Город, в котором может происходить все что угодно и происходит все что угодно.
откуда такое название – «Композиция 64/84»? Эта нумерация, похожая на нумерацию промышленных изделий – предвестие скорого перехода к концепции производственного искусства
Как и многие прочие произведения Репина, эта картина была приобретена Павлом Михайловичем Третьяковым. У него было какое-то невероятное чутье на произведения, которые должны остаться в истории искусства.
Глядя на этот портрет, не могу не вспомнить строчки из того же «Евгения Онегина»: «Быть можно дельным человеком/И думать о красе ногтей».
Орест Кипренский – блестящий портретист, многим обязанный урокам старых мастеров, с творчеством которых он смог познакомиться в залах Эрмитажа
он обнажен – обнаженность служит обозначением языческого начала, которое начинает внимать духовности христианства
Давайте внимательно рассмотрим, что изобразил художник на стенах комнаты: там висят портреты Тараса Шевченко и Николая Некрасова, гравюра с «Голгофы» Карла Штейбена, весьма известного в те годы немецкого художника, и литография с изображением Александра II в гробу рядом с географической картой.
многие десятилетия советской власти ее воспринимали в первую очередь, как изображение Репиным эпизода из истории народовольческого движения, не замечая всех христианских аллюзий и коннотаций
Но не это главное – главное то, что в его работах конца 1950-х – начала 1960-х годов формируется художественный язык «оттепели». И он был не один – одновременно восходят звезды ярких молодых художников его поколения – Гелия Коржева, Виктора Попкова, Павла Никонова и многих других, чьи произведения составляют сегодня основу собраний отечественного искусства второй половины ХХ века в Третьяковской галерее и Русском музее. Каждый из них был человеком непростой судьбы – человеком, пережившим в детстве и отрочестве войну, потерявшим близких, пережившим тяжелейшие травмы и истово следовавшим своему призванию и дарованному свыше таланту.
Учение Малевича – это вера и обретение нового, обращенного в будущее, может быть, формулирование какой-то немыслимой закономерности всего бытия, которая была скрыта от всех, и открылась только избранным, в том числе и художнику Малевичу, или, например, физику Альберту Эйнштейну. Я всегда сравниваю «Чёрный квадрат» Малевича с теорией относительности Эйнштейна, понять которую я, как человек, просто зубривший в школе физику, не могу. И поэтому я прекрасно понимаю проблемы многих людей, которые столкнувшись с «Чёрным квадратом», не могут постичь эту картину, потому что они продолжают оставаться внутри традиционных представлений о том, что такое искусство и что такое живопись, а перед ними нечто совсем иное, существующее по совершенно другим законам. Шагалу же, в отличии от Малевича, удалось вознестись над этим миром, оставшись все-таки в рамках фигуративности. В своих лучших работах, повторяю.
