Оглавление

Душа дана тебе на вырост, она больше, чем все твои земные мечты.

Второй месяц зимы в год лиловой луны выдался довольно снежным. На улочках портового города Хормунда снега навалило по пояс. Черный Лес стал похож на пасть белоснежного животного с черными клыками. Миртовое дерево на Хонгардийской скале было занесено по самую макушку. И только высокая башня Драконьего Клыка возвышалась черной пикой над всем этим снежным великолепием. Сновавшим при свете дня горожанам становилось не по себе, при одной только мысли о том, что же будет, когда наступит шестой месяц зимы. Ведь за короткую весну столько снега могло и не растаять.

Порыв ветра рассыпал черный шелк волос в морозном воздухе. В очередной раз хлопнул тяжелый белоснежный стяг с черным драконом, находящийся на самом шпиле башни. Лиловая луна стыдливо прикрылась тучами.

Она повернула голову на север, где черными зубами торчала горная гряда Анги, и находился тот, кто отчасти был виновен в происходящем ныне. Она продолжала сидеть на самом краю крыши, незаметной черной тенью с белоснежными глазами.

Внезапно она сорвалась с места, прыгнув вверх и расправив тяжелые кожистые крылья. Сегодня здесь для неё не было места.

— Я могу для вас что-то сделать, моя госпожа? — спросил Раэль. Она отрицательно покачала головой. Тот опустил голову, осознавая собственное бессилие в очередной раз. Она такая сильная, независимая и такая глубоко одинокая. Все, что он мог — просто быть рядом с ней, быть ей плечом на всякий случай. Но в тех ситуациях, в которых ей требовалась помощь, он точно помочь не мог. Вдруг он почувствовал приятную прохладу от её ладони на своем лице. Она подняла его голову, слегка поглаживая большим пальцем шрам на левой щеке.

— Я тебе не госпожа, — по привычке отозвалась она. Он увидел, что она пытается улыбаться, хотя знал, что это практически невозможно. Она поссорилась с отцом и только что получила очередное письмо из столицы. И ладно бы просто выпустила пар, но нет. Её душа все больше и больше покрывалась льдом, как окрестности Драконьего Клыка.

Внезапно она почувствовала тепло его губ на своих. Сильные руки на талии. Его губы коснулись белой шеи страстно и горячо, но отталкивать его ей не хотелось. Она взъерошила его волосы на затылке и откинула голову. Она чувствовала приятную дрожь, пробегающую по телу от каждого его прикосновения. Спустившись к ключице, предательски выглядывающей из-за ворота её мужского хенсая, он остановился и поймал её взгляд. Тот был полон вожделения. Он поцеловал её более нескромно. Нащупав завязку на поясе хенсая, потянул за тесемку и не ошибся — узлы она завязывала тоже по-мужски.

Спустя несколько минут её спина коснулась гладкого меха постели. Руки Раэля были на удивление мягкими и нежными, видимо не зря она заставляла его носить перчатки. От его прикосновений по телу разливалось тепло, дрожь становилась сильнее. Он посмотрел на нее с немым вопросом на лице. Эсгель вызывающе дернула бровями. Дыхание перехватило на мгновение раньше, чем она ощутила его в себе. Тело напряглось. Почему-то прохладный, лоб Раэля опустился ей на щеку, он остановился, дав ей немного отдышаться и расслабиться.

После получаса безуспешных попыток оторваться друг от друга, им все-таки это удалось. Эсгель сидела поперек постели, прислонившись к прохладному мрамору стены. Голова Раэля лежала у нее на коленях. Она перебирала его волосы.

— И давно? — спросила она.

Раэль погрустнел. Вдаваться в подробности означало напоминать о больном. А разрушать магию происходящего ему совсем не хотелось. Он ограничился скупым:

— Давно, — подумал и добавил. — Моя госпожа.

Вспомнилась ему их первая встреча. Он тогда был в рабстве у нахрака кочевого народа.

В тот день нахрак и его войско попали в знатную передрягу — бессмертный союз воевал с народом итмоса, а кочевники случайно угодили в западню, предназначенную вовсе не им. Их бы перерезали в два счета, но пришли на помощь возвращавшиеся с юга северяне. Всего пятеро. Холодные и безжалостные как северная зима. Четверо мужчин и девушка. Естественно, после случившегося они были желанными гостями нахрака. Раэль в первый раз увидел уважение кочевников во взглядах на женщину. Именно она была предводителем северян. Хенсай из кожи рхара, слегка изогнутый клинок на поясе, холщевые штаны и блестящие сапоги. Ослепительно-белые волосы собраны в высокий хвост. Большие глаза цвета замерзшего моря. Он никогда прежде не видел сородичей, и был поражен до глубины души.

Раэль разносил кубки с вином и так засмотрелся на северян, что случайно споткнулся и пролил вино на сапог нахрака. Тот выругался и схватился за плеть. Первый удар пришелся по лицу, навсегда наградив неуклюжего раба вертикальным шрамом от середины лба до подбородка на левой половине лица. Раэль приготовился умирать в муках — за то, что он натворил, его могли четвертовать, не моргнув глазом. Но второго удара не последовало. Он приоткрыл глаза, и они тут же округлились — северянка остановила нахрака.

— Остынь, могучий вождь, — сказала она. — Не подобает воину срывать недовольство на том, кто слабее.

Нахрак освободил свою руку, свернул плеть и плюнул в сторону Раэля. Тот подумал, что как только северяне уедут, ему точно не жить.

— Северяне — хорошие воины, но рабы просто никудышные! — нахрак выпрямился, показывая свое физическое превосходство.

— Сколько за него хочешь? — от этого вопроса у Раэля отпала челюсть. Такого поворота событий он не ожидал. Но суровый нахрак раздавил его надежды кованым сапогом.

— Ты знатный воин, Льдоглазая. По нашей традиции воин имеет право в бою отобрать то, что ему приглянулось. А в случае неудачи ему приходится отдать что-то равноценное.

Льдоглазая посмотрела на утиравшего кровь Раэля, потом на своих воинов и сказала:

— У меня нет рабов, что пожелаешь в обмен?

