автордың кітабын онлайн тегін оқу Азилум
Игорь Павлов

Кітап туралы Қазір оқып жатыр3 Тегін фрагмент

Игорь Павлов

Азилум

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Редактор и корректор Илья Таучелов

События странных исчезновений людей провинциального российского городка становятся предметом расследования отдела безопасности страховой компании. Но приезд английского профессора с целью изучения местной аномалии вскрывает тайну существования параллельного мира, что вносит немало неожиданностей в развитие и без того загадочных событий.

16+

Лес бросал под ноги корни деревьев, как деревянные лассо. А ещё был страх. Страх, что сейчас эти грязные потные руки будут шарить по телу, прикасаться к недозволенному и пачкать.

Она уже не плакала. Берегла силы. Двое мужчин, её преследователи, немного отстали. Но рано или поздно они её настигнут. Тот, что помоложе, уже дважды касался плеча, но всякий раз неуклюже промахивался. Второй, пожилой и нетрезвый, был не так опасен, но и он выказывал редкую выносливость и, чертыхаясь, изо всех сил старался не отстать от своего более молодого товарища.

Она понимала, что заблудилась. Причём давно.

Ноги!

Главное, чтобы не подвели ноги в этой сумасшедшей дикой погоне, где она — жертва.

— Эй, шишига заморская! Да погоди ты… Слышь? Не обидим!

«Это молодой, опасный!»

— Куда летишь, дура? Подожди, говорю…

Она резко метнулась в сторону, снова увернувшись и, внезапно, оказалась перед густым кустарником высотой почти в человеческий рост.

— Что, попалась? Лукошко дырявое… теперь не побегаешь!

Пьяно ухмыляясь, слева заходил второй, старый.

— Ну, иди сюда! Иди. Цып-цып… не дрягайся…

«Нет! Только не стоять! Лучше смерть!»

Девушка рванулась через кусты напролом. С какой-то нечеловеческой силой, она прорубила своим телом эту массу и выскочила прямо на полянку, покрытую мягкой, чуть влажной, травой.

— Стой! Стой заполошная!! Болото там! Утопнешь!!

Мгновенно протрезвев, тот, что постарше, бросился за ней по выломанному среди веток проходу. Его молодой товарищ, тоже что-то сообразив, ринулся вслед за ним. Выскочив, почти в том же самом месте, где и девушка, на край полянки с бьющим в глаза мультяшно-зелёным травяным покровом, они, не веря своим глазам, увидели, что она уже далеко и бежит так, как будто под её ногами и нет никакого болота, а надёжная твердь земли. Причём создавалось ощущение, что вокруг бегуньи кипит и клубится полоса какого-то особенно яркого изумрудного тумана. Это было настолько завлекательно и выглядело так безопасно и чудно, что пожилой неосторожно шагнул вперёд и через секунду почти по колено провалился в жидкую грязь.

— Савельич, дай руку! Руку дай! — заорал молодой, пытаясь схватить своего спутника за шкирку.

После почти получасовой возни оба мокрыми собаками выползли на сушу. Неудавшийся утопленник, тяжёло и с присвистом хватал воздух, а его спаситель облегчённо и виртуозно матерился, глядя вслед удаляющейся легкой девичьей фигурке.

А затем… затем произошло то, что сейчас принято называть словами «паранормальное явление», или проще говоря — явление не имеющее научного объяснения.

Девушка просто исчезла, как будто невидимый художник стёр её ластиком с зелёной картинки леса. Она не утонула, а именно растворилась в воздухе.

Раз! И…

— А-а-а-а!! — заорал молодой и, не разбирая дороги, кинулся обратно. Он бежал странно, зигзагами, как бегут зайцы, спасающиеся от лисы или сильно испуганные люди.

— Чёрта увидел, что ли? — сплюнул пожилой и со стоном поднялся.

Охота не удалась.

1

Наши дни

Страховая компания «Астарта» была расположена в лучшем офисном здании провинциального Мирославля. Иметь в таком престижном месте, в центре города, целый этаж было неплохо и для рекламы. Больше доверия — больше клиентов.

Множество клерков, склонив головы, «сидячим трудом» зарабатывая на хлеб с маслом, ценили свою работу и гордились своей причастностью к фирме. Они занимали большую часть этажа кроме бокового отвода в конце коридора, где расположилась управленческая структура в лице директора, его зама и начальника службы безопасности. А ещё там была приёмная с секретаршей Софьей, «вторым директором», как за глаза называли эту властную особу сотрудники. Неоспоримым фактом её причастности к руководству, была американская система оповещения «HIGH SPEECH» установленная на секретарском столе — головная боль любого нерадивого подчинённого, громогласно вызываемого «на ковёр», и универсальная тем, что позволяла не только осуществлять общую связь, но и вести диалог индивидуально с каждым из работников компании. Только с микрофонами было плоховато, звук резался и время от времени переходил в хрип.

Вот и сейчас в динамиках скрежетнуло, и изменённый голос Софьи, позвякивая, произнёс:

— Дмитрий Сергеевич, вас просил зайти Анатолий Андреевич.

— Прямо сейчас? — лысоватый блондин, средних лет, озабоченно нажал переговорную кнопку на своём столе и наклонился поближе к микрофону.

— Да. Что-то срочное.

— Хорошо.

Блондин поднялся, провёл взглядом по столу, потрогал карман и, убедившись, что ничего не забыл, направился в конец коридора к двери с надписью «Приёмная». Отворив её, неловко потоптался на пороге и немного заискивающе произнёс:

— Здравствуйте, Софочка!

— Проходите, Дмитрий Сергеевич! — почувствовав это заискивание, довольно улыбнулась секретарша, — Вас ждут, — и уже совсем доверительно шепнула:

— У него Симбирцев.

— Понятно, — благодарно кивнул блондин и, собравшись с духом, постучал в начальственную дверь.

— Разрешите?

Генеральный и начальник службы безопасности смотрели прямо на него. Он поёжился.

— Вызывали, Анатолий Андреевич?

— Входите, Орлов! Присаживайтесь.

Центральная гостиница Мирославля, как и «Астарта», несомненно являлась своеобразной достопримечательностью местной архитектуры. Во-первых, это была самая большая и оборудованная гостиница из трёх имеющихся в городе, а во-вторых — здесь располагался лучший в городе бар «Регата», славный привозным чешским пивом и ирландским лицензионным джином. Одно было плохо — цены кусались, и посидеть в уютном полусумраке «Регаты» удавалось далеко не каждому, а без заказа просто сидеть за столиками не дозволялось. Поэтому посетителей было немного (в основном постояльцы) и всегда можно было выбрать местечко по вкусу, не толкаясь локтями.

Прямо возле барной стойки устроились двое молодых людей, мужчина и женщина, счастливые избранники окружающего комфорта. Перед ними стояли два заказанных коктейля, а по левую руку от дамы примостилась небольшая кожаная сумочка с затейливым брелоком в виде головы фараона.

— Фу… дрянь какая! — поморщился мужчина, отхлебнув из стакана. — Тебе серьёзно нравится это пойло?

— На мой вкус, да, — улыбнулась его спутница, — А что? Не хуже чем «Мохито».

Она тоже сделала глоток и дразняще высунула язык:

— Вкуснятина! Саш, а ты во сколько сегодня освободишься?

— Не знаю Жень, — ответил тот, кого она назвала Сашей, и пожал плечами, — У нас работа всегда идёт в «авральном» режиме. Как начальству будет угодно.

— Плохое у вас начальство! — капризно выпятила губку русоголовая Женя.

— Какое есть. А твой клиент, что — дрыхнет ещё?

— Звучит, как будто я девушка по вызову, — губка оттопырилась ещё больше. Однако заметив на лице собеседника раскаяние, сменила гнев на милость, — Да пошутила, пошутила, не напрягайся. Сейчас придёт. Звонит кому-то. Сказал, важный разговор.

— И зачем ему вся эта ерунда… Он что, писатель-беллетрист?

— Нет. Альтернативщик. Специалист по паранормальным явлениям.

— Ну да? — захохотал Александр, — И что же в нашей дыре паранормального?

— Андреевская топь.

Последние два слова вернули разговору серьёзность.

— А-а…. Так это он по поводу «призраков»? Сказки! — махнул рукой мужчина и, подумав, осторожно отхлебнул из стакана.

— Как сказать… Но не только поэтому. Он собирается лично на месте провести исследования.

— Ба, если мистер «ку-ку», то это его дело. Меня туда и на аркане не затащишь.

— Значит, не такие уж и сказки, а? — хитро прищурилась девушка, — Вот мы и проверим!

— Что значит «мы»? — он даже привстал со стула, — Жень, ты что, тоже с ним собираешься?

— А почему ты так удивлён? Это моя работа. Я личный переводчик мистера Клоссона и обязана сопровождать его, согласно контракту, всюду. Ты же не указываешь своему шефу в вашей «Астарте» что и как делать?

— Не указываю. Ты права. И всё же… я бы туда не ехал!

Звонок мобильного назойливо вплёлся в важный разговор.

— Извини, — Александр чуть отвернулся в сторону, — Алё! Да, Валентин Артурович. Да, понял. Сейчас буду!

Он отключил телефон и, отодвинув стакан с коктейлем, хмуро произнёс:

— Симбирцев. Мне пора. Вечерком позвоню, окей? Вы когда отчаливать собираетесь?

— Не знаю, — она неуверенно пожала плечами, — наверное, завтра утром. С нами ещё кто-то должен поехать. Ждём. (с сочувствием глянув на Александра) Неприятности?

— Вроде того. Когда шеф говорит ЧП, это всегда ничего хорошего. Ну, мне пора, — он наклонился и ласково прикоснулся губами к её щеке.

— Мисс Женя, надеюсь, я не утомил вас ожиданием? — четко сказанная по-английски фраза инородно прозвучала в полупустом помещении бара.

Высокий, средних лет, мужчина в сером пиджаке в мелкую клеточку склонил седую гриву к ручке девушки:

— Вы прекрасно выглядите сегодня!

Александр хмыкнул.

2

Примерно в это же время, на улице Степана Разина, в старом блочном доме ещё советской постройки царила тревожная суета.

Дверь в квартиру номер два на первом этаже была распахнута настежь. Внутри находился полицейский наряд и трое мужчин в штатском. Один из штатских был уже знакомый нам по «Астарте» лысоватый блондин Орлов, второй — явно полицейский начальник, а третьей была молодая женщина в сиреневом платье, с нежным и взволнованным лицом.

Не смея войти, через порог заглядывали любопытные соседи, оживлённо шушукаясь.

— Степанков, вы пригласили того, кто нам позвонил? — штатский, похожий на начальника, обратился к одному из полицейских.

— Я, я звонила! — не дала ответить его подчинённому большая задышливая толстуха, в грязноватом фартуке и «дулькой» на голове, типичный образец карикатурной сплетницы, — И Любу тоже я вызвала!

Она кивнула на молодую женщину в сиреневом.

— Капитан полиции Шаганов, — официально представился штатский, показав удостоверение, — А вы?

— Горячева Антонина Пална, — торопливо зачастила толстуха, — Проживаю в первой квартире. Лазуткину знаю уже лет пятнадцать. И уже лет десять — мы с ней соседи. Она раньше в другом подъезде жила.

— Антонина Павловна, почему вы решили позвонить нам?

— А как не позвонить? — женщина нервно сжимала и разжимала кисти рук, — Четвёртый день электричество работает. И днём и ночью свет в кухне горел. За эти дни никто её не видел и не слышал. Во двор не выходила, мне не стучала, в магазине тоже не видели.

— И что в этом странного? Может, уехала. Или ещё что.

— А Муська? Муська, кошка её! — соседка шагнула вперёд всем своим мощным торсом, заставив капитана попятиться, — Кричала, как резанная! Да если б она уехала, неужели бы кошечку свою любимую кинула от голода умирать? Она женщина одинокая, — тут толстуха бросила неодобрительный взгляд на «сиреневую», — в смысле сама живёт, если куда и отлучалась более чем на сутки — всегда просила меня за Мусей присмотреть. И ключ оставляла.

— Понятно, — прервал затянувшийся монолог капитан и обратился к «сиреневой» девушке которую соседка назвала Любой:

— Любовь Самуиловна! Посмотрите всё-таки, на всякий случай. Ничего из вещей вашей тёти не пропало? — увидев на глазах её слёзы, как можно мягче произнёс:

— Не расстраивайтесь. Следов вторжения и ограбления нет. Трупа, извините, тоже. Так что ситуация пока неясная.

Вечер перед экспедицией выдался на диво приятным. Уходящее солнце разбросало нежаркие лучи по кронам засыпающих лип, а вечерний прохладный ветерок необидно трепал Женькины волосы и, невзирая на ранги и звания, профессорскую копну мистера Клоссона, идущего рядом с ней и наслаждающегося возможностью говорить на родном языке.

— …и вот тогда, мисс Женя, — задумчиво вещал Клоссон, — я и решил на всё посмотреть собственными глазами. Как у вас говорят, «voochiy»?

Девушка кивнула.

— Это не могло быть совпадением, — он возбуждённо нарисовал в воздухе черту, — ведь такие случаи описаны трижды! И все три описания непосредственно связаны с Мирославлем.

— Точнее, с Мирославской областью.

— Ну да. Но это неважно. Эта деревня… Яковлево. Я правильно назвал?

Женя опять утвердительно кивнула.

— Она ведь всего в тридцати километрах от нас?

— В двадцати восьми.

— Видите? — энергично зажестикулировал Клоссон. — Даже ближе чем я думал! Она манит меня уже пять лет! Но прежде чем приехать, я перерыл все архивы! Я по крупинкам собирал информацию, я добился разрешения просмотреть полицейские отчёты по данным случаям, заручился поддержкой вашей РАН… Ох… В какие только двери мне не приходилось стучать… И вот — я здесь! И сегодня, когда подъедет господин Ревенко, мы, наконец-то, отправимся туда!

— Я очень рада за вас! — её искренне позабавила его юношеская восторженность, — Но, может быть, пойдём обратно? Скоро ужин. Вы опять, как и вчера, забудете поужинать.

— Да-да… идёмте, — вернулся на землю профессор, — Вы знаете, дорогая Евгения, у каждого человека на этой Земле есть своя миссия. Иногда она кажется мелкой и незначительной. Но это — не так. Потому что все мы — только частички Вселенского космического паззла. И кто может сказать, какая частица более важна, а какая — нет.

— Вы, наверное, правы, — Она даже немного оторопела от серьёзности услышанного, — но всё-таки, в вашей профессии, простите, если скажу, как думаю…

— Ничего. Это даже приятно. Значит, вы считаете меня достойным вашего доверия, — он поощрительно тронул её за локоть.

— Вы только не обижайтесь. Ваша профессия, немного искусственная, что ли. Ну, кто сейчас верит в какие-то сказки об иных мирах, пришельцах и паранормальных чудесах? В девяноста девяти процентах — это просто розыгрыши.

— Я не буду с вами спорить, что люди лгут, — покачал головой профессор, — Лгут, порой сами не зная зачем. Но ведь один процент остаётся? Не так ли, мисс Женя? А значит — остаётся и тайна.

Сами того не заметив, они прошли турникет и вошли в просторный гостиничный холл. Внезапно, уже у самого лифта, их остановил звучный баритон, нещадно коверкающий английские слова:

— Мистер Клоссон, если не ошибаюсь?

Англичанин и переводчица немедленно обернулись и увидели высокого, плечистого парня, с невозможно обаятельной улыбкой и весёлыми искорками в глазах. Он радушно протянул руку профессору и представился:

— Ревенко, Вадим. Эколог. Простите за небольшое опоздание.

Затем, он осторожно дотронулся до пальцев девушки и так же, покоряюще улыбаясь, произнёс:

— А вы, наверное, Женя?

3

Кабинет начальника службы безопасности был тесноват и скрытен, полностью отражая внутреннюю сущность своего хозяина. Если теснота явление пространственное, то скрытность придавали два пузатых сейфа по разным сторонам устойчивого стола, в котором даже выдвижные ящики запирались каждый на свой индивидуальный код.

Хозяин кабинета, Валентин Артурович Симбирцев, жестом руки пригласил сесть уже знакомых нам Орлова и Кудрявцева, лысоватого блондина и того самого Сашу из бара «Регата», и, глянув в разложенные на столе документы, внушительно произнёс:

— Один из наших клиентов, Лазуткина Светлана Бернаровна, 1958-го года рождения, 11 мая прошлого года заключила с нашей компанией договор о страховании жизни. На огромную сумму, (он сделал короткую паузу), в размере десяти миллионов долларов США.

— Ничего себе! — не удержавшись, присвистнул Кудрявцев, — И какая сумма годовых выплат?

— Шестьдесят две тысячи восемьсот двадцать долларов в год.

— А откуда у этой Лазуткиной, обыкновенной бюджетной пенсионерки, такие средства? — осторожно поинтересовался Орлов, — Разве она не проходила проверку финансовым отделом?

