Сергей Распопов Игорь Фатхуллин

Ещё не вечер

Рассказы. Новеллы. Повести

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Сергей Распопов, 2017

© Игорь Фатхуллин, 2017

Уважаемый читатель!

Предлагаемая книга, смеем надеяться, Вас заинтересует. Она написана двумя неизвестными авторами из города Подольска. Что же нас заставило взяться за перо и написать эту книгу? Накопленный жизненный опыт и большая любовь к слову, к литературе и детективному жанру. Перед вами книга «Еще не вечер…». Эта книга — дебют уже немолодых людей. Обоим авторам за пятьдесят. Вам судить, читатель, что вышло у нас! Получился ли занимательный детектив…

С. Распопов, сентябрь 2017

18+

ISBN 978-5-4485-8951-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Ещё не вечер
2. Рассказы
   1. Врата рая
   2. Дело №…
   3. Жизнь кувырком
   4. Зигзаги удачи
   5. Ночь после воскресения
   6. «Святой день»
   7. Тихий омут
   8. Угрюмый дом
3. Новеллы
   1. Богатая невеста
   2. Белые глаза
   3. Встреча в лесу
   4. Жестокая Далила
   5. Испытание
   6. Никто не верит
   7. Насмешка судьбы
   8. Пятая планета
   9. Рыжая бестия
   10. Старая крепость
4. Повести
   1. Оборотень
      1. Глава первая. Дальнобойщики
      2. Глава вторая. Алтынбай
      3. Глава третья. Человек
      4. Глава четвертая. Носорог
      5. Глава пятая. Расплата за оскорбление
      6. Глава шестая. Скорая помощь «35 — 46»
      7. Глава седьмая. Пистолет
      8. Глава восьмая. Возмездие
      9. Глава девятая. Хрипатый
      10. Глава десятая. Опять Хрипатый…
      11. Глава одиннадцатая. Линия работы
      12. Глава двенадцатая. Ловушка
      13. Глава тринадцатая. Волчья яма
      14. Глава четырнадцатая. Каин
      15. Глава пятнадцатая. Оборотень
      16. Эпилог
   2. Тайна старого клуба
   3. Фиеста по-русски
   4. Хищники

Сергей Распопов

Сергей Распопов

Рассказы

Врата рая[1]

(детективный рассказ)

Игорь Фатхуллин

Сергей Распопов

Арик Цубланицкий включил сигнал поворота. «Мерседес», нагло подрезая «Восьмерку», стремительно перестроился в крайний правый ряд.

Престижный автомобиль, совершив «бабочку», съехал с кольцевой автодороги и неспеша покатил в сторону центра Москвы. На следующем перекрестке Арик, свернув направо, проехал еще несколько домов и строений окраины города и попал на территорию промзоны, безлюдной в субботний день.

Попетляв еще полтора километра, шикарное авто уперлось никелированным бампером в синие, окаймленные золоченными шарами ворота.

«Фирма „Врата Рая“ изготовит для ваших родных и близких памятники и надгробия из ценных природных материалов по вашему индивидуальному заказу», так гласила красочная рекламная вывеска на здании проходной.

Едва Арик подрулил к воротам, они сразу же разъехались в разные стороны, приглашая очередного клиента. Внутренний дворик фирмы был обделан с большим вкусом искусственным материалом под черный мрамор. Это очень располагало клиентов средней руки обращаться именно сюда, потому что они надеялись найти тут полный сервис ритуальных услуг и одновременно обрести душевное равновесие после потери дорогого человека.

Арик вошел в холл. Ему навстречу вышла из-за круглого стола симпатичная длинноногая брюнетка в строгом платье-костюме с черной розой в золотой петлице, означающей печаль.

— Вы приехали к нам по причине постигщей вас непоправимой потери, — сразу выпалила она дежурную фразу, не давая ему раскрыть рта. — Наша фирма выражает вам свои искренние соболезнования. Мы готовы оказать вам свою посильную помощь, чтобы смягчить вашу скорбь и утрату.

— Я был в вашей фирме две недели назад и заказал памятник на могилу любимой жены. В прошлую субботу исполнилось три месяца со дня ее гибели в автокатастрофе, — при этих словах у Цубланицкого на глазах навернулись слезы. — Сегодня утром я созвонился с директором фирмы и узнал, что памятник готов и его можно забрать в половине двенадцатого. — Он посмотрел на свои дорогие швейцарские часы. — О, уже одиннадцать тридцать пять. Договор с фирмой я заключил, оплату произвел. Вот мой платежный документ из банка. Как я могу получить свой заказ?

— Пойдемте со мной, — ответила она, увлекая его в демонстрационный зал. — Директор сейчас к вам выйдет. Располагайтесь, — указала она на кожаное кресло.

В просторном зале было тихо и уютно. Мягкий свет люминесцентных ламп эффектно освещал готовые памятники с мадригальными надписями и барельефными изображениями усопших, а также необработанные заготовки из мрамора и гранита. Возле стен стояли два больших аквариума с экзотическими рыбками и множество кадок с пальмами и комнатными цветами. В дальнем углу зала, как ни странно, красовалась двухметровая вышка и небольшой бассейн с бордюром из серого мрамора. Обстановка отвлекала от грустных мыслей и одновременно успокаивала клиента. Было видно, что все это устроено с хорошим вкусом, не без помощи опытного психолога. Зала, как было заметно, имела многофункциональное назначение: для работы с клиентами и для отдыха служащих фирмы. Справа от бассейна Арик заметил боковую обитую вагонкой дверь, ведущую, очевидно, в сауну.

«Неплохо устроились, — подумал он, закуривая сигарету. — Ритуальный бизнес самый перспективный и прибыльный. От заказчиков в этом деле отбоя никогда не будет. Люди всегда будут рождаться и всегда умирать. Да и сейчас у них дела идут в гору. Директор не дурак. Он широко развернулся. Очень предприимчивый человек. На служебной автостоянке, забитой иномарками, на которой я оставил свой „Мерседес“ под присмотром бдительного Цербера, я не заметил ни одной отечественной машины. Из чего следует вывод — люди, которые здесь работают, далеко не бедные».

Неожиданно Арик почувствовал, что в зале он не один. Через секунду перед ним предстал директор, мужчина средних лет, и приветственно протянул руку. Он был смуглый, приземистый, широкоплечий, с орлиным носом и острым подбородком. Арик вежливо встал из кресла.

— Извините, что заставил вас несколько минут подождать. Я понимаю, что вам назначено на это время. Просто я был занят с рабочими.

— Я, как и было обговорено между нами, оплатил заказ. Вот взгляните на платежный документ, — сказал Арик и полез во внутренний карман пиджака.

Шкафообразный с бульдожьей мордой телохранитель из-за спины своего шефа пробуравил Арика пытливым взглядом.

— Вот памятник для вашей супруги. Все мы ходим под Богом. Примите мои соболезнования. Мадригальная надпись в полном соответствии с вашим образцом. Только гранит не серого, а голубого цвета. Поступлений серого в мастерскую длительное время не предвидится. Подводят поставщики. Этот вопрос мы с вами решили по телефону. И еще красная гранитная ваза.

Господин Цубланицкий остался доволен исполненной работой. Вежливый директор ему импонировал. В считанные минуты заказ был упакован и аккуратно поставлен на грузовик. Когда Арик собрался покинуть офис фирмы, в зал, ссутулив плечи, семенящей походкой вошел полный господин лет сорока. Он был чем-то сильно напуган. Два бравых молодца придерживали его под руки.

— Ну как ты, дружок, еще не надумал? — ехидно спросил его директор. — Ты все еще полагаешь, что я с тобой шучу? Ты глубоко заблуждаешься. Ты не выйдешь отсюда живым, пока не подпишешь все бумаги. И не надейся.

— Я… я не стану ничего подписывать. Вы не имеете права. Это шантаж. Я буду жаловаться, — залепетал дрожащим голосом мужчина.

— Ну, ну, не будь бабой. Не распускай нюни. Ты ничего не теряешь, а только выигрываешь. Потому что нет ничего дороже для тебя твоей мерзкой жизни. Я честный коммерсант. Я получаю твой «Сааб», а ты взамен свою жизнь плюс приличные бабки, и уходишь отсюда пешком на своих двоих, без единой царапины.

— Нет! Никогда, никогда не будет по-твоему! — завизжал толстяк.

— Я вижу ты совсем ополоумел от жадности и ты мне порядком надоел. Что ж, будь по-твоему. До встречи в Раю! — усмехнулся директор и повелительно взглянул на своего телохранителя.

«Бульдог», как будто сорвался с цепи, кинулся к толстяку, обхватил его за ноги, перевернул вниз головой и хладнокровно потащил к бассейну.

— Не надо, оставьте меня, я не хочу! — отчаянно закричал тщетно пытающийся вырваться толстяк и вцепился зубами в ногу своего палача. Тот, взбрыкнув ногой от боли, злобно выругался и еще крепче сжал свою жертву. Гибель последнего была неизбежна.

Окунувшись с головой по пояс в голубую воду бассейна, несчастная жертва стала отчаянно бороться за жизнь, дрыгая ногами и пуская пузыри. Вскоре она затихла и безжизненно повисла в руках «бульдога».

— Кажется готов, — злобно оскалился он, привязывая захлебнувшегося за щиколотки и подвешивая к вышке. Верхняя часть туловища толстяка по-прежнему оставалась в воде. Убийца знал свое дело и страховался. — Теперь не воскреснет, с того света обратной дороги нет, — усмехнулся он.