Нахрак плотоядно облизнулся. До Раэля тут же дошел весь ужас предлагаемой сделки. Он слишком долго был его рабом и успел изучить привычки и пристрастия вождя. И победить его никому до сих пор не удавалось. У северян, даже у всех пятерых, не хватило бы сил совладать с ним.

— Не надо, госпожа, — попытался вмешаться он. — Не соглашайтесь!

Нахрак от всей души пнул его под ребра. Потом посмотрел на каждого из северян по очереди и сказал:

— Выбери воина, который будет со мной сражаться. А после поражения он присоединится к моим всадникам. Да, у нас не принято сражаться в броне.

— Ты так в себе уверен, могучий вождь, — расплылась в улыбке Льдоглазая. — Надеюсь, в деле ты так же хорош, как и на словах. Твоим противником буду я.

Раэль поднял глаза на четверых северян. Их бесстрастные лица озарились интересом. Неужели они настолько уверены в победе командира, что ни один не остановил её безрассудства? Северянка привычным движением сняла с пояса клинок и протянула его одному из сопровождавших её мужчин. Затем расстегнула хенсай из кожи рхара, сняла и, так же спокойно, протянула его своим воинам. То, что Раэль был удивлен — мягко сказано. Под верхним хенсаем оказался белый с черной каймой безрукавный мужской хенсай. Носить такое было верхом неприличия, но не это поразило раба. На черном поясе висело оружие, о котором он только слышал, но никогда прежде не видел. Это было нечто среднее между кинжалом и укороченным копьем. Лезвие, длиной от локтя до кончиков пальцев, по форме напоминавшее копье, было искусно украшено гравировкой. Оплетенное древко по длине было вполовину короче лезвия. На конце висели две кисточки. Несбалансированное, трудное в обращении, но смертельно опасное в умелых руках оружие носило гордое имя тхинак.

Вождь, видимо, не слышал о таком. Или был всецело поглощен изучением самой девушки. Нахрак просто пожирал её глазами. Раэль с сожалением вздохнул — ненасытный вождь кочевников, после победы, на несколько дней забудет о его существовании. Потом он взглянул на Льдоглазую — та была спокойна и невозмутима, как кусок замороженной стали.

— А мне никто не говорил, что северные женщины настолько хороши, — облизнулся нахрак.

— Не вижу рвения к победе, могучий нахрак, — съязвила северянка. Тот обнажил свой кинжал.

— Постараюсь не испортить тебе ничего, — сказал нахрак и напал. Объективно, у северянки не было никаких шансов, и Раэль зажмурился, вслушиваясь в вопли возбужденной толпы кочевников. Спустя несколько мгновений наступила гробовая тишина. Раэль осторожно приоткрыл глаз, и сердце его заколотилось. Могучий нахрак стоял на коленях с запрокинутой головой и лезвием тхинака на шее. Раэль посмотрел на северян, те довольно улыбались, как будто не ожидали другого исхода. Один из них заметил его взгляд на себе и подошел.

Последним, что слышал этот худощавый, истекающий кровью раб, были слова нахрака:

— Теперь Льдоглазая его госпожа!

— Моя госпожа была так бесстрашна, — нечаянно вслух произнес Раэль.

— Когда-нибудь я все же отрежу тебе язык, — вздохнула она.

Выкупив сородича из рабства, Эсгель со своими воинами тут же отправилась в путь. Полумертвого северянина Наэль укутал в её хенсай из кожи рхара и посадил перед собой на коня, дабы тот не упал. Они никогда не брали с собой много одежды, а после нескольких сражений на южной границе всякая не надетая тряпка была пущена на бинты. Наэль предложил свой холщевый хенсай, но им предстоял долгий путь на север, и оставлять кого-то из своих полуголым ей показалось не разумным. Гаэль тщательно обследовал нового товарища и заключил, что тот будет жить, и даже не будет калекой. Ингаэль и Вараэль так и не смогли снять с него кандалы — те были наглухо запаяны, поскольку рабы и умирают рабами. Эсгель пообещала подумать над этим по возвращении в столицу.

На вторые сутки путешествия бывший раб пришел в себя и в ужасе обнаружил, что северяне спали все вместе в одном шатре. И он лежал вместе с ними. Он осторожно попытался подняться, как его тут же сильной рукой вернули на место.

— Не вставай. Тебе еще рано.

— Я в порядке, — тихо просипел тот.

— А уж это решать не тебе. Приказы надьяры Эсгель не обсуждаются.

— В порядке будешь, когда выпьешь лекарство и поешь наконец-то, — сказала вошедшая Эсгель. В руках она держала чашу.

— Надьяра, позвольте я, — поднялся Гаэль и протянул руку за напитком.

— А мне не нальете? — улыбнулся Наэль. Гаэль тем временем опустился на колени, осторожно приподнял голову бывшего раба и поднёс к его губам теплую чашу с напитком. Тот сделал глоток. Он никогда прежде ничего подобного не пробовал. В пересохшем за ночь горле наконец-то поселилась влага. Жадно допив, он смутился. Вернувшийся с такой же чашей Наэль засмеялся.

— Не переживай, там целый котелок. Правда, много сразу нельзя, а то последствия себя ждать не заставят.

Северяне засмеялись. Раненый слабо улыбнулся.

— Меня зовут Эсгель, — сказала девушка. — Вот этот весельчак — Наэль, заботливый лекарь — Гаэль, а близнецы — Ингаэль и Вараэль. А как тебя называла мать?

Он еще больше смутился от неожиданного вопроса. У рабов имен не спрашивают.

— Раэль, — сказал он наконец, и добавил. — Моя госпожа.

— Я тебе не госпожа, — скривилась Эсгель. — Ты северянин, такой же, как и мы. Кандалы мы с тебя снимем в ближайшей кузнице. Потом можешь отправиться, куда душа пожелает. У тебя есть родные?

— Нет. И идти мне некуда.

— Сколько тебе зим? — поинтересовался Наэль.

— Двадцать пять.

— Значит, я по-прежнему самый старший, юная надьяра, — Наэль не скрывал удовольствия от того, что в очередной раз задел девушку.

— Если с годами глупеют, то тогда понятно, почему ты в моем подчинении, а не наоборот.

