотрел на меня озверело.

— Спокойной ночи, — в закрывающийся лифт я отправила воздушный поцелуй.

***

Уже сидя на кухне за чашкой горячего чая, я рассказывала коту эту незатейливую историю про похотливого соседа и громко хохотала. А может, моя жизнь не такая и грустная и безнадежная? Хотя с другой стороны, согласившись на предложение соседа, я бы сейчас размышляла о разнице между березовым и дубовым вениками, или же… Да, кот, прости, твоя компания куда интереснее.

С котом мы просидели до полуночи на балконе, укутавшись в плед.

Смотрели на звезды. Потом кот уснул, а я боялась встать, чтобы его не потревожить.

Ночь. Осень. И все еще впереди.

***

При слове понедельник я всегда вздрагиваю, как вздрагиваю от будильника. Понедельник наступает так же неожиданно, как и утро. И всегда неожиданно срабатывает будильник.

Я взметнулась из-под одеяла, разбрасывая все вокруг и спешно собиралась. Времени было немного, а на работу опаздывать категорически нельзя — шеф накануне сурово предупредил, что мои систематические опоздания станут серьезным поводом для увольнения.

Но спорт есть спорт, взялась за бег — надо бегать. Сначала пробежка, и все потом.

После пробежки, как цунами, я вовлекла в круговорот все вещи в квартире и вылетела за двери, оставив кота спящим на кресле.

***

На работе шеф лютовал с самого утра. Что-то у него тоже не заладилось. Надавал мне много работы и поручений. Я прыгала как белка в колесе. Любовнице шефа тоже досталось. Вышла заплаканная, судорожно схватила ручку и начала писать заявление на увольнение, всхлипывая:

— Все, я так больше не могу. Начальник — идиот. Не ценит совершенно.

«Ну что ты, — я хотела ее утешить, — наш начальник подходит к подбору кадров индивидуально и детально. Твои верхние и нижние детали ему особенно симпатичны. Не горячись».

Но только я открыла рот, шеф открыл кабинет и потребовал любовницу вернуться.

Через несколько минут она вышла сияющая и довольная, с размазанной тушью и смазанной помадой.

— А с этим что делать? — я потрясла заявлением.

— Выбрось! Наш начальник самый лучший!

С этим суждением я бы, конечно, поспорила.

Он, безусловно, был хорош собой, грамотно строил свою работу, но не пропускал ни одной юбки. Когда я устроилась на работу секретарем, он начал оказывать мне всяческие знаки внимания: просил сделать то чай, то кофе, то собрать разбросанные по кабинету бумаги и делал при этом неоднозначные намеки. На третий день моей работы ко мне подошла любовница шефа и жестко заявила:

— Подруга! Пришла работать — работай! Читай должностную инструкцию, про ублажение шефа там ничего нет. Если расширишь свои полномочия, будешь иметь дело со мной.

Тогда я еще не понимала всех тонкостей взаимоотношений в коллективе, но все же предпочла держаться от шефа в стороне.

На все свои выражения симпатии он получал от меня вежливое и холодное непонимание ситуации, потом же и вовсе прекратил оказывать знаки внимания и загрузил меня работой.

Сегодня ее было много как никогда. Близился конец года, поэтому все активно вспомнили об отчетности. Я только и успевала носиться с бумажками из кабинета в кабинет, с этажа на этаж. Зачем мне спорт!

***

— Не упади! — на лестнице стоял Арнольд — недавно он стал начальником отдела и очень этим гордился, стараясь приударить за секретаршей своего шефа.

— Если ты подножку не поставишь, то все обойдется, — я сощурилась и улыбнулась, как лисица — Арнольд пользовался своим новым положением и вспоминал все ранее нанесенные ему коллегами обиды.

— Готов упасть с тобой, но только не здесь! — Арнольд любил называть себя большим оригиналом и искрометным юмористом. Юмор его был, в самом деле, очень оригинальным, настолько оригинальным, что чаще всего мы его просто не понимали. Не понимали и сторонились.

— Посторонись! — я увернулась и побежала дальше.

***

Почему-то в последнее время у меня было ощущение, что на дворе стоял март, а в душе у меня не закончился февраль. Мужчины активизировались: видимо, в предчувствии зимы и холодов старались найти себе берлогу потеплее. Мне же хотелось спрятаться с головой под одеяло и стать мамой Муми-тролля — уснуть до весны.

Порой я даже задумывалась о том, чтобы попроситься в послушницы и пожить до весны в каком-нибудь приходе, хотя эти мысли я быстро от себя отгоняла.

На работе кто-то завел разговор о приближающемся Новом годе.

— Ань, а ты как будешь праздновать? — спросила коллега.

— Как всегда бурно! — я соврала. Или не соврала. Даже не думала еще об этом. Скорее всего, как обычно, пойду к родителям, где соберется вся наша большая семья. Будут салаты, запеченный кролик, шампанское, президент по телевизору, шумные разговоры и пожелания друг другу счастья в Новом году.

От этих мыслей на душе стало как-то тепло и по-домашнему уютно.

Конечно, можно привнести в праздник и новшества. Например, в прошлом году мой молодой человек, который был уже не так молод, предложил встретить Новый год вместе. К тому времени мы встречались уже четыре месяца, и у меня в квартире попадались его носки, майки и рубашки. У него я бывала реже. Холостяцкая съемная квартира, в которой жил мой ухажер после развода со второй женой, не располагала к долгому в ней времяпрепровождению.

Его звали Евгений. Ласково я называла его «Мой Онегин». Он работал инженером на заводе и любил писать стихи. Какие-то отдельные творения он посвятил мне.

В них было мало рифмы, но много чувств.

Одно особенно врезалось в память.

Анна, милая Анна.

Встретил тебя я случайно.

Жизнь мне казалась странной.

Но ты появилась вдруг.

Мир осветила светом глаз.

Ты даришь мне радость и счастье.

Спасибо, что даруешь надежду о нас.

Я тебя люблю.

Евгений читал стихи самозабвенно, а когда заканчивал, умолкал и густо краснел до самой макушки. Я чмокала его в лысину и говорила, что до него мне никто не посвящал стихи.

Это было время романтики. Я не думала о завтрашнем дне, потому что перспективы наших отношений были, очевидно, бесперспективны. Две предыдущие жены забрали у него все, мне в этой истории ничего не светило. Только лирика.

И вот Евгений предложил с ним встретить Новый год. Мы вместе приготовили оливье и нарезали ананасы, нарядили елку и зажгли гирлянды. Потом мы лежали на диване. Он читал свои стихи, а я смотрела одним глазом телевизор. Когда стрелки часов подбирались к полуночи, Евгений открыл шампанское, наполнил бокалы и вдруг, встав на колено, признался мне в очередной раз в любви и неожиданно даже для себя предложил выйти за него замуж.

На секунду у меня открылся третий глаз, и я увидела нашу жизнь на годы вперед: его съемная пустая квартира, суды с женами, я стою у плиты, а он читает мне стихи.

Почему-то меня затошнило и, извинившись, я убежала в ванну. Включила воду и посмотрела на себя в зеркало. За дверями раздался бой курантов, за стеной соседи громко закричали «Ура!».

Евгений потом извинился за свой порыв, назвав его поспешным решением. Я согласилась. С тех пор виделись мы редко, и встречались только по делу, не тратя время на пустые слова.

***

Ближе к обеду позвонила Ася.

— Не отвлекаю?

— Говори, я как раз немного села отдышаться.

— Тяжелый день?

— Не то слово!

— Это звезды. На мне они тоже отыгрались.

Ася в последнее время активно интересовалась астрологией и регулярно вычисляла, какие надвигаются лунные сутки, и что они с собой несут.

— Передала твои подарки сестрицам. Ты бы видела их восторг! Они тебе будут сами звонить, но я же должна рассказать, как они были удивлены!

— Новым кастрюлькам? — я саркастически ухмыльнулась, но мне все же было приятно это слышать.

— Это само собой. Они были невероятно удивлены тому, что такой подарок от тебя! И как ты еще индивидуально все продумала! Вся наша женская жизнь — в кастрюле! Как же приятно, когда жизнь проходит в окружении таких симпатичных кастрюлек!

В этот момент в приемную вплыла любовница шефа.

— Я, кажется, понимаю, о чем ты говоришь, Ася. Позже созвонимся.

— Кстати! У тебя сегодня по гороскопу счастливая встреча!

Ася еще что-то хотела воодушевляющее сказать, но я положила трубку.

— К нему.

Любовница шефа, плавно раскачивая бедрами, как толстые чайки раскачиваются на морских волнах, зашла в бухту.

Шеф будет занят в течение часа. Эту традицию знал весь коллектив.

Можно было пойти в курилку и посплетничать с коллегами, узнать о модных тенденциях и скидках в магазинах и, конечно же, похвастаться победами на любовном фронте.

В последнем особенно преуспел Арнольд. Всякий раз он по секрету каждому рассказывал о своей новой божественной пассии, так же по секрету мы обсуждали последние новости с еще непосвященными в таинство откровения Арнольда.

Сегодня Арнольд не изменил своей традиции и рассказывал об очаровательной мулатке, которую он подцепил в клубе:

— Она была послана мне вселенной, это женщина-мечта, я восхищен.

Мы мило улыбались, многозначительно переглядываясь друг с другом, зная, что уже через несколько дней на небосклон взойдет очередная звезда.

— А у тебя что на личном? — ко мне подсела коллега, с которой мы периодически пили вместе кофе и ходили по магазинам.

— У меня все превосходно! Ты даже не представляешь! — я растянулась в улыбке.

— Рассказывай, только давай я еще раз переспрошу, а ты отрепетируешь. Итак, Анна, как у тебя на личном? — моя коллега была замужем за психологом и периодически отрабатывала на мне его методики, по которым я понимала, что ей приходилось с супругом нелегко.

— Великолепно! Однако нерегулярно, — я засмеялась.

— Это уже больше похоже на правду.

Мы засмеялись.

Ближе к концу рабочего дня полетел снег. Большими мягкими хлопьями он укрывал озябший асфальт.

На минутку я остановилась у окна и наслаждалась белым умиротворением.

— Любуешься? — сзади подошел шеф.

— Да.

— Почему-то когда идет снег, хочется вернуться в детство и побежать на улицу к ребятам, покататься на санках, — шеф ностальгически вздохнул, — но санок нет, ребята уже взрослые мужики, и надо работать.

После обеда шеф, как правило, не сильно утруждался, растратив свои силы на интенсивный труд до обеда.

Могла расслабиться и я. И чего это я так расстроилась. Алексей не был воплощением моего идеала, но почему же тогда после встречи с ним и его раннего ухода на сердце скребли кошки.

***

Зазвонил телефон. Номер — Раисы.

— Милая! Ты прелесть!

Я улыбнулась.

— О такой кастрюльке я давно мечтала! Но никак не могу поверить, что это ты мне такой подарок сделала. У тебя все нормально? Ты встретила своего принца? — Раиса недоумевала.

— Ну, что ты, сестренка, просто захотелось сделать тебе приятное.

— Почему сама не зашла в гости?

— Некогда, прости.

— Обязательно приди ко мне! Обещай!

— Обещаю!

Все-таки делать добрые дела приятно. Как мало нужно женщине для счастья.

***

Когда часы отсчитали окончание рабочего дня, я вышла на улицу и попала в снежный плен.

Волшебно. Холодно. Домой спешить не было смысла, поэтому я забежала в ту самую кафешку, где мне встретился приятный пожилой мужчина.

Как и в прошлый раз, здесь было немноголюдно.

Мне доброжелательно улыбнулся официант:

— Рады Вас снова видеть!

— А Вы всех посетителей запоминаете? — я улыбнулась в ответ.

— Особенно таких красивых девушек! Присаживайтесь, где Вам больше нравится!

Я выбрала все тот же столик, что и в прошлый раз, подсознательно надеясь на встречу с моим собеседником, от общения с которым на душе становилось тепло.

— Меню! — подошел официант.

— Спасибо.

— У нас сегодня немноголюдно, погода распугала людей, так что Вы приятно скрасите мой рабочий вечер. А я Вас угощу кофе с эклером. Идет?

— Хорошо, — предложение было ненавязчивым и доброжелательным. К тому же официант не был похож на какого-то маньяка.

— Кстати, Вы очень понравились Филиппу Петровичу. Он все время Вас вспоминал!

— Правда! Приятно! Мне он тоже понравился, нечасто встретишь таких добрых и открытых людей.

— Верно! С Вами тоже приятно!

— Спасибо!

Мы проболтали с Сашей — официантом — весь вечер. Он рассказал, что учится на юриста, помогает родителям, которые живут в другом городе, сейчас снимает с другом квартиру и подрабатывает, где только есть возможность.

С Сашей было легко и весело. У него не было желтого ягуара, хотя, возможно, он об этом тактично умолчал, но от него веяло чем-то светлым, и еще он щедро угощал эклерами. Нет, я не расчетливая девица, просто я очень люблю эклеры.

Вот так бывает часто в жизни: стоит перевернуть одну страницу, за ней — другая. Послевкусие поцелуев Алексея сменила сладость сашиных эклеров.