— Так я поступаю с каждым несговорчивым клиентом, — спокойно объяснил Арику директор, ласково опуская руку ему на колено. — Смерть, мой друг, очень неприятная штука. Это, я бы сказал, такое состояние, при котором в конечном счете вы окажетесь одновременно везде и нигде конкретно, потому что ваш прах разнесет по всем уголкам земного шара. Вы будете даже подняты теплыми воздушными потоками под самые облака. И станете стремительно лететь вниз на Землю, увлекаемый первыми каплями дождя. А это очень страшно и, наверно, больно падать. Вы словно ощутите себя участником десантно-штурмовых учений, когда у вас заклинит парашют…

Недоуменный взгляд Цубланицкого на секунду прервал философские рассуждения директора. Тот кашлянул и продолжил, глядя в сторону жертвы:

— А зря он отказывался. Жизнь так прекрасна, когда у тебя имеются деньжата. Что для него какой-то автомобиль? Тьфу. Через каких-то полгода он бы ездил на новом, не хуже. Если вы окажетесь строптивым, вас ждет такая же незавидная участь. Без права на помилование.

— Меня? Но за что? Что я вам сделал такого? — с испугом и удивлением воскликнул Цубланицкий.

— Понимаете, любезный, речь идет о большой сделке.

— О какой? Я же заказывал памятник и заплатил за него сполна по договору.

— Свой памятник вы непременно получите уже сегодня, его доставят на кладбище и установят там бесплатно. Не волнуйтесь по пустякам.

— Тогда о чем же речь? Я думал, что это, — дрожащей рукой он указал в сторону подвешенного утопленника, — с ним сделали из-за отказа оплатить выполненный заказ.

— Не-ет. Вы ошибаетесь.

— Тогда в чем провинился перед вами этот несчастный?

— Вот мы и подошли к сути дела, — улыбнулся директор. — Говоря откровенно, я очень неравнодушен к хорошим машинам. А денег на это постоянно не хватает. И я готов предложить свою дружбу и помощь тем, кто идет мне навстречу. Ваше шикарное авто мне очень понравилось. И вы сильно меня огорчите, если сей же час не уступите его мне за… за, скажем, 50 процентов его реальной стоимости.

— Ну знаете! — услышав такое грабительское предложение, не на шутку возмутился Арик и внезапно осекся. Этого ему не следовало произносить.

Бульдогообразный верзила молча подошел к нему, обхватил лапами гориллы, перевернул вниз головой и хладнокровно понес к бассейну.

— Помогите! — закричал Арик во всю силу своих легких, понимая безвыходность и нелепость своего положения оказаться одному среди алчных негодяев. Ситуация не из приятных. Но через секунду он снова стоял на ногах, потому что по знаку директора «бульдог» его отпустил.

— Вот видите, Арнольд Викторович, как вам нужна моя дружба, — лукаво заметил директор. — Этот идиот слушает и понимает только меня. Он видит во мне своего отца и кормильца. Так оно и есть на самом деле. Я его подобрал на улице и вырастил с трехлетнего возраста. Теперь этот удав всецело подчиняется мне из благодарности, а еще потому что без меня он просто пропадет. Он ничто. Он за свою жизнь из обычного озорства отправил на тот свет такое количество людей, сколько вы, дорогой, не съели аппетитных гамбургеров. Вот именно по этой причине я и предлагаю вам свою крепкую мужскую дружбу. По существу мы с вами не разлей вода. Вы не можете обойтись без меня, а я без вас. Ну так что, вы согласны, по рукам? — спросил директор, протягивая холеную белую руку с длинными пальцами и аккуратным маникюром.

Утопающий хватается за соломинку. У Арика не было иного выбора, и он сдавленно произнес:

— Да, я согласен. Ваша взяла.

После рукопожатия двух новоявленных друзей директор, по-приятельски положив руку на плечо Арика, увлек его в сторону бассейна, предлагая рюмочку коньяка.

— А зачем… зачем вы меня туда ведете? — панически вытаращив от ужаса глаза, уперся Арик. — Дальше я не сделаю ни шагу.

— Расслабьтесь, дорогой мой. Вам нечего теперь бояться. Я не собираюсь вас мочить э-э…, в смысле мочить в этой холодной купели, — поправился директор. — Ведь вы теперь мой закадычный друг. Не так ли?

— Да, да… — дрожащим голосом пролепетал Цубланицкий. Он до сих пор не мог прийти в себя от происшедшего с ним. Все же он послушно пошел, увлекаемый директором к лобному месту, не чувствуя земли под ногами, словно балансировал между небом и землей на невидимом глазу троссе, как канатоходец.

Когда два «друга» приблизились к краю «роковой пучины», Арик услышал мелодичный стук, но не придал этому значения. Ах, если бы он знал, что этот стук означает! Все, возможно, было бы по другому. Лучше для него или нет? Кто знает?

— Давайте посмотрим на этого несговорчивого строптивца, который пренебрег моей дружбой. Он был слишком самонадеянным и поплатился за свою недальновидность, — философски заметил директор.

Взглянув на распластанное в воде тело толстяка, Арик почувствовал сильный приступ тошноты, отвернулся, и его вырвало, чуть не вывернув наизнанку.

— Ну, ну, мон шер, — не глядя на него, сказал директор. — Для вас все позади. Черная полоса судьбы, к счастью, прошла стороной. Давайте заглянем ко мне в рабочий кабинет и закрепим наши джентльменские отношения оформлением этой взаимовыгодной сделки.

— Делайте, что хотите, — отчаянно махнул рукой Арик.

— Вы напрасно подумали обо мне самое худшее. Я же не разбойник с большой дороги. Я человек коммерции. И предлагаю вам девять тысяч зеленых за ваше авто, — протянув чистый носовой платок и взяв под руку, директор жестом пригласил Цубланицкого в свой кабинет.

Арик опять услышал странный стук. Но теперь он отбивался в другом мелодичном ритме, напоминающем стук палочек по пионерскому барабану в стиле «Бей, барабанщик, в барабан».

В светлом, напоминающем зал Третьяковской галереи кабинете директора сильно пахло изысканными благовониями. По стенам висели огромные картины с портретами королей и вельмож разных времен вперемежку с кроваво-садистскими сценами мистического характера, написанными современными художниками. Прямо над столом хозяина кабинета висело красочное эпическое полотно, порожденное больной фантазией автора, видимо, долгое время проведшего за колючей проволокой.

Картина имела оригинальное название «Месть братана» и должна была по мнению директора давить на психику любого, вошедшего в эту дверь. По-видимому, директор считал, что таким нестандартным способом добьется от жертвы шантажа полного подчинения воли. Так несчастный кролик загипнотизированный взглядом безжалостного удава не пускается в бегство, а сам лезет в пасть голодного хищника.

Войдя к себе, директор прошелся по комнате и остановился возле стола. На нем стояла фотография в серебряной рамке. Он внимательно осмотрел ее, повернул к себе тыльной стороной и снова поставил на стол.

— Моя жена. Меня тоже постигла тяжелая утрата. В этом мы с вами родственные души. — Директор нажал на кнопку в стене, и открылся встроенный бар с большим выбором алкогольных напитков. Он взял две пустые рюмки с верхней полки и расставил их на столе. Затем приглашающе помахал бутылкой коньяка, откупорил ее и разлил золотистую жидкость.

— За долговременное пребывание на этом свете, — как грузинский тамада провозгласил директор, предложив Арику продегустировать рюмку французского коньяка.

— Я не имею привычки пить, — попытался отказаться Цубланицкий.

— Не старайтесь оскорбить меня отказом, дорогой мой. Одну рюмочку вы можете выпить. Я же не заставляю вас осушать целую бутылку.

— А почему вы разлили на двоих? — опасливо спросил Цубланицкий, допуская мысль, что его хотят отравить. — Нас же здесь трое.

— Третьим вы имеете ввиду моего приемного сына? У каждого своя бочка. У него, — он ткнул пальцем в жирный бок «бульдога», — бочка внешняя. Она включает в себя все спиртное пойло, что стоит на прилавках магазинов и производится на ликеро-водочных заводах. Ее ему никогда не опустошить. У меня бочка внутренняя. Когда она внутри меня наполняется до краев и мне уже не лезет, я перестаю пить. Но как только спиртное из меня испарится, я готов наполнять ее вновь. Как вам моя присказка?

Арик, дальновидно осушив свою рюмку последним, пожал плечами. «Когда засунул голову в пасть крокодила, нечего мычать», — подумал он.

— Давайте сразу еще по одной. Да вы не стесняйтесь и ничего не бойтесь, мы вас не отравим.

В дверь кабинета постучали. «Бульдог» сразу напрягся.

— Открой! — приказал ему директор. — Кто еще там? Я же занят! — капризно проворчал он.

— К вам новые клиенты, — возникнув на пороге, сказала секретарша и посмотрела на Арика огромными зелеными глазами, локтем прикрывая дверь.

— Назначьте им на другой день. Мне некогда с ними возиться. Пусть катятся ко всем чертям. — Виновато разведя руками, он пояснил Цубланицкому, — високосный год, что поделаешь. Нет отбоя от клиентов. Надо торопиться. Коммерция не жалует тех, кто упускает свой момент. Ну да Бог с ним, приступим к оформлению.

Внезапно Цубланицкий резким движением оттолкнул от себя стол, за которым они с директором пили коньяк.

Телохранитель тут же возник живым щитом между ним и своим хозяином (псевдоотцом). Но Арика это тупое мясистое препятствие не остановило. Неожиданно для окружающих тщедушный и робкий Арик сжал ладонь в кулак и нехотя дернул им вверх, помогая кулаку локтем. Кулак повернулся и почти деликатно попал в челюсть краснорожему «бульдогу». Тот сник, как проколотый баскетбольный мяч. Рот его раскрылся. Телохранитель медленно завалился набок, втискивая свой огромный красный нос в толстый ковер. Он еще дернул левой рукой, будто хотел что-то достать у себя из-за спины, но вдруг захрипел и застыл.

— Он его убил! — закричала секретарша, попятившись назад и мешком плюхнувшись в кресло с дырой, прожженной сигаретой.