— Я в свои восемнадцать не был так остер на язык, надьяра, — поклонился Наэль.

Раэль хлопал глазами от удивления. Восемнадцать зим. Восемнадцать. Он обязан жизнью и свободой восемнадцатизимней девушке. И какой же он после этого северянин?

— Моя госпожа, — начал было Раэль, но она гневно сдвинула брови.

— Еще раз назовешь меня госпожой, я тебе язык отрежу!

Раэль поцеловал её в колено. Потом чуть выше. Потом еще чуть выше.

— Как пожелаете, моя госпожа.

— Раэль, — тихо сказала она. — Я должна уехать. Сегодня.

Он медленно сел и посмотрел ей в глаза. Сердце его только что разорвалось на кусочки и перестало биться. На его месте начинала разрастаться пустота. Холодная, безмолвная, черная пустота.

— Не пойми меня неправильно. Я вообще не собиралась никому говорить…

— Куда? — выдавил он.

— На север. И я надеюсь, что ты сохранишь все в секрете.

Раэль до крови прокусил губу изнутри. Сказанные слова только подтвердили худшие его опасения — она уезжала одна. Без него.

— Все нужные бумаги найдешь у меня в столе. Длань тоже.

— Если я так вам противен, моя госпожа, то убейте меня. Вы и так были ко мне слишком милосердны.

— Пошел прочь, — скривилась она. — Видит Белый Дракон, я хотела расстаться со всеми по-хорошему.

Раэль поднялся, торопливо оделся и направился к выходу. Потом остановился, обернулся и сказал:

— Прикажу седлать вашего коня, моя госпожа. Надеюсь, что длань мне долго носить не придется, — он вышел.

Эсгель проглотила комок в горле. Никто не знал, каких усилий ей иногда стоило спокойствие. Ей долго приходилось изображать скорбь от потери жениха, которого она никогда не любила. Все это было лишь для того, чтобы не разочаровывать отца. Отца, который воспитал её воином, взрастил в ней желание возглавить в будущем ветвь Хэку, и который просватал её при первом же удобном случае. Она была на него неимоверно зла за это. Великий Князь посоветовал ей отправиться в далекий путь на север, дабы остыть и успокоить сердце.

Она встала, подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Презрительно усмехнулась, заметив несколько следов внезапной страсти Раэля. Представила лицо отца, если бы тот увидел, и повеселела. Она помнила, как тот был зол, когда однажды, по возвращении из Летнего Дворца, Раэль снял её с седла и держал в руках на мгновение дольше, чем было позволено. Раэль… В него она влюбилась в тот самый момент, как посмотрела в его серые глаза. И ей было плевать, что он безродный северянин, большую часть жизни проведший вне родины. Она любила его скромную улыбку, серьезный взгляд, коротко стриженые волосы, шрам на левой щеке. Даже абсолютно неуместное «моя госпожа» было мило её сердцу. И вот ей приходится расставаться с ним. И она понятия не имела, вернется ли вообще.

Одевшись по-походному, она отправилась на улицу, где уже должен был ждать её оседланный конь.

Зима еще не вступила в полную силу. При дыхании изо рта вырывался пар и устремлялся к ночному небу. Раэль стоял в одном хенсае и держал под уздцы вороного скакуна. Больше никого не было. Эсгель про себя улыбнулась. Она помнила, как он мерз здесь в свою первую зиму, семь зим назад. Теперь он до середины зимы спокойно ходил полуголый. Она подошла к нему.

— Не замерз?

Он крепко обнял её, не сказав ни слова. Потом поцеловал в лоб. Почувствовав, что Эсгель сжала в кулак его хенсай, сказал на ухо:

— Я буду вас ждать, моя госпожа. Столько, сколько потребуется.

Он подсадил её в седло, хотя знал, что она этого не любила. Она с места пустила коня галопом, чтобы Раэль, не дай Белый Дракон, увидел слёзы. Она уезжала далеко в ночь.

Раэль долго смотрел ей в след. Она уезжала на север. Север, который был куда севернее Драконьего Клыка.

Они добрались до Летнего Дворца — резиденции Великого Князя, которая чаще всего служила как перевалочный пункт. Их с радостью приняли, всех шестерых. Ловкий кузнец совладал с кандалами Раэля. Его вымыли, одели, подровняли волосы. Наэль сказал, что он стал похож на дворянина. Северяне нравились ему. Они не были высокомерными, и приняли его как брата. Наэль упорно учил его смотреть на окружающих с чувством собственного достоинства. В том числе, и на Эсгель. Он не ощущал от нее холода с тех пор, как она сразилась с нахраком. И теперь он верил, что ей всего восемнадцать зим.

В то утро его не разбудили. Он спал в настоящей постели, широкой, свежей постели. Он нежился на шелковом белье, когда услышал звуки сборов с улицы. Выйдя, наконец, из спальни он узнал, что его госпожа, Гаэль и еще несколько северян отправились в столицу. Он смотрел вслед удаляющимся всадникам и никак не мог подавить в себе досаду. Он надеялся, что госпожа не оставит его одного, но он всего лишь раб. И она вольна распоряжаться им как захочет.

— Если хочешь находиться рядом с ней, — сказал подошедший Наэль. — Тебе придется многому научиться.

Раэль удивленно поднял брови.

— Что? — удивился в свою очередь Наэль. — Я же обещал взять тебя в Драконий Клык. А, я и забыл, что ты у нас ни о чем не знаешь. Драконий Клык — самая северная твердыня Бессмертного союза. Зимы там лютые, враги суровые. Потому и те, кто находится там, являются особой кастой — ветвью Хэку. Это не просто военное подразделение, это элитные войска. Нас мало, присоединиться к нам трудно, отбор жестокий, правила строгие. Тебе предстоит многое познать, прежде чем ты переступишь порог Драконьего Клыка. Я суровый учитель, зато мои ученики показывают лучшие результаты.

— Я быстро учусь, господин Наэль.

— У нас нет господ, юноша. Запомни это раз и навсегда.