Напоследок мы договорились увидеться на неделе и сходить на каток — разогнать грусть.

***

Я возвращалась домой в приподнятом настроении. Все-таки женщинам иногда стоит себя побаловать сладким. Или же так действует мужское внимание? Так или иначе, к вечеру жизнь у меня снова наладилась.

Чтобы не идти по снегу в туфлях, а его навалило уже по щиколотку, я ехала домой на такси. Водитель оказался на редкость молчаливым, и по дороге я задремала и проснулась, когда машина остановилась у моего дома.

***

— Анна! — у подъезда меня ждал Алексей с букетом ярких белых лилий.

Внутри у меня то ли от неожиданности, то ли от радости что-то дрогнуло.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду уже часа два. Замерз, как пес. Если ты угостишь меня горячим чаем, буду тебе благодарен за спасение жизни. Это тебе!

Алексей протянул букет и ослепительно улыбнулся.

— Я все время думал о тебе.

Как же магически действуют эти слова на нас, женщин. Воображение услужливо рисует образ, как мужчина не спит, не ест, все время думает о тебе, снова и снова прокручивая время, проведенное с тобой.

Взгляд Алексея глубоко пронизывал. Я чувствовала себя курочкой на вертеле, поджаривающейся на огне греховной страсти. От этого бездонного взгляда почва под ногами поплыла. Сладкий аромат лилий кружил голову. Все-таки женщинам нельзя без сладкого.

Мы начали целоваться в лифте и продолжили у двери, пока я нащупывала ключи в своей сумке, затем в коридоре и в зале.

«Почему ты не звонил, почему не писал?», — вопросы, не дававшие мне покоя последние дни, растворились, как облачко пара над остывающей чашкой чаю, которую я утром заварила Алексею.

Все это было совершенно неважно, как и данное себе обещание бегать по утрам.

***

— Анна, я уезжаю на несколько дней, как вернусь, увидимся, хорошо? — Алексей чмокнул меня в нос.

Я понимала, что за это время Алексей едва ли напишет мне смс или позвонит. Но это было совершенно неважно.

Если бы я была Патрисией, я бы назвала эти отношения блажью и глупостью.

Если бы я была Раисой, я назвала бы это легкомысленной связью, которая может стать причиной различного рода заболеваний или даже, о боже, незапланированной беременности!

Ася бы мне сказала: «А вдруг это твоя судьба?».

Но ни одна из них не была бы права.

Отношения с Алексеем отличались чувственностью, но не чувствительностью. Нас тянуло друг к другу, но, пресытившись, мы разлетимся в разные стороны.

А пока я летела на работу, потому что прощание с Алексеем немного затянулось.

***

На следующий день позвонил Саша.

— Каток еще в силе?

— Если ты пообещаешь, что я буду в надежный руках, то да!

— Договорились, сегодня после работы увидимся!

Вечером, как мы и договаривались, Саша ждал у меня у входа в кофейню.

В шапке-ушанке с белой опушкой он напоминал доброго гнома из какой-то сказки.

— Не такой уж я и добрый! — засмеялся Саша.

Скользя по заснеженному тротуару, я уцепилась за его руку, не отпустив ее до самого катка.

— Ань, ты представляешь! Пока тебя ждал, ко мне дважды подходили сектанты с предложением спасти меня. Неужели это был знак, что сегодня нам не стоит рисковать?

— Что ж, ты дважды упустил шанс на спасение!

Обувшись в коньки, мы зацокали по резиновой дорожке к залитой льдом площадке.

— Однако, многолюдно, — заметил Саша.

— Тем веселее будет падать всем вместе!

Под песни из старого кино катались опытные фигуристы, выделывая в самом центре катка тройные тулупы, аксели и ласточки. Их было немного — в основном все вереницей катались у бортика.

— В центр? — Саша хитро улыбнулся.

— Только если не боишься позора!

Саша выкатил меня в центр катка и возил за собой паровозиком, такая картина явно диссонировала с происходящим вокруг. Нас обгоняли, нам улыбались, нас подбадривали.

Раздухарившись, я отцепила руку от рукава Саши и громко произнесла:

— Итак! Выступает прославленная фигуристка, победительница чемпионатов по шашкам, чемпион по поеданию эклеров!

Саша захлопал в ладоши.

Я набрала скорость и покатилась. Как же это было легко, грациозно и уверенно.

«Со стороны те, что у бортиков, сейчас смотрят на меня и думают: «Вот это да!».

Катилась и наслаждалась, набирая все большую скорость. И тут, не удержав равновесие, со всей дури шмякнулась попой на лед.

«Надеюсь, этот позор никто не заметил», — я лежала на льду, звезды кружились в черном небе, в котором показалось лицо Саши:

— Ты как? Жива?

— Да что-то устала, решила отдохнуть.

— Не помешаю?

Саша лег рядом.

— Холодно. Почему здесь лед без подогрева? — я задумалась.

— По глинтвейну?

— Идет.

С помощью Саши я, кряхтя и охая, встала.

— Что-то ты, мать, не отдохнула, — Саша подтрунивал.

— Мне кажется, или сейчас встреча с друзьями-сектантами подарила бы тебе некоторые шансы на спасение?

***

Горячий ароматный глинтвейн на скамейке у катка — что может быть чудеснее. И что может испортить эту идиллию, как не синяк на попе.

— Давай я тебе его разотру? — Саша предлагал заботливо.

— Ты мне еще посоветуй сесть голой попой на лед.

— А что? Кстати, хорошая идея!

С Сашей мы все чаще проводили время. Правда, на каток больше не ходили, зато стали завсегдатаями кино. Я приглашала его на комедии, а он меня — на фильмы ужасов.

— Я никогда не пойду смотреть ужастики, — заявляла я всякий раз, как Саша рассказывал об очередной новинке, которая выходила в прокат.

И всякий раз проклинала себя, сидя в кресле с закрытыми глазами, слушая страшные стоны, хрипы вурдалаков и хрюканье Саши, который специально меня пугал и щекотал в самые кульминационные моменты.

На фильме пятом я немного посмелела, привыкла к вечным завываниям и отрубленным конечностям, и, запасавшись поп-корном, уплетала его, громко смеясь над персонажами в момент, когда в зале повисала нагнетающая тишина.

На меня шикали и ругались, а затем единицы подхватывали мой хохот, и в конце фильма смеялся уже весь зал.

— Нет, Анна, так нельзя, ты портишь все впечатление от фильма, — возмущался Саша.

— Ты сам меня пригласил! — убеждала его я, замечая, что мы перестали ходить на комедии, которые уже не казались такими смешными после смешных ужастиков, — но если тебе не нравится, я сейчас достану из своей сумочки вампира, и он из тебя высосет всю кровь, хочешь?

Саша на минуту задумывался и отвечал утвердительно, тогда я открывала свою сумочку и, превратившись в вампира, накидывалась на него с громким чавканьем.

***

Прошла уже неделя, а Алексей не звонил и не писал. Скучала ли я? Саша заполнял день шутками и походами по светским местам, только по вечерам, лежа на диване с котом, я вспоминала запах Алексея, и эти воспоминания накрывали меня, как лавиной.

Если бы я была Патрисией, я бы сказала, что я легкомысленная девчонка, которая до сих пор не выросла и играет с мужчинами, как с куклами.

Если бы я была Раисой, я бы сказала, что двойная жизнь вредит здоровью.

Если бы я была Асей, я бы спросила: «А вдруг Саша твоя судьба?».

Но опять же ни одна из этих версий не соответствовали действительности.

Алексей для тела, Саша — для души. Неужели, у меня уже гарем?

***

Как-то вечером, когда мы с Сашей смотрели очередной фильм ужасов, позвонила Патрисия.

Сквозь стоны и крики мне сложно было разобрать, о чем она говорила, но из ее слов я поняла, что она непременно хочет меня видеть в гостях, чтобы выразить свою благодарность подарком, который я ей сделала несколько недель назад.

Патрисия обладала удивительным талантом вспоминать о том, о чем уже все давно забыли. Она поздравляла меня с днем рождения спустя три дня, дарила подарки на Новый год через две недели и так далее. Свою забывчивость Патрисия объясняла большим количеством важных дел, которые всегда отвлекали ее от главного, о котором она только и думала.

Обижаться на нее не было никакого смысла, читать лекции — тоже, мы все приняли ее особенность, считая, что это даже хорошо, потому что Патрисия продлевает праздник и дарит послевкусие торжества.

— А кто у тебя там так кричит? — спросила Патрисия.

— Вампиры, им отрезают головы и сжигают на кострах.

— Ужас какой.

— Очень смешное кино.

***

В ближайшие выходные я решила навестить сестер, чтобы выслушать их восторги и пережить шквал допроса относительно моей личной жизни.

— Возьми меня с собой? — попросил Саша.

— Вот еще.

— Почему?

— Это же знакомство с родственниками! Каждого мужчину рядом со мной они воспринимают как потенциальную жертву.

— Это же весело!

— Как тебе сказать, когда это 10-й мужчина, тут уже не до веселья: отчаянная попытка моих сестер выдать меня замуж отпугивает претендентов.

— Но мы же просто друзья! Возьми меня! Будет весело! Я подыграю! — Саша не сдавался.

— Запомни! Ты сам захотел сыграть в этот фильм ужасов.

***

Асе я сказала, что приду не одна. Но про Сашу я ей еще не рассказывала, поэтому Ася была уверена, что я буду с Алексеем, о котором я ей вскользь упомянула.

Я взяла с Аси самую страшную клятву, что она ни за что не скажет Раисе и Патрисии об этом. Ася поклялась самым дорогим, что у нее было — зарплатой мужа.

Все же судя по взглядам сестер, я поняла, что в ближайшее время мужа Аси лишат премии.

— Почему ты не сказала, что придешь не одна? — на пороге меня встречала Ася, широко и наиграно улыбаясь.

— Ася, ты была в курсе, не разыгрывай комедию, — я разулась, а Саша принял у меня пальто.

— Здравствуйте! Я Саша! Аня столько про вас всех рассказывала! — Саша, как актер, только что получивший Оскара за главную роль, включился в игру.

— Правда! — Раиса взмахнула руками, — но Аня не рассказывала нам про тебя!

— Дорогие мои сестры! Зачем я буду портить вам впечатление о молодом человеке, когда вы сами можете задать все интересующие вас вопросы!

— Успеем! Проходите-проходите! — Ася суетилась уже на кухне.

По традиции семейных посиделок все собрались опять у нее. В зале бегали дети, муж Аси шлепал их по попам сложенной газетой, отгоняя их, как мух, от стола с колбасой.

— Что цербер-то твой творит! Блюдет! — я похвалила Асю за ее умение распределять обязанности и мотивировать на победу.

— Муха не проскочит! — Ася гордо подняла голову от тарелок.

Сестры помогали ей на кухне, мне там делать было нечего по причине отсутствия места и как такового моего желания.

— Пойдем познакомлю тебя с детьми, — я взяла Сашу за руку и повела в зал.

— Веселые они у тебя.

— Дети?

— Сестры!

— Готовься, сейчас начнется осада крепости. Брать будут штурмом.

***

Когда все расселись по местам, сестры устремили взгляд на Сашу.

— С нашей Анечкой тебе очень повезло! — не выдержала Раиса, светясь от нетерпения и поглядывая то на меня, то на Сашу.

— Да, мне повезло, Аня просто прелесть! — Саша мило улыбнулся и посмотрел на меня с такой нежностью, что я в какой-то момент подумала, что спектакль спустился со сцены в зал к зрителям.

— А чем ты занимаешься? — поинтересовалась Патрисия, что на нее было вообще не похоже.

— Сейчас я получаю высшее образование на заочном отделении и работаю. У меня большие амбиции, — Саша был серьезен как никогда.

— Где работаешь, если не секрет? — Ася заботливо подложила Саше в тарелку картошки.

— В кофейне барменом и официантом.

По лицу Патрисии я поняла, что реальность не оправдала ее ожидания, и она, потеряв интерес к беседе, принялась медленно и чинно поедать, как гусеница, салат из капусты.

— У тебя все впереди! — Ася была в своем репертуаре.

— Что у тебя с жильем? — спросила Раиса.

— Сейчас снимаю с другом квартиру, но планирую обязательно купить свое. Я считаю, что женщина должна прийти в дом к мужчине, — Саша взял меня за руку, — правда, милая?

Я чуть не поперхнулась.

— Это правильно, — поддержала Раиса, — гнездо надо вить свое.

— Но тебе же не помешало жить несколько лет на съемной квартире, — я не удержалась.

— Так сложились обстоятельства, — опустила глаза Раиса.

Обстоятельства были вызваны тем, что ее муж большую часть своей зарплаты отдавал на алименты, а оставшуюся часть — на игру в карты, поэтому Раиса тянула ипотеку на себе.

— Сашенька! Ты еще не пробовал котлетки! — суетилась Ася.

— Аннушка, — Патрисия отвлеклась от салата, — мы с сестрами поговорили и решили тебе тоже сделать подарок.

— Ну что вы! Не стоит утруждаться!

— Стоит, — Патрисия была непреклонна, — твое внимание к нам очень приятно, и мы хотим, чтобы ты тоже ощутила радость, которую ощутили мы.