— Проходила, не проходила… это нас не касается. Договор составлен правильно. Оговоренная сумма внесена полностью. Всё остальное — не наше дело. Мы не ФСБ и налоговая инспекция, чтобы копаться в доходах клиента. Наша задача в другом, — шеф снова сделал многозначительную паузу, — установить, случилось ли что-то с Лазуткиной на самом деле, или это заранее продуманное мошенничество!

— Такой вариант тоже не исключается? — снова влез Кудрявцев.

— Верно. Но пока неизвестно даже, жива она или нет. Дождёмся конца следствия. И если выяснится, что клиента нет в живых — то вступаем в игру мы.

— Понятно, — кивнул головой блондин, — насильственная ли это смерть или, например, суицид. Один только вопрос, Валентин Артурович. Причём тут рядовой служащий Орлов?

— Я ждал, что вы спросите, Дмитрий Сергеевич, — Симбирцев сцепил пальцы рук в замок и хрустнул костяшками, — Видите ли, я знакомился с вашим личным делом и знаю, что вы почти двадцать лет прослужили в органах внутренних дел. И даже, дослужились до звания майора…

— А в один прекрасный день был уволен в связи со «служебным несоответствием», — немного вызывающе закончил фразу подчинённый.

— Да. Мы знаем. Но причины вашего увольнения были более чем странные. Я сейчас не об этом. Мне или, если угодно, компании, очень бы пригодился ваш опыт следственной работы.

Блондин поёрзал на стуле и очень точно закончил:

— Вы хотите, чтобы я вёл параллельное расследование по делу исчезновения Лазуткиной?

— Да. А вашим помощником будет Саша.

Последняя пауза Симбирцева была самой протяжённой. Он постучал кончиком карандаша по столешнице и безальтернативно додал:

— Считайте это и личной просьбой Анатолия Андреевича.

Небольшая лесная полянка возле Андреевской топи была похожа на иллюстрацию из детской книжки. Густо заросшая травой и цветами, она как скромная деревенская красавица, закрывающая лицо платком, стыдливо прятала свою красоту в самой чаще яковлевского леса. И тем чужероднее на этом цветущем ковре смотрелась современная палатка и небольшая походная кухонька, поднимающая дымовой столб вертикально небу.

Глава экспедиции Клоссон, весело насвистывая, возился с каким-то странным, похожим на мини-локатор, прибором, в который был встроен небольшой овальный экранчик. Женя хозяйничала. Мило так, как умеют хозяйничать только неопытные хозяйки, кривовато нарезая хлеб и сооружая смешные неуклюжие бутерброды.

Звук треснувших невдалеке кустов отвлёк и профессора и девушку. На полянку, пыхтя, буквально выполз уставший грязный Ревенко, в высоких болотных сапогах.

— Фух-х… ну и местечко! Самый райский уголок для всяких водяных и кикимор.

— Даже странно слышать это от профессионального учёного — эколога, — насмешливо поддела коллегу Евгения.

— Так я же просто эколог, а не «Кожаный чулок» Фенимора Купера. Скажу откровенно, даже в Ханты-Мансийских топях, когда мы работали с местными торфяниками, и то было легче!

— Вадим, вам удалось продвинуться хотя бы на сотню метров вглубь? — лондонский английский Клоссона заставил Ревенко улыбнуться. Уж очень он не вязался с этим местом, зарослями, глухоманью и квакающими лягушками.

— Метров на триста продвинулся. Типичное верховое или олиготрофное болото. Думаю, далеко пройти не удастся. Но мне чуток повезло. Выскочил на островок, примерно пятнадцать-двадцать метров в диаметре. Чтобы разбить маленькую палатку — места хватит. Уверен.

Это «sure», прозвучало так обнадёживающее, что англичанин радостно потёр руки:

— Отлично! Отлично! Вы наметили маршрут?

— Конечно. Сразу же. Мне бы не хотелось второй раз булькать в этой грязной кастрюле зазря.

Они рассмеялись, и Клоссон признательно пожал руку экологу:

— Спасибо! После обеда мы попытаемся добраться до вашего островка и разместить там нашего «Гранта»! А пока отдыхайте!

Клоссон опять отошёл терзать свою «тарелку», а Женя, наполнив кружку Ревенко горячим кофе, дала волю любопытству:

— Вадим, а что это — «Грант»? В чём его назначение?

— «Грант»? — сладко пошевелил босыми пальцами ног эколог, — «Грант» — это «генератор аномальных турбуленций». Хотя, если вы начнёте меня спрашивать о нём в подробностях, я окажусь ещё более некомпетентным, чем любой житель деревни Яковлево.

Но девушка не отставала. Ей правда было интересно, тем более, в самую сущность экспедиции она по роду занятий, посвящена не была.

— Это, что-то типа прибора, позволяющего обнаружить «призраков», да? — она снова «закинула удочку».

— Вроде того, — прижмурился от удовольствия Ревенко, сделав пару глотков обжигающего напитка, — Только не обнаружить, а увидеть, если они существуют. Я точно не знаю, но эта штука как бы вырабатывает специальное электромагнитное излучение, позволяющее сделать поле «призрака» видимым. Как симпатические чернила. Чуть нагреешь письмо — и буквы начинают проявляться.

— И это работает?

— Наверно. Если только наш босс, — он с сомнением кивнул в сторону Клоссона, — не сумасшедший. Поживём-увидим. Моя задача — исследовать местный природный массив, в частности, эту лужу. И помочь в монтаже и демонтаже оборудования.

— А моя — переводы и ведение записей. Но так скучно постоянно знать свои рамки. Хочется нового, понимаете?

— Конечно, понимаю, Женечка! — абсолютно серьёзно подтвердил Ревенко, — Но вы забыли ещё об одной, и может быть, самой главной вашей задаче!

— Вот как? И какой же?

— Спасение от голодной смерти мужской части экспедиции! — так же серьёзно ответил Вадим и, не выдержав, расхохотался. Но Евгения не обратила на смех никакого внимания. Намазав маргарином бутерброд, она язвительно отпарировала:

— Всё верно. А то вы через пару дней начнёте ловить лягушек в болоте.

Протянув бутерброд Ревенко, она на зависть ему, на отличном английском позвала:

— Мистер Клоссон! Ваш ланч готов!

Солнце валилось к обеду.

4

Орлову нравилась эта опрятная уютная кухонька в обычном панельном доме, где всё было разложено по полочкам, аккуратно и продуманно. И сама хозяйка, Любовь Самуиловна Гляссер, племянница пропавшей Лазуткиной была уютной и аккуратной. И очень обаятельной. На своей территории она чувствовала себя уверенно, приготовила чай, поставила вазочку с конфетами и положила в блюдечко вишнёвое варенье. И сам разговор шёл гладко, напоминая обычную беседу, а не официальную встречу. В этом и был настоящий профессионализм. Нужно создать зону комфорта, дать собеседнику расслабиться и уметь слушать. Элементарно.

«Непростая дама, — подумал Дмитрий Сергеевич, — очень непростая!» Он покрутил в руках чайную чашечку и осторожно уточнил:

— А вы точно помните? Может, вы ненароком просмотрели её?

— Нет, — она решительно провела пальцами по воздуху, — шкатулка всегда стояла в правом верхнем углу гарнитура. Возле статуэтки Будды. И её там не было. Я сначала не обратила внимания, а сейчас вспомнила.

— Хотите, поедем, проверим ещё раз? Машина внизу.

— Не стоит, — улыбнулась она, — в моём возрасте обычно на память ещё не жалуются.

— На мой намекаете? — улыбнулся в ответ Орлов, — А вы не помните, что там было, в этой шкатулке?

— Не могу сказать точно, я только один раз видела её открытой.

Она наморщила лоб и честно старалась вспомнить.

— Вот как? А что, шкатулка имела какое-то запорное устройство? — заинтересованно заёрзал на стуле гость, — Какой-то специальный шифр?

— Нет… шифр не помню. А вот механизм, который открывался двумя ключами, кажется, был.

— Так-так… и что же так надёжно хранилось? Наверно какие-то старинные драгоценности?

— Вы знаете, нет, — задумчиво покачала головой хозяйка, — Да и откуда у моей тёти драгоценности? Она всю жизнь проработала учителем физики и астрономии в школе.

— Тогда что же? Вы сказали, что однажды видели её открытой.

— Вспомнила! Там были письма. Деда. И какие-то схемы… Что-то вроде нарисованной от руки таблицы.

Орлов спрятал задрожавшие от нетерпения руки под стол:

— А вы уверены, что это были письма вашего деда?

— Да. Скорее всего. Я знаю его почерк, и, кроме того, я успела прочитать заголовок одного письма. Оно было адресовано какому-то Гимпелу…

— Любовь Самуиловна, а что было потом? — не выдержал Дмитрий, невольно подгоняя рассказчицу.

«К чёрту профессионализм!»

— Потом? Потом тётя закрыла шкатулку, и мы пошли пить чай. А вам налить ещё?

— Спасибо, — Орлов благодарно протянул чашку, — могу вам задать ещё один вопрос?

— Спрашивайте.

— Вы знаете, кем был ваш дед?

— Конечно, — спокойно выдержала его взгляд хозяйка, — Учёным. Астрофизиком. И большим ребёнком, как говорила моя тётя.

На островок они вышли к вечеру. Те триста метров, о которых говорил Ревенко, по степени затраченных усилий плавно переродились в километры — длинные, грязные и утопливые. Болото недовольно ухало, чавкало, крепко хватало за ноги и голосило комариным звоном, но, в конце концов, ему пришлось уступить. И на девяносто процентов — это была заслуга Вадима. Мощный как бульдозер, он не только тащил на себе всё снаряжение, но время от времени и самого профессора и даже Женю. Иносказательно, конечно. Но вряд ли им бы удалось добраться до этого твердого кусочка суши без его всепробивающей мощи и упорства.

— Три кочки мне на голову… мы всё-таки доплыли! — срубленным кедром рухнул на землю Ревенко и радостно засмеялся немного нервным смехом.

— Я не знаю, что вы сказали, коллега, но я с вами полностью согласен, — плюхнулся рядом профессор и тщательно протер платком очки.

Что касается Жени, то сил говорить у неё не было.

Блаженные минуты счастья были прерваны нежным звенящим звуком.

— Ручеёк! — удивлённо произнесла девушка и встала на ноги.

Она сделала несколько шагов вперёд и, за чахлой сосной, увидела журчащую ленточку.

— Смотрите! Здесь ручеёк!

Подошедший Ревенко опустил в воду руки и с наслаждением умылся:

— Холодная… только это не ручей, а родник.

— А что, есть разница?

— В сущности, нет, — отфыркиваясь, пояснил эколог, — но родник это именно место выхода источника на поверхность, а ручеёк — собственно, его водное ответвление.

— Вадим, я поняла, почему вы в тридцать два года холостяк, — наставительно заметила Женя.

— И почему?

— Догадайтесь!

Они оба прыснули.

Всё веселье испортил этот занудный англичанин, который ни о чём не мог думать, только как о работе.

— Коллега, — обратился он к Вадиму, — полагаю, мы сначала установим «Грант», а палатку немного позже. Вы не против? Мне не терпится просканировать ландшафт. А вы мисс Женя, если вам не трудно, разожгите спиртовку и приготовьте нам кофе, хорошо?

— Хорошо. И разогрею тушёнку.

— Спасибо. Вы очень добры.

Мужчины занялись своими мужскими делами, а Женя, вздохнув, принялась за кофе.

Часа полтора спустя, когда солнце, последний раз вызарив зелень болота, ушло на отдых, всё было готово. Палатка была поставлена, кофе благополучно выпит, тушёнка съедена, а на раскладном столике прочно обосновался «генератор аномальных турбуленций» или «Грант», мерцая овальным монитором, по которому иногда пробегали какие-то разноцветные искорки.

— Электромагнитное поле достаточно однородное, — не отрывая взгляд от экрана, комментировал Клоссон, — волновая активность — низкая. Так… включаем тензорное исчисление напряжения, а потом попробуем измерить гамма-излучение на предмет отклонений.

Он переключил что-то на панели управления и, мгновенно, экран осветила ярко-зелёная вспышка. Настолько яркая, что заставила и Клоссона, и сидевшего неподалёку Ревенко, отшатнуться и закрыть глаза руками. Затем появилась изумрудная черточка, немного темнее общего фона и напоминающая собой мостик или арку. И тут же «Грант» стал выдавать физические параметры явления и рассчитывать координаты места.

Несмотря на то, что глаза ещё ныли после этой неожиданной вспышки, Клоссон фанатично прилип к монитору и, толкнув эколога локтем, восторженно заорал:

— Вы видели?! Вы видели это? Поздравляю коллега! Мы впервые наблюдали то, что всегда считалось не более чем фантастической гипотезой! Взаимодействие или, точнее, слияние трёх видов полей — электрического, магнитного и биологического в одно! Это и есть неизвестная науке аномалия, которая и является составляющей так называемых «призраков! И мы будем первыми, кто откроет эту тайну и поведает о ней миру! Первыми! Вы слышите, коллеги?

5

«Что-то часто я стал бывать здесь», — подумал Орлов, разглядывая пузатые сейфы, — «Наверное, это, действительно, важное дело. Иначе, зачем все эти вызовы?» Он перевёл взгляд на непривычно взволнованного шефа, роющегося в верхнем ящике стола.

— Дмитрий Сергеевич, — наконец обратил на него внимание Симбирцев, — почему вы мне вчера не сообщили об этом разговоре? Ведь Любовь Самуиловна Гляссер и есть тот человек, на которого оформлен страховой полис в случае кончины её тёти!

— Ну, во-первых, мы пока не знаем, скончалась Лазуткина или нет, — рассудительно ответил бывший майор, — это должно установить следствие. А во-вторых, когда мы закончили беседу, было около шести пополудни, и я не хотел вам надоедать во внерабочее время.

— По вашим глазам вижу, что есть ещё и в-третьих…

— Да, есть, — кивнул Орлов, не удивляясь проницательности начальника службы безопасности, — если Лазуткина, в течение года, не объявится и её тело не будет найдено, то только в этом случае по закону человек будет признан безвестно отсутствующим и вступит в силу механизм наследования. Так что, время у нас есть. Зачем такая спешка? И почему вас так заинтересовали бумаги и письма её отца?

— Вот. Можете взглянуть, — Симбирцев бросил на стол старинную картонную папку с надписью «Дело».

— Что это?

— Личное дело Бернара Отто Вирта, тысяча девятьсот шестого года рождения. Гражданская специальность — физика, астрофизика, квантовая механика. Три премии Паркнера, почётный академик ряда зарубежных институтов, включая Йельский и Оксфордский и так далее и тому подобное… читайте-читайте.

Он откинулся на спинку кресла и терпеливо ждал.

— Всё это интересно, — прочитав, отложил документы в сторону Орлов, — но какое отношение это всё имеет к страховке в десять миллионов долларов, пропаже Лазуткиной и моему разговору с Гляссер?

— Это конфиденциальная информация, — понизив голос, внушительно произнёс шеф, — но мне позволили кое-что сообщить вам, учитывая, что вы, непосредственно, привлечены к расследованию.

Он сделал короткую паузу и продолжил:

— Проблема состоит в том, уважаемый Дмитрий Сергеевич, что Вирт — тоже пропал. В тысяча девятьсот семьдесят втором. Его старшая дочь, мать Гляссер, пропала в семьдесят четвёртом. Правда, здесь никаких страховок не было. Но вот его вторая дочь, по покойному супругу Лазуткина, Светлана Бернаровна, получила за отца страховку в десять тысяч рублей, большие деньги по тем временам, и, застраховав свою жизнь на гигантскую сумму в 10 миллионов долларов в пользу племянницы, тоже исчезла! Улавливаете параллель?

— Да… всё это странно… для совпадения, — согласился Орлов, — Но причём тут письма из шкатулки?

Симбирцев достал из стола ещё одну папку, с надписью «Совершенно секретно. Хранить вечно» и протянув её Дмитрию, тихо сказал:

— А сейчас — главное. Вирт, урождённый вестфальский немец, восемь лет, примерно с 1937 года, состоял в команде исследователей, работавших над «оружием возмездия». Вы, наверно, слышали об этом. (Орлов кивнул) Так вот, молодой и талантливый учёный был коллегой и другом небезызвестного Вернера фон Брауна, отца будущей американской космической программы «Аполлон». Но если фон Брауну удалось после поражения Рейха перебраться в США, то Вирт был захвачен и в качестве военнопленного почти семь лет, до самой смерти Сталина, провёл в наших лагерях.

— И что потом? — не удержавшись, перебил майор.

— Потом? Потом он был замечен, оценён, реабилитирован и привлечён в группу Келдыша. Всё — в этой папке.

— Допустим. Но я не очень улавливаю связь со страхованием жизни и научной работой отца нашей клиентки.

— Если честно — мне тоже не всё понятно, — пожал плечами Симбирцев, — Но люди, которые дали мне эти материалы, сообщили, что связь существует. И самая прямая. Более того, по этому делу уже работает их сотрудник. В нужный момент — он выйдет с нами на связь.

