Оглавление

Катька решила себя нарисовать. Автопортрет. А что? Рисовать она всегда любила, особенно женские головки — все тетради с обратной стороны в школе ими изрисовывала. И даже учителей рисовала, иногда получалось очень похоже, подружки восхищались. А недавно на практикуме по методике ИЗО их преподша учила рисовать портреты — какие там есть пропорции, как нарисовать глаза, или, там, волосы. И у одной девчонки, Илонки, получился портрет ее парня — ну точь-в-точь, будто фотографию перерисовывала! Все ахнули, а преподша сказала, что это талант. Но потом, сколько Илонка ни пыталась кого-то еще нарисовать (а к ней сразу, конечно, все стали с просьбами подкатывать), ничего у нее не получалось. Катьке тоже хотелось попробовать. Сегодня, наконец, выдался удобный случай: воскресенье, Япик с Таткой ушли в кино, а у нее «этот день», когда лучше дома посидеть.

За неимением натуры решила рисовать себя. Поставила напротив большое зеркало со стены, приготовила бумагу и карандаш. Долго выбирала позу: решила вполоборота, чтобы лицо было не таким круглым. Дверь закрыла на ключ — у них принято стукнуть пару раз, и, не дожидаясь ответа, сразу входить. Не хочешь, чтобы к тебе заходили — закройся. Так что если кому-то приспичит заявиться, она успеет зеркало на место повесить и рисунок убрать. Хотя сегодня, в воскресенье, да еще в такую хорошую погоду, вряд ли кто-то в общаге сидит — или на свиданиях, или «культурный уровень повышают», или гуляют, или совмещают первое со вторым или третьим. Но на всякий случай все-таки лучше закрыться.

Она рисовала, вглядываясь в свое отражение и вспоминая, что говорили на практикуме, и так увлеклась, что когда вдруг посмотрела на часы, то ахнула: прошло больше часа! Скоро девчонки придут, а она обещала на ужин котлеты пожарить с картошкой! Котлеты-то — это быстро, вон, пачка между рамами, а вот картошку вначале еще почистить надо.

Катька посмотрела на готовый портрет. Смотреть она старалась так, как будто это не она сама смотрит, а кто-то другой. Вроде, похоже. Только глаз кривой какой-то. Если рисовать так, как учили, получается, что глаза как будто косят и один намного меньше другого. А если как в зеркале видишь, то вообще что-то непонятное. Ладно, надо отложить и еще раз потом посмотреть, более отстраненно.

На кухне, конечно, никого не было. Она быстренько почистила картошку и поставила вариться, выложила из пачки на сковороду оставшиеся три котлеты. На улице уже стемнело, напротив светились окна корпуса общежития ЛЭТИ. В темном стекле неясно отражался ее силуэт. Катька повернулась боком, потом развернула плечи прямо. При таком повороте талия выглядела совсем уж тонюсенькой. А если еще сзади халатик рукой прихватить — то кажется, что талию можно обхватить ладонью.

Все-таки с фигурой ей повезло: и грудь не большая и не маленькая, в самый раз, и попа. А талия — вообще супер! Двумя ладошками, конечно, не обхватишь, но все равно тонкая. Все покупные юбки и брюки приходится в поясе ушивать — болтаются. Да и рост хороший — не маленькая, как Япик, но и не дылда какая-нибудь!