— Патрисия, ты так долго рассказываешь! — возмутилась Раиса, — Анюта! Это тебе от нас!

Раиса протянула конверт.

— Открывай! — Ася приготовилась хлопать в ладоши.

В конверте были какие-то бумаги и красивый буклет.

— Ну вы даете! — я опешила, — в конверте лежала путевка в Вену.

— Ты столько для нас делаешь, что мы решили сделать тебе сюрприз!

Ася захлопала в ладоши, дети, воспользовавшись моментом, доставали из шкафа спрятанные там от них конфеты.

От неожиданности у меня на глаза накатились слезы.

— Правда, мы не знали, что ты не одна, поэтому взяли тебе путевку на одного, — извиняющимся тоном продолжила Раиса.

— Ничего страшного! Я все равно работаю и не смогу отлучиться, так что, милая, поезжай и хорошо отдохни! — Саша обнял меня за плечи.

— Я же нигде не была! А тут Вена! Это же Моцарт, классика, старушка Европа! — я не могла поверить в происходящее.

— Поедешь, все там узнаешь и нам расскажешь! — Ася радовалась, как ребенок.

— Кстати, ты будешь там как раз в преддверии Рождества, попадешь на скидки, прикупи себе что-нибудь, — Патрисия мыслила стратегически.

— Что же вы ничего не едите! — Ася снова засуетилась, — Муж! Чего сидишь? Наливай!

Мы поднимали тосты друг за друга, веселье, как шампанское, пенилось через край.

Саша играл свою роль изумительно.

— Ты еще не делал предложение нашей Аннушке? — Раиса после пятого тоста изрядно осмелела.

— Еще нет, — Саша смутился.

— Чего ждешь? Она у нас девка видная, мужики за ней знаешь как ходят. ТА-БУ-НА-МИ-иик! — Раиса икнула и от неожиданности засмеялась и хрюкнула.

— Да я собирался, — Саша посмотрел на меня, — только боюсь, что Аня может мне отказать.

— Горько! — Патрисия тряхнула челкой и подняла рюмку.

Такого поворота в нашем спектакле не предполагалось.

— Перестаньте давить! — я взбунтовалась.

— Горько! — мой бунт толпа подавляла.

— Деваться некуда! — Саша взял инициативу, а точнее меня, в свои руки и поцеловал.

Я опешила еще больше.

— Аня, выходи за меня! — Саша демонстративно встал на колено.

— Ура! — закричали все, особенно громко кричали дети, доедая последние конфеты.

***

— Что ты устроил! — ругалась я в коридоре, как только за нами закрылась дверь.

— Ты же просила сыграть!

— Это перебор!

— Послушай, они у тебя очень милые, очень тебя любят и желают тебе счастья.

— И что?

— Твои сестры считают, что я твое счастье.

— Я надеюсь, ты сейчас еще в образе?

— Ань, — Саша вдруг посерьезнел, — а может, попробуем? Так, чтобы по-серьезному?

— О нет! — я выбежала из подъезда, закрывая уши руками.

Нет! Нет! Нет!

Как же в одночасье мой хрупкий мир, в котором мне было так комфортно, рушился.

Я не хотела обсуждать с Сашей какие бы то ни было темы. Я от него просто сбежала, выключив телефон, спрятавшись в своей кастрюле.

Замужество. К нему стремится каждая девушка. Но в моем роду явно что-то было не так, и как только на горизонте начинал маячить потенциальный претендент, я стремительно сбегала, не теряя туфелек и не оставляя надежд на то, что принц меня найдет.

Так произошло и в этот раз.

***

«Однако же и в старых девах останешься!», — укоризненно говорил во мне голос Раисы.

Глупости какие! Это раньше наши мамы и бабушки испытывали комплекс неполноценности от того, что не выходили замуж после 18-ти лет, а не дай бог до 20-ти дотянуть в девках. Теперь все стало проще. Акценты сместились. Люди стали делать карьеру или же лежать на диване, рассказывая всем окружающим, что они в поисках себя. Мы смотрим мотивирующие лекции в ютубе, читаем книги, в которых гуру делятся опытом своего успеха. Как правило, это какой-то набор из 10-ти действий. Мы стали ленивыми и углубились в себя, но быстро достигнув дна, потеряли интерес к своей ограниченной вселенной. Секс, деньги, слава — современный глюконат натрия, придающий жизни вкус.

Жареные факты с дымком греховности — вот, что нам надо, вот, что подавай.

Семейная жизнь перешла в разряд «шаг на пути к успеху». Рождение детей — как способ прожить свою жизнь заново и исправить свои ошибки.

Из омута философии меня спас звонок в дверь. На пороге был Алексей. Как всегда подтянутый, аккуратный, с модной прической и приятно пахнущий. Мой глюконат натрия.

С ним все слова становились лишними, все размышления — блеклыми. Только здесь и только сейчас. С Алексеем не было страшно. Хоть он и не давал гарантий.

***

На работе мне легко дали отпуск на неделю. Конечно же, я не сказала шефу, куда собираюсь, соврав, что мне нужно помочь родителям в одном срочном семейном деле.

Поездка в Вену оказалась как никогда кстати. Она переключила меня с размышлений о моей никчемной жизни без шанса на счастье. Стоп. Ведь счастье — это не только семья, муж, дети, собаки и кастрюли. Счастье — всеобъемлюще.

Недавно мы с Асей затеяли разговор об «Анне Карениной». Ну как затеяли, к слову пришлось. Ася спросила меня, испытывала ли я когда-то подобную страсть к кому-то, как Анна к Вронскому?

От Аси вопрос был, по меньшей мере, неожиданный: во-первых, классика не ее конек, во-вторых, что-то было нечисто за всей этой ширмой философии.

— Ася, признавайся, к чему этот разговор! — я решила непременно вывести ее на чистую воду.

— Поклянись, что никому!

— Да, держу язык за зубами, как и ты, кстати!

Ася погрозила мне кулаком.

— Понимаешь, Анюта, стыдно даже признаться, но недавно я встретила мужчину, к которому почувствовала странное влечение.

— Как интересно! Кто он? Женат? Дети? Где познакомились?

— Да подожди! Мы даже не знакомы. Я хожу в магазин за продуктами и несколько раз там его увидела. Он оказывает мне знаки внимания. У меня такого еще никогда не было.

— Тебе никто не оказывал знаки внимания? Как ты дважды вышла замуж?

— Я имею в виду другое, когда я его вижу, — Ася закатила глаза, что на нее было вообще не похоже, — у меня все внутри просыпается.

— А как же твой темпераментный электрический скат?

— Это не то!

— Так познакомься с ним!

— Зачем?

— Тогда пусть он будет твоей фантазией.

— Он сводит меня с ума.

— Ася, я бы на твоем месте закрутила с ним легкую интрижку.

— Но я замужем! У меня дети?

— Оставь мужа и детей дома.

— Но это же аморально!

— К нам на огонек заглянула Раиса?

— Аня, ты считаешь, что нужно попробовать?

— Ася, я считаю, что тебе нужно выяснить, кто он. А вдруг он маньяк, который заманивает своих жертв в подсобное помещение магазина и запирает их там навсегда? Если так, тогда ты должна быть во всеоружии — пойдешь знакомиться, положи в свою корзину коньяк и колбасу.

— Зачем?

— В подсобке не сразу умрешь с голоду, шансы на спасение сохранятся.

— Аня! С тобой невозможно серьезно поговорить!

Я смотрела на Асю и видела в ней проснувшуюся девочку, это было привлекательно и мило. В ней заиграла жизнь. А правила в жизни мы придумываем себе сами.

Патрисия поняла, о чем мы, если бы речь шла о каком-то загадочном миллионере. Раиса бы сказала, что нужно держать себя в колготках.

Хотя если бы это были те колготки, которые я однажды купила в интернет-магазине — шерстяные и на три размера больше, то я лучше бы держала в них лук репчатый, чтоб не пророс.

***

Моим счастьем была предстоящая поездка. Вена мне казалась такой грациозной, строгой, немного высокомерной и даже чопорной, но в то же время в Вене звучал Моцарт. Вена — это образец классицизма.

— Обязательно попробуй там венские сосиски! — советовала Ася, насмотревшись передач про путешествия.

Хоть до поездки был почти месяц, я уже начала собирать вещи. Они не вместились в два больших чемодана. Раиса напомнила про ограничения по весу багажа.

Пришлось вытащить три пары туфель, пару сапог, куртку и три килограмма сушек — на случай, если я ночью проголодаюсь.

***

Говорят, что новые места открывают в человеке что-то новое, дают ему второе дыхание, напитывают его энергетикой и силой.

Мне было интересно самой ощутить это чувство. К тому же в этом путешествии я могла оставаться сама с собой и поразмышлять, или наоборот — не размышлять, а пустить все на самотек. Конечно же, я переживала: как пройдет полет, как доберусь, как смогу одна там ориентироваться без знания языка. Хотя вру, я знала несколько фраз: «хенде хох», «шнелер», «Гитлер капут», «ауфидерзейн» и «гутен моргет», а еще «фрау». Набор практически универсальный и на все случаи жизни. С другой стороны, я понимала, что там много туристов, которые помогут мне выйти из любой ситуации.

Может быть, в Вене я встречу австрийца, который вскружит мне голову?

Время в своей обыденной тягучести пролетело быстро. И вот я уже ехала в аэропорт. Вчера мы попрощались с Алексеем, ему не стала рассказывать о своих предстоящих приключениях, впрочем, как и обо всем другом, что происходило в моей жизни, — его это не сильно волновало, когда он горячими губами шептал мое имя.

Он и сам никогда не рассказывал, куда уезжал. Потому я решила играть по его правилам, и это мне понравилось.

Впереди у меня была встреча с Веной. А в душе музицировал Моцарт.

Да, фрау Вена, как говорится, гутен морген!

***

Меня провожали Ася и Раиса, Патрисия не смогла приехать из-за большого количества важных дел. Сестры наперебой давали мне советы и успокаивали меня и друг друга, а я успокаивала их.

Последний взмах руки, последнее прости… Последний вздох. Нет, нет. Вот это еще рано.

У стойки мне протянули обрывок билета со словами: «Хорошего полета!».

Пережить бы.

***

Мое место оказалось в середине. По бокам сидели мужчины. Один — рыжий. Второй — лысый. Они оба вежливо улыбнулись мне и кивнули, помогая сесть.

— Извините, я так боюсь, первый раз все-таки лечу, очень переживаю. К тому же Патрисия предупредила, что по статистике чаще всего аварии происходят при взлете и на посадке, — обратилась я к лысому, который внушал мне большее доверие.

— Я, я! Гуд! Патрия Касс! Гуд! — лысый что-то начал мне рассказывать на своем родном.

— Представляете, я ничего не понимаю! — обратилась я к рыжему, виновато улыбнувшись, что предпочла вначале не его.

— Я! Я!

Это была засада.

У меня оставалось последнее действенное оружие — женское обаяние, которое было понятно на любом языке, и, конечно же, старый добрый язык жестов. Разумеется, приличный.

Самолет зашел на взлетную полосу. Сердце забилось, я вжалась в кресло, вцепившись пальцами в подлокотники и руки соседей.

Они улыбались и подбадривающе мне кивали.

Земля оторвалась. Мы взлетали все выше и выше. «Если мы приземлимся, я буду вести по-настоящему богообразную жизнь», — пообещала я, глядя в отверстия на верхней панели, из которых дул воздух.

Через некоторое время я забыла о своем опрометчивом обещании и с интересом листала страницы глянцевого журнала.

В кармане на сиденье был легендарный бумажный пакетик для экстренных случаев.

Улыбнувшись рыжему, я показала ему на пакет и поднесла два пальца к губам.

— Я-я! — он засмеялся.

«Посмотрела бы я, как ты смеялся, если бы я сейчас применяла пакетик по назначению», — подумала я со злорадством.

Лысый устраивался в кресле с надувной подушкой, готовясь отойти ко сну.

Вот и поговорили. Ладно, есть еще рыжий, он ничего так, симпатичный.

Стюардессы раздавали пледы и газеты.

Я тоже взяла себе плед и газету. Накинув плед на колени, решила почитать о том, что актуально в мире. Так-то я газет совсем не читаю, хоть всегда беру из почтового ящика — газетами стекла хорошо протирать.

Устроившись поудобнее, я развернула хрустящий свежий номер. Черт. На немецком.

Рыжий, наоборот, заинтересовался новостями и уткнулся в чтиво, шурша листами, как почтовая мышь.

Лететь еще было долго. Сухари я оставила дома.

Запахло чем-то вкусненьким.

Стюардессы разносили напитки.

Говорили они на иностранном.

Я перебирала в голове остаточные накопления иностранного языка со школьных времен.

Всплывали только «цвайка», «хэллоу», «шо цэ таке» — английский нам читала пожилая украинка, чья юность, вероятно, проходила в Германии.

Вотэ! Нет, соку хочу. Джюс!

— Джюс, плиз! — улыбнулась я стюардессе.

— Томато о орандж?

— Томато!

С этого момента я почувствовала себя настоящей иностранкой и путешественницей.