Арик на мгновение взглянул на девушку. Облокотившись локтями на столик с телефоном, она сидела, прижав руки ко рту, в позе ужаснувшегося человека. В позе до того испуганной, что выглядела даже глупо. Кожа у нее на лице стала землисто-серой, в глазах метался страх.

Арик рванулся к выходу из этой дьявольской комнаты. Свобода была так близка. Ему казалось, что он почти коснулся ее рукой.

Но это был мираж. «Врата Рая» имели надежную внутреннюю охрану.

Едва Арик выскочил в демонстрационную залу, как неожиданно получил два удара поддых от двух бдительных поджарых охранников.

— Моя язва! Вы разорвали мне свежий рубец! — от боли и испуга скорчился Цубланицкий.

— Не дергайся, малыш.

И его обратно втолкнули в кабинет директора.

— Я не ожидал от вас такой прыти. Что это вам взбрело в голову лезть с ним в драку? — показывая на поднимающегося с ковра «бульдога», спокойно спросил директор.

Арик рассмеялся и объяснил:

— Нервы. Меня просто понесло.

— Полноте, мон шер, эта комедия никому не нужна. Бросьте вы эту клоунаду. Вам же будет лучше набраться мужества и не визжать.

Час спустя на ватных ногах Цубланицкий покинул офис фирмы «Врата Рая» и, пройдя территорию промзоны, очутился возле оживленного шоссе. Ему казалось, что он не вышел из злосчастных бутафорских, а словно вошел в настоящие Врата Рая. Так ему стало легко. Груз напряжения и страха, висевший у него на шее последние пару часов и тянувший в бездну Ада, отпустил его, и Сатана остался с дулей. Слезы радости выступили у Арика на глазах, неожиданно для себя он разрыдался как ребенок, обмочился и упал в обморок.

Очнулся он уже в ближайшем отделении милиции. Его неправдоподобному рассказу никто не хотел верить. Грязный и помятый вид пьяненького уличного бродяги не внушал доверия. Продержав до позднего вечера в отделении, его выпустили восвояси.

Выслушав подробный и эмоциональный рассказ Цубланицкого о шантаже, с помощью которого его принудили не очень выгодно продать свой автомобиль, следователь милиции Заплыгин откашлялся, открыл форточку в своем насквозь прокуренном кабинете и произнес:

— Что ж, интересная история. — Следователь ни на грамм не поверил рассказу, и это было написано на его ухмыляющемся лице. — Теперь у меня к вам будет несколько вопросов. — Следователь в упор посмотрел на Арика, пытаясь продавить его тяжелым взглядом. Вытащить на свет божий то, что подозреваемый скрывает в глубинах своего подсознания. — Свое краткое заявление о вашем приключении вы подали в милицию месяц назад.

— Совершенно верно, — не моргая ответил Арик. — Но проверку по моему заявлению не проводили и никакого дела не возбуждали. Дежурный офицер мне ответил, что я сам нахожусь в подпитии и продал свою машину добровольно, а теперь чего-то требую от милиции. И вообще, шел бы я отсюда восвояси по добру-по здорову, пока меня еще на несколько часов не закрыли в «обезьянник».

— Я тоже вам не верю.

— Но почему?

— Х-ха, — усмехнулся следователь, — вы думаете использовать милицию как разменную монету в своей коммерческой игре. Прокрутили чужие баксы, а теперь хотите свое авто назад. Не хило. Вы продолжаете настаивать на своих показаниях?

— Да.

— Четыре дня назад был обнаружен труп гражданина Филимонова, заместителя директора фирмы «Врата Рая» с несколькими пулевыми ранениями. На месте происшествия оружия не было обнаружено. Я вправе подозревать вас в организации убийства на почве мести. Вот взгляните на эти фотографии, может быть, они освежат вашу память?

С минуту покрутив в руках фотокарточки, Арик возвратил их следователю и возбужденно сказал:

— Я узнал этого человека. Это именно его утопили. Не может быть! Его искаженная предсмертным ужасом физиономия неделю не давала мне нормально спать.

— Да что вы говорите? — усомнился Заплыгин. — Вот заключение судебно-медицинского эксперта. Труп совсем свежий.

— Я вас не обманываю, поверьте мне хоть вы. Я указал в заявлении месячной давности некоторые приметы утопленника: тостяк с подрезанным ухом. Про себя я его тогда назвал-карнаухий толстяк.

Следователь, вспомнив описание жертвы, на минуту замолчал, напряженно думая. Морщины на его лбу собрались в одну густую сеть и казалось, что вот-вот лопнет тугая обветренная кожа.

— Ваша история и события вокруг фирмы «Врата Рая» становятся все более загадочными. Вы поставили нас в тупик. А ведь все было так просто: организация убийства на почве мести. Еще сегодня утром я думал, что держу заказчика этого мокрого дела за хвост. Ан нет, выходит все гораздо сложнее. И еще придется повозиться.

— Я не знаю как точно это по вашему называется, кажется очная ставка. Вы могли бы устроить ее мне с директором фирмы.

— Ах, если бы это было возможно. Боюсь, что теперь уже нет. Директор фирмы со свитой бесследно исчез с того дня, как нашли его бездыханного зама.

Заплыгин, слушая повторный рассказ Арика о необычайном приключении, в раздумьях ходил из угла в угол демонстрационного зала фирмы «Врата Рая» и беспомощно чесал в затылке. Казалось он раздерет его в кровь. Так активно он это делал, словно иного способа для стимуляции работы своих серых клеточек он не знал. Ничто пока не предвещало успешного разрешения этого темного дела. Судя по всему ему опять попался «глухарь». Он уже выкурил одну за одной полпачки «беломора», заметно пожелтел и громко прикашливал.

Когда Арик в своем бесконечном рассказе подвел его к бассейну, Заплыгина внезапно осенило. «Если следовать рассказу Цубланицкого и допустить то, что он говорит чистую правду, отсюда вытекают как минимум два вывода: фирма служила прикрытием для кучки вымогателей и убийц во главе с директором. Цубланицкий, наверняка, попал в такую ситуацию не один. Для некоторых, особо строптивых это могло кончиться очень плачевно. Судя по всему эта адская машина, — он взглянул на бассейн и вышку, — пропустила через себя достаточное количество людей и играла роль своеобразной гильотины. Вот тебе раз, — ошеломленно подумал Заплыгин, испугавшись своих собственных умозаключений. — «Глухарь-то» не простой, а многосложный. Мало того, что убийцу карнаухого толстяка вряд ли удастся найти. Ко всему прочему не обнаружены другие утопленники. Их может быть, уже зарыли, пойди отыщи. А директор смылся. — Он нервно взглянул в бездонную пучину бассейна, словно ища в ней ответа. — Здесь должна быть достаточная глубина, чтобы прыгать с вышки. Метров пять не меньше, — сверлила его беспокойный мозг очередная мысль. — Дна вообще не видно. Должны же быть здесь какие-нибудь улики. Не может быть, чтобы ничего не осталось.

— Арнольд Викторович! — громко позвал следователь Цубланицкого. — Подойдите к бассейну и покажите каким образом расправились с толстяком.

«Поскольку жертв подвешивали вниз головой, — продолжил свои внутренние рассуждения Заплыгин, — у них наверняка что-то могло выпасть из карманов, если они, конечно, не были нагишом. А Цубланицкий утверждает, что толстяка не раздевали. На темном невидимом дне бассейна могло что-то заваляться. Надо немедленно это отыскать».

— Спустите воду в бассейне! — внезапно выкрикнул он.

Молодой сержант, исполняя приказ старшего по званию, сбросил с себя темно-серый китель и брюки, оставшись в одних синих казенных трусах.

— Не захлебнись, Андрюшка, — с добродушным сарказмом подбодрил его следователь.

Парень быстро нырнул в мутную глубину и выдернул сливную пробку. Двумя ловкими движениями он вылез из бассейна. Вода стала заметно спадать, обнажая мокрые стены.

Не дожидаясь, когда вода полностью уйдет, Заплыгин в нетерпении спустился на плиточное дно. Осторожно ступая по щиколотки в холодной воде, он прошел на середину сооружения.

— Ах, мать вашу, как же здесь глубоко, не меньше пяти метров, — выругался следователь. — Тут не только людей топить, а и крокодила можно держать.

Снизу вверх он взглянул на вышку.

— В такой глубокий бассейн можно прыгать и с более высокой вышки. Она не соответствует бассейну. Тут странное несовпадение.

Заплыгин, не торопясь и раздумывая, обошел весь небольшой бассейн по периметру. Ничего интересного для себя он не отыскал. На дне бассейна не оказалось: ни шариковых ручек с золотым пером, ни ключей от машины или квартиры, ни электронной записной книжки, ни бумажника с кредитными карточками, ни газового пистолета. Ровным счетом ничего.

Следователь снова посмотрел вверх.

— А это что такое? Андрюшка, дай-ка мне лестницу.

Сержант тут же исполнил его приказ.

Следователь тщательно осмотрел и пощупал лесницу руками, выдержит ли она его шестипудовое тело. И убедившись в ее полной надежности, полез по ней.

Поднявшись почти до самого верха, Заплыгин остановился возле той улики, которую так долго искал. Он отдышался и просунул левую руку глубоко во встроенную в стене бассейна нишу. Нащупав резиновый шланг, вытянул, выдернул пробку и приложил его ко рту. Два раза для проверки резко дунул.

Воздух, устремленный сильным напором, отозвался слабым гудением где-то наверху на другом конце шланга.

Следователь попробовал дышать через него.

«Все ясно», — подумал он. Разгадка запутанного дела молниеносно пришла ему на ум.

— Хитро задумано, — читая вопрос в глазах у всех, усмехнулся Заплыгин. — Сейчас я вам все объясню.

