Часть 1. Когда исчезают люди
В такой дождливый день было бы хорошо устроиться на мягком диванчике и дремать под мерный стук капель по крыше.
Обычно Филя так и поступал. Но не сегодня. Потому что сегодня дом закрыт, и все, что ему осталось, это пластиковый стул на террасе.
Его люди как-то слишком припозднились. Они, бывало, и раньше уезжали на ночь-другую. Оставляли Филе корм, воду и уезжали.
Но корм кончился еще вчера. Вода стала невкусной и непригодной для питья. А людей все нет и нет. Они никогда раньше не уезжали так надолго.
И дождь этот, как назло, идет уже третий день. Охотиться бесполезно, вся добыча попряталась. Кушать хочется, а есть нечего.
Вчера вечером он обошел все соседские участки. Никого. Люди уехали, остался только сердитый старик Борис, который кидается всем, что попадется под руку, когда забираешься в его сад. Надо бы выбраться подальше, поискать там. Может, в гостях его люди засиделись…
Выходить под дождь не хотелось. Совсем не хотелось. Но просто сидеть и ждать без еды и воды было уже невозможно.
Прижимая уши, зябко отряхивая лапки от холодной воды из бесконечных луж, он двинулся к лазу под калиткой.
Лужи на дороге стали еще больше, чем вчера. Кусты и трава у обочин норовили промочить насквозь нежную шерстку. Впрочем, скоро дождь справится и без их помощи.
На перекрестке Филя остановился. Дорог всего четыре, в какую сторону пойти? Наверное, туда, где не так мокро.
Выбрав восточную дорожку, он осторожно двинулся вдоль заборов, прислушиваясь и приглядываясь. Дом сменялся домом, но почти везде его встретили тишина и запустение. Только из-за одного забора раздался азартный собачий лай: «Кошка! Кошка! Там шастает кошка!»
На всякий случай Филя отошел подальше от собачьего забора и двинулся по другой стороне улицы.
Собака лаяла. Но есть ли в доме, где живет собака, люди? Филя никаких людей не слышал. Но иногда люди уходят на весь день и возвращаются только вечером. Может, и ему стоит искать людей по вечерам?
«Убьюююююю!» — раздался из-за забора полный ярости вопль.
Филя изумленно оглянулся и увидел ее. Ком ярости с безумными глазами несся к нему, распахнув клыкастую пасть так, что казалось, голова вот-вот развалится на две половины.
«Точно будет бить. И больно!» — понял он и бросился наутек.
Враг не отставал. Страшные вопли не затихали. А впереди — забор, за которым сидит собака. Если еще и она выскочит…
Спасение было прямо перед ним. Высокий шершавый сосновый ствол.
Цепляясь когтями, Филя даже не залез — забежал по толстой коре и обнаружил, что верхушка сосны спилена.
Что ж, это к лучшему. Защищаться, сидя на пне, пусть даже на очень высоком пне, гораздо проще, чем цепляясь за ветку.
Черно-белый ком злобы и ярости не заставил себя ждать. Над краем среза показалась оскаленная пасть.
Развернувшись на месте, вкладывая все силы в удар, Филя отвесил оплеуху. Яростный вой сменился испуганным вскриком, и враг, считая ветки боками, полетел вниз.
«Слушай, не надо больше! Я не хочу драться. Но если полезешь, скину опять!»
Враг ворочался внизу, словно не слыша его слов. Потом сел и уставился ввверх. На Филю.
Кошечка. Небольшая черно-белая изящная кошечка. По виду даже младше его самого. По крайней мере, она его меньше. Огромные, пронзительно яркие, глаза…
И как косматый шар злобы и жажды убийства мог оказаться вот этим вот созданием?
«Ты чего по моей земле шастаешь?» — сердито спросила она, не пытаясь больше подниматься по стволу.
«У меня люди пропали. Ушли и не вернулись. Я их ищу. Я не знал, что здесь ты живешь. Я везде ищу».
Кошечка задумчиво притихла.
«Странно. У меня тоже люди пропали. Все пропали, совсем. И еда кончилась, у соседской собаки ем теперь».
«Вот и мои пропали. И еда моя кончилась. Прямо как у тебя. Только вместо собаки у меня злой сосед. И он кидается несъедобной гадостью».
«Ладно, слезай. Бить не буду».
Слезать было страшно. Это вверх забираться легко. А вниз, да еще к незнакомой кошке, которая только что пыталась задать ему трепку, совсем-совсем не так просто…
Она не напала. Дождалась, когда Филя спустится вниз и понюхала его в нос.
«Правда давно не ел. Совсем едой не пахнешь».
«Меня Филя зовут. И я правда не хочу отбирать твой дом. Я людей ищу. Своих. И еду. Любую», — сказал он, опасливо отводя взгляд, чтобы не разозлить снова незнакомку.
«А я Сойка. Зовут меня так. Еда тут есть, у собаки. Но только утром и вечером. Разрешит тебе — поешь, мне разрешает. А куда люди делись, я не знаю. Их тут почти не осталось, сама ищу и удивляюсь».
Она развернулась и двинулась прочь.
Филя понимал, что надо возвращаться домой, на террасу, к пустой миске и невкусной воде. Но он слишком устал, слишком промок и испугался. И еще, он не хотел больше оставаться один.
«Можно я пойду с тобой? Мне одному плохо».
Она не сказала «нет». Она ничего не сказала, словно не слышала Филин вопрос.
Так они и шли по раскисшей от октябрьского дождя дороге — два мокрых котенка, черно-белая кошечка и пушистый полосато-серый котик. Голодные, осиротевшие и растерянные. Еще не осознавшие, что их люди больше не вернутся.