Рядом шуршал рыжий и храпел лысый.

Я уплетала обед, он оказался очень вкусным.

Хорошее начало.

После еды наступило блаженство, счастье на душе и под сердцем.

Между кресел прохаживались люди, мамочки успокаивали и развлекали детей.

Никогда бы не решилась на путешествие с грудным ребенком. А эти решились и чувствовали себя вполне хорошо.

Для меня они всегда были и остаются космонавтами.

Я вспомнила, как в детстве мы с мамой поехали к тете. Ехали на поезде несколько часов. Поезд отсчитывал шпалы. Рельсы убегали вдаль. Мама достала из сумки бумажный сверток, пропитанный жиром от жареной курицы. Яйца, хлеб. Чай в стаканах, сочно звенящих в подстаканниках. Попутчицы рассказывали о своих семьях и проблемах с мужьями. Я тогда еще подумала: зачем мучиться с таким мужем.

Мнение свое я не стала держать в себе, а откровенно им поделилась с женщинами, рекомендовав принимать меры и незамедлительно. Они засмеялись, я обиделась. Мама же сказала, что я маленькая, и ничего не понимаю. «Вырастешь — поймешь», — улыбнулась она.

Времени много прошло, но и сегодня я была убеждена в своей правоте. Мне вообще казалось и кажется, что в детстве ребенок знает намного больше, чем взрослый. Да, он еще ничего не умеет делать, что нужно уметь во взрослой жизни — завязывать шнурки, включать стиральную машину, ходить на работу, но детский ум знает все самое главное.

Это уже потом в нашей жизни появляются полутона, полунамеки, недосказанные мысли, додуманные фразы, придуманные чувства и бесконечные отговорки.

Да, мамочка, я выросла, но в вопросе взаимоотношений мужчины и женщины я остаюсь верной своим принципам: нравится — живи, не нравится — уходи. Может, потому я до сих пор не вышла замуж. Патрисия называет это заносчивостью, Раиса — эгоизмом, а Ася — свободой.

Мысли под гул двигателей самолета плавно перекатывались. Я задремала.

Меня разбудила стюардесса, показав, что нужно поднять спинку кресла. Идем на посадку. Все защелкали ремнями безопасности.

— Гуд! — Рыжий показывал на облака за иллюминатором.

Вату облаков легко продырявливал наш самолет.

Как редко мы поднимаем головы, чтобы полюбоваться дарами природы. Еще бы! Мы решаем важнейшие вопросы, которые окажут серьезное влияние на судьбы последующих поколений. Ага.

Самолет снижался. Закладывало уши. Раиса в детстве научила меня зевать или сглатывать, чтобы перепонка встала на свое место.

В ушах звучал назидательный тон Патрисии: «При посадке возрастает вероятность аварий».

Нет, не в этот раз. Меня ждет Вена.

Доброжелательные соседи помогли мне спустить чемодан. Напоследок в зале, где все ждали багаж», я им помахала рукой и сказала «Ауфидерзейн!». Рыжий и лысый помахали мне в ответ и скрылись, взявшись за руки.

Никогда бы не подумала, что они знакомы и настолько близко.

***

В туристическом агентстве предупредили, что меня будет встречать молодая девушка с табличкой, на которой будет написано мое имя.

Я волновалась: вдруг девушка не придет, вдруг опоздает. Что мне тогда делать? Как добираться до отеля?

Поток людей, направлявшийся к выходу, вынес меня в зал ожидания.

Десятки людей стояли за лентой ограждения и размахивали разными табличками.

Среди десятков имен я увидела свое и выдохнула.

— Хало! — девушка мне широко улыбнулась.

— Хэлло! — ответила я, добавив, — ай спик рашн.

— Гуд! — обрадовалась девушка и, взяв один мой чемодан, повела меня к машине.

Мы выехали с территории аэропорта.

— Гутен морген, Вена! — обрадовалась я.

— Таг! — поправила меня девушка.

— Я-я!

Кажется, я уже довольно неплохо овладела немецким.

***

Аэропорт находился в отдалении о самого города. Мы проехали какие-то заводы и поля.

Везде было безупречно чисто. Показались какие-то дома, улицы. Вероятно, окраина. Ася говорила мне, что отель будет находиться в некотором отдалении от центра города. Добираться на метро недалеко.

Ехали довольно долго, но время пролетело незаметно. Вскоре машина остановилась у какого-то странного здания.

«Вас ист даст?», — всплыла в голове из ниоткуда фраза, а следом за ней «Даст ист фантастиш!».

Это была глухая стена, без окон и дверей.

Выйдя из машины, я почувствовала странный до боли знакомый запах.

Так пахнет в наших родных подъездах.

Но здесь подъезда не было, родина осталась далеко. А запах тот же.

— Окраина, — вздохнула я, вытаскивая ручку в своем чемодане на колесиках. Водитель помог донести мой второй чемодан на ресепшн.

Я испугалась зря. За этой странной глухой стеной был проход со стеклянными дверями, которые вели в просторный холл под стеклянной крышей.

Мне понравились мягкие диваны и столики, за которыми сидели люди и что-то обсуждали.

Моя девушка о чем-то говорила на ресепшене, потом попросили мой паспорт для оформления номера.

Девушка напоследок протянула несколько листов бумаги, на которых по-русски была написана программа и контакты гидов.

— Данке шон! — с удивлением для себя я произнесла эту фразу.

— Ау фидерзейн! — ответила девушка и скрылась.

Я пошла к лифту, который поднял меня на нужный этаж. Мой номер открывался карточкой. Я такое видела в первый раз. Моя съемная квартира открылась ключом, как и квартира моих родителей. А тут карточка.

У дверей своего номера я вертела ее в руках, не зная, как же ее правильно использовать.

— Вот тебе и гутен морген!

На мое счастье в соседнем номере убирала горничная.

— Простите! Не могли бы вы мне помочь! — обратилась я к ней.

Горничная на меня с удивлением посмотрела.

Я повертела перед ней карточкой и пожала плечами.

— Я-я! — она взяла карточку и вложила ее в щель на ручке.

— Деревня… Данке шон!

Цивилизация.

***

Номер выходил окнами на стеклянный холл. Красиво и уютно. Я, не разбирая чемоданы, разлеглась на большой кровати и принялась изучать бумаги, которые мне оставила девушка.

Там было предусмотрительно написано обо всем, начиная с завтраков и обедов в отеле, заканчивая местами, которые следует непременно посетить. Мой тур включал несколько обзорных экскурсий по Вене, а в остальные дни я была предоставлена сама себе.

Сегодня экскурсий не было, поэтому я решила немного отдохнуть после перелета, пообедать и потом отправиться на осмотр окрестностей.

***

Говорят, что в Вене воду можно пить прямо из-под крана — настолько она чистая, прямо с Альп вода попадает в кран. Экспериментировать, конечно, я не стала. Обошлась только душем под альпийскими водами.

Я мычала от удовольствия, как сиреневая коровка из рекламы про известный шоколад.

Мне нравилось все. Я была счастлива. Оказалось, что для счастья мне нужен был вовсе не мужчина, а фрау — Вена. Вот они какие, ценности европейские.

***

После душа я улеглась на кровати и щелкала каналы. Ничего не понятно. Тем интереснее.

Я уснула.

Мне снился сон, как будто я катаюсь на прогулочном теплоходе по Дунаю. Ветер развевает мои волосы, я щурюсь от яркого солнца.

Я сижу за столиком, красивый официант подходит с ведерком, в котором бутылка шампанского покрылась пупырышками от холода. Официант открывает бутылку, и наполняет бокал. Пригубив шампанского, я поднимаю глаза на официанта, а передо мной Саша. Вздрогнув, я проснулась.

С подсознанием мне все же не удавалось договориться. Саша за короткий срок нашего общения стал частью моей жизни. Уютной, доброй, хоть иногда и с фильмами ужасов. Я скучала по нему, хоть и отгоняла эту мысль, но я боялась к нему привязаться. Ведь чем больше привязываешься к человеку, тем толще вас связывает канат, а когда он разрубается, каждый раз спотыкаешься об узел на месте разрыва.

Поэтому лучше рвать тонкие нити, когда рвешь когти.

***

От долгих размышлений у меня заурчало в животе. Нужно собираться на обед. Но как пойти на обед, не приведя себя в порядок. Я же в этой стране посол своей страны и представить ее должна достойно. Провозившись довольно долго у зеркала и нарядившись, я спустилась вниз и подошла на ресепшн. Там никого не было. В холле было как-то тихо и пустынно. Обед в самом разгаре. Только как его найти. Конечно же, по запаху! Я обошла весь первый этаж и случайно обнаружила вход в кафе. Немноголюдно, пахнет вкусно. По принципу шведского стола я набрала себе самой разной еды, забыв о диете, спорте и прочих глупостях.

Столиков свободных было много, осмотревшись, я выбрала тот, рядом с которым сидел один молодой красивый австриец. Он сосредоточенно уткнулся в телефон и ни разу не поднял головы. Приятного аппетита.

***

Осмотреть окрестности — главный принцип настоящего путешественника.

Одарив незнакомца надменным взглядом, я отправилась покорять просторы Вены.

Отель действительно был на окраине города. На улицах прохожих было немного, машины лениво ездили по идеально ровным дорогам. Никто не толкался локтями, не наступал на ноги, как на родине. Но о том, что от родины я все же не так далеко, как казалось, говорил запах.

Меня особенно поразили улицы без деревьев и клумб, а дома настолько близко примыкали друг к другу, что таракану негде было проскочить, чтобы попасть в подворотню и присоединиться к своим друзьям. Интересно, есть здесь вообще тараканы? Наши старые добрые рыжие тараканы? Не встретила я и собак, и кошек, прогуливавшихся бы по улице и обнюхивающих следы прохожих.

Наша окраина, наша — ведь я здесь буду жить на протяжении целой недели — была очень милой, чинной и благородной. Даже по окраине мне хотелось выровнять спину и поднять голову — ведь Вена сама была такой и требовала того же от своих постояльцев.

***

Я прошла несколько кварталов, зашла в несколько магазинов. И нигде не слышала русской речи. Надеюсь, что в метро ситуация как-то изменится. Хотелось посидеть и отдохнуть. Случайно я набрела на небольшой старый католический собор. Заходить внутрь не стала, села отдохнуть на скамейку. Голуби заняли выжидательную позицию. Я тоже. Так мы просидели друг напротив друга несколько минут, потом голуби перелетели к соседней скамейке, у которой пожилая женщина раскидывала крупу.

Сквозь серые тучи, затянувшие небо, пробивались солнечные лучи. Я впервые была в чужой стране, в чужом городе, я сидела на скамейке и слушала Вену, и в этом городском шуме я хотела услышать себя.

Голос подсказал: «Пора возвращаться». Желудок объяснил причину: «Скоро ужин».

За тем же столиком сидел очкарик. Я не удостоила его своего внимания.

С аппетитом я уплетала домашние сосиски с цветной капустой и еще с какой-то многочисленной зеленью. К своему удивлению я быстро освоилась в новой для себя обстановке, о чем с радостью делилась с Асей по телефону. Она расспрашивала меня о моих впечатлениях и планах. Я пыталась объяснить ей необычный вкус сосисок.

— Простите! А вы из России! — я подняла глаза от экрана телефона и увидела уставившегося на меня очкарика.

— Гутен морген.

— Меня зовут Костя!

На мгновение я задумалась: может ли гордая лань снизойти до уровня поверженного бизона, но потом подумала о том, что неплохо, чтобы рядом человек, говорящий на родном языке, к тому этот человек был мужчиной, хоть и очкариком.

— Анна, — бросила я.

— Анна! А вы одна здесь?

Я приподняла бровь от невиданной наглости.

— Ну мало ли, мне не хотелось, чтобы мне прямо здесь разбили лицо!

— Какое это имеет значение, если у вас непреодолимое желание со мной познакомиться?

— Верно!

Очкарик вел себя смело, но вежливо.

Я позволила ему заказать пиво, и уже через полчаса мы громко хохотали на весь зал.

Окружающие нас все равно не понимали.

Костя оказался прекрасным рассказчиком с отличным чувством юмора. В Вену он приехал, как и я на неделю, но на курсы повышения квалификации — он работал в сфере рекламы и долго мне объяснял особенности своей работы. Я кивала и пила пиво. Что-то проясняться начало после пятого бокала.

— Анюта, а ты знаешь, что здесь недалеко есть пивоварня! — Костя внес новую тему разговора.

— Пивоварня!

— Идем! Ты должна ее увидеть!

Шатаясь, Костя, помог мне, шатающейся, одеться, и мы отправились на экскурсию по вечерней Вене.

***

Вена предстала в совершенно ином свете. Подсвеченная огнями, она выглядела, хоть и сдержанно, но празднично. Огни, правда, в моих глазах то двоились, то троились. Мы бродили с Костей по улицам Вены, назвать их улочками не поворачивался язык — это дома у нас есть улочки, переулочки, дворики и арочки, здесь же все чинно и благородно. Проходя мимо одного дома, мы остановились и с интересом наблюдали за жизнью австрийской семьи в окно.

— Они всегда не закрывают окна шторами? — я недоумевала.