Раэль зашел в её покои. Бумаги и длань оказались именно там, где и сказала Эсгель. Он взял стальную брошь в виде ладони и долго вертел в пальцах. Она оставила за Длань его, Раэля. Ни кого-нибудь из своих старых товарищей, а его, безродного северянина, который в силу собственного слабоумия не понимал всего величия Клыка Дракона и ветви Хэку. Ему нравились здешние северяне, нравилась форма, распорядок дня. Но он не ощущал того благоговения, которое испытывали те, кто не попал сюда на службу. Наэль сказал ему, что это все в порядке вещей. А Эсгель говорила, что для продуктивного сотрудничества благоговение не обязательно. Он по ночам сидел в библиотеке и много читал, чтобы быть на одном уровне с остальными хэккийцами. Ему было стыдно, когда он не мог понять, о чем говорит его госпожа, используя столь длинные слова. Но больше всего его задевало собственное убожество языка, когда они, так или иначе, пересекались с Лесным княжичем Итэлем.

Раэль сжал кулак и почувствовал, как брошь впилась в его ладонь.

Его обучение шло весьма неплохо. Наэль говорил, что осенью возьмет его с остальными тремя новичками в Драконий Клык. Они ждали Длань Хэку для одобрения.

Наэль дал им день отдыха, чтобы те не оплошали в нужное время. Раэль слонялся по двору уже около часа, когда заметил оживление у северных ворот. Слуги бегали взад-вперед с озабоченными лицами. Раэль решил, что ожидались высокопоставленные гости.

Тут он увидел Наэля в парадном мундире. Плечистый северянин с гладко собранными волосами был облачен в глухой угольно-черный бархатный хенсай с белым шелковым поясом и белой же лентой под горло. Сапоги его блестели как новенькие. Раэль подошел к нему.

— Надьяр, по какому случаю парад?

— Смотри, — он кивнул в сторону ворот. Раэль увидел лесных бессмертных. На северян они были мало похожи. Зеленоватые волосы, зеленоватая кожа, изумрудные глаза, хрупкое телосложение. Во главе процессии на белом коне ехал княжич. Высокий, приветливо улыбающийся окружающим, он был одет в бело-зеленые, шитые золотом одежды. Высокий лоб украшал золотой венец в виде ветви дубовых листьев. Раэля обеспокоило отсутствие оружия у него на поясе. Он знал, что лесные были превосходными лучниками, но в ближнем бою, как говорил Наэль, они северянам не соперники. Княжич легко спрыгнул с коня.

— Почему он постоянно улыбается? — несколько раздраженно спросил Раэль и отошел в сторону. Наэль с трудом сдержал смешок и поклонился княжичу.

— Надьяр Итэль, — он распрямился. — Мы рады приветствовать вашу благородную персону и ваш народ в Летнем Дворце. Располагайтесь, будьте как дома.

— Брось свои формальности, Наэль. Ты знаешь, зачем я приехал.

Наэль почтительно поклонился.

— Княжна прибудет несколько позже.

— Тогда устройте моих людей, а я подожду здесь. А, вот и она! — княжич расплылся в счастливейшей из улыбок, что когда-либо видел Раэль. Насколько он знал, у Великого Князя Севера был сын, и три племянницы. Никого из северной княжеской четы он прежде не видел и во все глаза уставился на вновь прибывших. Среди северян он увидел знакомые лица — Гаэля, Ингаэля и Вараэля. Он искал глазами Эсгель и не находил. И тут он увидел княжну. Белый шелк, черный бархат, серебряные украшения с черными опалами, красиво убранные волосы. И крайне вымученная улыбка. Бедняжка, видимо утомилась с дороги.

Княжич изящно снял княжну с вороного скакуна, взял её под руку и повел во дворец, как к себе домой. Княжна застенчиво опускала глаза, и что-то во всех её движениях настораживало Раэля. Наэль улыбнулся и поклонился княжне, та сделала реверанс и мило улыбнулась. Раэлю показалось, что эти двое, Наэль и княжна, сейчас разразятся диким хохотом, но этого не произошло. Наэль распрямился и проводил парочку глазами. Когда те скрылись из виду, он забористо захохотал.

— Я сейчас умру, о, Белый Дракон! Неужели он настолько слепой, что ничего не замечает? А надьяра тоже молодцом держится, эдакая скромница, — Наэль никак не мог остановиться. Раэль молчал, подняв брови. Он не понимал, чем именно вызвана такая реакция его друга и наставника. Отсмеявшись, Наэль поднял глаза на Раэля, и увидев удивление на его лице, похлопал того по плечу.

— Тебе еще учиться и учиться. Ступай, спроси у княжны, не желает ли она чего. Заодно и поближе разглядишь. Дворян нужно знать в лицо, — и снова засмеялся. Раэль пожал плечами и отправился выполнять поручение Наэля.

Он прошел мимо гостиной, где Лесной Княжич со своими людьми дегустировал вино. Северян, кроме слуг, там не было. Раэль направился в восточное крыло дворца, где располагались покои северной знати. Княжна, предположительно, находилась там. Тут из-за приоткрытой двери он услышал знакомый голос и заглянул. Занесенная для стука в дверь рука замерла в воздухе. Княжна торопливо завязывала обыкновенный хенсай, стоя в спущенном до колен платье.

— О, Белый Дракон! — негромко ворчала она. У Раэля начали округляться глаза. Он понял, что, если она обернется и увидит его, ему несдобровать и он рискнул.

— Надьяра, — она резко обернулась, и он увидел облегчение на её лице.

— Зайди и дверь закрой, — сказала она, наконец-таки совладав с хенсаем, и начала распускать волосы, вынимая из них длинные заколки. Набрав несколько в руку, она потянулась положить их в шкатулку, но та стояла слишком далеко. Девушка по привычке шагнула, забыв про платье и, не рассчитав шаг, растянулась на полу. Раэль не успел среагировать, как она уже поднялась на ноги, с ненавистью скинула платье и пнула его.

— Треклятые юбки! Чтоб вас…, — она осеклась, вспомнив, что у нее был гость. Она повернулась к нему, продолжая снимать украшения. — Что надо?

— Надьяр Наэль велел спросить, не желает ли ваша светлость чего-либо? — он старался не смотреть на нее. Ему было стыдно за собственную нерасторопность.