Выбравшись из бассейна, он первым делом разулся и вылил воду из ботинок.

— Могу вас успокоить, Арнольд Викторович. Я отменяю вам меру пресечения. Вы стали жертвой ловких мошенников. И как думаю, не один. Директор фирмы «Врата Рая» не спроста давал своим клиентам заполнять при оформлении ритуальных сделок специальные анкеты. Таким путем он выявлял и подшивал в отдельную папку анкеты работников финансовой сферы, имеющих хороший достаток и несколько трусоватых, вроде вас.

— Как бы вы поступили на моем месте? — обиделся Арик. — На моих глазах утопили человека.

— Перед вами мастерски разыграли спектакль. На подобные трюки директор оказался достаточно талантливым режиссером.

— Что вы имеете ввиду? — удивленно спросил Цубланицкий. — Какой такой спектакль? Карнаухого толстяка топили самым натуральным способом и я ни чуточки в этом не сомневаюсь.

— Вы глубоко заблуждаетесь, — спокойно возразил следователь.

— Тогда объясните же скорее, в чем дело? И перестаньте водить меня вокруг сути.

— Несколько минут назад исследовав бассейн, я обнаружил, что псевдоутопленник мог дышать через заранее приготовленный шланг. Помните вы услышали странный ритмичный стук, когда вас подводили к краю бассейна.

— Да, да, припоминаю.

— Это был сигнал карнаухому «артисту». Он переставал дышать и прятал шланг в нишу. Когда же вы отходили от него, ему тут же подавали сигнал в другом ритме, что означало для него «можешь взять шланг и дышать». Таким образом у вас возникала иллюзия убийства. Вы были шокированы, подавлены и готовы принять любые условия аферистов.

— Подумать только! — воскликнул Цубланицкий. — Меня провели как полного идиота.

Заплыгин в упор посмотрел на Арика. Он страшно устал и ему было сейчас не до эмоций Цубланицкого. На секунду он прикрыл глаза, тут же снова открыл их и сказал медленно, взвешивая каждое слово:

— Я видел всякое. В моей практике были ситуации похлеще. Всеми людьми подобного рода правит алчность. Это такое тяжелое хроническое заболевание, которое лечится только деньгами, но и они приносят лишь временное облегчение.

Позднее в ходе следствия были допрошены другие потерпевшие, адреса которых хранились в анкетах из особой папки директора фирмы «Врата Рая». Выяснилось, что карнаухого толстяка убил один из обманутых клиентов, когда случайно встретил его вечером на улице. Слишком эмоциональный работник банка принял толстяка за мертвеца, явившегося с того света, и от страха разрядил в него всю обойму пистолета, купленного после злосчастного происшествия.

Сотрудники ритуальной фирмы вместе с директором бесследно исчезли из Москвы. Когда-нибудь они объявятся со своими аферами в других городах.

6 июня 2000 года.

[1] Рассказ впервые был опубликован в областной информационной газете «Ваш Шанс». Главный редактор издания Золотоверхова Елена Николаевна.

Дело №…[1]

(детективный рассказ)

Игорь Фатхуллин

Сергей Распопов

1

Ночь глядела в окна домов спящего города. Женщина встала с постели, прошла на кухню и подошла к окну. Постояв минуты две — три в нерешительности, она распахнула форточку настежь и закурила сигарету. Она мучительно о чем — то размышляла, временами ее лицо искажала гримаса отвращения и губы сами собой складывались в презрительную улыбку. «Ничтожество, ах, какое ничтожество! — сказала она и тут же фигура ее съежилась и стала наполовину меньше, она с испугом оглянулась и стала вглядываться в темноту комнаты, ей показалось что произнесенные шепотом слова неосторожно сказаны громко, их могли услышать. «Ничего омерзительнее для меня придумать не мог, — с упреком подумала она, — может все бросить, собраться и уехать куда глаза глядят, подальше отсюда, чтобы не брать греха на душу… Нет, слишком поздно, обратной дороги нет, от них не скроешься даже под землей. Отыщут где хочешь.» Она затаила дыхание. Из комнаты доносился равномерный храп. Осторожно, стараясь не совершать лишних движений женщина подошла к кровати и достала из сумочки лежащей на полу миниатюрный французский фен. Мужчина продолжал безмятежно спать. Было заметно как грудь его тяжело вздымается в такт дыханию. Женщина слышала каждый стук своего сердца. Нервы ее были на пределе. Нет, она не могла просто так, ни за что, убить человека! Это в детективных романах убивают легко, без мучительных угрызений совести. А это реальная жизнь. Какой тяжкий груз ляжет на душу. Ах, если бы он, черт возьми, хоть на мгновение проснулся, посмотрел в лицо своей смерти! Не убивать же спящего? Может быть, разбудить, чтобы исповедался напоследок? В комнате над кроватью прозвенели настенные часы. Двенадцать раз. Полночь. Она вздрогнула от неожиданности и едва не потеряла сознание. Спящий открыл глаза и сразу схватил ее за предплечье.

— Аня, иди ко мне! — сказал сонным голосом. Хорошо еще, что руку с феном успела спрятать за спину. Он спросонок ни о чем не догадался. Залил глаза водкой и ничего не соображает. Она позаботилась о том, чтобы не совершить промашки. В конце концов, какая разница, что оборвет жизнь этого пропойцы? Он все равно сдохнет как собака под забором, сегодня или чуть позже! — мысленно оправдывала она себя. — Печень совсем разложилась от алкоголя. У-у! Мерзкая рожа!

— Ты, почему не в постели? Что-нибудь случилось? — встревоженно спрашивает он.

Только бы он ничего не заподозрил!!

— Да, ничего страшного, дорогой! — она изобразила вымученную улыбку на лице. — Знаешь, мне захотелось немножко выпить, ты спи, я сейчас вернусь. Это займет пять минут, не больше! Поверь мне. Я не собираюсь от тебя уходить, тем более ночью. Посмотри, какой ливень на улице! «Кажется, я его успокоила, — решила она. — Во всяком случае он отвернулся к стене и в ожидании меня снова уснул. Последнее, мне только на руку. Если бы он мог знать, какой я ему готовлю сюрприз!»

Десять минут спустя она перелезла через него и тут же провалилась в сон. Ей снилась какая-то жуть, аж, пересказывать страшно… Она тонула в большой бурной реке, ее затягивало в водоворот и она из последних сил старалась выплыть на берег. Вот, кажется, ей повезло, она ухватилась за проплывающее мимо бревно и поплыла по течению, вниз по реке. Ей удалось выбраться из воронки, спасительный берег был против нее, в каких-нибудь саженях пятидесяти впереди… Она считала себя спасенной, но тут появился на лодке ОН. Ее убийца. Он плыл навстречу ей, стремясь ее настигнуть, она в ужасе узнала в нем ЕГО. Того, кто спал с нею рядом и чье зловонное дыхание она ощущала на своем плече. Она оказалась в тупике, назад она плыть не могла и в то же время не могла плыть вперед, навстречу собственной гибели. Он настиг ее и размахнулся веслом, чтобы ударить по голове. Она закричала и вцепилась зубами в его запястье. Кажется он одолевал ее, ему почти удалось высвободить руку и… Тут она проснулась от его громкого вульгарного храпа. «Ну все, хватит эмоций. Пора… За дело…» — поборов в себе душевные колебания, приняла роковое решение она.

За двадцать секунд все было кончено, он превратился в обмякшую тушу. Она нагнулась к нему, сердце не билось…

Выполнив все что необходимо, она оделась и набрала номер нужного телефона. На том конце сразу взяли трубку.

— Все кончено. Клиент мертв. С остальным неудача, — сказала она.

— Спасибо, детка! Возвращайся домой, — ответил знакомый сиплый голос. Она тихонько захлопнула дверь квартиры и навсегда забыла дорогу в этот дом.

2

Дежурный уазик — микроавтобус, дребезжа и подпрыгивая на ухабах, мчался сквозь ночную мглу, слегка притормаживая на поворотах. Раза два чуть было не перевернулся.

— Ну что там опять, — ворчливо спросил следователь, желтолицый худоватый мужчина лет сорока, выпуская густую струю едкого табачного дыма, — Вы когда мне спать дадите? Уж третий труп на этой неделе, мать вашу!

— Э-эх, Михалыч, — глянул в его сторону моложавый полноватый криминалист Орлов, — как ты дежуришь, так нам забот невпроворот, видать ты невезучий.

— Видать, — задумчиво пролепетал Степан Михайлович, прикрывая ладонью неуемную зевоту.

3

Когда дежурная группа вошла в квартиру, ничего особенного никто не приметил. Труп как труп, следов борьбы нет, побоев, ножевых ранений, крови нет, шея в порядке.

Труп мужчины лет пятидесяти лежал на кухне на полу лицом вверх, cлегка съежившись. Рядом с холодильника свисала белая мокрая тряпка, один конец которой касался его задней стенки. Дрогнув и стрекоча холодильник автоматически отключился. В кухне было душновато, вызывали тошноту и спазм в горле едкие пары винного перегара. На столе, на полу, по всем углам стояли многочисленные бутылки из-под вина, водки и бог знает каких еще спиртных напитков.