А ведь еще какой-то год назад, в выпускном классе, она чувствовала себя и дылдой, и кубышкой. В их городке люди почему-то были в большинстве маленького роста, так что ее папа, который, в общем-то, совсем не высокий для мужчины, всего метр семьдесят, казался высоченным. Она всего на сантиметр не дотянулась до папы, а ведь девочка! В классе она была самой высокой, даже самые длинные мальчишки все были ниже нее. Правда, к девятому-десятому классу некоторые подвытянулись, хотя бы вровень стали, но она уже успела заработать хорошенький такой комплекс. Она даже сутулиться стала, чтобы хоть чуточку пониже казаться. Понятно, что на школьных вечерах на танцы ее не приглашали — мальчик же должен быть обязательно выше партнерши, иначе смешно! И в кино, и «дружить» тоже никто не предлагал поэтому — ну как пойдешь по улице с девочкой, которая над тобой возвышается — засмеют! Хотя мальчишки к ней с уважением относились, да и игривые взгляды нет-нет, да и бросали… А может, еще и папу боялись: в городе его хорошо знали: был он прорабом в местном стройуправлении, а летом принимал мальчиков из старших классов к себе на стройку на подработку. А нрав у папы строгий: проштрафился — получи! Так что мальчишки его побаивались. Да и не только рост ей тогда не нравился в себе, а вообще все. Лицо круглое, большие в детстве глаза почему-то стали совершенно обыкновенными, да и еще какого-то невразумительного болотного цвета, рост слишком высокий, плечи сутулые, а фигура, так вообще — слезы сплошные! Девчонки почти все (кроме толстушек, конечно, но их мало было) — ни попы, ни груди. А у нее — что спереди, «полна пазуха», мама говорила, что сзади сундучок! Папа-то ее фигуру одобрял, говорил, что она настоящая «донская казачка», и что в их станице у нее уже отбою бы от женихов не было — только выбирай! Неизвестно, как там в станице, а тут Катька чувствовала себя громоздкой дылдой с круглым некрасивым лицом…

А помогла «абитура».

Сколько помнила Катька себя, всегда хотела быть или воспитателем в детском саду, или учительницей в младших классах. Всегда она кого-то нянчила, за кем-то приглядывала — и у мамы на работе в яслях (мама работала старшим воспитателем, и дочка часто приходила к ней — помогала одевать и выводить на прогулку малышей), и братишку Димку, и двоюродных младших братьев-сестер, и соседскую мелкоту. Взрослые знали — если Катьку попросить присмотреть за ребенком — лучшей няньки не найти! Да еще и в садике ей с воспитательницей повезло — все мальчишки были в ту влюблены, девчонки старались во всем подражать, а родители нарадоваться на нее не могли. Вот Катя и решила — буду такой воспитательницей, как Светлана Ивановна! Родители и учителя тоже говорили, что у нее педагогический талант. Но когда сказала, что пойдет в педучилище, все в один голос стали уговаривать в институт идти — мол, с таким умом, да хорошей учебой нужно обязательно получать высшее образование! Катька и не возражала — институт, так институт. А в десятом классе случайно увидела по телевизору передачу про Ленинградский институт имени Герцена, и загорелась — хочу учиться там! Вот тут ей пришлось выдержать такой натиск взрослых! Все в один голос твердили, что надо ей учится в областном «педе» — и к родителям близко, и поступить легче, даже направление дядя Боря, работавший в городской администрации, обещал выхлопотать. Нет, уперлась — если ВУЗ, то только «Герцена»! Ну и уговорила родителей — если не поступит, то на следующий год пойдет в областной «пед».

При одной мысли о том, что дочка будет жить в общежитии во время поступления, папа пришел в ужас. Почему-то он считал: студенты — это совсем другое, жить в студенческом общежитии — это нормально, а вот абитуриенты — люди безответственные, что они только и делают, что дурака валяют, а то еще и пьют, и вообще, неизвестно, чем занимаются! Напрасно Катька ему доказывала — так ведь студенты-то из абитуриентов получаются! Он и слышать ничего не желал. Студентами единицы становятся, а остальные — не пойми кто.