— Валентин Артурович, — взмолился Орлов, — может, вы мне хотя бы объясните, кто эти таинственные «люди», которые так заинтересовались этим расследованием?

— НСБ. Национальная служба безопасности при президенте, — чётко произнёс Симбирцев и остро, испытывающе, посмотрел Орлову в лицо.

Профессор был оживлён и добродушен. Выпавшая (сразу же!) на долю экспедиции удача, настроила его на рассуждения обо всём. Такие рассуждения обязательно начинаются с какой-нибудь мелочи и непременно заканчиваются глобальными вопросами мироздания.

— Подумать только, — с наслаждением прихлёбывая кофе начал он, — что этот божественный напиток, в сущности, был подарен людям, обыкновенными козами!

— Ну, козы всего лишь привлекли внимание к кофейным ягодам, — не согласилась Женя, — А первыми, кто изготовил из них кофейный напиток, были, всё-таки, монахи миссионеры. Я читала.

— Да, это так. Но версии разнятся, хотя оспаривать вашу я не возьмусь. Вы знаете, друзья, мы ведь с вами тоже, в некотором роде, как те козы. Привлекаем внимание человечества к новым тайнам, возможно, жизненно важным для его будущего развития!

— Или снова пытаемся открыть очередной ящик Пандоры.

Это сказал Ревенко. И то, как это было сказано, удивило Евгению. Вот от кого не ожидала. А с виду хохмач и пустобрёх. Ничего она не понимает в людях!

— Вы пессимист, дорогой мой! — дёрнулся в его сторону Клоссон. — Это, во-первых. А во-вторых, мы, «аномальщики», ещё десять лет назад и мечтать не могли о таком помощнике как «Грант»! А сейчас — вот он! Перед вами! И уже есть результаты, начинающие подтверждать нашу теорию. Разве нет?

— Теорию чего?

— Теорию временных дыр. Мы, настоящие учёные, считаем, гипотезу Рейнхарда-Смита о наличии на Земле пространственно-временных туннелей непреложной истиной. Конечно, фактов для её доказательств пока маловато. Но для этого мы и здесь.

— То есть, вы хотите доказать, что Рай и Ад существуют, — насмешливо подытожил Вадим, — а жена Лота, действительно, обратилась в «соляной столп»? Это и есть мнение «настоящих учёных»?

— Вы утрируете, — завёлся на интересную беседу Клоссон, — и ссылка на библейских персонажей тут тоже не при чём! Понимаете, это и вам мисс Женя будет интересно, астрофизикам давно известно о существовании чёрных дыр, где вещество сжато до невероятных плотностей. Чёрная дыра всасывает в себя космические частицы и электромагнитные излучения, попадающие в ее окрестности. Теоретически объект, находящийся в чёрной дыре, может перемещаться во времени, оставаясь в одной и той же точке пространства.

— И, исходя из этого, возможно существование бесконечного числа Вселенных? — поняла девушка.

— Верно, — кивнул англичанин, — чёрные дыры — это мосты между вселенными. Попав в такую дыру, можно перейти в другую Вселенную, следовательно, в другую точку пространства. Об этом писал и наш знаменитый учёный Стивен Хокинг, который поддержал меня в моих начинаниях. И я, наконец-то, осуществляю практическую часть нашей теории, приехав сюда.

— Сюда?

— Да. Именно сюда. Где по моим расчётам и находится вход в один из этих туннелей, — торжественно произнёс профессор.

Резкий звук «Гранта» заставил всех прильнуть к экрану, на котором появилось крупное зелёное пятно. К удивлению Клоссона, оно не было статичным, а медленно перемещалось. Более того, время от времени, пятно растягивалось, временами превращаясь в овал и выпуская сверху и снизу длинные отростки.

— Это… это напоминает мне… — пробормотал англичанин, впившись в него глазами.

— Фигуру человека! — закончил за него фразу Ревенко.

6

Полуночный звонок разбудил Орлова. Он протёр глаза и, недовольно покосившись на незнакомый номер, поднёс телефон к уху.

— Слушаю. Говорите!

— Капитан Шаганов, — произнёс красивый полнозвучный баритон, — Дмитрий Сергеевич, где вы сейчас находитесь?

— А где я могу находиться в двенадцать часов ночи? Дома. Сплю.

— Простите Дмитрий Сергеевич, но это очень срочно. Возможно, понадобится ваш совет. Я говорил с Валентином Артуровичем, и он сказал, что я могу контактировать с вами в любое время суток.

— Ну раз Валентин Артурович сказал… У меня есть десять минут?

— Да, конечно. Даже больше. Машина заедет за вами через полчаса.

Труп выглядел плохо. Нелепо обвиснув, он расплылся в большом, с низкой спинкой, кресле, глядя на присутствующих выпученными незрячими глазами.

— Горячева Антонина Павловна, — коротко информировал Орлова капитан, — Наш главный свидетель по делу Лазуткиной. Да вы её помните. Со второй квартиры.

— М-да… скверная штуковина. А кто обнаружил тело?

— Я. Приехал уточнить кое-что по Лазуткиной и вот…

— Понятно.

— Что думаете, Дмитрий Сергеевич? — поманил Орлова в сторону следователь.

— Убийство. Хладнокровное и продуманное. Потерпевшая жила одна?

— Да. Сын с семьёй переехал в Рязань два года назад. Но почему вы думаете, что это насильственная смерть? Следов борьбы не обнаружено, внешних повреждений от огнестрельного и холодного оружия также не имеется. Наш эксперт, например, утверждает, что и присутствие ядов сомнительно. Во всяком случае, после первичного обследования.

Орлов внимательно осмотрел труп, подлокотники кресла, пол возле ног умершей и только потом уверенно произнёс:

— Я не претендую на полную объективность, ведь даже повторная лабораторная экспертиза может не установить остаточных следов яда в организме погибшей. И всё же это — отравление. И скорее всего, каким-то из фторацетатов.

— Пока только ваше предположение, не так ли? — попробовал поспорить Шаганов, — А если это просто обычный инфаркт?

— Капитан, — спокойно и даже наставительно произнёс бывший майор, — я работал в отделе, связанным напрямую с уникальным Институтом токсикологических исследований при ВПК. Не слыхали? Я не большой специалист в данной области, но кое-чему я, всё-таки, научился. — немного помолчав, он продолжил, — Конечно, отравление фторацетатным препаратом определить на «глазок» трудно. Но если бы она была ещё жива, обычное ЭКГ, я уверен, показало бы атриовентрикулярную блокаду, а при патоморфологическом исследовании вы бы увидели накопление цитрата в крови и тканях.

— Атрио… — ошеломлённо попытался повторить Шаганов, — Как вы сказали? Ну, вы даёте, Дмитрий Сергеевич! Ай да я! Как правильно, что я вас пригласил на консультацию!

— И ещё, — не обращая внимания на лестное восхищение коллеги, продолжил мысль Орлов, — при нарастании интоксикации, появляются клонико-тонические судороги, тошнота и слюнотечение. Когда я сейчас осматривал труп Горячевой, то заметил, что пальцы на руках неестественно вывернуты, а в уголках губ беловатый след засохшей слюны. Если вы внимательно исследуете стульчак в туалете и пол, возможно, обнаружатся и остатки рвотной массы. А всё вместе доказывает только одно — Горячева была отравлена!

— И тогда, остаётся только установить — кем, — согласно кивнул следователь.

— А вот это, как раз таки, не самое сложное, — хмыкнул майор, — это будет один из тех, кто присутствовал в квартире Лазуткиной позавчера, включая и нас с вами.

Зелёное свечение, напоминающее человеческую фигуру, медленно перемещалось, то сжимаясь, то распрямляясь снова. В одной из его условных «рук», иногда появлялись какие-то тоненькие, расплывчатые формы, напоминающие стебельки. Клоссон, быстро ввёл новую комбинацию цифр на командной панели «Гранта» и изображение дважды увеличилось в размерах.

— А вы знаете, что он, или она, делает? — потрясённо спросил профессор.

— Что? — в один голос воскликнули Ревенко и Женя.

— Собирает цветы!

— Тогда это точно — она! — улыбнулась девушка.

— Интересно, и какие цветы можно собрать в этой трясине? — недоверчиво буркнул эколог по-английски.

— В том то и дело, коллега! — хлопнув соседа по мощному плечу, радостно воскликнул Клоссон, — Мы видим очередное подтверждение гипотезы Рейнхардта-Смита о существовании параллельных миров! Там, где «она», (раз мы решили, что это женщина), собирает цветы, вместо болота — большая цветочная поляна! А мы, образно говоря, подглядываем за «ней» в замочную скважину, которую нам заменяет монитор «Гранта»!

Он помолчал, а затем очень серьёзно произнёс:

— Друзья мои, честно говоря, я ожидал увидеть что-то подобное…

— Почему? — опять в голос отозвались Женя и Вадим.

— Когда я знакомился с архивными документами, связанными с происшествиями на Андреевской топи, меня поразили показания одного из жителей деревни Яковлево, которого обвиняли в попытке изнасилования утонувшей в болоте девушки, приехавшей к подруге в деревню. Кажется, его фамилия была Трембитов…

— А-а! Вы говорите о нашумевшем в своё время деле «Лесовиков»? — понимающе кивнул Ревенко, — Я читал об этом, когда знакомился с историей края.

— Да, — подтвердил Клоссон и продолжил:

— Ну вот. Тысяча девятьсот семьдесят четвёртый год, кажется, не уверен в дате. Двое местных мужчин, обманным путём заманивали приехавших в деревню горожанок обещаниями показать небывалые ягодные и грибные места, потом отвозили их в лес, насиловали, (простите меня мисс Женя!), а после угрожали расправой, если жертва, как у вас говорят, «proboltajetsa», да?

— Но как это связано с нами, «Грантом» и временными дырами? — пожала плечами девушка, — Это обычная криминальная история.

— Не совсем, хотя я и не готов признать наличие прямой связи. Но дело в том, что этот Трембитов утверждал, что приезжая не утонула, она просто бежала по болоту, пока не исчезла.

— Бред какой-то…

— Для такой молодой леди — вы неисправимый скептик! — улыбнулся профессор. Не будьте так недоверчивы! Разве то, что вы видите здесь, — он ткнул пальцем в экран монитора, — не свидетельствует о невероятном? Я бы даже сказал, о чуде? (он помолчал) Настоящий учёный, мисс Женя, это тот, кто верит во всё. Во временные дыры, во вселенский разум, в единство порядка и хаоса, в Санта-Клауса и даже в пряничного человечка. А потом, всё, во что верит, подвергает сомнению! Настоящего учёного должно сжигать любопытство и жажда познания! А иначе — это не учёный. Ну, и конечно, — он снова улыбнулся на этот раз с лукавинкой, — не помешают знания и тренированная память.

— Согласна. Но всё помнить — невозможно. Да и незачем. Для этого и придуманы компьютеры.

— Дорогая вы моя коллега, самый лучший компьютер, находится вот здесь. И он сохраняет всю нужную вам информацию, не хуже железного всезнайки! — указательным пальцем англичанин смешно постучал себя по лбу, — И чтобы доказать вам это, я даже могу назвать вам имя этой несчастной, пропавшей на болоте!

— Да? И как же её звали?

— Нина Гляссер, вот как! В девичестве — Вирт. Честно говоря, — признался Клоссон, — это имя, носил один мой хороший знакомый, оригинальнейший ум прошлого столетия, который тоже разделял мои научные взгляды. Но я так и не узнал, какое отношение имела к профессору Вирту пропавшая девушка и имела ли вообще. Возможно, просто однофамильцы.

— Вот видите! Потому и сохранилась информация, что её фамилия напомнила вам человека, которого вы, видимо, хорошо знали! — шутливо поймала его на признании Евгения, — А вот если бы нет…

Клоссон погрозил ей пальцем и так же шутливо ответил:

— Вы же не хотите сказать, что я и насильника знал неплохо? А ведь я же запомнил, что его фамилия — Трембитов!

— Пас! Один — ноль, в вашу пользу! — развела руками девушка и рассмеялась.

7

Придорожный, под «штатовский фастфуд», ресторанчик «Тополёк», был любимейшим заведением людей-торопыг. Тех, кто предпочитает перекусить, а не есть. Здесь, как мухи, роились студенты, мелкий офисный «планктон» и стражи порядка, патрулирующие улицы. За одним из пластмассовых столиков нашли себе место и Орлов с Кудрявцевым.

— Нет, не могу я никак привыкнуть к этой жвачке, — поморщился Саша, — не американский у меня желудок.

— Во-первых, — с удовольствием двигая челюстями, наставительно сказал его более старший товарищ, — сэндвич — не американское изобретение, а английское, названное по фамилии одного аристократа, и даже вроде бы министра, а во-вторых, не нравится — не ешь! И вообще, дарёному коню в зубы не смотрят. Я пригласил, я и плачу.

Кудрявцев вздохнул, откусил кусочек и, пожевав, отложил бутерброд в сторону.

— Дмитрий Сергеевич, вы не досказали об этом Вирте. Так и не узнали, что с ним стало на самом деле?

— Меня, Саша, сейчас другое занимает, — подперев голову рукой раздумчиво произнёс Орлов, — Связь этих чёртовых писем с исчезновением Лазуткиной. Не забывай, наша основная задача — опровержение или установление факта её смерти.

— Ну… вы прямо как Валентин Артурович… Факты, факты и ничего кроме фактов!

— Нет, Саша, как раз я пока, «тону» в одних только предположениях, — пользуясь тем, что курить разрешалось, Орлов закурил и блаженно выпустил из лёгких струю дыма, — Ты, вот что, узнай-ка поподробнее о шефе твоей девушки — как его, Клоссоне, кажется?

— А это ещё зачем? — слегка напрягся Кудрявцев.

— Не сходится тут кое-что, — глянув в удивлённые глаза помощника пояснил майор. — Я прочитал личное дело Вирта и обнаружил, что оказывается, Клоссон и он — были знакомы. Более того, они даже переписывались вплоть до исчезновения последнего. И вдруг, этот Клоссон, появляется здесь у нас, и внезапно исчезает дочь Вирта — Светлана. Скажешь совпадение? Да только не верю я, Саша, в такие совпадения!

— А по-моему, вы нагнетаете, Дмитрий Сергеевич. Клоссон приехал почти на сутки позже, когда нам сообщили о пропаже Лазуткиной, и он, аккредитован Российской Академией Наук. Причём, аккредитацию он получил два месяца назад! Кроме того, я лично встречался с ним, и он оставил о себе очень положительное впечатление. Да и Женя говорила, что он удивительно мягкий интеллигентный человек и настоящий фанатик науки.

— Мой отец, Саша, кадровый военный, по долгу службы был причислен в сорок восьмом году к одной специальной группе учёных. Так вот, он много и часто беседовал с одним из её выдающихся умов…

Орлов сделал паузу и, усмехнувшись, продолжил:

— Отец почти дословно повторил твои слова, которые ты употребил, описывая Клоссона — «умный, мягкий, интеллигентный фанат своего дела…» и т. д. и т. п.

— И что? Какая в этом связь?

— Никакой, наверное… Просто этого умнейшего и добрейшего человека звали Андрей Дмитриевич Сахаров. И он был отцом водородной бомбы.

Тихо зашипел раздавленный в пепельнице окурок.

Клоссон хлопотливо описывал вокруг Вадима круги, напоминая квохчущую возле цыплят наседку. Он то отбегал к палатке, то возвращался, снова что-то проверяя и считая, то просто пролистывал свой потрёпанный блокнот, выискивая одному ему ведомые недочёты. Жене было смешно. Но будучи интеллигентной девушкой, она улыбалась только тогда, когда шеф не видел, а в остальное время запирала скулы на замок, переводя смех в глубину своих синих, как море, глаз.

— Вадим, и не забудьте, пожалуйста, ЛН-52, — снова налетел на Ревенко профессор, — он должен быть в багажнике, в коричневой сумке.

— Не забуду, — мотнул головой Вадим и повернулся к Жене, — А вам ничего не захватить?

— Да нет, пожалуй… Ну, если только свитер. Здесь ночью сыровато.

— Хорошо.

Ревенко выбрал длинную слегу и уже приготовился шагнуть в топь, как Клоссон задержал его за руку.

— Забыл сказать… вам не стоит сегодня возвращаться. Скоро стемнеет, переночуйте в джипе. А утром со свежими силами и на свежую голову, обратно. Договорились?

— All right, boss! — улыбнулся Ревенко, — Я тогда ещё в Яковлево успею смотаться. Может, прикуплю что в местном магазинчике. А вы, если будет нужно, звоните прямо по спутниковому, в машину.

— Удачи! Осторожнее там…

— А вам — счастливо оставаться!

Спустя несколько минут эколог исчез в тёмно-зелёной обманчивой дымке болотных испарений.

— Вы знаете мисс Женя, — глядя вслед ушедшему коллеге, философски подытожил Клоссон, — люди, одержимые борьбой за материальные блага, назвали свой путь прогрессом. Но если взглянуть на это с другого ракурса, эту борьбу можно рассматривать как свидетельство вырождения, ослабления воли к свободе, вызванное бременем материальных тягот.