— Это Зеленов, дядь Женя, — грустно произнес молоденький участковый, выпятив сочувственно глаза на непоколебимого и озабоченно снующего по всей квартире Степана Михайловича. — Я его еще весной по-человечески предупреждал: «Не пей, не пей, завязывай! Совсем докатишься.» Я тогда свой первый материал по жалобе разбирал. Дядь Женя пил с каким-то плиточником со стройки. Оба в дугаря. К ним у пивной пристал один алкаш, молодой, нигде не работает. «Дай тыщу, да дай тыщу.» Дядь Женя послал его подальше, а он в драку. Ну и дядь Женя наварил ему как следует. Тот сначала ко мне с жалобой, мол избили, теперь работать не могу, семью кормить. А потом гляжу приходит весь испуганный, с дядь Женей за руку здоровается, хочу вот заявление забрать. Замял я, в общем, это разбирательство. А дядь Женя, он ведь плотник, его тут все уважают, мужик хороший, сделал мне по-дружески в опорном пункте дверь входную из дуба и жестянкой всю обил, а то пацаны, шпана старую всю прожгли, изрисовали. «Ты, — говорит, — Маратик, на меня не обижайся, что побеспокоил. Ну хватил лишку, ну победакурил, с кем не бывает. А так я мужик справедливый, за зря никого не обижу. Пью, конечно, но и работаю, и зарабатываю прилично, не то что этот балбес, ябедник. Вот недавно схоронил жену Полинушку, и как же мне не пить?» Так и пил постоянно, и жалобы шли от жильцов, — закончил с грустью вспоминать Марат свои добрые отношения с Зеленовым, ведь о покойниках плохого не говорят, не принято. — Мне кажется, — робко протянул участковый, сдвигая на затылок новенькую милицейскую фуражку, — дядь Женя, покойный, как всегда пришел, видать, со стройки, принял стопку — другую, занялся уборкой, холодильник начал мыть, да и попал под напряжение. Ведь говорил ему: «Бросай, ты, эту водку.» Э-эх…

— Отбой, — выдохнул криминалист, закончив щелкать фотоаппаратом, — поехали домой, тут криминала нет. Несчастный случай в быту. Марат, какого черта нас подняли среди ночи?!

— Смерть наступила сутки назад, — холодно пробормотал следователю судмедэксперт, убирая в чемодан длинный анатомический градусник. Эксперт выглядел высоким, сухощавым, педантичным стариком в белом помятом халате и маленьких круглых очках, похожих на велосипед.

— Нет, погодите!!! — вдруг властным голосом остановил всех следователь, до этого не проронивший ни единого слова, и многозначительно вытянул вверх указательный палец. — Довольно странно все это. Вот Вам три детали:

Первая. Труп обнаружен в одних трусах. Я потрогал батарею, она холодная. В этом доме не топят, хотя уже октябрь, и в квартире, как я видел на термометре, 12 градусов. Разве мог покойный Зеленов в такую холодрыгу ходить в одних трусах и преспокойно заниматься уборкой? Не-ет.

Вторая. Сегодня среда, а давность наступления смерти не более суток, значит Зеленов умер во вторник. А за каким чертом ему во вторник заниматься уборкой? Он как простой российский работяга придет домой со стройки, да примет стакан, другой бормотухи, и ему уже ничего не надо: никакой футбол по телевизору, никакая уборка. А там и спать завалится. Не-ет, уборкой он мог бы заняться только в выходные дни от нечего делать.

— A вот Вам и третья деталь, — сказал следователь. — Дай пинцет! — бросил он криминалисту.

Криминалист не заставил себя ждать. Следователь подозвал понятых, наклонился над трупом и произнес:

— Вот, обратите внимание, на ладонях умершего кожа обуглилась, а тряпка-то чистая, белая вся. Ты, Сергей, — обратился следователь к криминалисту, — обработай-ка в квартире все своими порошками, да изыми все следы пальцев рук, которые найдешь. Все это нам может вскоре пригодиться. Тряпку я с собой беру как вещественное доказательство. Да, чуть не забыл, Андрей Петрович, — обратился Степан Михайлович к подоспевшему на происшествие начальнику уголовного розыска Соловьеву, грузному седому майору с суровым взглядом и черной папкой подмышкой, — выручай как можешь, но оставь в квартире человечка для охраны, дверь снаружи опечатай, вдруг зачем какие гости тут пожалуют. Да предупреди, чтоб никто здесь ничего не трогал.

— Ладно, все устроим, — басом прохрипел Андрей Петрович.

После беглого осмотра места происшествия дежурная группа потихоньку стала разъезжаться. Уставший от частых ночных выездов старший следователь прокуратуры Степан Михайлович Воронцов сейчас не мог трезво оценивать все подозрительные факты, и попросту оставил все догадки и раздумья на утро следующего дня. Утро вечера мудреннее.

4

Утром Степан Михайлович пришел на работу позже обычного, постарался выспаться. Он уже чувствовал, что смерть Зеленова не просто несчастный случай, а убийство, причем очень хитрое, и день ему предстоял напряженный. Степан Михайлович, глядя в окно, прокручивал в голове события прошедшей ночи. Неужели несчастный случай? Все может быть. Да, нет же, тряпка, лежавшая на холодильнике, что-то очень подозрительная. Вроде током шибануло мужика, но на тряпке следов-то нет, по идее концы ее должны обуглиться от электрической дуги, а они чистые и белые.

— Эксперта Стрельцова можно? — спросил Степан Михайлович, набрав по телефону номер городского морга.

— Матвей Филиппович, — обратился Воронцов к медэксперту, — как там наш вчерашний жмур (труп)? Что скажешь?

— Открытых ран, следов побоев на трупе нет. Есть, правда, кой-какие незначительные повреждения на коже в области спины, об этом позже. В момент наступления смерти погибший был в нетрезвом состоянии. Смерть наступила от поражения электротоком. На ладонях обеих рук есть два обугленных пятна. Мне кажется, что это не совсем увязывается с той мокрой тряпкой.

— И я того же мнения, Филипыч. Подготовь, будь любезен, все для химической экспертизы.

— Хорошо, Степан Михалыч, будет сделано.

* * *

Сидя в своем кабинете и читая протокол осмотра места происшествия, Степан Михайлович рассуждал:

— В квартире чисто, везде убрано, все разложено, расставлено по своим местам. Мебель добротная, полированная, телевизор цветной, четвертого поколения «Рубин», магнитола корейского производства, шкаф, сервант и тумбочки полны одежды, посуды и всякой прочей утвари. Видно, что мужик привык к порядку в квартире. Значит, хоть и был обычным пьяницей и водил к себе друзей, собутыльников, но все же не устраивал из своей квартиры притона и, скорее всего, выгонял всех пьянчуг прежде чем заваливался спать, никого не оставлял у себя проспаться до утра, опасаясь, что его обворуют. И, вероятнее всего, в комнату дружков не пускал, пил с ними на кухне. В комнате паркет и мебель без царапинки, а на кухне линолеум на полу и стол окурками кой-где прожжены…

— Войдите! — резко вскрикнул следователь от внезапного стука в дверь. — Ах, это ты, Марат, как всегда вовремя, милости прошу, — вежливо пригласил Степан Михайлович участкового Гайнуллина, — что скажешь о вчерашнем происшествии?

— Выяснил про Зеленова кое-что. Детей у него нет. Квартира государственная, не приватизированная. Он и его супруга оба детдомовские. Наследников стало быть нет. Шесть месяцев назад схоронил он свою единственную жену, загоревал сильно мужик, совсем запил, работу начал пропускать. И вот в июне он уволился, ушел на пенсию, ему то ведь уже 64 года.

— A выглядит на 50. Да-а, крепкий дядька.

— Дружков пускал к себе как раньше, но стал каким-то домоседом, огурцы, помидоры на балконе выращивать. На улице в последние месяцы его никто не видел, только на балконе. В магазин и то дружков стал посылать. А ведь бывало только жалобы и шли, то нос кому — то у пивнушки разобьет, то песни матерные по улице орет. После смерти жены романов с женщинами не заводил. И еще одно. Вчера часов в 11 вечера соседка с этажа услыхала стук в подъезде, по старческому любопытству глянула в глазок, увидала троих мордоворотов с отмычкой и монтировкой у двери Зеленова, панику устроила, всех соседей всполошила к нам в отделение милиции сразу позвонила, так мол и так, грабители к соседу лезут. Наши ребята из патрульной службы как раз мимо того дома проезжали, подоспели буквально через минуту. Но тех молодцов и след простыл. Дверь у Зеленова оказалась крепкой, замок надежным, открыть не успели.

— Да-а, у строителя дверь, крепость Измаил, сходу не возьмешь.

— Стали выяснять где хозяин квартиры, звонить, стучать в дверь. Никто не открывает. Обратили внимание, что свет в квартире горит и в комнате, и на кухне. Приняли решение и в присутствии соседей и старшего по дому дверь в квартиру взломали, Зеленова, покойника, обнаружили. А что дальше, Степан Михалыч, Вам известно.

— Ну что ж, Марат, ты молодец. Дельце интересное, работа предстоит большая…

— Прокуратура, Воронцов, — снял трубку застрекотавшего телефона следователь.

— Соловьев на телефоне. Степан Михалыч, добрый день. Не хотел Вас беспокоить слишком рано. У нас ЧП. Минувшей ночью мы в квартире Зеленова оперативника Замятина оставили для охраны, как Вы просили. Так вот, как только все разъехались, в квартиру опять ломиться начали. Замятин подал голос, сделал выстрел для предупреждения. Но те ребята ничуть не испугались, штурмовать квартиру начали, огонь открыли по двери из двух обрезов. Замятин им в ответ. Соседка видела все тех же молодцев, давай в милицию звонить. Замятин еле жив остался, но молодец, додумался ведь парень на дежурство, на свои-то габариты тесный бронежилет напялить.

— И слава богу.

— Правда, пулями отбросило назад, так он себе затылок вкровь разбил об люстру.

— Эт что же прямо вверх летел?

— Да нет, недавно к нам в милицию пришел из баскетбольной секции, 2 метра 10 ростом, представляешь.

— Вот это да!

— Степан Михалыч, я бригаду поднял, машина скоро подойдет.

— Уже готов.

5

— Так ты, Замятин? Давай показывай ту люстру, — мотнув головой, усмехнулся Степан Михайлович. Такого длинного милиционера он видел в первый раз. Ну прямо Дядя Степа!