— Раэль? — удивленно спросила она. — Я тебя с трудом узнала. Ты как-то резко возмужал с нашей последней встречи.

Тот поднял глаза и принялся про себя клясть собственную дурость и никчемность. Он узнал её только тогда, когда она завязала волосы в высокий хвост.

— Моя госпожа, — выдохнул он, чувствуя, как кровь приливает к голове все больше и больше.

— Я смутила тебя? Прости, — она мило улыбнулась и посмотрела на него. — И я тебе не госпожа!

Раэль окончательно залился краской и вылетел из покоев княжны.

Через полчаса она нашла его на берегу небольшой речушки неподалеку от дворца. Он сидел на камне, обняв колени, и думал какой же он бесстыжий идиот.

— Я чем-то обидела тебя? — она положила руку ему на плечо. Через легкий хенсай он почувствовал прохладу от её руки и дернулся в сторону. Поняв, что в очередной раз совершил несусветную глупость, если не сказать отъявленную грубость, он исподлобья взглянул на нее и тихо сказал.

— Убейте меня, моя госпожа.

— Еще раз назовешь меня госпожой, я и правда тебя убью, — она вздохнула и села рядом с ним. — Что с тобой?

— Я, — он сглотнул и, собравшись с духом, сказал. — Я не знал, что моя госпожа — княжна. Я — всего лишь раб…

— Для тебя до сих пор так важно происхождение? Не важно, кем ты родился, важно то, кем ты стал. Я не вижу перед собой раба, — она посмотрела ему в глаза. — Я вижу того, кто дерзнул стать хэккийцем. Или глаза меня обманывают, и мы по-прежнему на пиру у нахрака, где ты разносишь вино?

Раэль отрицательно покачал головой.

— Так вот, Раэль, — довольно произнесла она. — В Драконьем Клыке мы всего лишь веточки Хэку, а они всегда растут от одного ствола.

Он только потом понял, что именно она имела ввиду. Княжна, племянница Великого Князя Севера, старшая дочь надьяра Заэля, в ветви Хэку она уже тогда была Дланью. Но надьяр Заэль до сих пор оставался исполняющим обязанности Главы ветви. Ему перечить не смел никто, даже Эсгель. Приказы его не обсуждались никогда, даже в случае очевидной прихоти их происхождения.

Столица Северного Княжества была ослепительно прекрасна. Торах был обнесен высокой стеной из белого камня. Улочки вымощены черно-белыми изображениями гербов наиболее знатных семейств северян. Четыре основные, по сторонам света, носили гербы княжеского рода. Южная — главный тракт — изображение белого сокола, символа Великого Князя Севера Аннаэля Милосердного. Восточная — белой куницы, символа его младшей сестры, Великой княжны Мирандэль. Западная — белого льва, символа её супруга, надьяра Заэля, а северный тракт сам был белым, с изображением черного рхара — символа старшего брата Князя, надьяра Таэля, отказавшегося от прав на престол в юном возрасте и ставшим последним Главой ветви Хэку, защищая которую и погиб далеко на севере.

Раэль прежде никогда не видел рхаров. Но слышал предостаточно. Черные рхары водились только на дальнем севере и были свирепейшими хищниками во всем Энгдальмете, не то, что на территории Бессмертного союза. Поговаривали, что эти плотоядные ящеры были потомками Черного Дракона, только без крыльев. Еще говорили, что ветвь Хэку являлась эдаким подобием Черного Дракона и первый Глава, как и все последующие, ездил верхом на рхаре.

Когда Раэль был маленьким, мать рассказывала ему о том, откуда взялся Великий Князь Севера, кто такой Белый Дракон, как образовался Бессмертный союз. И пару раз упоминала о Черном Драконе.

Как день и ночь, как зима и лето, так и Белый и Черный Драконы сосуществовали неотделимо друг от друга, один был продолжением другого.

— Моя госпожа, — обратился он к ехавшей рядом Эсгель. — А почему надьяра Заэля называют исполняющим обязанности Главы ветви Хэку, а не просто Главой?

— Он является военным советником Великого Князя, — вздохнула она. — А советник и Глава Хэку — взаимоисключающие должности. Да к тому же, отец никогда не был одной из ветвей Хэку. И он не в восторге от Драконьего Клыка, ему там холодно.

— И сколько же ветвь без Главы?

— Дай подумать, — она помолчала, хотя знала ответ. — Надьяр Таэль погиб в ту зиму, что я родилась.

Потом Раэль узнал, что прежний Глава и надьяр Заэль по каким-то причинам не ладили. Он спросил бы у госпожи, но Наэль запретил ему разговаривать с ней об отце. Еще его несколько удивило кое-что при знакомстве с княжеской четой. Средняя дочь надьяра Заэля была похожа на отца, младшая — на мать, а Эсгель ни на мать, ни на отца. Гаэль, который лучше остальных разбирался во всем, что касалось здоровья и родственных связей, сказал, что ему это тоже кажется странным, но подозревать кого-то в неверности брачному обету крайне неразумно.

Насколько знал Раэль, и характером его госпожа пошла уж точно не в надьяра Заэля. Тот был слишком честолюбив и серьезен, а Эсгель «чересчур веселой бесстыдницей», как называл её отец. Кто-то из старших говорил, что будь у надьяра Таэля дети, они были бы похожи на Эсгель. Но старший брат Князя никогда не был женат, не говоря уже о детях.

Раэль про себя решил, что она напоминает надьяру Заэлю не очень приятную тому личность, потому он и строг с ней. Но, как успел заметить Раэль, Великий Князь души не чаял в его госпоже.

Одетые в черные киторы из тонкой шерсти, черные холстяные хенсаи, подпоясанные черными же поясами, они шествовали по просторному коридору Белого Дворца в две колонны. Впереди шла Эсгель, чуть поодаль следовал Наэль. Старшие офицеры ветви Хэку были одеты почти так же, как и новобранцы, за исключением поясов — те были белыми. У Эсгель слева на груди была приколота стальная развернутая ладонь — символ Длани Хэку, второго офицера ветви после Главы.

Они прибыли в столицу вшестером: Эсгель, Наэль и четверо новеньких. На месте к ним присоединилось еще пятеро. Наэль объяснил, что они обязаны предстать перед Князем, дабы тот знал их в лицо.