— Но ведь развитие цивилизации и есть развитие человеческого общества? Разве не так? — не согласилась девушка, — Сюда относится и развитие культуры и науки, и даже ваш «Грант» этому доказательство.

— С этим трудно спорить. И всё же, это ослабление воли — наш проигрыш, который мы из самолюбия называем жизненной целью, а жизненную цель, которая и есть отрицание свободы, мы зовём цивилизацией.

Он встрепенулся и, повернувшись к ней лицом, доверительно улыбнулся:

— Пойдёмте, потрудимся пока ещё светло, а потом сообразим что-нибудь на ужин. Скомбинируем ваши природные свободные способности к варению кофе и продукт цивилизации — спиртовую горелку.

Время тянулось и тянулось. Назойливое комарьё притерпелось к антимоскитной мази и нагло пикировало на любой незащищённый участок тела. Женя сперва отмахивалась, потом смирилась и, усевшись поближе к дымку костра, стала следить за работой шефа. Тот полностью ушёл в работу, что-то настраивая на панели «Гранта» и время от времени немузыкально насвистывая.

— А что такое ЛН-52? — Не выдержала девушка.

«В конце концов, это невежливо не обращать на меня внимания».

— ЛН-52?

«Вот так-так… он даже не обернулся! А ещё иностранец!»

— Это лазерный нивелир, модель 52-ая, высокоточная.

— А для чего он служит?

— Ну… если совсем просто: оптико-механический геодезический инструмент для геометрического нивелирования, то есть определения разности высот между несколькими точками. Другими словами, я хочу как можно точнее установить место появления вчерашнего «призрака»…

Внезапно, профессор подскочил на месте и восторженно возопил:

— Скорее сюда!! Сюда!! Смотрите!!!

На мониторе «Гранта» отчётливо и крупно проступили черты человеческого лица. Мужчина. С немного длинноватым носом и сеточкой морщин возле глаз. Его губы беззвучно раскрылись, как будто оно говорил им что-то. Что-то важное.

— Я вижу то же, что и вы, но этого просто не может быть! Не верю!! Ущипните меня! — попросил Клоссон, — Пожалуйста, мисс Женя, ущипните меня!

— Если я в это не верю, это не значит, что этого нет, — а вот этот голос, раздавшийся за их спинами, заставил подпрыгнуть уже и Женю. Фраза была сказана на безупречном английском с лондонским придыханием в нос.

Стремительно обернувшись, профессор и девушка увидели, что в двух шагах от них, стоит тот самый незнакомец, лицо которого они только что видели на экране «Гранта». Он вежливо и располагающе улыбался, а его одежда, чем-то напоминающая просторный греческий хитон, легко приподнималась от свежего летнего ветра.

— Я просто процитировал одно из ваших выражений, господин Клоссон, — учтиво поклонился невероятный визитёр, — Меня зовут Кайл. Меня прислали передать вам приглашение в гости.

— Вы меня знаете? — хрипнул ещё не пришедший в себя англичанин.

— Я — нет. Но тот, кто вас приглашает в гости, да. Вы согласны с ним встретиться?

— Конечно, но… я не один, видите ли… — он растерянно оглянулся на переводчицу. — Мисс Женя, а вы? Согласны?

— Ваша спутница, может идти с нами, если хочет, — равнодушно пожал плечами человек в хитоне. Заметив, что девушка колеблется, подстегнул:

— Решайте быстрее! Стабильность «времо» закончится через 49 секунд!

— Времо? А…

— 32 секунды!

— Я с вами босс! — тряхнула головой Евгения. — В конце концов, я ваша помощница, не так ли?

— Вы — больше! — Клоссон искренне пожал её руку чуть повыше локтя, — Вы — настоящий, преданный друг! Мы идём!

Мужчина в хитоне кивнул, затем достал из кармана что-то вроде небольшого компаса и направил его на юг. То что произошло следом, напоминало старые сказки о ковре-самолёте. Теплый обжигающий кожу вихрь закрутил всех троих, с невероятной быстротой замелькали перед глазами предметы, рассыпаясь на яркие трескучие искорки, временами сливающиеся в широкие одноцветные полосы, а потом… потом, наступило состояние невесомости и парения.

И, наконец, спасительное забытье…

8

Солнце давно ушло на покой, когда Ревенко увидел край берега и тёмные силуэты сосен. «Фух-х… добрался!» Он сделал последнее усилие — и вот — одна нога прочно упёрлась в твёрдую почву, но вторая, как назло, плотно засела в тягучей грязи.

Чертыхнувшись, он задёргался, пытаясь высвободится, но от этого только ещё глубже проваливался в зыбкую топь.

— Руку?

Как будто с неба прозвучал звонкий молодой голос.

Вадим поднял глаза и увидел симпатичного, по-дорожному одетого, парня, который протягивал ему руку, предлагая помощь. Почему-то не удивившись этому неожиданному появлению, он подал свою в ответ.

— Спасибо. Уже, считай, выбрался и в двух шагах застрял… — немного смущённо поблагодарил Ревенко.

— Бывает, — вежливо улыбнулся новый знакомый, — закон подлости.

Он вновь протянул узкую сильную ладонь:

— Александр Кудрявцев.

— Ревенко. Вадим. А как вы здесь очутились, Александр Кудрявцев? Только не говорите что случайно!

— Конечно, нет, — весело подмигнул парень, — Женя мне сказала, где вы будете базироваться. А я эти места хорошо знаю. Всё детство здесь пробегал. Бабушка у меня «яковлевская».

— А-а! Теперь понял! — хлопнул себя по лбу Ревенко, — Вы тот самый Саша, который работает в страховой компании! Евгения об этом упоминала.

— Только об этом?

«Опять улыбается, сукин сын!»

— Ну, может и не только, но я чужие секреты не выдаю.

Вадим стёр с лица ответную улыбку и перешёл к делу:

— Почему вы здесь? Что-то случилось?

— У меня, то есть у нашей компании, есть несколько вопросов к вашему шефу.

— К мистеру Клоссону? Любопытно. А в связи с чем?

— Это служебная информация, — немного смешно было видеть эту напускную важность на молодом, розовощёком лице. — А где он? (с заминкой) И Женя?

— Хотелось бы мне ответить в том же духе… про «служебную информацию», — насмешливо парировал эколог, — но раз вы тот самый Саша… Они недалеко. На островке. Примерно в полукилометре отсюда. Так что, придётся подождать, пока я не соберусь обратно.

— Хорошо. Подожду. А когда назад планируете?

— Завтра, — оглянулся на болото Вадим, — Сейчас уже опасно. Стемнело. Да и устал я зверски. В деревню вот собираюсь съездить, вы со мной?

— Да, если не возражаете.

— Наоборот, буду только рад, — искренне сказал Вадим и, не оборачиваясь, направился к джипу.

…Женя медленно и с усилием открыла глаза. Пылало закатное солнце. «Больно!» Она снова прикрыла веки, и, выждав, примерно с минуту, сделала вторую попытку. А потом, изумлённая и очарованная, не отрываясь, стала разглядывать окружающий её удивительный мир.

На конфетно-декоративной лужайке, сиял чистенький нарядный домик, как будто шагнувший сюда с пасхальных открыток. За ним, без всякого порядка, расположились его почти точные копии, отличающиеся друг от друга только гаммой цветов и прихотливостью архитектурных решений. Кое-где сверху были надстроены башенки, а одно строение по форме напоминало плывущий парусник. Океан цветов и яркой, необычайно яркой, для земного глаза, зелени живым ковром сплетал природные узоры самых невообразимых расцветок.

Чуть в стороне, располагалась мельница и какое-то странное, почти не украшенное ничем здание, напоминающее ангар или гараж. Или куб. Оно так сильно контрастировало с окружающей его «нарядностью», что невольно приковывало взгляд.

Лёгкое прикосновение к плечу, заставило девушку вздрогнуть. Быстро, насколько позволяли онемевшие мышцы шеи, путешественница во времени, повернула голову и увидела седого, но ещё довольно моложавого мужчину, неопределённого возраста, одетого в такое же подобие хитона, в котором был и их провожатый. И тут она всё вспомнила и попыталась что-то сказать, но из горла вылетело только какое-то неразборчивое клохтанье.

— Не торопитесь, — седой ободряюще поднял ладонь вверх, — вам надо немного прийти в себя. Первый раз всегда так. Даже у тех, кто привык пользоваться «времо», случаются спазматические явления.

— Я не напугал вас? — спросил он через паузу, видя что гостья пока не в силах совладать со своим голосом.

— Нет… — прокашлялась Евгения, — Где мы? И кто вы?

— Иногда самые простые вопросы предполагают самые сложные ответы. Поэтому отвечу просто. Вы у нас в гостях. В «Убежище». Или Азилуме, как любит называть это место наш Хранитель.

— Вы не поняли, — упрямо мотнула головой девушка, — я имела в виду, мы на Земле? И где мистер Клоссон?

— Конечно, на Земле. Не волнуйтесь, — абориген улыбался дружелюбно и понимающе, — Если мы представим, что Земля — это книга, то вы просто перешагнули с одной странички на другую. Вот и всё. А по поводу вашего спутника не беспокойтесь, он сейчас в гостях у Хранителя. Если хотите, я проведу вас прямо туда.

— Хочу.

— Вы встать можете?

Седой протянул ей руку и она, чуть пошатнувшись, приняла вертикальное положение.

— Отлично! Тогда пойдёмте. Здесь недалеко…

Он неторопливо зашагал к тому самому «кубу», напоминающему самолётный ангар. Идя следом, Женя с удовольствием ощутила своё тело, живительные токи крови, оживившие мышцы и вернувшие им упругость, и ещё, какой тут удивительно чистый и вкусный воздух!

Домики, мимо которых они шли, были так неправдоподобно красивы и пусты, что она не выдержала:

— А это что, декорации?

— Нет. Почему вы так решили?

Ей даже показалось, что кроме удивления она уловила лёгкую обиду.

— Так нет же никого. И звуков не слышно.

— Ах, вот как! — опять улыбнулся провожатый и пояснил: — Все сейчас в Учебном корпусе. У нас не так часто бывают гости.

— «К нам цирк заехал на часок, мы клоунам ужасно рады…» — зачем-то процитировала Женя.

— А вот и нет. Скорее, наш уклад покажется вам цирком.

Они подошли к одной из стен ангара и он нажал на входной панели какую-то кнопку. Зашипев, металлическая створка отъехала в сторону.

— Прошу!

Седой гостеприимно наклонил голову.

9

— Мировая у вас бабуля! Первый сорт! — с аппетитом жуя, склонился к уху Кудрявцева Вадим.

Что правда, то правда. Стол в уютной горнице «ломился» от домашних деликатесов: огромный запечённый с курином мясом пирог, свежие хрустящие оладушки, гора пирожков помельче, глубокая тарелка до краёв наполненная деревенской сметаной, мёд, грибы, а уж о соленьях-вареньях и говорить не приходится.

Маленькая, очень живая старушка продолжала хлопотать возле гостей, всё дополняя и дополняя это изобилие новыми вкусностями.

— Высший! — подцепив грибок на вилку, согласно кивнул Саша.

— Точно. Высший. Такие только в детских сказках бывают. Ох… не лопнуть бы, — неинтеллигентно отрыгнул эколог.

— Может грибочков доложить? Или картошечки ещё кому? — старушка выросла у него за спиной как джин из лампы.

— Спасибо, мамаша. Последний раз так вкусно ел уже и не помню когда.

— Хватит, хватит бабуль! — ласково взял её за руку внук, — Всё было здорово!

— Ну, тогда я чайку поставлю, а вы пока побеседуйте.

Проводив её глазами и дождавшись пока она выйдет, Ревенко спокойно и деловито произнёс:

— Спрашивайте. По глазам вижу, что вы меня о чём-то хотите спросить, так? Но не решаетесь. Боитесь, что не отвечу.

— Да. Вы угадали. Хотя у меня вопросы скорее к вашему шефу, но вдруг и вы можете помочь?

— Спрашивайте! — повторил Вадим и пожал плечами.

— Скажите, общаясь с вашим шефом, вы никогда не слыхали имени Лазуткиной Светланы Бернаровны? Или, может, видели её фото?

Кудрявцев достал из внутреннего кармана телефон и показал фото пропавшей Вадиму.

— Нет. Никогда.

— А эту женщину, — Саша пролистнул фотогалерею дальше, — он никогда не упоминал? Гляссер, Нина Бернаровна? Она старшая сестра Лазуткиной.

— А вы знаете, да, упоминал, — неожиданно кивнул Ревенко, — У нас спор вчера вышел, что надёжнее — человеческая память или компьютер, и босс действительно произнёс это имя.

— А что? Что он говорил? Конкретно?

— Да ничего особенного, — охладил нетерпение следователя эколог, — Он рассказывал, что девушка была одной из жертв банды «Лесовиков», промышлявших здесь в середине семидесятых, я сам читал об этом, и что-то о загадочном происшествии, связанным с этой девушкой, то ли утонула в болоте, то ли исчезла, я так и не понял.

Ещё фото.

— А вот об этом мужчине, ничего не говорил? — дрожа от нетерпения, продолжал допытываться Саша, — Его фамилия Вирт. И он — родной отец этих девушек! И тоже пропал. В семьдесят втором. Дело так и осталось нераскрытым.

— Тоже здесь?

— Нет. В Москве. Авария там была какая-то у них в НИИ. Потом пожар. В общем, тела четверых так и не были найдены. В том числе и его.

— Никогда не слыхала, чтобы мертвецы после смерти разгуливали. Да ещё среди бела дня…

Оба собеседника так и подскочили на месте. Оказывается, старушка давно вернулась в горницу с большой банкой малинового варенья. Она внимательно вгляделась в последнее фото немолодого мужчины в очках и уверенно произнесла:

— Если человек пропал в семьдесят втором, то не может он разгуливать по нашей деревне два года спустя! Но это был он, точно. Глаза пока меня не подводят.

Ответом было ошеломлённое молчание.

Освещение было приглушённое, казалось, что свет струится прямо из стен. На мягких удобных креслах отчётливо просматривались человеческие силуэты. Людей было немного. Вместе с женщинами и детьми — человек двадцать. И вообще, изнутри ангар был скорее прямоугольной формы, а не кубической. В центре, возле председательского кресла, на столике, мерцал какой-то странной формы ромбовидный аппарат, похожий на кристалл. Из него, как огромное голографическое изображение, развёртывалось что-то вроде документальной хроники, которую комментировал сильный и энергичный голос.

«…таким образом, ВПК стран „большой двадцатки“ крайне нестабилен, и локальные войны периодически вспыхивают, давая разрядку накопившемуся военному арсеналу».

Изображение пропало. Свет стал ярче. И Женя сразу же разглядела сидящего недалеко от неё Клоссона. Человек, комментировавший фильм, встал и обратился к присутствующим:

— На сегодня всё, а сейчас гостей приглашает Хранитель. Право частной беседы. Всем спасибо!

Люди стали подниматься, и, переговариваясь, двинулись к выходу. Двое или трое подошли к Жене и приветливо поздоровались. Наконец, остались только комментатор, Клоссон и Женя.

— Пришли в себя? Это просто отлично, отлично, мисс Женя! Не пугайте меня больше, договорились? — профессор так искренне выражал свою радость, что она сразу ему поверила.

— Спасибо. Всё хорошо. Я, похоже, много пропустила?

— Не так уж и много. Точнее, ничего существенного. Главное — нас ждёт впереди.

— Тогда идёмте! Не будем терять время!

— А идти никуда и не нужно, — улыбнулся молчавший до этой минуты чернобородый комментатор.

Он легко дотронулся до верхушки ромбовидного кристалла, и внезапно они все втроём очутились заключёнными в прозрачную оболочку, напоминающую капсулу. «Капсула» тихо завибрировала, её стенки на несколько секунд затянуло густой беловатой массой, напоминающей коллоидный газ, потом всё рассеялось, в том числе и сама капсула, и гости с удивлением обнаружили, что стоят уже не в ангаре, а в помещении самой современнейшей лаборатории, о какой любой учёный может только мечтать.

Дверь, расположенная напротив, открылась, и им навстречу вышел немолодой, но хорошо сохранившийся, мужчина в очках с тонкой оправой и копной белых, как снег, волос. Клоссон, забыв обо всём, в том числе и о Жене, сделал шаг навстречу, и изумлённо вглядываясь в его лицо, неверяще пробормотал:

— Профессор Вирт???

Мужчина улыбнулся и приветливо протянул мягкую, никогда не знавшую мозолей, ладонь:

— Здравствуйте, Джек! Я очень рад вас снова видеть!

10

Утро щедро расцветило скучное болото, опять превратив его в живописную ярко-зелёную поляну. Вадим был «совой» и такую рань не жаловал. Вот и сейчас он хмуро бросил Саше высокие резиновые сапоги и буркнул:

— Одевайте! Хоть и недалеко, а не по шоссе пойдём.