Тусклый поцарапанный коричневый пластмассовый плафон свисал с потолка в комнате на длинной алюминиевой ножке. Он никак не вписывался в интерьер стоявшей вокруг полированной мебели.

— Об эту ерундовину ты голову себе разбил? Не может быть, она же легкая, одна пластмасса. — Вытянув до хруста в подлопатке руку, Степан Михайлович кончиком указательного пальца демонстративно ударил по плафону. И тут же резко взвыл от боли. — У — у, черт! Кажись, я ноготь поломал.

— Бывает, — успокоительно кивнул Марат.

— Замятин, погоди, сними плафон. Режь провода кусачками! — раздраженно крикнул следователь.

— Сейчас, сейчас… Тяжелый?! А вроде как пластмасса.

— То-то и оно, тяжелый. Сергей, — подозвал Степан Михайлович криминалиста, — возьми-ка поскреби, что за дела?

— Та-ак… Степан Михалыч!!! Под пластмассовой оболочкой металл желтого цвета. Золото!!! Да килограммов семь, не меньше.

— Да-а, вот это дельце, — задумчиво протянул следователь. — Простому человеку в тайне, в одиночку невозможно такое количество драгоценного металла скопить или как-нибудь добыть, да еще расплавить и отлить в специальную форму, а после аккуратно запрессовать в пластмассу под обычный бытовой электроприбор, чтоб никто не догадался и не нашел. Это может сделать только группа решительных, авторитетных, тесно сплоченных людей с помощью специалистов и только на каком-нибудь крупном заводе, где есть литейный цех и цех прессования пластмассы… Так так. Никак общак хранил покойный Зеленов. Не спроста он домоседом стал. А те молодчики с отмычками пришли, видать, от паханов проведать Зеленова. Звонят, звонят в дверь. Молчок. А свет горит в квартире. Забеcпокоились, отмычками и монтировкой дверь открыть попробовали. Да соседка их вспугнула. Потом уж ясно стало, что Зеленова больше нет. Крестные отцы опять прислали тех ребят с обрезами, во чтобы то ни стало золото вернуть. Да им Замятин помешал.

— А с Зеленовым как? — спросил Марат.

— Убийство налицо! И, я так думаю, убийца женщина! Только очень-очень красивую, строгого вида, статную, внушающую доверие женщину он мог оставить у себя на ночь. Мужиков он бы выгнал из боязни, что его обворуют. Глянь, вокруг добра сколько. Все на месте. Никаких признаков ограбления. — Степан Михайлович, давно мечтающий о даче и своем участке, любопытства ради, поднял со стола свежий номер столь популярной среди садоводов и огородников газеты «6 соток». И тут он обнаружил под газетой маленький узорчатый по краям листок бумаги, испускавший тонкий аромат каких — то, видно, дорогих духов. Раскрыв листок он прочитал вслух краткий машинописный текст: «Я могла бы зайти на огонек, в понедельник, вечером». — Так и есть, в ночь убийства Зеленов был с женщиной! Мужик-то он еще крепкий был. Местных шлюх к себе не приглашал, брезговал. Свою покойную жену считал единственным и неповторимым идеалом. Но здоровому мужику, одному все равно скучно. Вот и приглядел он, наверное, c балкона какую — нибудь особенную кралю, подмигнул раз, другой, третий. А ей того и надо. Чтоб в квартиру к нему незамеченной попасть, назначила свидание на понедельник вечером, а записку бросила в почтовый ящик, в понедельник утром. Знала, что газета «6 соток» в понедельник к вечеру приходит. Я, кстати, тоже ее получаю. Эта краля рассчитывала, что Зеленов вместе с газетой ее записку из почтового ящика достанет, но о ее визите дружкам похвалиться не успеет, да и что он мальчик что ли хвалиться, мужику 64 года. Все друзья, все связи Зеленова были под неусыпным наблюдением, общак серьезное дело. А эту бабу, наверняка, никто не видел с Зеленовым, знать и заподозрить не может. Не такая уж она дура. Воры бы ее из под земли достали. Она по чьей-то наводке действовала, хитро, умно, несчастный случай в быту инсценировала, даже вещи из шкафов не разбросала, аккуратно все обшарила, дабы не привлечь внимания правоохранительных органов, но все ж золотишко-то не нашла.

— Ну и мастер ты, Михалыч, строить версии! — восхищенно произнес Марат. — Прямо у тебя чутье.

— За двадцать лет прокурорско — следственной работы и ты будешь как гончий пес нос по ветру держать, и фантазия появится как у Агаты Кристи, — с гордостью ответил следователь. — По-моему, Зеленов был убит вот на этой кровати во сне, она даже и не заправлена. Медэксперт обнаружил посмертные потертости, так называемые пергаментные пятна, на спине трупа. Возможно, убийца волоком оттащил его из комнаты в кухню, где и инсценировал несчастный случай с холодильником. После изрядной дозы спиртного, принятой на кухне, Зеленов со своей очаровательной незнакомкой перебрался в комнату на кровать, где и заснул вечным сном. Сергей, — обратился следователь к криминалисту, — осторожно сними с подушки наволочку и вместе с простынью отправь на экспертизу. Да и еще, я вижу на трюмо тут выпавшие волосы и новую массажную расческу. Красавица могла причесываться, приводить себя в порядок после бурной ночи. Отправь на экспертизу. Здесь многое может проясниться.

— Хорошо, Степан Михалыч.

6

Оперативники и участковый сбились с ног в поисках единственной зацепки к разгадке тайны, печатных машинок у родственников и приятелей потерпевшего Зеленова. Но тщетно. Родственников у него в живых уже не осталось, а в кругу друзей — приятелей были одни собутыльники. Откуда у них печатная машинка.

По результатам химической экспертизы стало известно, что на ладонях потерпевшего в обугленных метках остались частицы меди. Неизвестный убийца с помощью медных проводов пропустил через руки Зеленова высокое напряжение, что повлекло остановку его сердца и смерть. Версия об убийстве подтвердилась.

Следователь Воронцов продолжал заниматься обычной кропотливой работой.

— Воронцов слушает, алло Вас плохо слышно…

— Степан Михалыч, — послышался в трубке отдаленный голос криминалиста Орлова, — добрый день, звоню из кабинета областной судебно — медицинской экспертизы. Акт экспертизы еще не оформлен, большая загруженность, просто завал. Но областной эксперт заключение уже сделал. На трюмо, расческе и постельном белье Зеленова были обнаружены волосы с головы Зеленова и с головы женщины, причем, натуральной блондинки. Волосы прямые, не вьющиеся, длиной, преимущественно, около 60 сантиметров.

— Очень хорошо! Натуральной блондинки говоришь, их в природе всего три процента. А волосы прямые ниже лопаток. Это уже кое — что. М-о-л-о-д-е-ц!…

В дверь постучали.

— Войдите.

— Это кабинет следователя Воронцова? — в дверях показался невысокий, суетливый и востроглазый мужчина лет 45-и.

— Проходите, присаживайтесь… Чем обязан?

— Я, Левицкий Игнат Матвеевич, редактор местной газеты «Народное слово». Я к Вам по делу, может быть Вас это заинтересует… Недавно случилось несчастье с моим добрым соседом Зеленовым. Я знаю его уже давно. Он сделал для меня много хорошего: и замки неоднократно открывал, когда я по-рассеянности забывал ключи от квартиры, и двери, и рамы ремонтировал, практически бесплатно. Сами понимаете, зарабатываю я мало, а слесаря и плотника из ЖЭКа не дождешься. Поэтому считаю своим долгом оказать посильную помощь следствию в поисках убийцы. А дело вот в чем. На днях Вы проводили осмотр квартиры покойного. Меня пригласили в качестве понятого…

— Да, припоминаю.

— Вы обнаружили письмо с машинописным текстом. Когда я прочитал его, мне бросилось в глаза что — то знакомое в шрифте. Придя домой, я не мог отделаться от этой мысли, а именно от того, что обломанную палочку малой буквы «ы» я уже где — то видел…

— Действительно, буква «ы» с изъяном, — раскрыв уголовное дело, Степан Михайлович внимательно всмотрелся в текст злосчастного письма. — Буква «ы» редко встречается в текстах, я и не обратил внимания. А у Вас глаз острый, пытливый. На то Вы и редактор, чтоб любую ошибку сочинителя в тексте заметить.

— … В конце-концов, мне надоело об этом думать, я успокоился и больше об этом не вспоминал. Но вот, вчера, перебирая огромную кипу присланных в редакцию в этом месяце машинописных текстов для выпуска их в печать, я вдруг увидел печатный текст небольшого рассказа о плавании с буквой «ы», похожей на ту, что была в этом письме, и забеспокоился. Рассказ был прислан молодым талантливым писателем Сергеем Киреевым. Он назывался «Я плыву». Хотя я и не вчитывался в его текст, а просто бегло взглянул на заглавие, как поступал с другими рассказами, я благодаря такому краткому названию и присутствию в нем малой буквы «ы», заметил ту букву с обломанной палочкой. В этом, поверьте, была очень большая случайность…

— Н-да, случайность…

— … Ведь мог не заметить, мог вообще не читать этого рассказа Сергея, поскольку он давно уже вышел в печать.

— Интересно, интересно… — задумчиво пробормотал Степан Михайлович. — А где проживает этот писатель?

— Сейчас, сейчас. У меня здесь записано. Вот, пожалуйста.

— Начальника уголовного розыска Соловьева, будьте добры, — набрал номер

телефона следователь. — Андрей Петрович, Воронцов беспокоит. Я по делу об убийстве Зеленова. Есть на подозрении два человека: Сергей Киреев — писатель и его возможная подружка неизвестная блондинка с длинными волосами. Сделай все поаккуратней. Сообщаю адрес…

— Диктуй, записываю, — устало проговорил Соловьев в трубку.