Выход нашелся. Их бывшие соседи по лестничной площадке несколько лет назад переехали как раз в Ленинград. Отношения хорошие сохранились, переписывались до сих пор. Вот они-то и согласились приютить Катьку на время поступления. Правда, как раз уезжали в отпуск, но, написали они, но это даже и хорошо — будет Катя спокойно готовиться к экзаменам, никто мешать не будет. А что одна поживет — так ведь взрослая уже! Абитуриентка! Привыкать нужно к самостоятельной жизни. Так и получилось. Папа лично отвез дочь в Питер, съездил в институт сдавать документы, ужаснулся толпам поступающих, и уехал обратно. А на следующий день тетя Лора с дядей Левой показали Катьке ближайшие магазины и рынок прямо рядом с домом, сходили с ней и маленькой дочкой в Зоопарк (он, кстати, оказался тоже совсем рядом, в нескольких кварталах), показали, что и как — и укатили. Да и было что показывать. Дом старинный, лифт странный (не закроешь внешнюю железную дверь как следует — ни за что не поедет!), ванной нет, просто в одном углу огромной кухни стоит на львиных ногах тоже огромная старинная ванна, занавесочкой огорожена. А если учесть, что квартира оказалась коммунальной, то вообще странно — а если я моюсь, а кто из соседей заглянет? Тетя Лора с дядей Левой посмеялись и объяснили, что никто так не делает. И вообще, коммуналка у них всего на две комнаты, то есть только одни соседи. Это, сказали они, огромное везение, есть коммуналки и на десять соседей. А их соседи, к тому же и не живут тут. Сдают свою комнату молодому парню из Молдавии, а он дома почти не бывает — утром рано на работу уходит, поздно приходит, и сразу спать ложится, а каждые два-три месяца вообще на родину уезжает, у него там молодая жена, и тут он на свой дом зарабатывает.

Первые две ночи Катька спала с ножиком под подушкой. Посмеивалась над собой, но клала: кто их знает, этих молдаван, слышала, что южане — все «горячие парни». А когда через два дня вечером, засидевшись за учебниками, вышла на кухню чайник поставить, увидела соседа, то сразу успокоилась. Оказался он невысоким худеньким скромным парнишкой чуть постарше ее самой. Да и звали его Думитру, Дима — совсем как Катькиного братишку. Он сам, оказывается, ее боялся — ведь без прописки тут живет! Ну, Катька его успокоила — сама такая же, «на птичьих правах». Потом они даже по вечерам чай вместе пили — и ему одиноко, и ей — за целый день зубрежки хоть с живым человеком пообщаться. Научила его варить суп из пакетиков: добавишь пару картошин — и сытнее, и на два обеда хватает.

Вообще Катькина еда нехитрой была — она решила деньги экономить. А вдруг не поступит, получится, что родители зря потратились на дорогу да житье тут. Завтракала чаем и булкой с маслом, на обед — суп из пакетика с картошкой и хлеб с маслом, иногда с кусочком колбасы, ну а ужин уж вообще царский: котлета из кулинарии, макароны или картошка, и — самое главное — сладкий болгарский перец! Раньше Катька его никогда не ела, у них он не продавался. А тут на рынке увидела — лежат на прилавке такие толстенькие, глянцевые, победительного красного цвета! Не удержалась, спросила у тетеньки, что это. Та удивилась, да и дала попробовать. Катька прямо влюбилась в душистый, сочный, летний вкус! Стоила одна штука пять копеек. И Катька каждый день себе перчик покупала, удержаться не могла. Зато какое это было наслаждение — макать длинненькую дольку в соль, а потом хрустеть этим сочным сладким чудом! Никаких конфет не надо! И еще она позволяла себе — через день — или мороженое самое дешевое, в картонном стаканчике, или пирожок с мясом. Эти жареные пирожки Катя просто обожала, особенно если горячие, могла бы, наверное, за раз штук десять съесть, но — экономия! Ну вот и доэкономилась до того, что юбка сваливаться стала. Катька этому немного удивилась, но думала, что ткань просто растянулась. А когда через месяц вернулись Тетя Лора с дядей Левой (дочку они пока оставили у бабушек-дедушек), то тетя Лора удивленно оглядела ее, потом покрутила за плечи и сказала:

— Катя! Ты что, совсем ничего не ела тут, что ли? Похудела как! Одни глаза остались! Смотри, Левчик, во что она превратилась!

