— Товарищи! Сегодня мы с вами присутствуем при исключительной важности... важности для всего человечества — я бы сказал — событии. Создание вакцины — еще один шаг на пути к полной победе коммунизма во всем мире, еще одно доказательство торжества мудрой сталинской политики.
— Ты хочешь сказать, что в Вене учили немного лучше? — язвительно спросила жена, и началась их словесная игра, только им одним понятная…
— Да, совсем чуть-чуть. А, может, мне показалось…
— Ах! Илья Михайлович! Вы, кажется, излишне восторгаетесь буржуазной наукой! Когда я училась в Сорбонне, педагогический процесс был поставлен из рук вон плохо! Можете ли представить, что профорги не проверяли посещаемость студентов?!
Мы все по одному закону живем, по марксистско-ленинскому! — Да вы покушайте, покушайте! — забеспокоилась дамочка. — Это безусловно, это не вызывает сомнений, — серьезно подтвердил Рудольф. — Только микробы об этом не знают.
. Уму непостижимо! Но здесь есть какая-то роковая закономерность — интеллигенция не пошла за партией до конца. Они переродились. И эти ужасные корни, которые они успели пустить, их надо выжигать каленым железом. Иначе — революция погибнет
больнице три внутренних пояса карантина — палатный, поэтажный и общебольничный — обеспечивают медики. Но два внешних пояса — на уровне территории больницы и внешней ее охраны
Помнишь, что говорила у Брыновых, когда познакомились, помнишь? Тоня зажала шпильки во рту, отзывается сквозь губы: — А чего мне помнить? У тебя память хорошая, ты и помни. — Я и помню. Как ты врала, что ты врач-невропатолог… — Хорошая медсестра не хуже, чем врач-невропатолог. А не нравится тебе медсестра, могу и уйти. Хоть сейчас. — Да куда ты уйдешь? Куда?