— Улица Сергея Смирнова, 13, квартира 50…

— Игнат Матвеевич, Вы не торопитесь? — спросил следователь. — Хочу попросить Вас пройтись в гости к писателю Кирееву. Здесь недалеко.

— Нет, отчего же, я просто обязан.

— Тогда пойдемте. Оперативники сейчас подъедут…

7

В квартире Киреева несмотря на позднее время, настенные часы только что отстучали половину двенадцатого ночи, горел свет. Причем, во всех трех комнатах. Квартира досталась Кирееву от родителей по наследству. Для единственного чада ничего не жалко. Впрочем. Киреев жил скромно, ничем особенным от других жильцов дома не выделяясь. Разве что как и любой писатель не лишен был тщеславия, т.е. жаждал славы. Он мечтал написать роман который сразу же станет бестселлером и обессмертит его имя на века. Что ж, и в добрый путь! Каждый имеет право на свою мечту. К тому же, наш писатель не лишен был таланта. Сегодня был его звездный час. Он давно готовился к нему и жил все последние недели под сильным давлением предстоящего события. Сегодня утром он был разбужен телефонным звонком, звонил секретарь издательства и сообщил долгожанную новость, только что вышел первый, сигнальный экземпляр его книги. Весь тираж, 10000 экземпляров, издательство обещало допечатать в течение ближайшего квартала. В книжные магазины книга должна была поступить сразу после Нового года. «Что-то его ждет, — лихорадочно думал Сергей, — слава или бесславие?» — Вот почему сегодня он устроил этот праздник с водкой и шампанским. Своего рода праздник души. Настал момент выпустить пары, черную энергию, которую так долго он держал в себе и которая все время не давала ему взлететь. Маленький человек по натуре, сегодня он почувствовал себя олимпийским героем. Собрались самые близкие его знакомые и друзья, двадцать человек, среди прочих два известных поэта и один литературный критик. Шампанское текло рекой, пробки от него подскакивали под потолок. Гости не скупились на эпитеты и дифирамбы в честь виновника торжества, вознося хозяина этой трехкомнатной квартиры до небес. Им это по совести говоря ничего не стоило, по крайней мере можно немножко и польстить, пустить пыль в глаза, если ваш кошелек от слов раздававшихся вокруг не становился тоще. Больше всех лез из кожи и льстил новомодный критик, намеренно назвав в застольном слове Сергея новым Солженициным. Благо паюсная икра этого стоила. Все сидящие за столом дружно зааплодировали критику. Обед был заказан на дом из шикарного городского ресторана. Наш автор потратил на него большую часть аванса причитающегося ему за книгу. Этакий широкий жест души. Готовили специально приглашенные по этому поводу повара. Стыдно прослыть скупым, особенно в такой день! В конце концов, один раз живем братцы! Конечно, само торжество по мнению некоторых гостей было преждевременным, книга сама по себе пока не существовала, всего-то один сигнальный экземпляр, и тот не составляло большого труда в случае чего рассыпать. Это понимали без исключения все, но наш писатель на радостях завелся, не остановить. И закатил царский пир. Его право. Расплачивался за обед хозяин этого маленького пира, а не они. И звонкой монетой. Наверняка долларами. Многие из гостей намазывая севрюжью икру толстым слоем на хлеб и запивая ее царской водкой, водкой первого сорта пытались в уме подсчитать во сколько вылился означенный обед нашему Лукуллу. «Наверное, лимонов шесть ухлопал!!» — спрашивали они себя и были близки к истине. «Солженицин ты или нет, — думал критик про себя, доедая индюшачью ножку, — но если ты, черт тебя возьми, со всеми потрохами, меня каждый день так будешь кормить, то я завтра тебя, дорогой мой, назову Львом Толстым!»

Похмельное утро. За окном моросит осенний дождь. Как быстро летит время! Оно сочится сквозь пальцы как песок. Еще вчера здесь, на протяжении нескольких часов гремело, играло и пульсировало подобно обнаженному сердцу шумное застолье, и никого. Гости постепенно испарились, на прощание нажелав Кирееву как и обычно в этих случаях долгих лет счастья и много сотен исписанных страниц рукописей. Гости ушли оставив после себя пустые бутылки и горы грязной посуды. Для последнего, впрочем, с недавних пор имелась на кухне новая посудомоечная машина.

8

Он решил, что на днях обязательно в помощь Ларисе наймет домработницу. «Надо будет дать объявление в газету и чем раньше, тем лучше! Я готов целовать следы ее ног и не желаю чтобы она распыляла свою молодость и красоту на рабский неблагородный труд.»

— Чтоб ты не страдала от пыли дорожной, чтоб дождик тебя не мочил,

Любимую на руки взяв осторожно, на облако я усадил… — процитировал Киреев.

— Как, как? — переспросила Лара.

— На облако я усадил! — повторил напыщенно Сергей.

— Ну, нет, я не хочу жить на облаке, я хочу остаться на земле, жить вот в этой самой квартире много много лет долго и счастливо, — капризно надув губки, вздохнула Лариса. — Как пишется в старых русских сказках, они жили долго и счастливо и умерли в один день. Только я не хочу умирать, я хочу жить вечно! — тут же добавила она.

На большом диване, покрытом зеленым атласным одеялом, облокотившись на вышитую бисером подушку, Лариса лежит в позе Данаи Рембрандта. Конечно, она само собой совершенно голая. Только маленький серебряный крестик на груди прикрывает ее женскую наготу. Смотря на нее, всякий раз ловишь себя на мысли, что перед тобой настоящая одалиска. Так оно и есть. Ее длинные белокурые волосы стянуты узлом на затылке, она в явно хорошем настроении, потому что не отвергает все похотливые домогания Киреева. А он сегодня в ударе. Ему все сегодня нипочем. Парочка только что пережила любовный экстаз в третий раз. На подоконнике большого квадратного окна величественно красуется кактус, непонятно почему тут оказавшийся, он несколько портит общую картину интимной близости двоих, и его Киреев неоднократно собирался выкинуть, но все недосуг, а потом к нему привык с самого детства, и ему кажется что соверши он это святотатство, комната значи тельно потеряет свою оригинальность, будет выглядеть неестественно голой, лишится живого тепла. Он пододвинул к дивану маленький журнальный столик, стоящий тоже здесь с незапамятных времен. Его приобрел отец в далеком детстве Сергея, он не помнил точно по какому случаю, кажется, отец хотел отметить очередную с матерью годовщину свадьбы, а кроме того он обожал такого рода подарки, чего только не было в их трехкомнатной квар тире? Были различные пластмассовые фигурки купающихся и танцующих языческий танец девушек наподобие фаянсовых фигур, только эти были из пластмассы, уродливые африканские маски дикарей висящие в коридоре и над входом в каждую комнату, последние годы, на пенсии, отец занимался поделками из дерева, он специально каждое утро уходил далеко в лес и там выискивал чудеса природы. Какие-нибудь корни похожие на диких зверей и птиц, чудищ,, он их приносил домой в великом множестве и складывал в кучу у порога. Это хобби отца неописуемо раздражало мать, женщину нервную, у них по этому поводу разгорались целые баталии, в конце концов мать всегда уступала отцу.

«Что поделаешь, — слышал от нее всегда Сережа в детстве и когда уже заканчивал журфак, — чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.» Да, мама была права. Отец всегда был и остается большим самовлюбленным ребенком.

— Я люблю тебя, Лорочка, ты не знаешь как я тебя люблю! — говорил шепотом обез умевший от страсти Сергей.

— А вот и ошибаешься, знаю! Ты больше всего любишь целовать мои ноги… — в тон ему отвечала полупьяная Лариса.

— Я все, все для тебя сделаю, хочешь, мы завтра же распишемся? Я жить без тебя не могу!

На лице девушки промелькнула тень недоверия. Естественно, ей не один раз при ходилось выслушивать подобные признания мужчин. И они ей, эти признания, до чертиков надоели. Конечно, не сами мужчины, а ничем не подтвержденные обещания жениться.

— Ты с ума спятил, Сережа! Сейчас обещаешь, а потом забудешь.

— Но почему, почему ты мне не веришь? Что мне сделать, моя кошечка, чтобы ты поверила в мою любовь? Что? Хочешь я выброшусь сейчас в окно? Да, с пятого этажа, головой вниз, если ты откажешься пойти завтра со мной в Загс! Киреев встал на колени перед диваном и страстно, с безумным блеском в глазах стал осыпать поцелуями обнаженные колени и щиколотки Ларисы.

9

— Дин-дон, — послышался мелодичный звонок в дверь.

— Пойду открою, — сказал Сергей, ища глазами домашние тапки. — Кто там? Ах, это Вы, Игнат Матвеевич! Сейчас открою.

За дверью показался редактор Левицкий. За ним следом в квартиру бесцеремонно втиснулись оперативники. Потом вошел следователь.

— Киреев Сергей? — пристально глядя на писателя спросил следователь.

— Он самый, — растерянно промямлил хозяин квартиры. — Не понимаю в чем дело?

— Квартира на Садовой 17? — громко и пытливо произнес Степан Михайлович. — Пенсионер Зеленов, общак… — использовал следователь один из психологических приемов, пытаясь вызвать замешательство у подозреваемого, чтобы тот выдал себя своим нервным поведением.

— Я, я,…Вы не по адресу, — заикаясь и трясясь всем телом, — выдавил из себя испуганный Киреев, заметив в руках следователя удостоверение сотрудника прокуратуры.

— Сейчас разберемся, — тоном не допускающим возражений произнес следователь.

— В квартире есть еще кто-то, — настороженно предупредил оперативник Степанов, передернув затвор «Макарова».

В этот миг на ходу застегивая желтый махровый халат к неожиданным гостям вышла возмущенная Лариса.