— И это правильно! Смотри, как интересно! — Костя увлекся созерцанием.

— Вот где рай для наших бабушек-соседок!

Ни на одном окне не было штор. За стеклами шла обычная жизнь австрийцев. То ли они настолько деликатны, что отворачивают глаза от чужих окон, то ли они привыкли к постоянному вниманию, то ли я что-то не понимала. В нашей жизни все стараются огородиться высокими заборами, бронированными дверями, непроницаемыми шторами и серьезными лицами. Если ты по неосторожности оставишь брешь в своей жизни, там обязательно кто-то что-то усмотрит, додумает, выдаст за свое и ознакомит со своим мнением всех окружающих, у которых тоже будет свое мнение на этот счет.

Если бы у нас были у всех открыты окна… Нет, я себе даже представить этого не могла. Ведь у каждого уважающего себя человека есть бинокль или даже телескоп, в которые он по ночам разглядывает, нет, не звезды, а окна соседних домов. Это у нас не отнять, это у нас в крови.

А тут — без штор.

Мы с Костей как два шкодника заглядывали в каждое окно на первом этаже и знакомились с жизнью австрийцев.

— Не чувствуй угрызение совести, Аня, мы просто лучше узнаем традиции местных жителей!

В тот вечер Костя мне так и не показал пивоварню, пообещав обязательно сделать это на следующий день.

***

Утро следующего дня давалось нелегко. После выпитого пива два моих глаза, или как говорят болгары, две хубови очи, то есть два красивых глаза, превратились… В отекшие глазницы.

Голова разламывалась. Я вся была разбита. Впереди ждала обзорная экскурсия.

В дверь постучали.

— Фрау!

На пороге стоял Костя со стаканом минеральной воды, в котором плавала долька лимона.

— Фрау, гутен морген! Вероятно, сейчас вам это необходимо! — Костя протянул стакан.

— Данке шон!

— Какие планы? Поедем на обзорную экскурсию?

— Посмотри на меня, куда мне ехать?

— Сразу видно, что ты приезжая! Предлагаю тебе не сильно заморачиваться над внешним видом, почему — поймешь позже, собирайся, позавтракаем и в путь! Я буду ждать тебя внизу.

Через час я была в холле. Есть не хотелось совершенно. Костя сделал бутерброды:

— Думаю, нам это пригодится.

***

Мы вышли из отеля.

— Вот видишь напротив здание?

— Да.

— Знаешь, что здесь?

— Нет.

— Пивоварня! Я обещал тебе ее показать, я сдержал свое обещание!

— Костя, ты вчера меня водил часа три по кругу, чтобы показать пивоварню, которая находится через дорогу?

— Где твой романтизм? Я подарил тебе вечернюю Вену!

— И окон негасимый свет.

Костя предложил поехать на метро, у меня было предложение заказать лимузин. Как истинная женщина, я уступила мужчине.

Метро было недалеко — в двух кварталах.

Знакомый запах был и здесь.

— Неужели в этой цивилизованной стране принято метить углы? — возмутилась я, — и это ведь не коты и не собаки — их я здесь не встречала!

— Что ты завелась? В этой стране культ пива, не все доносят его до дома, кто-то проливает на асфальт!

— Костя! Прекрати!

Мы прошли турникеты и сели в поезд.

— Ты знаешь, если у нас сейчас проверят билеты, то нам придется выложить кругленькую сумму, — заговорил заговорщически Костя.

— Почему? Ты не заплатил за проезд?

— Нет!

— Ты сошел с ума!

— А ты видела полицейских или контроль? Мы в Европе! Здесь принципы демократии в действии! Хочешь — платишь, хочешь — нет!

— Слушай, а если нас действительно оштрафуют?

— Мы прикинемся иностранцами, которые не знают о местных традициях, к тому же очень бедных.

— Зер гуд!

— Вот этого не надо. Это они понимают!

Я давно не чувствовала себя зайцем.

В этот раз все обошлось. На выходе нас никто не остановил. Я обратила внимание, что при входе каждый под свою личную ответственность прикладывал проездной и только после этого проходил дальше.

— Почему у нас нет такого? Представляешь, Кость, заходишь, и все на честном слове.

— Да-да, чем бы занимались наши кондукторы и контролеры? Это же целая армия профессионалов, ты о людях подумала? Кстати, приготовься, сейчас ты упадешь от восторга.

Недоверчиво я посмотрела на Костю.

— Не веришь? Давай на спор. Если проигрываешь ты, то угощаешь пивом.

— А если я выигрываю?

— Тогда пивом угощаю я!

— Идет!

Мы поднимались по лестнице на выход из метро.

Я обомлела. Передо мной высился католический собор. Он словно раздавил меня своим величием и размером — его острые шпили подпирали облака.

— Ага! Я же говорил! С тебя пиво! — радовался Костя.

— Потрясающе. Костя! Это потрясающе!

— Собор Святого Стефана, пожалуй, главная достопримечательность не только Вены, но и всей Австрии. Ты еще вечером его не видела! Вот то красота!

Задрав голову вверх, я не могла оторваться от собора. Каждый его сантиметр был украшен скульптурами и барельефами, крыша же, словно ящерица, играла своей разноцветной чешуей под лучами солнца.

— Зайдем? — предложил Костя.

— Конечно!

Вокруг собора людей было, как муравьев в муравейнике. Мы протиснулись сквозь толпу и вошли в собор. До этого я никогда не была внутри католического собора. То, что я увидела внутри, меня потрясло еще больше, чем увиденное снаружи. Вжавшись в пол, я чувствовала себя ничтожной песчинкой на подошве вселенной. Мне кажется, что где-то эту фразу я уже читала или слышала, поэтому прошу прощения у ее автора, что использую ее в выражении своих ощущений.

Уходящие вверх своды потолка, огромные цветные витражи, колонны, украшенные скульптурами святых. Все это заставляло чувствовать себя маленьким муравьем, но за которым сверху наблюдает око Всевышнего.

— Мы сюда обязательно вернемся вечером и послушаем орган, поверь, это надо услышать, — шепнул Костя и потянул к выходу.

Я забыла обо всем, что было до этого в моей жизни. Все стало невзрачно серым перед этим удивительным местом.

— Сколько еще удивительных открытий готовит тебе Вена! — засмеялся Костя, услышав мои размышления.

— Штефанплац, — я повторяла название площади, — звучит красиво.

— Как тебе название улицы Грабен?

— Где это?

— Здесь!

Грабен была такой же наводненной людьми, как и Штефанплац.

По сторонам высились такие же здания, которые правильнее называть произведение искусства.

Мы остановились у странной высокой скульптуры посреди улицы.

— Чумная колонна, — сказал Костя.

— Точно чумная.

— Она так называется.

— Точное название!

Нагроможденные друг на друга фигуры, по замыслу автора, выражали какой-то глубокий смысл, разгадать который нам так и не удалось.

— Представляешь, Костя, несколько веков назад по этой улице ездили кареты с красивыми дамами в бальных платьях, а их сопровождали мужчины в смокингах и черных цилиндрах.

— Кареты здесь ездят до сих пор.

— Давай покатаемся!

— Что-то мне подсказывает, что после того, как ямщик озвучит сумму, которую нам придется выложить за поездку, у тебя это желание отпадет.

И мы гуляли, любуясь удивительной архитектурой, поражаясь, что здесь не было ни одного даже самого маленького кусочка, который бы не был чем-то украшен.

Повсюду встречались люди в нарядах, символизировавших прошлую эпоху, но сшитых явно где-то в Китае, которые на всех языках наперебой предлагали экскурсии по всевозможным направлениям. От всего этого венского многообразия у меня вскоре закружилась голова, шея нестерпимо болела, а ноги устали, как после марафона.

— Может, по пиву? — предложил Костя, — а то мы как-то интенсивно начали.

— Согласна!

— Ты угощаешь, помнишь?

***

Пиво в небольшой кафешке оказывало живительное воздействие.

Мы с Костей хохотали, а потом он меня поцеловал. Так наша венская дружба в венском кафе переросла в романтические отношения. Будущего у нас не было — мы разъедемся в разные места, но меня это полностью утраивало, хотя я вообще ни о чем не думала, а жила каждым мгновением этой венской сказки.

Нет, конечно же, ничего этого не было, я все придумала сама под воздействием Вены, пива и приятной компании Кости. На самом деле Костя не давал никакого повода для подобного, ведь его ждала любимая девушка, которой он недавно сделал предложение.

— Костя! Вот скажи мне, как ты решился поступиться своей свободой?

— А что ты называешь свободой?

— Это возможность делать то, что тебе хочется.

— Знаешь, Анюта, на мою свободу никто не посягает, хотя я знаю, о чем ты говоришь. Я сам так думал, пока не встретил мою любимую. Раньше я думал, что отложить свои дела и заниматься чужими — это пустая трата времени и сил, теперь же для меня это в радость — дарить свое время, свои силы. У меня было много девушек, но как-то все не то. Хотя мне не нужно было ничего серьезного. Легкие интрижки, ни к чему не обязывающие встречи.

Потом в моей жизни появилась она. Я не был романтиком, но для нее мне захотелось совершать поступки, делать вещи, которые мне никогда не были свойственны.

— Значит, это любовь?

— О любви много говорят, и за этим теряется суть. Честно могу тебе сказать, что я не знаю. Но знаю одно: мне с ней как ни с кем другим хорошо. Она смеется над моими глупыми шутками. Для меня это очень важно. Неужели у тебя не было такого?

— Да, я тоже смеюсь над твоими шутками, но меня ж ты замуж не зовешь.

— Слишком поздно мы встретились! Рассказывай как на духу всю правду.

— До отъезда в Вену один мой очень хороший друг сделал мне предложение.

— Поздравляю! — Костя приподнял бокал с пивом.

— Спасибо, но не с чем.

— Почему? Ты отказала? Не тот?

— Сбежала.

— Очень романтично.

— Не поддергивай. С ним мне было действительно хорошо, хотя я даже боялась думать о том, что между нами что-то может быть.

— Чего ж ты испугалась?

— А вдруг не получится.

— Чтобы это знать, нужно попробовать.

— Страшно. Боюсь неудачи, разочарований.

— Всем страшно. С другой стороны, ведь страшно все новое: когда делаешь первый шаг, когда выступаешь на сцене, когда идешь в первый класс, экзамены, для меня стрессом было пригласить девушку на свидание. Со своими страхами нужно договариваться, иначе они садятся тебе на шею и помыкают, а ты как верблюд стоишь на месте и плюешься.

— Как же научиться быть таким смельчаком?

— Сделать первый шаг.

— Считаешь, что я поступила неправильно, убежав.

— Анюта, я не могу судить об этом. Это твоя жизнь, о которой ты сама все знаешь. Может быть, мы путаем часто страх с интуицией, которая подсказывает нам, что это не твоя дверь?

— Где же она, дверь эта?

— Вон там! Идем гулять!

***

С Костей мы обошли все близлежащие улицы и обсмотрели бесчисленное множество достопримечательностей. Все они были монументальными, помпезными и однотипными. Я устала восторгаться архитектурой и приступила к изучению окружающего меня мира людей.

Туристы, туристы, туристы, фотоаппараты, телефоны, вспышки. Каждый хотел забрать себе кусочек Вены, чтобы потом рассказывать родным и близким, друзьям и, конечно же, выложить в социальные сети — никто ведь не поверит, если не сделаешь пост.

Свой кусок от венского пирога я тоже хотела отломить.

— Зайдем в сувенирные магазинчики? — потянула я Костю за рукав, — сестрам обещала магнитики.

— Аня! Это же пережиток прошлого! Какие магниты! Прошлый век!

— Ты ничего не понимаешь! Сестры сделали мне подарок, и я не могу им не привезти магниты, о которых они просили.

— Какие у тебя хорошие сестры! Часто они тебя так одаривают? — удивился Костя.

— Нет, это отдельная история, потом расскажу, — я была занята важным делом — поиском магнитов. Хотелось привезти что-то очень особенное и интересное.

После долгих поисков я нашла то, что нужно.

— Костя, как спросить, сколько стоит?

— Девушка, я говорю по-русски, — отозвался продавец.

— Как здорово встретить земляка в сердце Вены!

— Я говорю по-русски, но сам я болгар, — широко улыбнулся продавец, а я подумала, что он точно сделает скидку на магниты, — что выбрали?

— Вот эти прекрасные магниты! — я указала рукой на свой выбор.

— Прекрасно! Сколько?

— Я бы взяла 5.

— Замечательно, возьмите, с вас 50 евро.

— Сколько?! — подумала я про себя, но виду не подала, чтобы не показывать финансовую несостоятельность.

Костя же вышел на улицу и говорил по телефону.

Отступных путей у меня не было. Я протянула деньги, переведя их на количество бокалов пива, которые бы выпила в компании Кости.

Эти несчастные магниты обошлись мне так же дорого, как и чертовы кастрюли. Но когда речь идет о близких… — уговаривала я себя.

Выйдя из магазина, я смотрела то на пакет с магнитами, то на собор, то на собор, то на магниты.

Костя, увидев мое замешательство, помахал, что сейчас подойдет, как только закончит разговор.

