Эди работает в издательстве. И это не то чтобы работа мечты. Ведь Эди мечтает стать художницей. Как Артемизия Джентилески, как Караваджо, как Ван Гог. Писать шедевры, залитые артериальной кровью. Эди молода, в меру цинична, в меру безжалостна. В меру несчастна. По вечерам она пишет маслом, пытаясь переложить жизнь на холст. Но по утрам краски блекнут, и ей ничего не остается, кроме как обороняться от одолевающего ее разочарования. Неожиданно для самой себя она с головой уходит в отношения с мужчиной старше себя — Эриком. Он женат, но это брак без обязательств. Его жена Ребекка абсолютно не против их романа. И это должно напоминать любовный треугольник, но в мире больше нет места для простых геометрических фигур. Теперь все гораздо сложнее. И кажется, что сегодня все барьеры взяты, предрассудки отброшены, табу сняты. Но свобода сковывает сердце так же, как и принуждение, и именно из этого ощущения и рождается едкая и провокационная «Жажда».
Удивительно хорошо написано и переведено. Уверена, что многим книга не зайдет, тк в ней почти нет сюжета, а события настолько нереалистичны и обыденны одновременно, что обескураживают. Острый на язык поток сознания главной героини меня покорил, и я наслаждалась даже теми моментами, которые многие читатели назвали мерзкими и ужасными. Что-то в этом есть, поэтому затягивает
Я думаю о картине в клинике и о волокнах холста, скрученных под слоем масла. Обо всех ингредиентах для красок, которые кто-то собирает ради того, чтобы они превратились в свет и тень на холстах. О пигментах, которые получают из песка и колоколов Кентерберри, о саже, вырвавшейся из огня и осевшей на гладких стенах пещер. Мы всегда находим способ задокументировать то, как нам удалось выжить, – или, в некоторых случаях, как не удалось. Я старалась запечатлеть непостижимое. Я превратила свой голод в ремесло; каждого, вошедшего в мою жизнь, сделала объектом пристального и даже неуместного наблюдения. И когда я остаюсь наедине с собой, вот чего я жду, – жду, что кто-то проделает то же самое со мной, безжалостно, сознательно перенесет меня на холст, чтобы, когда меня не станет, осталась хоть какая-то запись. Доказательство того, что я жила.