— Тяжёлые…

— Это с непривычки, — Ревенко почесал нос и решил, — В общем, так. Я возьму большой рюкзак с продовольствием и одеждой. А вы — вот этот маленький. Сможете? Он лёгкий.

— А что там?

— Лазерный нивелир. Прибор такой.

— А-а… ясно, — Саша сделал вид что понимает, и деловито закинул поклажу за спину.

— Ну что, готовы?

— Да.

Ревенко, к удивлению своего молодого спутника, вдруг дремуче перекрестился и со словами «С Богом!», шагнул в обманчивую топь.

В личном кабинете профессора Вирта было уютно почти по-домашнему. На столе красовался старинный чайный сервиз, окружённый вазочками с печеньем и кремовыми трубочками, прямо над хозяйским креслом висел оригинал Шагала, а в самом углу, на маленьком стеклянном столике, мирно спал душистым сном букет нежных пионов. Но все эти «роскошества» скучали, незаслуженно забытые гостями.

Беседа была интересной. Настолько, что было не до чая.

Почти два часа погружения в другой мир, казались сюром наяву, если бы не уверенный глуховатый голос профессора.

— Теперь вы понимаете, дорогой коллега, какой ценности было это открытие? — Вирт щёлкнул пальцами и пристально посмотрел Клоссону в глаза, — И понимаете, КТО в первую очередь попытался бы им завладеть и найти ему практическое применение?

— Понимаю.

— У нас все процессы происходят иначе! Там, у вас, мне бы уже было больше ста, не так ли? А здесь прошло не более шестнадцати с момента нашего прибытия. Представляете? — в стёклах очков с золотой оправой заплясали весёлые искры. — Представляете, сколько толстосумов и всяких там влиятельных людей захотели бы попасть в замедленный временной поток? И жить сто двадцать, сто пятьдесят лет? Нет, коллега… Человечество не готово к таким дарам. Я понял это сразу, как только мой «МРБ» позволил мне пройти по «времо»…

— А что такое «времо»? — не выдержав, перебила Женя, — Часто слышу это слово, но смысл неясен.

— Как и мне, — поощрительно кивнул Вирт и, поймав её удивлённый взгляд, пояснил:

— Видите ли, юная мисс, иногда учёный совершает открытие, просто вытащив счастливый билет. Как игрок, которому неожиданно выпал «Джек Пот»… Нет, нет, это совсем не значит, что человек неподготовленный и далёкий от науки способен сделать то же, что и исследователь, работающий в этом направлении всю жизнь. «Времо» — это энергетический мост, так мы называем проход между временными слоями планеты. А «МРБ» — это «молекулярный распылитель биоматерии», иначе говоря, своеобразный преобразователь биоструктур, адаптирующий их к прохождению моста в то или иное измерение.

— Даже представить страшно, — задумчиво покачал головой Клоссон, — что могло бы случиться, если бы ваше открытие попало в руки ВПК любого государства планеты Земля…

— Почему же нельзя? Как минимум, установление мировой диктатуры, порабощение любого социума и истребление себе подобных в любых математических пределах. И понимая это, я и мои ближайшие коллеги решили уйти. Уйти так, что бы никто и никогда нас не искал.

— Пожар в НИИ! — озарило британца.

— Совершенно верно, — кивнул Вирт, — совершенно верно, коллега. Рад, что ваша способность связывать причины и следствия по-прежнему осталась превосходной.

Он встал и, подойдя к англичанину, доверительно положил ладонь ему на плечо.

— Вы заслуживаете знать правду, Джек. В тот день я пригласил четырёх ближайших друзей и коллег, решивших разделить мою судьбу, на экстренную работу в воскресенье. И мы, зная, что кроме нас в здании института никого нет, сымитировали взрыв стационарной кабины, где проводились опыты со сжатыми газами…

— Но позвольте, в прессе сообщалось о четверых погибших. А с вами их было пятеро!

— Да, — Вирт убрал руку с его плеча и нахмурился, — один передумал. Или точнее, предал. Внешние блага — фактор не менее сильный, чем любой иной.

— Но тогда, вы… вы хотите сказать….

— Именно так. Исчезнуть бесследно не удалось. А значит, нас ищут…

Придушенно охнула Женя, а Клоссон запустил пятерню в свою седую гриву.

— Отшельники, подъём! Команда спасения прибыла!

Отдуваясь, как огромный самовар, на островок выбрался распаренный Ревенко и с наслаждением потопал ногами по твёрдой земле. Рядом остановился вымотанный донельзя Кудрявцев.

— Подъём! Ау! Спите что ли?

Вокруг царило равнодушное безмолвие. Встревоженный Вадим заглянул в палатку, а потом зачем-то за ближайшие кусты. Но островок был так мал, что спрятаться на нём было практически невозможно.

— Утонули они, что ли?

Но Кудрявцев его не слушал. Он быстро подошёл к столу, где стоял «Грант», и к изумлению Ревенко, уверенно набрал какую-то комбинацию цифр на панели управления. Экран, засветился холодным сиреневым светом, после чего появилось изображение того самого зелёного пятна, напоминавшего человеческое лицо. Глянув на дату и время, Кудрявцев внезапно достал из внутреннего кармана куртки дорогой, последней модели, «Инмарсат» 556789 и позвонил:

— Шеф, по-моему, мы опоздали. Но один ещё здесь. Прятать карты уже не имеет смысла.

Он спокойно отключил телефон и снова водворил его во внутренний карман.

— Может, объясните, какого хрена… — начал Ревенко, но договорить не успел.

Монотонный, усиливающийся с каждой секундой, гул растёкся над островком, и словно огромная стрекоза, над головами Вадима и Саши завис военный, защитной окраски, вертолёт.

11

Проведя ладонью по лбу, Клоссон недоверчиво осмотрелся вокруг:

— Одно меня немного смущает, коллега. Как вам удалось создать здесь такую современную лабораторию? Ведь если вы попали в совершенно необитаемую реальность…

— Идёмте, — вместо ответа хозяин сделал приглашающее движение рукой ему и Жене, — вам нужно кое-что увидеть.

Миновав несколько лабораторных отсеков, заинтригованные гости проследовали за ним и, наконец, остановились в совершенно пустой комнате, в центре которой располагался только цилиндрический прибор, окружённый полупрозрачной сферой и подключённый сразу к двум мощным компьютерам, находящимся вне стеклообразного покрытия.

— Что это? — обойдя со всех сторон цилиндр, спросил Клоссон.

— Это? Это Автономный Замедлитель Времени, — со спокойной гордостью ответил Вирт, — или наш «TIME-HOLDER», как мы его здесь называем. Наше детище и последнее самое крупное достижение после «МРБ».

— Неужели вы действительно… — потрясённо начал британец, но поперхнулся, так и не сумев закончить фразу.

— Именно так, коллега! Теория замедления времени, угаданная ещё великим Эйнштейном и обогащённая трудами фон Брауна, теперь нашла практическое применение в этом скромном на вид пустяке.

— Но ведь это же время! Как вам удалось? Невероятно! Просто невероятно!

— Время — величина не абстрактная, друг мой, — чуть поморщился Вирт, — а имеющая направление и энергию. Следовательно, оно воздействует на наш мир и энергетически тоже. Вспомните, что писал Эйнштейн о гравитации. Вспомнили? «Гравитация есть искажение пространства, а время — одна из характеристик этого искажения». Но если время — это энергия, значит, она, как и любая другая энергия подчиняется закону изменения и сохранения энергии! А наш прибор, именно и совершает подобное изменение, замедляя на тысячную долю секунды её поток и позволяя нам оставаться единственными хозяевами на данном временном плацдарме. Правда, радиус его действия весьма невелик. Примерно четыре с половиной километра. Но это только пока!

Уже уставший удивляться всему британец поднял руку вверх, указав на закрытые тёмными шторами окна:

— Надеюсь, вы не хотите сказать…

— Смотрите сами, мой недоверчивый оппонент.

Добродушно улыбнувшись, Вирт нажал какую-то скрытую кнопку, и шторы мгновенно распахнулись.

За ними были поразительно безлюдные, но самые настоящие улицы Москвы…

Масса вертолёта давила кузнечным прессом. Полная посадка исключалась из-за малых размеров островка, и железная стрекоза неподвижно зависла, выпустив из своего брюха аварийную лестницу. Спустя минуту на землю выпрыгнул человек в форме хаки. Он быстро и профессионально закрепил её на поверхности острова специальными грузилами и махнул рукой, подавая сигнал, что всё готово. И только тогда в дверях появилась фигура в штатском. Медленно и не очень уверенно гость стал спускаться вниз…

Клоссон никак не мог оторваться от окна, восхищённо качая головой и глядя на московские улицы:

— Удивительно! Удивительно! Вы положили на лопатки всех когда-либо живших на Земле писателей-фантастов, воплотив в жизнь свои изобретения! Теперь я понимаю, почему вы здесь! Мир ещё долго не будет готов к тому, что вы способны ему предложить.

Стоявшая рядом Женя, оглянувшись на Вирта, с любопытством спросила:

— А как же те домики? Ну, куда мы попали первоначально?

— А там и есть наша постоянная резиденция, — таинственно подмигнул профессор, — измерение, где просто никогда не было нашего с вами вида. Homo sapiens. Пустой мир. И прекрасный этой своей пустотой.

— Дорогой Бернар! — британец горячо и восхищённо потряс руку Вирта, — Я хочу от всего сердца поблагодарить вас за приглашение! Это честь называть вас своим учителем. И знаете, если вы не будете возражать, я бы хотел задержаться у вас хотя бы на недельку, если это возможно! Ни один учёный на моём месте не отказался бы от приобщения к таким тайнам, о которых человечество пока не смеет и мечтать!

— Вам не нужно меня просить, Джек. Вы и ваша очаровательная спутница, — тут хозяин лаборатории поклонился Жене, — теперь стали частью нашей маленькой общины. Так что секретов от вас у меня нет.

— Как частью общины? — вдруг испугалась Женя, — Вы же не хотите сказать, что мы останемся здесь навсегда?

— А разве Кайл не предупредил вас об этом?

— Какой Кайл?

— Тот, кто был вашим проводником.

— Нет!

Девушка чувствовала, как её почти физически охватила паника.

— Странно, — пожал плечами профессор, — он обязан был информировать вас.

— Послушайте коллега, — вмешался Клоссон, — мне лично будет безумно интересно пожить тут какое-то время и ознакомиться со всеми вашими великолепными открытиями, но я тоже не готов, как и моя помощница, порвать все узы, так сказать, что связывают меня с родными, моей работой, друзьями, в конце концов.

— Мы были приглашены просто в гости! — в глазах девушки заблестели слёзы.

— Ну что же… — разочарованно вздохнул Вирт, — раз это наша вина, я думаю, мы найдём способ исправить ситуацию. А вы Джек, видимо, всё ещё сильно привязаны к суетным страстям человеческим. Это сильно мешает вашему развитию, как учёного. Как помешало и тому пятому, сбежавшему в последний момент из лаборатории, за семь минут до взрыва.

— А могу я узнать его имя? — осторожно спросил Клоссон.

— Конечно, — подумав, кивнул головой профессор, — Почему бы и нет? Он был младшим научным сотрудником, очень талантливым и самым молодым из нас. Его имя…

— Дмитрий Сергеевич?! А вы-то здесь зачем?

Разглядев человека спустившегося с вертолёта, удивлённо воскликнул Саша.

12

Не обращая внимания на изумлённого эколога, находящегося под присмотром военного в «хаки», Кудрявцев, пожимая руку Орлову, укоризненно попенял:

— Дмитрий Сергеевич! Зачем вы себя раскрыли? Всё равно ситуация необратима… Они ушли. И мы их уход прошляпили!

— Всё нормально Саша, — спокойно отреагировал гость, — «Снегирь» уже в курсе. Я по-прежнему для всех страховой агент Орлов и бывший сотрудник органов в прошлом, — он многозначительно посмотрел на Кудрявцева, — в том числе и для тебя…

— А он? — нерешительный кивок в сторону Ревенко.

— А он… он попадает под пункт 43\5.

— Вы серьёзно?! Пресса поднимет вой на всю страну! И наша и зарубежная!

— Болота — места опасные! — хмыкнул старший, — Мало ли что может случиться… (обращаясь к Ревенко) Вадим Алексеевич! Не могли бы вы подойти к нам?

Вирт потрогал металлический бок электрочайника и лукаво прищурился:

— Ещё чаю? Горячий. Или, может, кофе?

— Нет, спасибо. Как-то не до чаепитий, — отказался Клоссон, — Голова кругом идёт — и от увиденного, и от услышанного.

— Джек! Мы ведь с вами — учёные, и я подумал, что всякие уловки с моей стороны были бы просто не честны по отношению к вам и (он поклонился Жене) вам, уважаемая мисс.

— Вы нас отпустите? — опять с тревогой спросила девушка.

— Если вы хотите, конечно. Но, сначала, я обязан предупредить вас кое о чём.

— Если вы о просьбе молчать, — Женя почти умоляюще сложила на груди руки, — то мы обещаем…

— Видите ли… — мягко перебил её профессор, — вы перепутали полярность у слова «опасность». Поставили «минус» там, где нужно ставить «плюс».

— Мы перешли черту, — догадливо кивнул британец, — не так ли? И возвращаться нам — некуда…

— Какую черту? О чём вы?! Почему вы все говорите загадками? — вот теперь в голосе его помощницы была настоящая паника.

— Даже сам факт нашего возвращения, мисс Женя, — мрачно объяснил Клоссон, — я уже не говорю о том, что мы узнали и увидели тут, лишает нас всяких шансов не только на нормальную жизнь, но даже на более-менее продолжительную жизнь в изоляции.

Он посмотрел в широко раскрытые, непонимающие глаза девушки:

— Не понимаете? Этот мир — ищут. И ищут давно. А нашли мы. И побывали в нём мы. А потом — вернёмся обратно. И в кого мы превратимся в случае нашего возвращения? Когда они придут к нам?

Женя, опустив голову, молчала.

— Правильно, — угрюмо закончил мысль шеф, — в подопытных крыс.

В неприметном районе столицы, посреди густо заросшего соснами бора, стыдливо пряталось обычное на вид трёхэтажное кремового цвета здание с внушительной парадной вывеской — «Центр пространственно-временных исследований при МО РФ». Необычными были меры секретности и наблюдения. Ещё за пару километров располагалось закрытое военное КПП с усиленной охраной, включающей в себя два бронетранспортёра. А у самого бора по всему периметру стояли линии высокого напряжения и камеры слежения. Кроме того, время от времени вся территория облеталась военными вертолётами и дронами.

В одной из комнат этого кремового здания, перед большим односторонним зеркалом Гезелла сидело двое. Старший был крючконос, с почти сросшимися на переносице бровями и усталыми, всё видевшими, глазами. Он был одет в неброский, с синей искрой, костюм, но без галстука. Второй, лет на двадцать моложе, выглядел немного киношно с его стильной причёской и франтоватой рубашкой от «Кляйна», дополненной ботинками «Саламандер».

По другую сторону экрана была узкая, совершенно без мебели, комната (скорее даже камера), где на медицинской кушетке вытянулось мужское тело, опутанное проводами и датчиками. Датчики были повёрнуты так, чтобы их показания и кривые были хорошо видны наблюдающим. Рядом стоял кто-то безликий, в белом чистеньком халате и сияющими стёклышками очков.

Франт ёрзнул в своём кресле и с досадой произнёс:

— Похоже, они немного перестарались.

— Ничего, — спокойно ответил старший, — конструкция крепкая — выдержит. Главное — чтобы «Снегирь» поверил.

— Вы думаете, что это, всё-таки, он?

— Не думаю. Знаю. Felix accidens… Счастливый случай, как говорят.

Крючконосый скривил губы, что у него означало улыбку.

Молодой хмыкнул, потом щёлкнул включающей микрофон клавишей:

— Работу с объектом Р-3 завершить. Приступить к процедуре УТ-52. Руководителя группы прошу задержаться.

Очкастый кивнул и послушно стал отсоединять многочисленные датчики с тела мужчины. Наконец, снял и полупрозрачную маску, закрывавшую его лицо.

Лицо Ревенко.

13

Видеть безлюдные улицы такого громадного города как Москва в середине дня — было сродни фантасмагории. Хотелось подойти и дотронуться до всего: стен, деревьев, ворот на выходе Никитской или даже тёплой каменной брусчатки. Женя несколько раз крепко зажмуривалась, потом снова смотрела, но то, что было — не исчезало.

Москва была пуста!

Краем глаза она замечала ошарашенное лицо Клоссона и спокойное, хитроватое, Вирта. «Как же это может быть? Может всё сон? Или я просто не я?». Но камни были настоящими, стены тоже, а на одном из листиков дерева, жемчужинкой блеснула дождевая капля.

Через несколько метров, пейзаж стал меняться. Отчётливые линии предметов смазывались, впереди явно шло какое-то движение, проглядывали спешащие куда-то люди, бесшумно метались в длинных асфальтовых змеях дорог автомобили, а горизонт почернел и съёжился. Жене показалось, что на мир натянули мутную полиэтиленовую плёнку, грязную и ободранную.

