автордың кітабынан сөз тіркестері  Сефевиды. Иранская шахская династия

Фархад Карими

Шейбани-хан настолько сильно любил свою жену Могол-ханум, что допускал ее к участию в собраниях, на которых решались дела правления, и позволял ей высказываться. Когда хан и его приближенные обсуждали целесообразность преследования «отступающих» кызылбашей, большинство склонялось к тому, чтобы дождаться подхода основных сил и уже потом начинать действовать. Это было более чем разумно, но Могол-ханум сочла такое поведение проявлением трусости. «Вы не мужчины, вы не узбеки, если боитесь каких-то кызылбашей! – заявила она. – Раз так, то я сама поведу воинов, чтобы не упустить удобный момент!». Мужчины устыдились этих глупых обвинений и встали на путь гибели. Дело не в том, что они послушали женского совета, а в том, что Могол-ханум было очень далеко до Гурдафарид[46]

Исчерпывающее определение фикха дал в XIV веке известный исламский ученый Ибн-Хальдун: «Фикх представляет собой знание правил ниспосланных Аллахом Великим, которые оценивают поступки тех, кто должен подчиняться этим заповедям, как обязательные, осуждаемые, поощряемые, запрещаемые или дозволенные. Указанные правила узнаются из Корана, Сунны или иных источников, которые для распознавания этих норм установил Законодатель [Аллах]».

дикарями, а те, в свою очередь, презирали иранцев как «мягкотелых слабаков» – тюрки называли себя «людьми меча», а иранцев «людьми пера».

Отношения между оседлыми иранцами и кочевыми тюрками складывались непросто. Иранцы считали тюрков дика

Кроме того, мистицизм, ставший неотъемлемой частью суфийского учения, был доступен, близок и понятен язычникам, в частности – монголам с их шаманскими верованиями. Образно говоря, и разум, и сердце, располагали к суфизму, так что он был просто обречен на популярность.

праведным мусульманином и неверным». В процессе общения с наставниками немусульмане-язычники узнавали преимущества ислама и постепенно приобщались к истинной вере. Такая политика соответствовала духу исламского миссионерства,

Небывалый расцвет суфизма был следствием монгольского владычества, как бы странно это ни звучало. Склонность завоевателей к суфизму была обусловлена политикой суфийских наставников, к которым могли обращаться за помощью и советом как мусульмане, так и немусульмане. Сефи ад-дин говорил: «Сыновья мои, когда вы раздаете хлеб, не делайте различия между другом и врагом и между пра

Здесь можно сделать паузу для того, чтобы восхититься мудростью османских султанов, которые старались держать тюркскую кочевую знать подальше от себя и предпочитали назначать на высокие должности выходцев из янычарского сословия, формирующегося в результате принудительного набора мальчиков из немусульманских семей.

Отношения между оседлыми иранцами и кочевыми тюрками складывались непросто. Иранцы считали тюрков дикарями, а те, в свою очередь, презирали иранцев как «мягкотелых слабаков» – тюрки называли себя «людьми меча», а иранцев «людьми пера». Разумеется, иранцы, привыкшие с древних времен чувствовать себя хозяевами на родной земле, были недовольны господством кызылбашей, но им приходилось мириться с этим.

Кызылбаши проиграли, но их стойкость произвела впечатление на османов и породила известную поговорку «лучше встретиться в бою с тремя гяурами[51], нежели с одним “красноголовым”».