И вот они вошли в тронный зал, где их уже ожидали. Эсгель и Наэль остановились в центре зала, остальные разошлись полумесяцем. Раэль впервые видел Князя. Статный мужчина, возрастом около пятидесяти зим, не производил ужасающего впечатления, как нахрак. Он скорее был тем, кого называют величественной особой. Белоснежные волосы до плеч были распущены, царственное чело украшал венец из черной стали, в виде оголенных зимой ветвей. Длинный черный хенсай был искусно расшит серебром и подпоясан белым шелком. Князь восседал на белом мраморном троне. Рядом с ним сидел его сын, княжич Арзаэль, четырнадцати зим от роду. Княгиня отошла к праотцам, родив сына, так что княжич был единственным прямым наследником престола. По правую руку от Князя стоял тот, кого Раэль хотел видеть меньше всего — надьяр Заэль. Высокий, сухой северянин с гладкими короткими волосами и очень узким ртом. Одет он был, как и подобало его положению, в мундир серо-белой гаммы.

По периметру зала в серых же мундирах стояла стража, вооруженная алебардами. Больше никого не было. Князь поднялся с трона. Хэккийцы синхронно преклонили колено. Князь жестом велел им подняться и подошел ближе. Каждому заглянул в глаза. Раэль был поражен, взглянув в глаза Князю. Они были черными. И в них шел снег. Медленно так опускался, как в безветренную погоду. Князь еле заметно улыбнулся и подошел к Эсгель.

— Ты напоминаешь мне моего возлюбленного брата, — негромко, так чтобы слышали только хэккийцы, сказал он. — Я надеюсь, что однажды у ветви Хэку вновь появится Глава. И я хотел бы видеть именно тебя на этой должности.

Князь вернулся к трону. Повернулся лицом к хэккийцам и уже громко сказал:

— В этот светлый день я рад приветствовать прибывших воинов. Вы вступаете на не простой путь, да я полагаю, что вы об этом знаете. Ответь мне, Длань, ты возьмешь эти девять мечей?

— Да, Князь, — ответила Эсгель.

— Мечи, вы клянетесь слушаться мою Длань, как меня самого?

— Да, Князь, — хором ответили они.

— Тогда теплой зимы вам, — пожелал Князь.

Раэль приколол длань на левую сторону своего хенсая. Надьяр Заэль будет в ярости. Он желал бы видеть на этой должности кого-нибудь другого. Более опытного и благородного. Эсгель была права, говоря, что её отец никогда не был веточкой Хэку. Он видел разницу в происхождении. Хэккийцы — нет. Раэль в этом убедился.

Он сел на постель, погладил блестящий мех. Ткнулся в него носом. Вдохнул знакомый запах. Улыбнулся. И не заметил, как задремал.

— Надьяра, я стучал, — сказал вошедший Наэль и осекся, увидев Раэля. Тот резко сел. Уже было светло.

— Только не говори…

— Да, — кивнул Раэль. — Она уехала. Ночью.

— Это я вижу, — прищурился Наэль. — А куда она поехала?

— Не знаю, — соврал Раэль, честно глядя вопрошавшему в голубые глаза.

— Сделаю вид, что поверил, — кивнул Наэль. — Все равно перед надьяром Заэлем объясняться предстоит тебе.

— Долго спите, надьяра, — послышался голос исполняющего обязанности Главы. Раэль опешил. Его он так скоро не ждал. Надьяр Заэль зашел в покои и бесстрастно посмотрел на хэккийцев. Раэль, поднявшись, кивнул ему. Тот отмахнулся.

— Она все-таки уехала, — заключил он.

Наэль и Раэль переглянулись.

— Значит, теперь ты — новая Длань? — обратился он к Раэлю. Тот кивнул. — Хорошо. С обязанностями, я полагаю, ты знаком? Она, конечно, безрассудна, но не настолько, чтобы оставить вместо себя дилетанта. Но ты никогда не будешь лучше, чем она.

Раэль опешил. Этих слов он ждал меньше всего.

— Смею надеяться, что моя госпожа в скором времени вернется.

— Я тоже, — тихо сказал надьяр Заэль. — Если что нужно, спрашивай.

Он вышел. Наэль и Раэль недоуменно смотрели друг на друга.

— Наэль, когда турнир?

— Летом, не раньше, — пожал плечами тот. — Ты собрался вызвать надьяра Заэля?

— Надьяр Наэль, — обратился Раэль к наставнику по пути в Драконий Клык. — Как получить тхинак?

— Высоковато метишь, друг мой, — улыбнулся тот. — На турнире ты должен победить любого из обладателей оного. Тогда кузнецы изготовят тебе свой.

— А кого я должен буду вызвать?

— За последние сто зим было изготовлено всего десять тхинаков. Сейчас из живых обладателей остались Великий Князь, надьяр Заэль и надьяра Эсгель. Если спросишь моего совета, то вызывать надо надьяра Заэля. Потому как Великого Князя не вызывают, а надьяра пользуется им намного чаще своего отца. С ней сразиться на турнире даже я бы не рискнул.

Раэль выстоял против Эсгель ровно четыре минуты. Это было вдвое дольше, чем у остальных новичков. Надьяра тогда похвалила его.

— Надьяр Наэль, вы хотите сказать, что моя госпожа вызвала собственного отца, победила его, и все еще находится под его подчинением?

— Я бы не сказал. Ей было шестнадцать зим. Она первая, кто получил тхинак в столь юном возрасте. Даже надьяр Таэль, уж на что был силен, и то получил его в двадцать. Ты же видел, на церемониях посвящения Князь напрямую обращается к ней. Надьяр Заэль решает все, кроме главного — кого взять в ветвь. Эту честь унаследовала надьяра Эсгель напрямую от надьяра Таэля.

— Вы его знали?

— Видел несколько раз на турнирах. Надьяра и правда на него очень похожа. А что это ты так улыбаешься, когда я говорю про надьяру Эсгель?

Раэль густо покраснел.

— Даже не думай, — вздохнул Наэль. — А лучше совсем забудь. Она, конечно, хэккийка, но и родная племянница Князя. Если ей позволят брак, то уж точно не с одним из нас. Я давно уже с этим смирился.