— Не в деньгах счастье, — плюнула я на здравый смысл и вернулась в магазин за шестым магнитом.

— Что-то ты не рада покупкам, — подошел Костя.

— Чертовы магниты.

— Из золота?

— Не то слово!

— Так что ты там говорила про подарок от сестер.

И я рассказала Косте про кастрюли, про злой семейный рок, про свои страхи и попытки их преодолеть.

— Очень интересная история, — подытожил Костя, — хотя если бы на моем месте был бы австриец, например, он бы тебя не понял.

— Еще бы, я же совсем не знаю их язык.

— Дело не в языке, — Костя задумался, — вот посмотри вокруг.

Я оглянулась.

— Видишь этих женщин? Сможешь определить, какая грубо говоря «наша», а какая — нет?

Вокруг было много людей, я начала внимательно разглядывать женщин.

Они были все очень разные, но большинство из них объединяло что-то одно: небрежный внешний вид и от них пахло независимостью и свободой.

— Посмотри налево! — указал Костя.

Повернувшись налево, я увидела нескольких молодых девушек, они громко смеялись, привлекая к себе внимание, хотя обойти их вниманием было практически невозможно: всем своим видом они заявляли о себе. В споре Вена и они — победитель был очевиден.

— Чувствуешь разницу? Вы презентуете себя миру, вы всегда должны выглядеть идеально, вы всегда к чему-то готовы: к новым отношениям, пусть дома муж и пятеро детей, к восторженным взглядам и к флирту. Западные же женщины заявляют о своей независимости всем своим видом. Не нравлюсь? — говорит она нам, мужчинам, — вперед! Найду другого.

— Или другую, — добавила я.

— Именно!

— Кажется, у нас начинается дискуссия на тему «женская эмансипация, добро или зло»?, — пошутила я, внутренне соглашаясь с Костей.

— Тут и дискутировать нечего. Когда женщины заявили о своих правах, они встали с мужчинами на одну ступень, а потом пошли дальше, не оглядываясь на мужчин.

— Ты против сильных женщин?

— Я уважаю сильных женщин, но я против глупых женщин, у которых не хватает мудрости скрыть свою силу.

— Вся наша внешняя сила не более чем броня.

— Тогда я за то, чтобы женщина, придя с работы, оставляла свою броню где-нибудь в коридоре.

— И шли на кухню греметь кастрюлями.

— Кстати, о кастрюлях, ты знаешь, что очень многие западные женщины дома не готовят.

— Тебе бы это понравилось? — я провоцировала Костю, пытаясь пробить его философию.

— Почему нет?

— Это ты сейчас так говоришь, посмотрела бы я на тебя, когда ты пришел домой злой, а есть нечего.

— Неужели у меня нет рук, чтобы я что-то приготовил.

Он целенаправленно шаг за шагом выбивал у меня почву под ногами.

— Значит, ты считаешь, что западные женщины поступают правильно?

— Я считаю, что они в этом плане пошли дальше, и мужчины их любят не за стояние за плитой.

— Все дело в разнице менталитета. Они не поймут нас — зачем стоять у плиты, когда можно все купить готовое, а мы не поймем их, считая их отказ от приготовления супов безразличием.

— Наши женщины взваливают на себя кучу обязательств, порой никому не нужных, перетягивая даже мужские инициативы на свои плечи. Потом начинаются истерики, упреки и депрессии. Я бы предпочел суп из ресторана, чем когда мне перед ужином в тарелку с этим супом плюют.

— Костя, ты лукавишь, но не буду с тобой спорить. Ты не сможешь примерить на себя философию западного мужчины, просто потому, что ты родился там, где родился. У тебя в крови: приходить домой и знать, что женщина что-то приготовила.

Наш спор становился все горячее, но что-то из него мне стало понятнее. И это что-то было вот чем. Навязанные десятками поколений образ женщины в моей голове был связан с кухней, домом, заботой обо всех подряд, кроме себя. Из поколения в поколение нам твердили, что замуж нужно выходить как можно раньше, чтобы не засидеться в девках. Что хороших мужиков мало, что счастье свое нужно ковать, закрывая глаза на многое.

За всем этим читалась отчаянная попытка женщины быть счастливой. Не пьет, не бьет — и, слава богу. Чего только не пережили наши бабушки и мамы. Войны выкосили мужчин, зеленый змий задушил нетронутых смертью. Женское счастье доставалось нелегко.

Генетическая память женщин хранила в себе код женского счастья, и с этим ничего нельзя было поделать. В моем же случае генетика дала сбой. Я не чувствовала стремление любой ценой пойти под венец, но чувство вины перед всеми женщинами, стоящими на кухне и гремящими кастрюльными крышками, у меня периодически возникало.

Но после разговора с Костей я вдруг поняла, что в Европе мои взгляды на брак не сочли бы странными. Я открыла в себе новую «я», во мне жила западная женщина с элементами восточного влияния.

Осталось только донести эту простую истину до своего окружения и мужчин.

Или познакомиться с иностранцем. Если бы это произошло, моя мама была бы счастлива.

Выйти замуж за иностранца считалось в нашей семье, да и вообще в нашей стране, невиданным счастьем.

Утонченные и романтичные французы, практичные немцы, успешные американцы в сознании наших женщин были верхом мечтаний. Ведь всем нам казалось, что где-то там — далеко за пределами наших городов и за границей нашей страны — есть прекрасные миры, где текут молочные реки, где пряничные домики, где горячую воду на лето не отключают.

Раньше я не задумывалась, почему так. Но здесь — на лавочке в центре Вены — смакуя венское мороженое, я разглядывала проходивших мимо мужчин и примеряла эти заграничные наряды на себя.

Все иностранное казалась нам лучшим.

Выросшие в мире за железным занавесом, охотившись за всем привозным, отдавая последние копейки за «мейд ин», наши родители мечтали вырваться в мир свободы и развитого капитализма. Эту любовь ко всему иностранному они привили нам. Только они никогда не говорили о том, как нелегко приходится нашим соотечественникам заграницей, потому что там — нелегко быть просто не может.

А я сидела на поляне того самого капиталистического мира, где трава зеленее, а небо голубее, и понимала, что вся эта помпезность и изысканность не заменит маминых пирожков с яблоками.

Но идею знакомства с иностранцем я от себя не отмела. Все-таки в этом был какой-то шик. Вот взять мою одноклассницу, уехала заграницу, вышла замуж за охранника в магазине. Если бы она дома вышла замуж за охранника в магазине, ее бы посчитали неудачницей, а в этом случае — нет: пусть хоть кто угодно, главное — иностранец.

Мне, конечно же, не хотелось повторить славные подвиги своей одноклассницы, поэтому я решила действовать. Брать, как говорится, быка за рога.

Костя в осуществлении этих планов мне мешал: мужчины пугливый народ, завидев, что рядом с женщиной есть соперник, едва ли нарушат границы.

***

Сославшись на усталость, я сказала, что возвращаюсь в отель.

— Доберусь сама, не переживай, — заверила я Костю и спустилась в метро.

В метро играл Моцарт, а в голове почему-то назойливо крутилась песня «Путана, путана, путана, ночная бабочка, ну кто же виноват?». Не могла же я ее где-то здесь услышать.

Я проигнорировала турникеты, сделав вид, что просто их не заметила, и направилась в центр зала. Действовать нужно активно, неизвестно, где ждет меня мое счастье. Несмотря на мой помятый после вчерашнего вечера вид, выглядела я по сравнению с другими женщинами просто сногсшибательно. Единственное, что меня смущало — это языковой барьер. С другой стороны, необходимым запасом слов я уже владела.

В центре зала я приступила к охоте — выждать дичь. Я рассматривала потенциальных претендентов на руку и сердце.

— Все-таки я тебя провожу, мало ли что, — Костя появился, словно из ниоткуда.

Шанс познакомиться с иностранцем накрылся медным тазом. Как истинный рыцарь, Костя взял меня под свое крыло.

«Значит не судьба», — подумала я, заходя в вагон поезда.

Мне ничего больше не оставалось делать, как разыгрывать умирающего лебедя.

— Еще немного, потерпи, — успокаивал Костя.

«Еще немного, и я тебя пристрелю», — успокаивала я себя.

Неожиданно для себя я почувствовала острые уколы ревности. Почему Костя уже отдал свое сердце другой, почему я продолжаю гоняться за миражами.

Впрочем, возможно, я нервничала по той простой причине, что мне жутко захотелось есть.

***

В отеле я пошла в свой номер, поблагодарив Костю за заботу. Валяясь на кровати, рассказывала Асе последние новости, но по ее лицу и голосу, понимала, что Вена ее меньше всего сейчас волнует.

— Ася, рассказывай, что у тебя стряслось? — задала ей вопрос в лоб.

Ася замялась.

— Кажется, не бровь, а в глаз. Это твой таинственный маньяк всему виной?

Она кивнула.

Я все меньше узнавала свою сестру.

— У меня такого никогда не было, сестренка, — она густо покраснела, — голова как будто слетела с катушек.

— Что у вас было?

— В один день он подошел ко мне у стойки, где я выбирала корм для кошки, и сказал, что был бы счастлив познакомиться со мной.

— Что ему мешало это сделать раньше?

— Он не решался.

— Как это мило. В этот раз вы познакомились?

— Да, я дала ему свой номер.

То, что Ася дала номер телефона какому-то незнакомцу, казалось мне невероятным. Ася, которая всегда на первое место ставила свою семью и превозносила своего электрического ската, действительно, слетела с катушек.

— Кто он такой? Чем занимается? Женат?

— Не женат, живет с собакой.

— Это он, надеюсь, не маму так называет?

— Мама живет в другом городе.

— Что между вами было?

— С его мамой я еще не знакома.

— Ася, я про твоего маньяка.

— Анюта, мне стыдно тебе в этом признаться, но я чувствую непреодолимое к нему влечение.

— Как увлекательно.

— Это очень плохо и греховно.

— Ася, такие слова, от кого их узнала?

— Анюта, я мать, жена.

— А ведешь себя как послушница. Скажи маньяку, чтобы не тревожил твой смиренный уголок.

— Поздно, сестренка…

— Ася, ты меня пугаешь.

— Ладно, мне пора, пришел муж с работы, иду кормить.

Всегда так. На самом интересном месте автор заканчивает роман или обрывает первую часть, чтобы писать вторую.

Ася меня потрясла. У меня появилось непреодолимое желание познакомиться с ее маньяком. Чем он ее очаровал?

***

В дверь постучали. Костя. В Вене у меня открылся третий глаз, и я могла видеть через стены.

— Как ты? — Костя спросил с порога.

— Лучше.

— Будешь отдыхать?

— Нет, пойдем гулять!

***

На улице вечерело. И Костя предложил вернуться в центр, чтобы я смогла насладиться красотой собора в лучах подсветки.

Костя оказался прав: вечерний собор словно преобразился. Он играл в темном небе струящимся светом и завораживал. Когда мы зашли внутрь, играл орган. Его я слышала впервые. Орган пробирал до мурашек. Звуки вели за собой и уносили в бесконечное пространство, где время остановилось. Величие искусства в единстве с величием архитектуры обретало бессмертие. Увлекаемая музыкой, я потеряла ощущение бега времени. Хотелось думать о высоком, о вечном, но приземленность тянула к земле и предательски нашептывала мысли о бренности своего существования.

В этом огромном готическом соборе, в каждом уголке которого звучал, отражаясь от стен, орган, я чувствовала себя маленькой заблудившейся в большом мире девочкой, которая не знает куда идет. Все мои переживания, заботы и размышления казались никчемными и пустыми. Не знаю, что на меня произвело большее впечатление: музыка, атмосфера или понимание бренности существования, но я, не удержавшись, разревелась.

— Ты что? — засуетился Костя.

— Все хорошо, — успокоила я его, но сама не могла успокоиться.

— Катарсис? — улыбнулся Костя.

— Возможно, — кивнула я.

Посещение собора и орган как будто что-то сдвинуло во мне, какую-то старую пружину, которая не давала двигаться часовому механизму внутри. Все заскрипело, завизжало и медленно начало движение. Механизм нуждался в смазке.

— Костя, как ты смотришь на предложение по пивку?

— Великолепно.

Мне невероятно повезло с Костей. Он был прекрасным собеседником и рыцарем.

Вокруг была Вена, где-то далеко остались Алексей и Саша и все мое никчемное прошлое, за которым я закрыла дверь и возвращаться к которому я больше не хотела.

***

Каникулы в Вене пролетели как один день. Мой лексикон пополнился новыми словами, среди которых были штрасса, штрабе, халлё. С Костей мы продегустировали кофе во всевозможных кофейнях и убедились, что это правда, когда говоря про вкусный венский кофе. Мы отведали фирменный венский торт с интригующим названием «Захер». Особенным пунктом в программе было, конечно же, пиво, только в отличие от местных жителей и туристов, его мы всегда доносили до места назначения.