— Здесь наши четыре с половиной километра заканчиваются, — развёл руками Вирт, — далее привычный для вас вид современного мегаполиса.

— Невероятно! Вы уже третий раз приводите нас сюда, и я до сих пор не перестаю удивляться тому, что вижу!

Клоссон сделал попытку дотронуться до этой «плёнки» но она просто растеклась пролитой ртутью и снова собралась в том же месте.

— А у меня ощущение рыбки в аквариуме, — грустно поведала Евгения, — Жалкой и беспомощной…

— Как знать дорогая мисс, — ласково коснулся её руки профессор, — возможно аквариум это то, куда вы стремитесь. Так вы не передумали?

— Нет. Не передумала.

— А вы, коллега?

— Не-е-ет… — с заминкой, но отказался и Клоссон, — Когда-нибудь в будущем я, возможно, приму ваше приглашение. А сейчас…

— Ну что же, это ваше право, — не стал спорить Вирт, — Тогда давайте вернёмся в лабораторию, а оттуда — в «Цветущую долину».

— «Цветущую долину»? — переспросила девушка.

— Да, — улыбнулся профессор, — «домики», как вы метко заметили. Или Азилум, как мы называем расположение нашей постоянной резиденции. Туда, куда вы попали по «времо».

— Но зачем? Разве здесь не ближе?

— Когда имеешь дело со временем, мисс Женя, путь, кажущийся самым коротким, часто становится самым длинным. «Временной тоннель», соединяющий наше и ваше временные измерения, проходит через «Цветущую долину». А место, где мы с вами находимся — это просто тупик. Или — «карман времени». Джон придумал. Итак, вы готовы?

— Да! — почти в один голос произнесли британец и его помощница.

— Ну что же, тогда идёмте!

Москва бесшумно падала под ноги.

Стены крематория «Центра пространственно-временных исследований» гляделись прочнее стен древних замков. Любые возможные температуры были бы тут бессильны. Это был кусочек ада, спрятанный от глаз смертных и служащий напоминанием бренности всего живого. Но вряд ли такие мысли приходили в голову Вадиму в первые минуты пробуждения. Гораздо сильнее его занимало склонившееся над ним лицо человека, по-видимому, друга, так как глаза незнакомца таили в себе сочувствие и поддержку.

— Не напрягайте пока зрение, Вадим Алексеевич, — тихо произнёс незнакомец, — Вам нужно привыкнуть к свету. Слушайте меня внимательно. Вы понимаете, что я говорю? Если да, кивните один раз.

Ревенко медленно с трудом кивнул.

— Хорошо. Сейчас вас перенесут в одну из наших машин и отправят в другое место. Там вы немного подлечитесь и отдохнёте. Вам будут приготовлены документы и вещи. Никуда не выходите и ни с кем не общайтесь самостоятельно. От этого зависит ваша жизнь! Вы понимаете?

Ревенко снова кивнул.

— Отлично, — незнакомец одобрительно цыкнул, — Догадываюсь, что у вас много вопросов, Вадим Алексеевич, но здесь не время и не место давать на них ответы. Прошу помнить одно — я ваш друг и действую в ваших интересах. Это пока всё, что могу вам открыть. А пока — удачи и помните, что я вам сказал. И прошу, доверьтесь мне!

На лицо Вадима одели эфирную маску, затем щёлкнул «зип» и он осознал, что его запаковали в какой-то мешок. Но дышать было легко и паники не было. Сознание опять медленно уплывало в сказочные грёзы сна. Потом его осторожно переложили на каталку и куда-то повезли…

Чистый очищенный воздух циркулировал по всем отсекам и в лаборатории Вирта, создавая ощущение свежего природного ветра. Сам профессор, не останавливаясь, прошёл в конец длинного коридора и подвёл Клоссона и Женю к временному лифту, соединяющему «карман» с «Цветущей долиной».

Внезапно он хлопнул ладонью себя по лбу и с досадой развернулся:

— Совсем забыл! Каждый из моих «гостей», перед тем как вернуться в «Долину», должен пройти «РДК».

— Что? — переспросила девушка.

«РДК»? «Рентгено-дезинфицирующая камера», — пояснил хозяин, — Дело в том, что бактерии и вирусы — создания вневременные, а мир, в котором мы живём — почти стерилен. Так что, лишняя предосторожность не помешает. Вы не против пройти эту процедуру?

— Нет, конечно! Если это необходимо…

— Вот и прекрасно. Сюда, пожалуйста.

Слева от лифта была надстройка, напоминающая куб. Неприметная матовая поверхность поглощала электрический свет, уменьшая его видимые размеры. Немного светлее выделялся прямоугольник двери, с глазком, один в один похожим на обычный, который есть на дверях каждой квартиры.

Вирт погладил ладонью гладкую поверхность куба и пригласил профессора и переводчицу внутрь:

— Это и есть наш «профилакторий». Камера рассчитана как раз на двоих.

Увидев сомнение в глазах Жени, он улыбнулся:

— Не волнуйтесь — это займёт минуту, не больше. Или вы мне не доверяете?

Клоссон решительно забрался в «РДК», секунду поколебавшись, за ним последовала и Женя.

— Сейчас постарайтесь расслабиться, можете закрыть глаза и ни о чём не думать, — прошелестели динамики голосом профессора, — Вы даже не заметите, как всё закончится. Думайте о хорошем. Например, о доме…

Раздался ровный гул, затем Клоссон и Женя почувствовали, как чьи-то невидимые воздушные руки как будто ощупывают их со всех сторон. Прикосновения были приятными и даже немного щекотными. Совершенно успокоившись, девушка, как и советовал ей профессор, закрыла глаза и отдалась во власть этих ощущений.

Через положенное время двери куба автоматически открылись. Чернобородый комментатор, помощник Вирта, проверил пульс обоих и кивнул. Клоссон и Женя сидели внутри камеры и выглядели как люди потерявшие сознание.

— Они ваши Джон, — кивнул в ответ чернобородому Вирт, — Полчаса вам хватит?

14

Небольшой частный особнячок, затерянный среди деревьев и огороженный двухметровым забором, был спрятан от любопытных взоров не хуже чем домик сказочного Карлсона в Стокгольме. Место для особняка было выбрано такое уединённое, что кажется, единственной целью его постройки и было удаление от всякой цивилизации. Комнат было четыре. Гостиная и большая столовая внизу и две спальни этажом выше. В одной из этих спален лежащий на спине мужчина пошевелился и, поднеся руку ко лбу, неуверенно потёр веки. Дневной свет бил прямо в лицо, наступал очередной хороший день. День в мире живых.

Ревенко (а это был он) откинул одеяло и сел. И почти сразу же в дверь негромко, но уверенно постучали.

— Войдите! — почти каркнул от долгого сна Вадим и прокашлялся.

Молчаливый официант вкатил тележку с сервированным на ней завтраком, профессионально разлил по чашечкам кофе и удалился. Ревенко не успел удивиться, почему сервировано на двоих, как вдруг до боли знакомый голос заставил его вздрогнуть. Это был тот самый голос спасителя, который он слышал в крематории.

— Вадим Алексеевич! Не возражаете, если позавтракаем вместе?

Высокий, с красивой сединой, человек, затаивший в глубине глаз, уже осыпанных предательскими морщинками, улыбку, дружески протягивал ему руку:

— Симбирцев. Валентин Артурович. Угощайтесь. Всё очень вкусно, уверяю вас!

А параллельно, в совершенно другом месте, даже можно сказать, в совершенно другом мире, ещё один мужчина, английский учёный Джек Клоссон, с трудом открыл глаза и увидел склонившиеся над ним женские лица. Одно из них было хорошо знакомым ему лицом Евгении. Вторая, по возрасту его ровесница, была ему незнакома.

Потом появилось третье лицо, мужское, с весёлой хитринкой, спрятанной за старомодными овальными стёклами очков.

— Ну, вот он и очнулся, — добродушно прогудел Вирт обращаясь к дамам, преимущественно к Жене, — А вы паниковали. С возвращением, Джек!

— Что… случилось? — в два приёма выдавил британец.

— Перепад давления в «РДК». И как следствие — кислородное голодание. Обыкновенная техническая проблема. Бывает, к сожалению. Внешний модуль не всегда срабатывает.

— Я так рада, что вы в порядке! — его верная помощница сияла от радости.

— Спасибо… мисс Женя… Женечка.

Та вторая незнакомая женщина принесла поднос, на котором стояла чашечка с каким-то напитком. Вирт осторожно передал её Клоссону:

— Выпейте Джек! Это подкрепит вас.

— Что это?

— Всего-навсего травяной настой, — улыбнулся профессор и кивнул в сторону хозяйки, — Знакомься. Моя старшенькая, Нина. Мастерица заваривать всякие природные чудеса.

— Папа, как всегда, преувеличивает… — ответно просияла дочь.

— И ничего я не преувеличиваю! Просто отдаю тебе должное!

— Пойду, соберу на стол, — отмахнулась Нина, — вам надо закусить перед дорогой.

«Та самая, Нина Гляссер, — понял Клоссон, — пропавшая так необычно в далёком семьдесят четвёртом, спасаясь от банды „Лесовиков“, на болоте возле деревни Яковлево. Вот она где!»

Но вслух он сказал другое, ощупав рукой ноющий затылок:

— Как битой приложили. Дотронуться больно…

— Возьми, — подал ему пластиковую ампулу Вирт, — это обезболивающее.

Он помолчал.

— Всё-таки решили уйти?

— Да.

— А вы Женя?

— Да.

— Твёрдо?

— Твёрдо. Наверно, мы пока не готовы расстаться с нашим прошлым, — вздохнул Клоссон, — каким бы оно ни было.

— И вы не берёте в расчет мои предостережения и всё то, что я говорил вам в лаборатории?

— Берём, Бернар. И благодарим. И понимаем риск, который возможен. Но мы должны вернуться. Домой. Как ни банально это звучит.

— В таком случае, отговаривать вас не буду, — понимающе пожал плечами хозяин Азилума. — Пойдёмте, перехватим на дорожку, а через час Кайл проводит вас по «времо».

Чуть ссутулившись, профессор вышел из комнаты.

Хотелось домой.

15

Кофе был превосходным. Прихлёбывая маленькими глоточками его обжигающую сладость, Ревенко и Симбирцев, напустив равнодушие на лица, подспудно внимательно изучали друг друга, пытаясь не подставиться раньше времени.

Вадим не выдержал первым. Отставив в сторону чашку, он перестал ходить вокруг да около.

— Значит, ничего конкретного вы мне сказать не можете?

— Любая дополнительная информация только увеличивает для вас степень опасности, –тонко улыбнулся Симбирцев и пожал плечами.

— Куда уж опаснее. Если вы меня у «безносой» из-под носа украли. Простите за каламбур… Меня что, живьём хотели испепелить?

— Ну что вы! Это варварство. Вам бы ввели препарат, который блокирует сердечную мышцу, а уж потом…

— Какая гуманность! — не удержал сарказма Ревенко, — Сейчас заплачу от благодарности.

— Вадим, вы верите, что я ваш друг? — хозяин особняка впервые посмотрел гостю прямо в глаза, — Ну, пусть не друг, а доброжелатель, скажем?

— Скорее, я вам зачем-то нужен.

— Хорошо. Пусть так, — поморщился хозяин особнячка, — но вы верите, что сейчас не в моих интересах причинять вам зло?

— Допустим.

— Уже неплохо. А теперь, послушайте внимательно. И крепко запомните мои слова. Вы стали пешкой в очень большой игре! Масштабы этой игры вы даже при всём своём уме и воображении представить не в состоянии, — Симбирцев поднял ладонь вверх, помешав Вадиму ответить.– Секундочку! Единственное, что может спасти вас — это согласится на моё предложение.

— Согласится? И в чём оно заключается?

— Вы всё узнаете, Вадим Алексеевич. А пока напишите мне о себе, — начальник службы безопасности «Астарты» достал из кармана маленький плоский предмет, напоминающий iPod, но с гораздо более объёмным экраном, — Вот, возьмите. Очень удобен в эксплуатации. Наша современная разработка. «UNWRIGHT». Модель вторая. Что-то, типа, электронной универсальной пишущей машинки. Не торопитесь. Время есть. Пишите детально. Где родились, учились, работали. Как попали в группу Клоссона. Кто рекомендовал, о чём говорили… В общем, чем подробнее, тем лучше!

— А если я всё напишу, — внезапно дошло до эколога, — не стану ли я потом ненужным свидетелем?

— Пять баллов! — весело подмигнул гостю Симбирцев, — Не станете. Обещаю. Стоило ради этого трудиться и вытаскивать вас «с того света»? Но упаси вас Бог от контактов с кем-либо кроме меня. Понимаете?

— Понимаю, — грустно кивнул Ревенко, — вы очень популярно всё объяснили про «пешку»…

— Не грустите, Вадим Алексеевич! Всё это не так безнадёжно, как вам представляется. Во всяком случае, игра не кончена.

Новый покровитель встал и протянул Вадиму руку.

— Прощайте. Увидимся на днях. И ещё раз, прошу мне верить. И помогать. Помогая мне — вы помогаете себе.

Обменявшись рукопожатием с Ревенко, он вышел, а Вадим задумчиво уставился на оставленную гостем электронную игрушку.

Капитан Шаганов даже привстал из-за стола от неожиданности, увидев вошедшего к нему в кабинет посетителя.

— Валентин Артурович? Чем обязан?

— Я вижу, вы не ожидали моего прихода? — пожимая ему руку, чуть виновато уточнил Симбирцев, — Простите, предупредить заранее не получилось.

— Ничего. Всё в порядке. Присаживайтесь.

Симбирцев удобно устроился на гостевом стуле и, искоса глянув в сторону полицейского, не стал юлить, а прямо спросил:

— Виталий Геннадьевич… Можно неофициально?

— Вам — да.

— Виталий Геннадьевич, вы сотрудничаете с НСБ?

Почему-то сыскарь даже не удивился этому вопросу. Как будто ждал его. И ждал давно.

— С Национальной Службой Безопасности при президенте? Нет. Воробью среди ворон не место.

— Ясно, — удовлетворённо кивнул визитёр, — спасибо за ответ.

Неловкость стала уходить. Взамен появилось лёгкое раздражение. Скорее всего, оно вытекало из-за неясности визита и предчувствия чего-то недоброго и даже опасного.

— Может, всё-таки, скажете, с чем пришли? — хмуро поинтересовался капитан, — У меня нет времени на разгадывание ребусов.

— Буду с вами откровенен, Виталий Геннадьевич. Вы можете мне очень и очень помочь. А разговор будет об одном из наших сотрудников — Орлове.

— Дмитрии Сергеевиче? Любопытно!

— Похоже, вы ждали от меня этих слов, — иронично поднятая бровь выгнула красивую ломаную линию. — Если бы нет, то спросили бы — «Почему?»

— Вам бы криминалистом работать, уважаемый Валентин Артурович… — ёрзнул на стуле капитан.

«С ним держи ухо востро! Это не гражданский лопух. Ну и глаза! Рентген…»

— А я им и работаю, — пожал плечами Симбирцев, — относительно конечно. Вы думаете, служба начальника безопасности компании имеет такие уж большие различия с вашей работой?

— Убедили. Но почему Орлов?

Гость помолчал, выдерживая вступительную паузу. Доверие — вещь непрочная. Но выбора не было, тем более он давно изучил всё, что касалось Шаганова, и понял: капитан — честный человек. А честный человек — это вымирающий вид в наше время. И редкий. Можно сказать, ему даже повезло. Виталий вдобавок к честности был ещё и профессионалом. Карты открыты.

— Разговор будет долгим, — решился, наконец, Симбирцев, — если вы располагаете временем, конечно. И он будет касаться непосредственно нашего дела. Пропажи Лазуткиной.

— Валентин Артурович, но почему вы начали именно с Орлова?

Явное любопытство было только на руку.

«Какой он ещё мальчик! Даже страшно завязывать его в этот клубок. Да только других вариантов нет. Нет и всё!»

— Вот почему, — щёлкнул «язычок» кейса и перед изумлённым капитаном появилась старинная, закрытая на два замочка, шкатулка. Та самая, которая ещё недавно украшала книжную полку справа от статуэтки Будды в квартире пропавшей Светланы Бернаровны Лазуткиной.

— Вы оставите её мне? — руки Шаганова зрительно подрагивали от нетерпения, хотя на лице было напускное безразличие, — Хотя бы до завтра? Под расписку.

— Нет, — отрицательно качнул головой Симбирцев, — Но у вас есть полчаса, чтобы убедится, что документы подлинные.

Далее, был только лёгкий шорох бумаг и сигаретный дым.

16

Солнце бесцеремонно вливало своё тепло сквозь сжатые веки и настойчиво предлагало полюбоваться свежей утренней красотой. Клоссон застонал, неохотно расставаясь с тишиной мрака. Контуры обретали отчётливость. Островок на Андреевской топи был таким же, как и в день их ухода. Не изменившись ни на йоту. Всё как обычно: палатка, рядом походный столик с установленным на нём «Грантом», журчание ручейка.