Дядя Лева тоже внимательно ее оглядел.

— Да уж! Вот это результат! Лора, а ей ведь ужасно идет! Фигурка классная, личико подтянулось, а глаза-то, глаза! Просто звезды сияют! Поделись диетой, Катерина!

Катька даже обидеться сначала хотела, решила, дядя Лева, по всегдашней своей привычке, «подкалывает». Но он, похоже, и не думал смеяться, а и вправду смотрел восхищенными глазами, так что Лора даже замахнулась на него полотенцем:

— Так! На Катю не заглядываться! Она, конечно, хорошенькая, но жена красивее всех!

— Конечно, Лорик! Ты у меня всегда лучше всех! Просто я думаю, может, мне тоже месяцок одному пожить, без твоих вкусностей — тоже хочу как кипарис стройным быть! — рассмеялся дядя Лева.

— Отлично! Садимся на подножный корм! Мне же лучше — ни магазинов, ни готовки — красота!

— Ммм… знаешь, я погорячился, пожалуй, — пошел на попятный дядя Лева. — Нет уж, Лорик, не надо мне этого счастья. Катьке-то на пользу, а я и так толстый и красивый!

— Вот то-то же, — рассмеялась тетя Лора.

А Катька вечером, когда душ принимала, внимательно рассмотрела себя в зеркало. И точно — куда исчезли мясистые бока и ляжки? Откуда взялись нежно выпирающие ключицы? И щеки куда-то подевались, а глаза, наоборот, открылись, и — да, прямо сияют!

Так что теперь Катька так и питалась — в день можно потратить рубль. А еще лучше — меньше, тогда и на лак для ногтей, и на помаду, и на колготки можно накопить. Зато и в зеркало на себя теперь смотрела с удовольствием. Да и рост, оказывается, у нее никакой не большой, а очень даже средний — девчонок половина выше ее, а уж про парней-то и вообще можно не сомневаться! Редко кто ниже ее был! Вот откуда они все такие тут взялись? А когда на первой же студенческой дискотеке среди многочисленных пригласивших ее потанцевать парней парочка оказалась заметно ниже ее (Катька это сразу видела — привыкла вычислять, не слишком ли большая разница в росте с тем, с кем она общается, не слишком ли смешно выглядит) — и нимало этим не смущавшихся, она сначала удивилась, а потом подумала: если парень в вузе учится, то ему есть чем гордится, кроме роста. Так что и этот вопрос выбросила из головы. Наоборот, научилась расправлять плечи и избавилась от сутулости — как-то сама она исчезла.

Вот бы сейчас дядя Лева с тетей Лорой на нее поглядели! Еще больше удивились, наверное. Да вот они опять переехали, еще в октябре, на Черноморское побережье — их дочке врачи рекомендовали смену климата. Звали к себе на лето, ну, посмотрим.

Катька еще покрутилась перед зеркалом окна, но уже пора было сливать картошку, да и котлеты были готовы. Скоро и девчонки пришла. За ужином рассказывали про фильм, про парней, которые к ним «клеились» после сеанса — насилу отвязались. Не понравились, противные какие-то, липкие. Свой портрет Катька так и не решилась показать. Подумала, что лучше еще потренируется. А пока сложила его и убрала подальше в тумбочку.

***

Яппи смотрела в зеркало. Девчонки читали — готовились к завтрашнему зачету, а она решила сделать перерыв. В принципе, в чем пойти на новогоднюю дискотеку, она уже решила — вариантов-то нет. Так, «загляделась», — усмехнулась она про себя. Вот спасибо родителям за такую внешность! Миниатюрная, «фарфоровая статуэтка», как ее частенько называли — росточка маленького, тоненькая, почти прозрачная фигурка, кажется — хрупкая, только дунь — улетит. А вот фигушки вам! Яппи-то знает, что прочно стоит на земле и ни в каких облаках не летает. Но иметь такую видимость очень полезно! И в