— Надьяр? — Раэль был поражен. Отношения между Наэлем и Эсгель напоминали скорее родственные, нежели романтические.

— Я вожделел её с тех пор, как она стала отличаться от парней, — вновь вздохнул Наэль. — А потом надьяр Заэль выбил из меня всю эту юношескую дурь раз и навсегда. И пообещал сделать из меня евнуха, если я хоть пальцем её трону. Тебе, брат, такого не желаю. Так что молчи и забудь.

— Это ты про турнир? — спросила взявшаяся из ниоткуда Эсгель. Раэль испуганно посмотрел на Наэля, тот дернул плечом. — Не советуй забыть о мечте, Наэль.

— Надьяра, не в его положении вызывать на поединок вашего отца, — сказал Наэль. — По крайней мере, в ближайшие пять зим.

— Не слушай его, — махнула она рукой на Наэля. — Он все мечты считает глупостями, точно как надьяр Заэль. Когда-то в детстве я собиралась поймать и объездить черного рхара. Отец посмеялся надо мной, я обиделась и убежала в сад. Там я наткнулась на Князя. Тот, внимательно выслушал меня и сказал очень мудрую вещь: «Наши самые страстные мечты имеют ужасное свойство сбываться. Мечтай и вожделей свою мечту, она согреет тебя в самый трудный момент и придаст сил жить дальше.» Той зимой он потерял жену. А до того потерял любимого брата.

— Надьяра, когда вы так говорите, я чувствую себя безмозглым ослом, — склонил голову Наэль. Эсгель взглянула на него и направила коня вперед.

— А ты ей симпатичен, — сказал подъехавший Гаэль. — Надьяра Эсгель не из тех, кто вот так запросто о себе рассказывает.

Раэль вздохнул. Ему порой казалось, что только его сердце сжималось от боли, когда госпожа становилась печальной и молчаливой. Он четко видел разницу между той надьярой Эсгель, что была Дланью Хэку и той надьярой Эсгель, что была дочерью надьяра Заэля. Видели ли остальные эту разницу? Если да, то каждый молчал. Как молчала Эсгель, когда получала очередное письмо от отца. Одно из таких писем ему довелось прочитать. Нарочито сухое, оно пестрело упреками вперемежку с приказами. В тот момент он был рад, что рано потерял родителей. Ему было бы больно слышать такое от кого-то из близких. Наэль говорил, что она уже давно привыкла. Но он несколько раз видел, как после таких писем или неприятных разговоров с отцом, у нее дергался уголок рта. Сущий пустяк, для тех, кто никогда не глотал молчаливые слезы. Раэль поражался её самообладанию. Она всегда находила в себе силы улыбаться другим, когда на душе было мерзко.

Да, он не мог сказать ей как Лесной Княжич: «Сбросьте лёд печали, моя заснеженная ёлочка! Вы, безусловно, прекрасны, но улыбка вам куда больше к лицу!». Не мог, потому что ему бы и в голову не пришло сравнивать свою госпожу с каким-то деревом, которые сотнями тысяч произрастали на территории Бессмертного союза.

— Я полагаю, что ждать больше нечего, — сказал Раэль. — Я хэккийская Длань, и нам пора отделяться от военного совета.

— Ты сумасшедший, — восхитился Наэль. — Ты хоть представляешь себе, о чем говоришь?

— Вполне, — кивнул Раэль. — Собери всех в большом зале, мне нужно сделать объявление, пока за меня этого не сделал надьяр Заэль.

Эсгель разлепила глаза. В голове гудело. Тело ломило. Она попробовала подняться и взвыла от невыносимой боли.

— Я бы на твоем месте даже не пытался, — услышала она мужской голос. — Ты просто чудом осталась жива.

Эсгель напряглась и вспомнила. К рассвету она добралась до подножия гор. Там на нее напал огромный рхар. Последнее, что она помнила, это как тот хвостом прибил её к скале. Действительно, жива осталась чудом — огромные шипы черного хвоста вонзились в скалу, не попав в её тело.

— Где…? — только и хватило сил спросить.

— Ты в моей отшельничьей берлоге далеко на севере, юная надьяра. А рхар твой неподалеку охотится. Он будет рад узнать, что ты пришла в себя спустя всего четыре дня.

— Кто ты? — Эсгель совсем плохо соображала. И уж тем более не была настроена на шутки.

— Хороший вопрос, — услышала она. — А кто ты?

— Эсгель, — ответила она. — Хэккийка.

— Таэль, — сказал тот. — Отшельник.

Её обволокла усталость, и она провалилась в пучины сна. Ей снился Драконий Клык. Этот остроконечный замок на самом краю северного Княжества. На него надвигалась снежная лавина такой величины, что даже Летний Дворец, находящийся за многие мили от Клыка, был бы погребен под снегом. На балконе самой высокой башни стоял Раэль, укутанный в меха. Глаза его были невыносимо печальны. Эсгель проснулась. Беспокойство поглотило все её мысли, кроме одной — нужно возвращаться. Как можно скорее.

Она села. В голове слегка помутилось. Она сморгнула и огляделась. Вполне благоустроенная пещера. Не вписывалось в обстановку только одно — горы книг. Эсгель осмотрелась внимательнее. В самом дальнем и укромном углу стоял небольшой черный сундук, подобный походным сундукам хэккийцев. Откуда он здесь? И кто такой этот отшельник?

Скрипнула деревянная дверь. Девушка увидела высокую фигуру в черном плаще с капюшоном и меховых сапогах, на которых появились капельки растаявшего от тепла снега. Он снял капюшон, и Эсгель уставилась на него во все глаза. Северянин! Белоснежные волосы были увязаны в хвост на уровне шеи. В левом ухе его блестела длинная сережка. Белые зрачки ярко-голубых глаз говорили о достаточно большом возрасте. Прямой нос свидетельствовал о чистоте крови. А чётко очерченные губы были просто украшением его мужественного, благородного и умного лица. Он снял плащ и повесил его на крючок. Черный хенсай был оторочен белым мехом, через плечо висела небольшая кожаная сума.