Я влюбилась в Вену, в ее штрассы и штрабе, в ее монументальные здания, и метро, где я ни разу не заплатила за проезд, и меня ни разу не поймали. Вена пробудила во мне то, что я всегда в себе закрывала и старалась обойти стороной — свой внутренний голос, который тогда, в соборе под звуки органа, сказал мне, что моя жизнь — это моя жизнь, она такая, какая есть. В моей жизни есть все то, чего я хочу, и нет того, что мне не нужно. В отчаянных попытках привести свое существование в соответствии с образом счастливой жизни, который из поколения в поколение передают наши женщины, я упускаю главное — свое желание жить так, как нравится мне.

Взлетая в самолете над Веной, я вдруг вспомнила, как в детстве мама часто говорила мне: будешь послушной, будешь счастливой. Я старалась быть послушной. Но не стала счастливой. Мама говорила мне, что счастье не дается легко, что женское счастье в терпении. Я многое терпела, помня мамины заветы, но женское счастье почему-то обходило меня стороной. Я вспомнила, как всякий раз, когда мама готовила на кухне, и у нее что-то пригорало, она громко ругалась, повторяя, как заклинание: «Эти чертовы кастрюли, будь они неладны».

Я вдруг поняла, что мама никогда не любила готовить, и делала это только для того, чтобы угодить сначала моему отцу, а затем отчиму, хоть угодить им обоим было сложно.

Мама старалась. Для всех. Изо всех сил. Забывая о себе. И так делали все женщины в нашей семье и в нашей стране. Все, кроме меня. Ведь я, как оказалось, родилась западной женщиной.

Чтобы понять размеры своей кастрюли, нужно посмотреть на нее сверху. Можно даже из иллюминатора самолета. Я смотрела вниз. На горы. Кастрюли меня больше не интересовали.

***

В аэропорту меня встречали сестры. Такими радостными одновременно я их еще не видела. Даже Патрисия улыбалась.

— Что с ней? — шепотом спросила я Асю.

— Мужа повысили в должности.

— А я-то подумала, что меня рада видеть.

— Наивная.

Ася тоже светилась каким-то светом, который раньше от нее даже при знакомстве с электрическим скатом не исходил.

Раису тоже было не узнать. То ли я их давно не видела, то ли мои план с кастрюлями все же сработал.

Сестры обняли меня, поцеловали и помогли нести мне чемоданы.

— Как ты съездила? — под руку взяла меня Ася.

— Твои новости меня интересуют в большей мере. Как поживает твой маньяк?

— Не называй его так.

Ася стала защищать мужчину — за ней этого никогда не наблюдалось, она даже своего ската скатом называла, а тут — защищает.

— Ася?

— Да, у нас все серьезно.

— И недели не прошло!

— Да, я развожусь.

Я остановилась как вкопанная.

— А как же скат?

— Пусть катится.

Да, путешествие действительно поменяло жизнь. И не только мою.

Все вместе мы поехали к Раисе. У нее мы бывали очень редко, по особым случаям, ведь Раиса всегда была на работе.

В зале нас ждал накрытый стол.

— За тебя! — сестры подняли тост.

— За вас, мои любимые! — я поняла свой бокал.

Сестры щебетали наперебой, я же смотрела на все какими-то другими глазами, через призму Вены.

— Ты какая-то загадочная, — толкнула меня в бок Раиса, — что с тобой, как будто витаешь в облаках.

— Она еще не приземлилась! — засмеялась Ася.

— Кстати, ты знаешь, что наша сестра совсем сбрендила, — продолжала Раиса.

— По-моему, это ее привычное состояние! — я чокнулась бокалом с Асей.

— Она разводиться вздумала!

— Это ее право.

— Но двое детей! И из-за кого!

— Рая, пусть она разводится, свою норму она уже выполнила, я передаю ей свою по родовой линии.

Ася напряженно следила за нашей беседой.

— Тебе шутки, а у нее семья! — не успокаивалась Раиса, — говорила ей: что тебе не хватает? Муж все в дом несет, всего в достатке. Нет! Ей чувства нужны!

— Всем нужны чувства.

— Неправда! — встрепенулась Патрисия, — о чем вы вообще говорите! В нашем возрасте чувства — это признак развивающегося слабоумия!

— Раиса, это ты провела медицинский ликбез? — я с прищуром посмотрела на Раису.

— Вот еще! Я и сама это знаю по себе, — продолжала Патрисия, — ну хочешь острых ощущений, сходи развейся и назад! Мой так постоянно делает, а потом возвращается в семью.

Мы все, как одна, уставились на Патрисию.

— И ты терпишь его измены?!

— Какие измены! Это же не измены. Сходил и вернулся. Измена — это нечто большее, это когда ты всю жизнь ему под ноги, а он потом к молодой уходит и тебе средств на жизнь не оставляет. Вот это измена.

— Патрисия, и ты все это время знала, что твой муж ходит и возвращается? — Раиса не могла поверить.

— Думаешь, твой не ходит?

Разговор начал попахивать пригорающей рыбой. Вроде как еще не сгорела, но запах надежно уцепился за вещи.

— Я верю своему мужу! Он не такой, как все остальные! — Раиса, гордо подняв подбородок, схватила чашку с салатом и накладывала себе ложку за ложкой гору салата.

— Верить не значить подтвердить его верность.

— Ты на что намекаешь?

— Асю спроси!

Мы все, как одна, уставились на Асю.

Ася густо покраснела и молчала.

— Ася! Говори! Немедленно! Что ты от меня скрываешь?

Ася молчала.

Я переводила недоумевающий взгляд с Аси на Патрисию.

Раиса побледнела:

— Говори! Слышишь!

— Раиса, Патрисия шутит, — сказала Ася, не поднимая глаз.

— Вот еще, — Патрисия залпом выпила бокал вина, — мне пора, увидимся в следующий раз.

Следом выбежала Раиса.

Мы с Асей остались сидеть за столом.

— Наливай водки, — Ася протянула стопку.

Ничего не говоря, я налила.

Ася выпила залпом.

— Еще.

И снова выпила.

— Я не хотела тебе рассказывать, но…

— Что?

— В магазине, где я познакомилась с, как ты его называешь, маньяком, я случайно увидела мужа Раисы с какой-то молодой женщиной. Они так себя вели, понимаешь, как пара.

— Вероятно, он оказывал ей скорую помощь.

— Да, реанимировал.

— Вероятно.

Мы замолчали.

— Зачем же ты Патрисии рассказала?

— Случайно проболталась. Ты же трубку не брала, а мне нужно было с кем-то поделиться этой новостью.

— Ася, Ася.

Меня не было так мало времени, а у вас тут такое.

***

Я возвращалась домой в удрученном настроении. Атмосфера Вены была разбита в дребезги семейным скандалом. Было холодно и тоскливо.

У подъезда стоял сосед.

— Анна, здравствуйте! Я хотел извиниться за свое свинское поведение.

— У вас есть дома коньяк?

— Есть, а что?

— Несите ко мне.

Сосед опешил, но через несколько минут позвонил в дверь.

— Принес. Держите.

— Заходите.

В холодильнике у меня был старый кусок засохшего сыра.

После третьей рюмки я заявила, что мой сосед похотливый болван. Он согласился и снова извинился, объясняя свое поведение каким-то помешательством.

В свою очередь, я предупредила, что любые поползновения в мою сторону будут чреваты для него травмой головы.

Потом мы выпили по четвертой за мир, по пятой за соседство, по шестой — за дружбу, потом сбились со счета. А потом я вспомнила, что мне завтра на работу и вмиг протрезвела.

Сосед отчалил походкой матроса на судне, которое попало в сильный шторм.

Я закрыла дверь и пошла на балкон, по дороге налив себе еще рюмку коньяку.

— За тебя! — подняла тост за кота, — и, как говорится, гуттен морген!

Морген выдался не гуттен. Впервые за все это время я опоздала на работу.

— Что с тобой? — шеф посмотрел на меня пристально.

Мои синяки под глазами явно свидетельствовали, что вчерашняя вечеринка, посвященная коту, удалась.

— Не успела выспаться.

— Понятно, — кивнул шеф и попросил больше не опаздывать.

Хотя я планировала собирать свои вещи и искать новую работу.

В курилке все меня обступили и начали вести допрос, куда я пропала.

— У меня было романтическое путешествие.

— О! — присвистнул Арнольд, — и как его зовут?

— Амадей.

— Иностранец?

— Да.

— Богатый?

— Очень.

После этих моих откровений из курилки ушли все особи женского пола.

— Замуж зовет Амадей? — Арнольд не успокаивался.

— К сожалению, он умер.

Воцарилась тишина, такая, что было слышно, как тлела сигарета в руках Арнольда.

Я громко рассмеялась и ушла.

— Сумасшедшая, — послышалось вслед.

Весь день Арнольд не давал мне прохода.

— Ты что правда замуж собралась?

К концу рабочего дня я не выдержала:

— Тебе-то что?

— Ты лакомый кусочек, не хочется тобой делиться.

— Еще одно слово, и по тебе будет играть заупокойная Амадея! — выпалила я и, развернувшись, пошла дальше.

Арнольд так и остался стоять.

После работы мне не хотелось идти домой, и я отправилась погулять по улочкам родного города.

Кружил снег, мягко укрывая землю.

Мне было хорошо. Никакие вопросы бытия меня больше не волновали. Что будет завтра — покажет завтра. Что было вчера — уже неинтересно. Я шла и наслаждалась ощущением той внутренней свободы, о которой так много слышала и которую никогда не испытывала.

Родовые проклятья, браки, кольца, кастрюли, в конце концов, — все это покрывалось снегом, и на этом мягком белом покрывале оставались только мои следы.

Свободная от предрассудков, я шла в неизвестность.

Зачем бежать, как загнанная лошадь, сшибая по дороге перекладины, которые нужно легко перепрыгивать. Зачем обманывать себя, на первом же свидании чувствуя, что этот герой явно не из моей сказки.

Мне не хотелось обмана и глупых обязательств, но от романтики в этот романтичный вечер я бы не отказалась, впрочем, как и любая другая женщина, независимо от географической точки своего расположения, уровня дохода и возраста.

Все мы, такие — женщины, бесконечно противоречивые и непоследовательные, ожидающие чудес и неожиданные для многих.

Я шла и улыбалась, пряча от прохожих свою улыбку в теплый шарф.

***

После моего первого путешествия во мне проснулся какой-то невероятный дух авантюризма, который до этого спал крепким сном.

Захотелось движения и перемен. Каких именно — я еще не могла понять, но сидеть на одном месте точно не хотелось.

Каждое утро с радостью я отправлялась на пробежку, от чего недоумевал кот, лениво потягиваясь на диване.

Свой путь я старалась прокладывать всякий раз по-новому, заново открывая для себя знакомый с детства город.

Мне хотелось расширить границы своей жизни, и радостью открытий я ни с кем не делилась. Все это сохраняла в своей душе. Последняя встреча с сестрами оставила послевкусие обмана. Вскрывшаяся правда была похожа на заплесневевший хлеб, который все старательно друг от друга прятали, и который выдал запах плесени.

Патрисия всегда была жесткой и даже жестокой, но всегда эта жестокость проявлялась в виде колючей проволоки, которой она огораживала свою семью, точнее свое комфортное в ней существование. На моей памяти это был первый случай, когда она позволила напасть на сестер.

Что творилось с Раисой, мне несложно было представить. Вероятно в тот же вечер она закатила мужу скандал и выставила его за дверь. Ася же меня перестала удивлять своей непредсказуемостью.

Сестры мне не звонили, им было не до меня. Звонить же самой мне не хотелось. Эгоизм подсказывал, что мое ощущение полноты жизни разобьется на осколки от осколков разбитой посуды.

Я наслаждалась тишиной вокруг меня и во мне.

***

На работе все на удивление было тихо и спокойно. Шеф казался довольным и не делал мне замечаний. Его любовница почему-то прониклась ко мне и часто засиживалась со мной в приемной за разговорами о женских радостях, правда, все больше она рассказывала о своих радостях, мои ее не сильно интересовали.

Вечерами я зачитывалась книгами, которые покупала в книжных магазинах по совету Кости.

Иногда в гости заходил сосед. Он оказался приятным собеседником, рассказывал о своих путешествиях и жизненных перипетиях.

***

Мне бы хотелось, чтобы такая моя жизнь продолжалась вечно. Но в одно субботнее утро позвонил телефон.

На экране высветилось: «Ася». Я отключила звук, но трубку не подняла.

Ася была настойчива, но я держалась.

Вдруг раздался звонок в дверь:

— Открывай, я знаю, что ты дома!

Я накинула на голову полотенце, притворившись, что только из душа.

— Привет! Ты чего трубку не берешь! — Ася ворвалась вихрем.

— Ася! — я пыталась изобразить из себя актрису.

— У тебя есть что выпить?

Вопрос неожиданный: от Аси, утром, в субботу.

— Сейчас попрошу соседа принести.

— Какого соседа? — Ася в свою очередь опешила.

Улыбнувшись, я вышла из квартиры.

— Есть что выпить? — в лоб задала вопрос соседу, который открыл дверь, не открыв глаза.

— Аня, для тебя все, что захочешь! Ликер? Коньяк? Водка?

— Водку!

Сосед открыл глаза:

— На тебя не похоже.

— Без лишних разговоров.

— Хорошо.

Сосед вынес бутылку водки.

— Спасибо.

— Если нужна будет помощь, зови!