— Мисс Женя… Женя! Вы в порядке?

Он тронул за плечо, лежавшую рядом верную помощницу, которая была ещё в том мире, а не этом. Она пошевелилась и, приподнявшись на локте, тряхнула головой, возвращаясь обратно в реальность.

— Вроде, всё хорошо. Спасибо. А вы как?

— Превосходно.

Профессор неожиданно улыбнулся и пафосно-комично провозгласил:

— Ну что? Добро пожаловать домой?

— Welcome home! –ответно улыбнулась Евгения.

Они поднялись на ноги и обнялись.

— Смотрите, а здесь всё осталось по-прежнему…

Клоссон ковырнул носком ботинка почву и, прищурившись, огляделся.

— А где же Вадим?

Женя недоумённо пожала плечами и сделала несколько шагов в сторону палатки, как вдруг, полог откинулся и, перед изумлённой девушкой, появился Кудрявцев.

— Саша?! А ты тут откуда?

Сказать, что она была удивлена, это не сказать ничего. В последние дни чудес было так много, что можно было уже и привыкнуть. И всё равно, неожиданное появление возлюбленного поразило. Она радостно бросилась ему навстречу, но, не увидев на его лице ничего кроме холодного безразличия, остановилась.

— Капитан НСБ при Президенте России — Кудрявцев Александр Васильевич. Вы задержаны и отправитесь с нами.

Это было как в дурном сне. Саша, её Саша, протянул руку навстречу, держа открытым служебное удостоверение с малиновой корочкой.

— Кто?! Какой капитан?? Ты сума сошёл? Саша… — она снова было дёрнулась вперёд, но тут же отступила. Кажется, начинала понимать.

— Позвольте, а по какому праву? — выпятив вперёд челюсть, запротестовал давно, в отличии от неё, всё понявший Клоссон, — Я подданный Британской короны! И вы не имеете никакого права…

— Имеем.

Сзади раздался металлический щелчок, профессор обернулся и, увидев, стоящего у него за спиной автоматчика в камуфляже, поперхнулся.

А Саша, её бывший милый Саша, достал из кармана телефон больше напоминающий портативную рацию и спокойно доложил кому-то:

— Они у нас. Высылайте «птичку».

И через минуту над головами участников раздался глухой рокот вертолёта.

В кремового цвета здании царило ощущение тихой победы, два самых желанных объекта: иностранный профессор, лично знакомый с Виртом, и девушка переводчица, посвящённая во многие секреты — были здесь! Мало того, они, пришедшие ОТТУДА, куда так важно было попасть, имели самую точную информацию о маршруте, способе проникновения в иное измерение и личные контакты. Ладно, чего уж скромничать! Это не тихая удача, а оглушительный успех! Но… только в том случае, если гости заговорят. Значит, надо для начала ошеломить. Дипломатические свитки отложены, теперь слово за секирой.

В комнате допроса было всё по-спартански. Стол, два стула и большое зеркало напротив. Клоссон сразу же признал по его чуть матовой поверхности специальный наблюдательный экран Гезелла и иронически хмыкнул: «Подготовились. Ну-ну…». Входная дверь автоматически отъехала в сторону, и в маленькое помещение протиснулся крупный лысоватый блондин с умным и чуть насмешливым выражением лица. Он неторопливо сел напротив британца, не торопясь разложил перед собой бумаги и вежливо представился:

— Дмитрий Сергеевич Орлов, доктор физико-математических наук, член-корреспондент РАН с 1999 года и советник службы национальной безопасности.

Эффект внезапности был достигнут.

— Позвольте, — сдёрнул очки с переносицы Клоссон, вглядываясь в своего визави, — значит, вы и есть тот самый…

— Да, — улыбнувшись, подтвердил Орлов, — тот самый, что не ушёл с группой Вирта в семьдесят втором, если вы это имеете в виду. А я был уверен, что Вирт вам всё расскажет.

— Простите, я что-то не пойму вас, — поняв, что проговорился, дал «задний ход» профессор. — Вирт погиб тридцать лет назад. А про вас я читал. Кажется, в «Научной мысли» была одна из статей, посвящённая той трагедии, в НИИ.

— Давайте без игр в «кошки-мышки», хорошо? — устало отмахнулся Орлов. — В официальной прессе, была подробнейше описана авария в НИИ МО и названо количество погибших при этом сотрудников. Их было — ЧЕТВЕРО! Включая и профессора Вирта. Так что о «пятом» — никто не знал. И эту информацию, вы могли получить только от самого профессора. Это логично?

— Но если даже и так, — не желал сдаваться англичанин, — какое вы имели право захватывать нас и привозить сюда? Что вы от меня хотите?

— А вот это уже похоже на начало конструктивного диалога!

Орлов встал и протянул британцу несколько листков из принесённых документов.

— Поверьте, эта тема вас заинтересует…

В другой комнате, «близнеце» первой, в том же кремового цвета здании, сидела Евгения и с горечью, перемешанной с ужасом, смотрела на своего бывшего жениха. Он не притворялся, он действительно не любил её и все признания, клятвы, жаркие бессонные ночи — для него были просто работой. Работой! Вот именно это — сильнее всего её убивало и мучило.

— Поверить не могу, что всё это было притворством. Какая же я дура!

Она изо всех сил старалась не заплакать. Такого удовольствия — он не получит.

— Зачем опять возвращаться к тому, что было. У вас своя работа — а у меня своя.

— Конечно. Если вещь перестала быть нужной, её выбрасывают. Какой ты подонок!

— Во-первых, кто вам сказал, что вы вещь, — терпеливо выговаривал ей Кудрявцев, — а тем более — ненужная? Вы нам очень нужны, Евгения Львовна! Вы нужны государству! От того, что вы сейчас скажете, возможно, зависит будущее России и всего мира! А во-вторых, давайте-ка на «вы», без фамильярности. Быстрее поймём друг друга, если отбросим лишние эмоции.

— «Вы»… Я теперь — «вы». А я ничего говорить не буду! И я требую защитника или прокурора! Не имеешь права! Вы не имеете права!

Кудрявцев встал и подошёл к двери. Перед тем, как выйти, он обернулся и немного огорчённо произнёс:

— Напрасно вы так, Евгения Львовна. Поверьте — здесь не самое удачное место для шуток.

Спустя минуту, в комнату зашли двое в белых халатах с марлевыми повязками на лицах.

— Упрямая! — покачал головой крючконосый, сидевший по другую сторону зеркала Гезелла, — Вы поаккуратнее с ней. Не гоните. Сильные препараты используйте только в крайнем случае.

— Хорошо, — согласно кивнул молодой в рубашке от «Кляйна», — к тому же, наша главная добыча — «интурист». А она, если даже и знает что-то, вряд ли сможет правильно анализировать услышанную информацию.

— Но и тянуть с этим долго мы тоже не можем, — крючконосый протянул руку и закрыл экран специальными жалюзи, — Надеюсь, вы это понимаете.

— Да, конечно. Я понимаю.

Глаза молодого были как обугленные стекляшки: пустые и непрозрачные.

17

Наконец, всё, что читалось — было прочитано. Многие письма были в таком ветхом состоянии, что разобрать что-то было почти невозможно. Но и того, что удалось понять, хватило бы для тысячи вопросов.

Сигаретный дым клубился под потолком кабинета, почти не рассеиваясь, а Шаганов всё никак не мог сформулировать первый. Симбирцев, напустив на себя безразличие, внимательно следил за капитаном полиции, терпеливо ожидая.

— И вы серьёзно предлагаете мне в это поверить? — первая фраза обрела форму. Дальше пошло легче, — В загадочные исследования, исчезновения людей в этих… как там… (капитан заглянул в один из листков) «временных тоннелях»?? Во всю эту детскую чепуху! Вы это серьёзно?!

— Если вы считаете, что НСБ занимается детской чепухой… — сухо ответил Симбирцев и сделал движение, чтобы забрать шкатулку, — то дальнейший разговор считаю бессмысленным.

— Ну, допустим! Допустим, что всё это — правда! — вскочил с места и нервно стал прохаживаться капитан, чудом лавируя между столом и стульями, — Но почему вы не хотите им помочь? НСБ? Ведь они же представляют правительство, а значит интересы нашей страны!

— Да поймите же, Виталий Геннадьевич! — поморщился гость, — Неважно, кто будет обладать этим секретом! Мы, американцы, японцы… Человечество не готово принять этот дар! Мы слишком дики, эгоистичны и жестоки, чтобы мудро распорядиться ТАКИМ ЗНАНИЕМ!

— А кто вы такой, чтобы решать за Человечество, что ему подходит, а что нет?

Вздохнув, Симбирцев достал из внутреннего кармана фото и положил на стол перед капитаном:

— Вот, видите этого мужчину? Справа от профессора Вирта? Это Артур Генрихович Гимпел. Мой отец.

— Но как же…

— Симбирцев — это фамилия моего отчима, — не дал закончить фразу хозяину кабинета гость, — А мой настоящий отец — эмигрировал в США из Германии, когда мне не было и года. В шестьдесят пятом.

— Но причём тут ваш отец и будущее человечества? — слабо продолжал защищаться изумлённый Шаганов.

— Видите ли, именно мой отец и создал «молекулярный распылитель биоматерии», в теории конечно, а профессор Вирт — дал изобретению практическую основу.

— То есть, вы хотите сказать, что всё это реальность?

— Да, — грустно подтвердил начальник службы безопасности «Астарты» — Поверьте. И именно поэтому к нам и прислали Орлова и Кудрявцева. Из НСБ.

— Орлов и Кудрявцев из НСБ?! — Шаганов даже оцепенел на минуту, не веря услышанному, — Но ведь Орлов работал в нашей структуре! Следователем…

— Это легенда. Дмитрий Сергеевич Орлов — физик и консультант НСБ по делу Вирта. Кстати, он ещё и неплохой биолог.

— Но почему к вам? — опять забегал по кабинету капитан, — Какая-то провинциальная страховая лавочка. Почему мы не в курсе?! Объясните!

— Гарантия, — терпеливо объяснил Симбирцев, — чтобы через внучку Вирта выйти на него самого. Я думаю, они предвидели такой вариант, и первоначальной целью была Светлана Лазуткина. Но — сорвалось. И теперь их ставка — Гляссер.

Он взял со стола шкатулку, положил её в кейс и, не попрощавшись, вышел.

Два часа спустя, Шаганов с досадой посмотрел на часы и подумал, что валяет дурака. «Не стоило так всё принимать всерьёз. Подумаешь шкатулка… Никто пока мне не доказал что это правда». И тут же увидел ту, которую так давно ожидал. Любовь Самуиловна Гляссер, низко наклонив голову, вышла из подъезда и быстро зашагала вниз по улице. Почти сразу из того же подъезда вышел пожилой мужчина, почти старик, и, хромая, двинулся следом. Шаганов мгновенно высунулся из окна машины и окликнул его:

— Гражданин Трембитов! — голос капитана звучал приказом.

Мужчина удивлённо обернулся в его сторону.

Шаганов раскрыл удостоверение и произнёс:

— Есть разговор, гражданин Трембитов. Не возражаете?

«Цветущая долина» спала. В домике семьи Вирта уютно потрескивал хворостом камин, возле которого расположились сам профессор и его верная тень –чернобородый Джон, он же комментатор из «ангара».

Вирт закурил маленькую трубочку, выпустив облачко душистого дыма.

— Никак не могу оставить эту дурную привычку… — виновато покосился он на Джона и тут же поспешил сменить тему, — Так что там с «францием»?

— Ждём, — скрипнул креслом чернобородый, — Мы ведь не оплатили заказ вовремя. К тому же, как вам известно, элемент очень радиоактивен и специальный контейнер будет оплачиваться дополнительно.

— А что мы можем? — лёгкое раздражение просквозило в профессорском вопросе. — Они подобрались так близко, что…

Он вздохнул.

— Попробуйте ещё раз уточнить ситуацию с этой страховкой.

— Её не выплатят. Более того, они, по-видимому, используют её как наживку. Неодушевлённую.

— Вот как! А есть ещё и одушевлённая?

— Есть, — тень прямо взглянула профессору в лицо, — Ваша внучка.

Шаганов аккуратно положил копию документа в нагрудный карман. В машине было душно, несмотря на открытые окна. Кондиционер (чёрт бы его побрал!) опять не работал.

— Теперь вы верите, что я не блефую?

— Допустим, — хмуро качнул головой Трембитов, — И что дальше?

— А дальше… дальше вы мне расскажете, зачем к вам приходила Гляссер, и о чём вы говорили.

— А вот тут вы мимо, гражданин начальник, — ощетинился собеседник, — Я за старое срок отмотал полностью. И пугать меня больше не надо!

— А зачем пугать? — почесав нос, спокойно резюмировал сыскарь, — Просто, после вашего нашумевшего дела, осталось много родственников опозоренных вами жертв. Мужского пола. Которые до сих пор были довольны решением суда. Но если они узнают, что вас, приговорив к пожизненному заключению, через тридцать пять лет помиловали, думаю, они захотят с вами встретиться, чтобы скорректировать приговор. Так что…. решение за вами.

— Подождите! — обмяк на сидении Трембитов, — Я ведь, кажется, не сказал «нет»?

18

Это было то самое место, куда много лет назад, в 1974-м, банда «Лесовиков» заманивала доверчивых горожанок, в том числе и Нину Вирт. Примерно в пяти километрах от деревни Яковлево. Но те двое, что осторожно пробирались через мокрый от росы кустарник, посеребрённый светом бледнеющего месяца, вряд ли даже подозревали об этом.

Подсветив часы-компас фонариком, первый, стараясь не шуметь, тихонько свистнул и начертил светом кольцо прямо на серой спине высившихся напротив зарослей.

Секунду спустя кусты заметно дрогнули, и слабый ответный сигнал фонаря указал пришедшим дорогу. Процарапавшись сквозь колючую чащу, они выбрались на узкую кромку тверди, за которой начиналась трясина.

— Это вы? — Из мрака выступил третий, — Принесли?

Один из пришедших, тот, что был пониже ростом, достал из внутреннего кармана небольшой предмет, похожий на мини-термос.

— Да. У вас всё готово?

— Вот, — третий достал из рюкзака небольшой металлический контейнер, напоминающий мини-термос.

— Ну, удачи вам, Вадим!

Ревенко, а это был он, пожал руки провожавшим, и стал лицом к трясине.

Тот, что с рюкзаком, вынул из кармана компактный предмет, напоминающий обыкновенный сотовый телефон и, направил его в сторону мшистых кочек и таинственного бульканья. Послышалось лёгкое шипение, а потом, возникнув, словно, из ниоткуда, изумрудный, неземной красоты, свет ударил широким потоком вглубь Андреевской топи. Вадим, поколебавшись секунду, шагнул прямо в его мерцающее пламя. Какое-то время его фигура отчётливо виднелась на фоне этого волшебного луча, и казалось, что он, как Христос по воде, идёт по болоту как посуху, но это продолжалось недолго. Луч вспыхнул ослепительно ярко, и, достигнув максимального накала, исчез. А вместе с ним исчез и Ревенко.

— Ну, вот и всё. Нам пора уходить…

— Стоять!!! Всем оставаться на месте! — громыхнуло мегафонным железом.

Однако предупреждённые и не подумали подчиниться. Профессионально петляя и пригибаясь, они кинулись в сторону, противоположную крикам, и растворились в темноте.

— Стоять!!! — снова раздался отчаянный крик, вспыхнула мощная линза прожектора, а потом застучала сухая дробь автомата.

Первое что увидел Вадим, это неправдоподобно белый потолок. Чуть ниже, на такой же стерильно белой стене висел какой-то странный цилиндрической формы аппарат с синими трубками систем, одна из которых вцепилась ему в локтевую вену, перекачивая какую-то прозрачную маслянистую жидкость. Ещё ниже, металлом блеснули поручни медицинской каталки.

«Больница? Но каким образом?»

И тут над ним склонилось лицо немолодого, но прекрасно сохранившегося для своих лет человека. Человек улыбнулся и, блеснув стёклышками старомодных овальных очков, добродушно произнёс:

— С прибытием! Я — профессор Вирт.

Утреннее солнце окрашивало кровяным цветом верхушки угрюмых сосен. Розовые пятна рассеивались в просветах стволов и мешались с зеленью ближайшего болота, отражаясь искрами в водных окнах. И было похоже, что одно из таких пятен прочно обосновалось на груди одного из бежавших. Чуть в стороне была дорога, ведущая на Яковлево. Метрах в десяти — джип с залитым в бак до краёв горючим. Там была жизнь. Но… Уже не для него. Шаганов почти зримо ощущал, как уходят силы. Зажимая рану рукой, он изо всех сил пытался помочь тащившему его Симбирцеву, понимая, что они не успеют. Не успеют…

— Подождите… бросьте меня… — капитан упёрся ногами в землю и схватил за локоть Валентина, — у вас в запасе только пара секунд… вдвоём не успеть…

Пятно прожектора металось уже совсем близко. И всё ближе и ближе наплывал рокот вертолёта.

