Исчерпывающее определение фикха дал в XIV веке известный исламский ученый Ибн-Хальдун: «Фикх представляет собой знание правил ниспосланных Аллахом Великим, которые оценивают поступки тех, кто должен подчиняться этим заповедям, как обязательные, осуждаемые, поощряемые, запрещаемые или дозволенные. Указанные правила узнаются из Корана, Сунны или иных источников, которые для распознавания этих норм установил Законодатель [Аллах]».
Шейбани-хан настолько сильно любил свою жену Могол-ханум, что допускал ее к участию в собраниях, на которых решались дела правления, и позволял ей высказываться. Когда хан и его приближенные обсуждали целесообразность преследования «отступающих» кызылбашей, большинство склонялось к тому, чтобы дождаться подхода основных сил и уже потом начинать действовать. Это было более чем разумно, но Могол-ханум сочла такое поведение проявлением трусости. «Вы не мужчины, вы не узбеки, если боитесь каких-то кызылбашей! – заявила она. – Раз так, то я сама поведу воинов, чтобы не упустить удобный момент!». Мужчины устыдились этих глупых обвинений и встали на путь гибели. Дело не в том, что они послушали женского совета, а в том, что Могол-ханум было очень далеко до Гурдафарид[46]
Шаху Исмаилу I, правление которого выпало на молодость Физули, поэт посвятил свое произведение «Гашиш и вино», написанное в стиле месневи. Точнее, Физули восхваляет шаха Исмаила в предисловии к поэме, которая представляет собой сатиру на тему власти – два главных героя, Гашиш и Кубок с вином, спорят о том, кто из них достоин владеть миром.
Спустя два года Разин был казнен в Москве по приказу русского царя Алексея Михайловича, который принес шаху Сефи извинения за действия своих подданных, но все это не могло смягчить урона, нанесенного престижу шахской власти, – великий шах не смог защитить своих подданных от каких-то презренных разбойников.
Мамед-хан имел двойное превосходство в судах и людях, и потому не сомневался в своей победе. Для того чтобы поймать все судна пиратов и не дать никому ускользнуть, Мамед-хан приказал соединить свои суда мощными железными цепями. В воображении эта затея выглядела привлекательной – окружаем врага, и он уподобляется рыбе, пойманной в сеть. Однако Мамед-хан и его советники не подумали о том, что будет, если противнику удастся потопить несколько кораблей из связки. В начале сражения, состоявшегося в середине 1669 года у западного побережья Каспийского моря, пиратам удалось поджечь флагманское судно, на котором находился Мамед-хан. Судно пошло ко дну, увлекая за собой соседей… Среди иранцев возникло смятение, обернувшееся полным разгромом, – из как минимум пятидесяти судов, находившихся под командованием Мамед-хана, уцелели лишь три.
Весной 1668 года северные области сефевидской державы подверглись набегу русских пиратов под предводительством донского казака Степана Разина. На следующий год набеги повторились. Против пиратов был выслан шахский флот, которым командовал астрабадский[173] беклярбек Мамед-хан
До шаха дошли сведения о том, что при дворе мегрельского князя Левана II из рода Дадиани есть некий тамада по имени Шедан Чиладзе, которого никто не в состоянии перепить – сотрапезники валятся под стол, а Шедан преспокойно продолжает пить вино. Сефи потребовал прислать Шедана в Исфахан, где вступил с ним в состязание, которое закончилось фатально (примечательно, что сам Шедан смог без проблем вернуться на родину, поскольку он вышел победителем в честном поединке, чему было множество свидетелей).
Судьба бросает зары[159] – если выпадут две шестерки, то правитель будет великим, а если бросок даст два очка, то лучше бы такого правителя совсем бы и не было. Шах Аббас умер от болезни в январе 1629 года, и после него судьба еще раз выбросит на своих зарах две четверки, но в остальных случаях станут выпадать только «один» или «два». Так уж было предначертано династии Сефевидов, и с этим ничего не поделать