— Справимся!

***

— Пойдет? — поставила бутылку на стол, на котором Ася уже разложила закуску.

— Ничего другого нет у твоего соседа?

— Нет!

— Тогда наливай.

Рюмка за рюмкой, слово за слово Ася рассказала, что подала на развод со скатом и переехала к маньяку. Детей она пока отправила к маме. Скат от горя запил.

— Я так счастлива! — радовалась Ася, — такого у меня еще не было. Это настоящая любовь.

Не перебивая Асю, я слушала ее, кивая и наливая.

Позвонили в дверь.

На пороге стоял сосед:

— Подумал, что одной, наверное, мало, вот еще — на всякий случай.

— Заходи.

Сосед, надо отдать ему должное, не задавал лишних вопросов и прошел на кухню.

— Ань, это кто? Твой сосед?

— Да, тот самый, — представился сосед.

К тому времени Ася успешно перешагнула порог критичного восприятия действительности и, нисколько не смущаясь, рассказывала о том, какие невероятные чувства она испытывает к маньяку.

— Он дарит мне такую радость, с ним я парю!

— Сам-то чем он занимается? — поинтересовался сосед.

— Ничего не спрашивай, — шепнула я ему.

К счастью, Ася не обратила на нас внимание и продолжала светиться от любви.

— Единственное, что меня смущает, — призналась она под конец беседы, — это его странная мама, с которой он никак не хочет меня знакомить. Да, и вы знаете, он очень одухотворенный человек, занимается постижением духа! Там учение какое-то, название не выговоришь. Но как начинает рассказывать, не оторваться!

Мы с соседом переглянулись.

Оторвавшись от ската, Асю течение уносило все дальше от берега здравого смысла.

Уже стоя у двери, Ася рассказала, что Раиса выгнала своего мужа из дома.

— А у Патрисии! Ты знаешь?

— Нет, — я отрицательно помахала головой.

— Ее муж уходит к молодой любовнице!

Что-то в нашей семье явно не так. В этом хаосе мне удавалось удерживать равновесие.

***

Выпроводив соседа, который успешно справился с уборкой кухни после гостей, я улеглась на диван.

В голове кружились образы сестер. В этом круговороте страсти я провалилась в сон.

Звонок в дверь.

— Что за день? — кряхтя я перевернулась на другой бок и положила сверху на голову подушку.

Звонок повторился. Через мгновенье — третий раз, потом четвертый.

Чертыхаясь, я пошла открывать, понимая, что это может быть Ася, которая всегда что-то забывает..

На пороге стоял Саша с большим букетом цветов.

— Прости меня! — он виновато улыбался.

Я опешила. «Привидится же такое в пьяном угаре», — подумала я.

Но это было не видение.

Это был Саша. И букет.

Мы стояли друг напротив друга несколько минут.

И я, растерявшись, совершенно не знала, что мне делать.

— Пустишь? — Саша взял инициативу в свои руки.

Пропустив его в квартиру, я поняла, что злой рок начал вести прицельную тактику с нашей семьей.

Оставалось надеяться на то, что, как говорится, пули — дуры.

— Мы так нехорошо попрощались в прошлый раз. Я вел себя, как дурак. Давай вычеркнем из памяти тот дурацкий разговор? — Саша смотрел глазами нашкодившего кота.

— Это ты про то, что сделал мне предложение? — я должна была расставить все точки над и.

— Да, повел себя глупо, заигрался, понимаешь?

— То есть ты хочешь сказать, что замуж меня брать не хочешь, просто тогда на тебя нашло какое-то наваждение?

Своим вопросом я поставила сразу два капкана.

Саша замолчал, чувствуя засаду.

— Мне с тобой хорошо, — начал осторожно нащупывать путь, — Хорошо как ни с кем, ну, я имею в виду из друзей, конечно. Я понял, что замуж ты за меня не пойдешь. Поэтому предлагаю остаться друзьями.

То ли Вена будоражила мне кровь, то ли визит Аси подействовал как-то по-особенному, но что-то во мне встрепенулось от слов Саши.

— То есть сначала ты мне делаешь предложение, потом говоришь, что это было ошибка, а потом предлагаешь остаться друзьями? — возмутилась я с наигранным надрывом.

И тут Саша громко захохотал.

— Что смешного?

— Ты себя в зеркале видела?

— Что я там должна увидеть?

— У тебя наклейка от колбасы на волосах!

Я бросилась в ванну. На волосах сбоку у меня красовалась большая наклейка от колбасы. Как она там оказалась, не знаю, но вид был действительно эпатажный.

— Ваше колбасное величество! — не успокаивался Саша.

— Если ты не успокоишься, я вытолкаю тебя за дверь! — закричала я из ванны.

— Давай помогу! — Саша вошел и осторожно начал отрывать наклейку от моих волос.

Чувствуя его запах так близко я вдруг поняла, что соскучилась по нему. «А может, в самом деле выйти за него замуж?» — подумала я, представив себя невестой Саши.

— Готово! — Саша протянул мне наклейку, — Анют, не сердись, давай дружить. Ты чего так смотришь на меня?

Я смотрела на Сашу другими глазами. Рядом со мной был человек, с которым мне было хорошо. Чего же мне еще искать?

— Ну, — переспросил Саша, — мир?

— Я согласна, — прошептала чуть слышно.

— Отлично! Рад! Кстати, раз мы друзья хочу поделиться с тобой радостной новостью!

По закону жанра в этот момент он должен был меня поцеловать и поклясться в любви на веки.

— Какой? — спросила я, предполагая его ответ.

— Сам от себя не ожидал! Когда ты уехала, я познакомился с девушкой, и, кажется, это любовь!

Лучше бы это был сон. Пусть даже сон кошмарный. Потому что в этом случае он бы закончился, и я бы проснулась.

— Очень за тебя рада, — процедила сквозь зубы и натянуто улыбнулась, — ты не мог бы уйти, я себя плохо чувствую.

— Конечно! Прости, что нагрянул без предупреждения! Завтра созвонимся, хорошо?

Саша напоследок чмокнул меня в щеку и побежал по ступенькам вниз.

А я так и осталась стоять одна. У своей двери. На недосягаемой высоте одиночества.

***

«Спать», — подумала я.

Но разве тут уснешь?

Меня разрывало от бешенства. Вот так легко заявиться с букетом и заявить, что был сентиментальным дураком, который потом встретил девушку своей мечты?

Нет, таких друзей мне не надо! Чтобы и духу не было больше!

Я побежала на кухню, схватила букет и вышла с ним на балкон.

— Саша! — он только что вышел из подъезда.

— Да! — Саша посмотрел вверх!

— Спасибо за букет! — мне безумно хотелось бросить этот букет в своего друга, чтобы он забыл сюда дорогу, но букет был таким красивым, что мне его стало жалко. Жалко букет! Но не Сашу.

Преодолев минутную слабость, я выбежала на лестничную площадку и затолкала букет в мусоропровод.

В висках пульсировала кровь, чтобы успокоиться, я натянула кроссовки и отправилась на пробежку.

Мысли не выстраивались в ритм бега. Я злилась и чертыхалась, пиная попадавшиеся по дороге пластиковые бутылки.

Единственное, что могло мне помочь в этот момент, — демонстративный флирт с каким-то красавчиком на глазах у этого самоуверенного друга.

«Познакомлю-ка я тебя с Алексеем», — план мести был готов.

Алексею я первой позвонила только один раз — когда благодарила его за помощь в выборе кастрюль.

Ради высоких целей можно поступить и некоторыми принципами, но не более одного.

Не звонить первой — это мой главный и первый принцип в общении с мужчинами.

Однако когда на кону стоит вопрос чести и достоинства, принципы становятся условностями.

Я набрала номер Алексея. Что если не возьмет?

— Анюта! Привет! Немного занят, если что-то срочное — говори.

— Привет! Ничего особенного, только хочется тебя увидеть.

Никогда бы не сказала это мужчине первой.

— И я соскучился, как освобожусь, наберу, ладно? Я в командировке на несколько дней, как приеду — сразу к тебе.

Реализация гениального плана затягивалась по не зависящим от меня причинам.

Ситуация требовала от меня терпения и выдержки. Но мстить хотелось здесь и сейчас.

И план был найден.

***

— Что ты делаешь вечером? — с ходу спросила я соседа, как только он открыл дверь.

— Смотрю футбол.

— Идем в кино?

— Анют, это же футбол.

— На ужасы!

— Тебе было мало ужасов, которые тебе рассказала сестра?

— Ерунда! Ну, идем! — я решила выкинуть свой главный козырь — Ты, кстати, мой должник, помнишь?

— Аня, я, кажется, попросил прощения за свое свинство.

— Но я же тебя не простила.

— Будь неладен тот вечер. Что за фильм?

Просмотрев программу, я выбрала самый страшный ужас. Вампиры, вурдалаки, тролли и прочая нечисть. Все, что любит Саша. И к тому же премьера.

На мое предложение сходить в кино Саша сразу же согласился. Видимо, обрадовался, что я его простила, и между нами теперь мир.

— Саш, только я буду не одна, — загадочно потянула паузу, — поэтому возьми с собой девушку.

— Ты что! Она терпеть не может ужасы!

Что-то в этой девушке мне стало симпатично.

***

В назначенный час мы с соседом стояли у кино.

— Послушай, мне нужна твоя помощь. Скорее ты мой должник, потому сделаешь, как я тебе скажу.

— Ты оказывается шантажистка.

— А ты похотливый маньяк.

— Согласен. Что нужно делать?

— Сделаешь вид, что мы с тобой встречаемся.

— О! И я могу к тебе так при всех на людях приставать?

— Только попробуй!

— Тогда после этого ты должна мне поход на матч.

— Вот еще.

— Откажешься, я уйду.

Наши препирательства не должны были быть замечены Сашей, поэтому я сразу согласилась на условия соседа.

— И я к тому же очень впечатлителен, мне потом будут сниться кошмары.

— Если ты плохо сыграешь, я лично к тебе буду приходить в твоих кошмарных снах.

— Я оставлю дверь открытой, а ты захвати наручники.

— Скорее пистолет.

В холл кинотеатра зашел Саша.

— Операция началась, — подмигнула я соседу.

— Понял, — он тут же крепко меня к себе прижал.

— Только не переигрывай!

Саша был один.

— Как жалко, что ты в одиночестве! — сочувственно огорчилась я.

— Все в порядке! Моя девушка терпеть не может ужасы.

— Как я ее понимаю, — вздохнул сосед.

— Знакомьтесь!

Я представила мужчин друг другу и пристально наблюдала за реакцией Саши, но он словно виду не подавал.

— Очень рад видеть Анну в таких надежных руках.

Вот гад.

Саша с соседом быстро нашли общую тему для разговора. Они наперебой рассказывали друг другу о футболе. Мне было скучно.

План познакомиться с потенциальной соперницей был разрушен. Теперь оставалось только отыграться за оскорбленное самолюбие.

Когда в зале выключили свет, сосед положил мне руку на коленку. Я сверкнула на него молниями, а Саша и виду не подал.

Сосед, не обращая на меня внимание, второй рукой обнял меня за плечо и притянул к себе.

— Тебе удобно, любимая?

Что мне еще оставалось делать в этой дурацкой ситуации, когда я сама стала сценаристом и режиссером дешевой мыльной оперы.

— Да, любимый, — согласилась я.

Фильм был банальным и скучным. Вурдалаки хрипели, храпели и хрюкали. Саша уплетал поп-корн. Сосед дремал.

— Тебе не кажется, что сюжет избит? — решила завязать с Сашей светскую беседу.

— Есть немного, но зато в лучших традициях классики! — Саша даже не посмотрел в мою сторону.

Назло ему я решила съесть весь его поп-корн.

В конце фильма мне было совсем плохо. От Саши, соседа и поп-корна.

***

Дурацкий день. Какой дурацкий выдался день. Какой дурацкий вечер. И какое дурацкое было утро.

Вмешательство посторонних лиц в мою жизнь нарушало привычный ее ритм, который мне так пришелся по душе.

Ночь я оставила в свое распоряжение. Отключила все телефоны и включила мелодраму, где, в отличие от меня, сценарист продумал все до мелочей.

После второго бокала вина жизнь стала налаживаться.

К черту Сашу, к черту Алексея, к черту Арнольда, к черту любовь. А вот сосед мне еще пригодится.

— Не спишь? — позвонила ему в дверь.

— Благодаря тебе и вурдалакам я спать не буду еще месяца три. Проходи. Ты со своим вином? — он указал на мой бокал, с которым я спустилась по лестнице в тапочках.

— Я помню, что ты предпочитаешь напитки покрепче.

— Еще бы, с тобой я скоро совсем брошу пить.

— Прости за испорченный вечер.

— Аня! Что я слышу! Первый раз ты просишь прощение. Хотя за что? Я трогал твои коленки, что-то еще было? Уснул — не помню.

— Как тебе Саша?

— Я что-то ничего не понял. Ты все это устроила для него? Так вот эти ролевые игры не для меня. Если он тебе нравится — так и скажи, тебе же не 16 лет.

— Ты отчитываешь меня как школьницу!

— Я бы ремня тебе дал!

—