— Ерунда. Осталось чуть-чуть…

«Упрямый!»

— Они убили меня… — вывернулся из рук Симбирцева Шаганов, — Вытряхнули, как камешек из ботинка… Я думаю — вы были правы… но я и тоже… Горячева… это моя работа. Много болтала… мне приказали и я… вот… возьмите… — дрожащей рукой он протянул Симбирцеву ключ от банковской ячейки, — они играют с вами… а теперь у вас есть шанс… поиграть с ними… и простите меня…

В горле капитана что-то булькнуло, и кровь, чёрной волной, окрасила его подбородок, а глаза потеряли блеск. Он был мёртв.

Валентин, зажав ключ в руке, бросился к машине. Взревев мотором, чёрная громадина джипа, понеслась в сторону города. А ещё через несколько секунд, на дорогу стали выбегать люди в камуфляже…

— Ну что же, вроде, всё идёт по плану, а? — крючконосый откинулся на спинку кресла и подмигнул своему молодому коллеге в рубашке от «Кляйна».

— Тьфу-тьфу-тьфу… — шутливо поплевал «Кляйн».

— Суеверный, что ли?

— Да нет. На удачу просто.

— Удача нам сейчас точно не помешает, — задумчиво протянул старший и, кивнув на мониторы, решительно произнёс:

— Я согласен — ты прав. Лучше держать их поближе. В Мирославле всё подготовили?

— Всё. Задействованы наши лучшие кадры.

— Отлично. Тогда завтра и начинайте транспортировку. Что «Снегирь»?

— «Снегирь» пропал, — тут в бравурном голосе «Кляйна» прозвучала виноватая нотка, — Задержать его не удалось.

— Как пропал?! — так и подскочил крючконосый, — Вы в курсе, что может случиться?

— Да. Но из Мирославля ему деваться некуда. Мы блокировали все маршруты.

— Лучше бы вам исправить эту ошибку. И в кратчайший срок. Вы понимаете, чем отвечаете?

— Понимаю. Своей головой.

— Если бы… Головами. Нашими, — коротко и угрюмо уточнил старший.

19

Симбирцев не спешил. Внимательно оглядев привокзальную площадь, он выждал, пока не отъехала подозрительно долго крутившаяся возле входа «Мазда», и только потом прошёл внутрь здания вокзала. Пройдя к камерам хранения, он нашёл нужную ему ячейку и открыл её ключом Шаганова. Достав небольшой конверт, он, не разглядывая, сунул его в карман и вышел.

Всё прошло хорошо. Они пока отставали.

Ревенко с удовольствием поболтал ложечкой в чашке, размешивая кофейную пену. Он был здесь. В личном кабинете Вирта. А сам хозяин и один из его ближайших сотрудников (как сразу понял Вадим), верзила с чёрной бородищей по имени Джон, сидели напротив и старались придать завтраку вид домашней неформальной встречи.

— Пейте, пейте! — добродушно кивнул гостю профессор, — Кофеин в малых дозах способствует улучшению работы клеток головного мозга, стимулируя творческую деятельность индивида. Хотя часто злоупотребление тем же кофеином приводит к истощению нервной системы. Ну, как себя чувствуете?

— Спасибо, уже лучше, — Вадим отпил большой глоток и виновато улыбнулся, — Только, голова немного кружится. До сих пор… как после «американских горок»…

— Это скоро пройдёт. Побочный эффект. С непривычки. Как Валентину удалось решить проблему с «францием»?

По тому, как осторожно Вирт задал этот вопрос, Ревенко понял, что начинается настоящая беседа.

— Пообещал заплатить стоимость заказа по тройному тарифу.

— Но перед этим он прислал сообщение, что страховку никто выплачивать не собирается! Более того, её используют как приманку!

Это уже чернобородый.

«Похоже, он мне не верит», — понял Вадим и немного иронично пояснил:

— Ему удалось в виде аванса заплатить остатки прошлогодних накоплений, а кое-что, Валентин Артурович пожертвовал из своих личных средств. И, кроме того, страховку рано или поздно выплатить всё равно придётся. По окончанию установленного законом временного срока. А как «поставщики» получат оплату — это уже не моё дело. Я только курьер.

— Странно, что Симбирцев, именно вас послал курьером, — теперь недоверие в голосе чернобородого прозвучало уже открыто, — Мы не знаем вас. Почему он вам всё рассказал?

— У меня нет для вас стопроцентно убеждающего ответа, — пожал плечами Вадим, — Но скажу одно, Валентин Артурович вытащил меня с того света. И то, что я делаю ради него — это только маленькая частичка моего большого «Спасибо».

— Джон, ты стал слишком подозрителен, — колыхнулся в кресле профессор, — Вале и так нелегко. Он уже восемнадцать лет прикрывает наши спины. И у них, в этом НСБ, он пока не на плохом счету. Сам понимаешь, чего это стоит. Надеюсь, всё обойдётся. А если он послал Вадима Алексеевича, (Вирт кивнул в сторону Ревенко), значит, доверял ему и ожидает от нас такого же доверия.

— Хорошо, — сдался (или сделал вид что сдался) чернобородый, — вам известен код для открытия контейнера?

— Видите ли, контейнер «считывает» только мой папиллярный узор. Так что ключ — вот он.

Вадим поднял ладонь вверх и улыбнулся.

— Тогда, прошу следовать за мной.

Джон сделал приглашающее движение рукой и направился к выходу. Вместе с ним поднялся было с места и Вирт, когда металлический голос робота-автомата бесстрастно объявил:

— Срочное сообщение для профессора Вирта. Повторяю, срочное сообщение для профессора Вирта. Линия семь.

Махнув уходящим рукой, профессор снова сел и, надев на голову наушники, нетерпеливо ответил:

— Это Вирт. Говорите.

Квартира была как после бандитского налёта. Вся мелочь была вывалена прямо на пол, везде валялись осколки разбитого стекла, а прямо на окне зачем-то стояло помойное ведро, и валялся совок. «Кавардак — вот как это называется», — подумал Орлов и, что есть силы, пнул какую-то коробку, попавшуюся под ноги.

— Опоздали. На кухне даже чайник не успел остыть.

— М-да… судя по всему, она ушла налегке, — оглядевшись, подтвердил Кудрявцев.

— Это ваша вина! — с заметным раздражением выпалил Орлов, — Ваша! Если бы ваши олухи были немного точнее там у болота, мы бы сейчас не имели этих проблем.

— Признаю. Операция была продумана не идеально. Но всё же, двое из троих — были ликвидированы!

— Шаганов и Трембитов! Пешки! А «Снегирь» ушёл! А он и есть для нас сейчас главная угроза! Лучше бы промазали по тем двоим!

— «Снегирь» — не любитель, Дмитрий Сергеевич, — обиженно попробовал возразить Саша. — Он опытнейший профессионал. Он почти двадцать лет в нашей конторе. Все ходы просчитывает. А план отхода — это главнейшее звено в операции.

— Ладно. После драки — кулаками не машут, — начал остывать Орлов, — Что думаешь предпринять?

— Дмитрий Сергеевич, а что если мы ему предложим обмен?

— Какой ещё обмен?

— Обыкновенный. Он знает, что у нас находится англичанин и переводчица.

— Ну-ка, ну-ка, дальше…

Довольный заинтересованностью в голосе старшего по званию, Кудрявцев пояснил:

— Мы предложим ему обменять их на шкатулку Лазуткиной.

— Ты думаешь, он такой идиот, чтобы согласиться?

Кудрявцев пожал плечами и улыбнулся.

— А хотя, — внезапно задумался майор, — почему бы и нет? Он ведь уверен, что данные в записях Вирта расшифровать невозможно. Профессор всегда оставлял все расчёты незаконченными, а основные формулы хранил в голове — в целях предосторожности. Это у нас все знали. Следовательно, «Снегирь», думая, что мы этого не знаем, поверит и пойдёт на обмен.

Он просветлел лицом и сильно хлопнул по плечу Кудрявцева.

— Молодец Саша! Как думаешь организовать операцию?

— Первым делом, мы пошлём сообщение на его личный «Инмарсат». А затем договоримся о процедуре обмена. Думаю, он захочет провести его там же, откуда ушёл Ревенко.

Было видно, что Александр уже давно просчитывал этот вариант и говорил о нём, как уже о ясном плане.

— А если он не поверит? И заподозрит ловушку?

— Поверит. С ним — Гляссер, Дмитрий Сергеевич! Прежде чем состоится сделка — мы договоримся, чтобы «Снегирь» приехал на место обмена заранее и сам удостоверился, что всё честно. Заложники — на месте, представители — на месте. И только потом пусть вызывает Гляссер со шкатулкой.

— А когда она приедет, тут вы откроете свой «сюрприз»! — хитро посмотрев на младшего, подмигнул Орлов.

— Точно! Надеюсь, он им понравится, — довольно оскалился Кудрявцев.

20

Джон и Ревенко, экипированные специальными очками и респираторами, остановились возле цилиндрического прибора, заключённого в непрозрачную сферическую оболочку, хрупкую с виду, но очень и очень прочную.

— Это и есть наш АЗВ — автономный замедлитель времени. Мы зовём его «TIME-HOLDER». Так удобнее, — пояснил Джон и добавил, — Теперь можете открыть ваш контейнер. Здесь уже работает защитное поле. А потом переложите его содержимое сюда.

Чернобородый Джон указал на другой контейнер возле цилиндра, только больше и массивнее.

— Понятно.

Вадим сделал шаг в указанном направлении, как вдруг пневматическая дверь с шипением отворилась, и в лабораторию непривычно быстро, вошёл профессор Вирт.

Он слегка запыхался и уже сходу крикнул:

— Осторожнее, Джон! Этот парень из НСБ!

Чернобородый отпрянул в сторону, как будто увидел змею, потом опомнился и быстро сделал шаг вперёд, но Ревенко, крепко зажав в руках контейнер, произнёс:

— Оставайтесь на месте! Если не хотите Апокалипсиса в отдельно взятой лаборатории…

— Что там у вас? — тихо и с ненавистью произнёс Джон.

— WNA 231-ая, — ухмыльнулся Ревенко, — самая маленькая, на данный момент, ядерная бомба в мире. Работа семи институтов. Активация уже началась. И только я могу прекратить её. Но стоит мне убрать руку (он пошевелил пальцами на верхушке контейнера), как произойдёт тот самый Апокалипсис, о котором я уже сказал.

— Что вы хотите? Мои изобретения? Возможность перемещения по «времо»? Или у вас есть ещё какие-либо пожелания? — лицо Вирта было неожиданно спокойным.

— Нам нужны — вы! — ткнул в него пальцем Вадим, — Вы — самое ценное, что здесь есть. Но, если вы захватите с собой пару ваших игрушек, возражать никто не будет.

— А если я откажусь? Тогда и вы умрёте вместе с нами…

— Не думаю, что это разумно. Возможно, вы и не дорожите своей жизнью, но если всё здесь, — Ревенко обвёл взглядом лабораторию, — погибнет, то погибнет и ваш «раёк» под названием «Цветочная долина». И ваши дочери. И его семья, — кивок в сторону Джона, — А ими вы жертвовать точно не будете. Так что я почти ничем не рискую.

— Вы — подлец!

Сжав кулаки, чернобородый рванулся вперёд, но, опомнившись, остановился.

— Я — офицер! — пожал плечами враг, — И всего лишь выполняю свой долг. Думайте быстрее! Время идёт. До полной активации осталось чуть меньше трёх минут.

— Хорошо. Вы правы. Другого выхода у нас нет. Но я бы хотел взять собой информацию о моей последней работе, «TIME-HOLDER» -е, — устало ответил Вирт, — Думаю, те, кто вас послал, были бы весьма заинтересованы узнать, что это такое.

— Сколько вам потребуется для этого времени?

— О! Несколько секунд. Всего лишь выщелкнуть из сервера блок памяти. Вы пока тут побудьте с Джоном, а я сейчас вернусь…

— Нет! — решительно запротестовал Ревенко, чувствуя подвох, — Пойдём вместе!

Прижимая к боку контейнер с бомбой, он двинулся к выходу и потому не заметил, как профессор и помощник переглянулись между собой: профессор радостно, помощник удивлённо.

Орлов ругнулся и прихлопнул на щеке особенно злого комара. Сумрак укрыл бездонные провалы Андреевской топи сиреневым покрывалом тумана. Температура падала. На лес наползала вечерняя прохлада. Долго молчавший Кудрявцев, наконец-то, нарушил затянувшуюся паузу:

— А вы уверены, что он назначил встречу ровно в восемь вечера? И именно здесь?

— Уверен. Вот. Всё здесь. Хочешь прослушать лично? — Орлов достал из кармана плаща записывающее устройство и насмешливо посмотрел на Александра, — Или считаешь, что я не узнаю голос «Снегиря»?

— Не стоит. Но почему он тогда опаздывает?

— Страхуется. Он же начальник службы безопасности страховой компании, — неуклюже пошутил Орлов и сам на себя рассердился.

— Заложники для обмена приготовлены?

— Конечно, — кивнул Саша, — Только я, на всякий случай, разместил их поближе к группе захвата.

— Понятно. Главное — получить шкатулку. Но и Гляссер тоже пригодится. Когда Ревенко вернётся с её дедом. Если «Снегирь» окажет сопротивление — ликвидацию разрешаю.

Майор нетерпеливо взглянул на наручные «командирские» часы и нахмурился. Шестым чувством он понимал — что-то пошло не так! Но что? И Кудрявцев ещё этот. Разбирает его болтать!

— Дмитрий Сергеевич, а почему у Симбирцева такая странная кличка, «снегирь»? Он что, птиц любит?

— Нет. Это от настоящей фамилии его отца: Гимпел. С немецкого переводится как «снегирь». Ладно, хватит о пустяках. Проверьте…

Но закончить фразу Орлов так и не успел. Внезапно мощный поток изумрудного света залил ту часть болота, где находился островок. И он всё понял! Симбирцев провёл его как сороку на орехах. Запись подкинули нарочно. Снегирь и не собирался уходить отсюда — с полянки «Лесовиков». Он и его спутница ушли со стороны Яковлево. Прямо с острова! И теперь эти триста метров болота давали ему несокрушимую фору.

— Это они! Они!!! Они уходят! — бесполезно метался с мегафоном Кудрявцев, — Дмитрий Сергеевич! Надо что-то делать!!!

Александр выстрелил в воздух сигнальной ракетой, и его голос, усиленный динамиками, прогремел над сонным лягушачьим царством :

— Внимание! «Снегирь»! «Снегирь»! Ваши друзья у нас! Если вы не хотите обречь их на пожизненную изоляцию, предлагаю продолжить переговоры и вернуться к условиям обмена! Внимание! «Снегирь»! Вы слышите меня?

Со всех сторон бежали тёмные фигуры в воздухе, появилась рычащая туша вертолёта, но, несмотря на эту суету и панику, изумрудный луч всё также ровно и сильно пронизывал болотную чавкающую громаду ещё секунд пять, а потом, насмешливо подмигнув преследователям на прощание, потух.

«Это конец! Теперь не выкрутимся…»

— Дмитрий Сергеевич! Игра ещё не сыграна! — всё ещё метался Саша, — У нас есть козырь! Ревенко! И если Ревенко выполнит всё, как надо…

— Козырь… Ревенко… — устало и с сомнением покачал головой Орлов, — Надеюсь, что у него хватит ума противостоять человеку…

— О чём это вы, Дмитрий Сергеевич? — опешил Кудрявцев.

— Ни о чём. Не обращай внимания, Саша. И вот что, объявляй отбой операции. Нам тут больше делать нечего…

Смерть притаилась в заплечной кобуре, как последняя милость.

21

Вадиму было не по себе. Будучи раскрытым, он осознавал, насколько опаснее становилась действительность. Тем более он не понимал этих людей. Вообще людей. Чем руководствуются? На что готовы пойти? Загадка. «Вирт ещё ничего. Но этот с бородой… если бы мог, то вцепился бы прямо в горло. Сколько ненависти в его глазах…»

— Послушайте, вы сказали, что вам нужна всего минутка, чтобы забрать этот чёртов блок памяти! Вы серьёзно думаете, что я шучу? — Ревенко поудобнее обхватил контейнер с бомбой и издевательски подмигнул противникам.

— Сейчас, сейчас… уже почти всё готово! — не глядя на него бормотнул Вирт, копаясь в одном из серверов.

— Просто должен предупредить, что до полной активации осталось 29 секунд, — Вадим демонстративно кивнул на большие лабораторные часы, — Или вы уходите со мной сейчас же, или… выбирайте!

— Какой вы нетерпеливый, голубчик! Ну, вот и всё! — откинулся назад профессор.

Что-то щёлкнуло, и внезапно фигуру Ревенко окутал серебристый кокон. Это было так неожиданно, что растерялся даже чернобородый, вытаращив глаза на врага, который был теперь похож на муху, залипшую в янтаре. Только этот янтарь был почему-

...