— О, надьяра, я рад, что вам стало лучше, — улыбнулся он, снимая сумку.

— Не может быть, — только и сказала девушка. Северянин поднял брови, разбирая сумку. Он извлек оттуда пучок какой-то травы, придирчиво на него посмотрел и отложил в сторону.

— Может, — кивнул он. — Кровь рхара не сможет поставить на ноги только мертвого.

Эсгель в испуге поворочала языком во рту. Ничего страшного не ощутив, она отрицательно покачала головой.

— Я не об этом сейчас.

— А я об этом, — он посмотрел ей в глаза и бросил хенсай. — Ходить лучше в одежде, не правда ли? А то холодно.

Эсгель была готова провалиться от стыда, хотя большую часть её тела покрывали бинты. В душу закрался доселе неведомый ей испуг за свою женскую самость, так старательно ею игнорируемую.

— Надьяра, — укоризненно посмотрел на нее отшельник. — Я, конечно, чудак, но не сумасшедший. Я не хочу, чтобы мужчина, которому позволила обнимать свое тело взрослая хэккийка с тхинаком, оторвал мне голову и по кусочку скормил бы рхару.

Эсгель не знала, удивляться ей или смеяться. Северянин посерьезнел и поднял брови.

— Как я узнал? На руки посмотри.

Она покорно опустила глаза на перевязанные предплечья. На коже, не покрытой бинтами, серебром проглядывал узор. Она такого раньше никогда не видела.

— Это большая редкость, — как бы отвечая на её мысли, продолжил отшельник. — Дар Белого Дракона любящим сердцам, что подарили себя друг другу — если с одним из вас что-то случится, другой непременно об этом узнает. Узор начнет темнеть.

Он снял перчатки и закатал рукава. Узор был черным.

— Она погибла, — сказал северянин. — Очень давно. А меня не было рядом.

— Простите, надьяр, — тихо сказала она. Он отмахнулся и занялся приготовлением какого-то отвара. И тут она глазам своим не поверила — на поясе у него висел тхинак. Как это она его раньше не заметила? Сомнений быть не могло. Это был именно тот самый Таэль, которого все считали погибшим. — Глава?

— Давно уже перестал им быть, — пожал плечами Таэль.

— У ветви по-прежнему нет Главы, — начала сердиться Эсгель. Её дядюшка был жив-здоров, а ветвь Хэку переживала не лучшие времена. Не говоря уже о Великом Князе, свято чтившем память погибшего.

— Как мало ты знаешь, юная надьяра, — вздохнул Таэль. — Я больше не хэккийский Глава. И уж прости за нескромный вопрос, кто твои родители? Отцовского медальона на тебе я не нашел.

Эсгель фыркнула. Герб надьяра Заэля ей никогда не нравился. И надевала она его только по особым случаям. Путешествие на север в их число не входило. Ей было интересно, как изменится в лице надьяр Таэль, узнав, чья она дочь.

— Я старшая дочь надьяра Заэля, племянница Великого Князя и, соответственно, ваша, надьяр Таэль.

— Приятно знать, что ты пошла в княжескую породу, — улыбнулся тот. Слухи о натянутых отношениях между Главой Хэку и Военным советником оказались правдивыми. Эсгель не смогла сдержать улыбку.

— Мне часто говорили, что я почему-то похожа на вас.

— Да, странно все это, — надьяр разлил отвар по чашкам и протянул одну девушке. — Заэль хороший человек. Но слишком уж приверженный рамкам. Кстати, племянница, ты зачем на север-то подалась?

— Долгая история, надьяр, — она погрустнела.

— А мы не торопимся, — он сел рядом с ней.

— Я не знаю почему, но отец вырастил меня как воина. Я мечтала попасть в ветвь Хэку с того момента, как увидела парадный мундир Главы в зале славы Белого Дворца. В итоге я в шестнадцать зим вызвала своего отца на турнире. Получила тхинак и должность Длани Хэку. Потом была война с народом Итмоса. Две с половиной зимы. А потом отец решил выдать меня замуж. И за кого? — Эсгель скривилась. — За Лесного Княжича. А это означало, что возглавить в будущем ветвь мне не грозило. Так хотел отец, так хотела мать, так хотели все, кроме меня.

— А Князь?

— Это политически выгодный брак, предложенный Лесным Князем. Мой отказ означал бы еще одну войну и развал Союза, а эту цену я была не согласна заплатить. Ветвь Хэку и так понесла огромные потери. Поэтому мне честно приходилось улыбаться надьяру Итэлю не ради отца, но ради хэккийцев. Так прошло еще почти семь зим. А треть зимы назад он погиб на охоте. Вот тогда-то я и пошла к Князю. И он сказал — езжай на север.

— Так тебе всего двадцать пять зим? — по лицу надьяра Таэля пробежала тень сомнения. Эсгель кивнула. — А я собственноручно напоил тебя кровью рхара. Ладно, вот что мне ещё расскажи. Твой отец вот об этом знает?

Он взял её за руку и показал на узор. Эсгель отрицательно покачала головой.

— Все как-то спонтанно получилось, я просто подумала, что больше никогда его не увижу.

— О, вот только не надо передо мной объясняться, — надьяр Таэль махнул рукой. — Мне вполне достаточно того, что они у тебя есть. А это значит, что тебе уже есть двадцать пять, ему тридцать и вы друг друга любите.

— Тридцать две, — улыбнулась Эсгель. Реакция дяди была для нее спасительной рукой. Нет, она не жалела. Но боялась гнева Великого Князя. То, что отец не обрадуется, она знала совершенно точно. — Надьяр Таэль, а как я к вам попала? Вы меня нашли?

— Я? — удивился тот. — Да тебя рхар притащил.

— Рхар? — теперь уже удивилась девушка. — Ведь вы сказали, что я чудом осталась жива! Он же напал на меня! Или что?

— Если бы на тебя напал рхар, ты бы здесь не сидела, — увидев протест в глазах девушки он продолжил. — Я о рхарах знаю побольше, чем написано в княжеской библиотеке. А на севере полно такой дряни, что намного опаснее рхара. Он тебя спас и принес сюда. Странно только, что они так близко к горам оказались. Не нравится м