— Сережа, кто это такие? Что им нужно? — гордо встряхивая белокурыми волосами, надменно произнесла она.

— Лорочка, дочка, как ты тут оказалась в этой квартире и с этим типом? — схватившись за сердце и побледнев, в растерянности произнес Игнат Матвеевич. — Мне мама на днях позвонила, что ты уехала на сессию сдавать экзамены…

— Папа, я уже не маленькая девочка и имею право на личную жизнь.

— Я твой родной отец и мне решать где и с кем ты проводишь свободное время!

— Но, папа…

— И слышать не хочу… Ну почему, ну почему, скажи пожалуйста, ты связалась с этим человеком? Ты знаешь, что он подозревается в убийстве? Нет, ни я, ни твоя мать, мы этого не перенесем! Как ты могла так низко опуститься?

Следователь Воронцов, молча наблюдая эту сцену, не прекращал усиленно размыш лять. «А дочка у Левицкого не такая уж красавица, — про себя отметил Степан Михайлович. — Лицо в прыщах, чрезмерно длинный нос, невыразительные глаза и непропорциональная фигура навряд ли вдохновят какого-либо Тициана. Наш Зеленов ею бы не увлекся. А на голове темнеется пробор. Нет, это не натуральная блондинка и не та которую мы ищем.»

— Послушайте, Игнат Матвеевич, — обратился следователь к редактору районной газеты. — Вы можете спокойно с дочкой идти домой, она здесь ни причем.

— Вы хотите сказать, что Лорочка не причастна к убийству?

— Вы совершенно правильно поняли мою мысль.

После ухода Левицких (отца и дочери) наступила неловкая пауза. Воронцов смело шагнул навстречу писателю.

— А в чем меня подозревают? — чуть не плача, спросил тот.

— Послушайте, Киреев, я хотел бы осмотреть ваш рабочий кабинет. Это возможно?

— Да, да, пожалуйста, нет проблем. — Вчерашний виновник торжества уныло побрел в свою творческую мастерскую.

— Вот это ваша печатная машинка?

— Да. Вы желаете ее осмотреть?

— А что это у Вас за такая записная книжка? — спросил следователь, увидев на столе раскрытую фирменную записную книжку с узорчатыми листками, такими же что и листок обнаруженный в квартире потерпевшего Зеленова. — Вот, смотрите, — достал Степан Михайлович из кармана листок с злосчатной уликой, — это письмецо отпечатано, наверняка, на вашей печатной машинке и на одном из этих ваших декоративных листков. Глядите, — Следователь перелистнул записную книжку на отдел «телефоны и адреса», — листочка с буквой «З» нет. Но этот листок у меня в руке. Точно также как и в вашей записной книжке он обрезан наискосок слева и на нем, я так думаю, отпечатано послание сделанное на вашей печатной машинке, экспертиза в ближайшее время все докажет. Я бы Вам не советовал скрывать то, что Вы знаете, это может облегчить вашу дальнейшую судьбу.

— Клянусь, я ничего не знаю и не понимаю в чем меня могут подозревать. О, боже всемилостивый! — запричитал писатель.

— Шлеп, шлеп, — отстучал на машинке букву «ы» следователь, вставив чистый лист. «Так и есть, малая буква с изъяном, палочка обломана как и в том письме, — торжествующе отметил про себя Степан Михайлович, — попался голубчик, теперь не отвертишься!»

— А кто это была? — на всякий случай поинтересовался следователь. Хотя он убедился, что это дочь редактора Левицкого.

— Это Лариса, моя невеста, я сегодня сделал ей предложение. Я был очень счастлив, все у меня шло отлично. И тут вдруг являетесь Вы… — безнадежно забормотал расстроенный писатель.

— Жениться, значит, решил да на такой у… — осекся следователь, едва не сказав «уродине».

— Так-так, — не без любопытства осматривая квартиру, пробубнил себе под нос Степан Михайлович. — Богатая у Вас коллекция старинных часов.

— Это мой папа большой любитель, можно сказать, фанат своего рода.

Степан Михайлович всю жизнь презирающий вещизм, ценил вещи исключительно за их полезные практические свойства.

— А чтой-то у Вас часы показывают разное время, какой с них прок? Каким верить?

— Какие Вы имеете ввиду?

— Да вон те, что слева от ковра, по цвету желтоватые, — указал следователь на одни из коллекционных часов с деревянным корпусом сделанным под орех. — Везде пол-первого, а на этих шесть ноль пять.

— На этих все в порядке, — прислонившись вплотную к циферблату и усиленно щурясь на сероватые старинные часы, — проговорил писатель.

— Да нет Киреев не на те часы ты смотришь, — сказал Степан Михайлович, отметив про себя: «Писатель-то, дальтоник и к тому же сильно близорук! Теперь понятно как он увлекся Лорочкой. Что в ней хорошего? Фигура так себе, физиономия приснится ночью, не проснешься. Блондинка крашеная кое-как. По всей видимости, он относится к той категории мужчин, для которых любая женщина блондинка, уже красавица.»

— А что, Сережа, у тебя много было женщин? — доверительно спросил следователь.

Сергей замялся, не зная что сказать.

— Я обязан отвечать на этот вопрос?

— Да обязан. Я жду твоей полной искренности.

— Да были. А что нельзя? Я что сделан из другого теста? По-моему, любить женщин никому не запрещено, скорее даже наоборот, этот факт говорит о большой жизненной энергии мужчины.

— Мне всегда нравились загорелые брюнетки по типу итальянской актрисы Джины Лолобриджиды. С одной такой знойной красавицей я познакомился три года назад на теплоходе «Шота Руставели».

— А мне наоборот, с юношеских лет нравились исключительно блондинки, — меланхолично заметил Киреев, — особенно Мерилин Монро. Вот, например, месяц назад я познакомился с одной куколкой в баре «Нептун». Кстати, сегодня утром она мне звонила, обещалась зайти вечером. Слава богу, я первый взял трубку, иначе бы Лариса все узнала и закатила бы дикий скандал. А я все-таки решил на ней жениться. Но своим маленьким слабостям изменять не хочу. В последние полгода у меня не было других романов, только с Ларисой и со Светланой.

— Ну что ж похвально, похвально, — скептически заметил Воронцов. — Так когда она должна зайти?

— В пять вечера.

— Не возражаешь если мы ее у тебя подождем?

Киреев снисходительно развел руками, что означало «воля ваша».

— Ну и хорошо, значит договорились, — миролюбиво сказал следователь. А про себя в душе отметил: «Киреев скорее всего не имеет никакого отношения к данному преступлению. Он живет в другом измерении, в мире творческих чудаков, его мысли витают в облаках, он человек рассеянный и чрезмерно эмоциональный, типичный меланхолик не лишенный таланта. Как верно заметил божественный Пушкин: „Гений и злодейство две вещи несовместимые“. А уж кто-кто, а Александр Сергеевич как никто другой понимал человеческую натуру.»

Размышления Воронцова неожиданно прервали звонкие девичьи голоса, доносившиеся из подъезда. Сергей встрепенулся. В дверь забарабанили.

— Совсем вылетело из головы, — не обращаясь ни к кому проговорил Киреев схватив себя за голову, — конечно, это они… кому же еще быть, только подобные дуры, между нами говоря, могут припереться в такое суматошное время. Да и, конечно же, в их приходе до определенной степени виноват я сам, потому что сам при последней встрече, кажется назначил им именно сегодняшний день. — Тут Сергей неожиданно взглянул в сторону Воронцова и извинительно ему улыбнулся. — Ах, простите, совсем забыл про Вас… что я здесь не один нахожусь, со мной, видите ли, иногда бывает, налетает вдохновение, уношусь на крыльях мечты, живу в облаках, так сказать. В такие минуты я даже ближнего своего не замечаю, вот и про Вас случайно позабыл, а ведь Вы все-таки мой «лучший гость», так сказать…

— Ну, какой я гость, — уклончиво заметил Воронцов, — я здесь в вашем кабинете сейчас по служебной необходимости и во всяком случае гостем как таковым не являюсь…

— Ну, что Вы, дорогой Степан Михайлович! Я должен Вам кое-что разьяснить, это в отношении тех девочек, которые так нежданно-негаданно ко мне явились только что… видите, тут такое дело, я третий год веду одно известное Вам литобъединение при Доме культуры имени Баумана, так вот эти три девушки, одним словом, самые заядлые посетительницы моего маленького кружка, три молодые, подающие надежды поэтессы.

— Ваши гостьи наверняка Вас заждались. Ступайте же к ним, прошу Вас…

10

— Да-да, конечно, — писатель вышел в коридор.

Через пару минут дверь кабинета распахнулась и в нее как на крыльях влетел Киреев с тремя белокурыми симпатичными барышнями.

— Представляете, Степан Михайлович, вот эти три грации, эти три юные создания написали чудесные стихи в мою честь, хотите послушать? Да, знаете как их зовут? Вот эта с карими глазами Надежда, с голубыми Вера, а с зелеными…

— Подождите, — прервал его Воронцов, — попробую сам угадать… наверняка ее зовут Любовь?

— А вот и попались, не угадали, не угадали, — засмеялась вся четверка. — Помните, у бессмертного Пушкина в «Онегине»?

— «Итак, она звалась Татьяна…» — продолжил рассказывать развеселившийся в шумном женском обществе Киреев.

Все трое были как и ожидал Воронцов блондинками, причем, маленькая Татьяна наверняка натуральная. Она щебетала без умолку. Было видно, что она влюблена в Киреева, однако в отношениях учителя и ученицы чувствовался некоторый холодок. Была заметна определенная дистанция, шестое чуство подсказало следователю, что несмотря на все старания маленькой поэтессы ее чувство никогда не перерастет в роман, к которому так стремилась ее неразвитая душа.

Наговорившись вволю, пересказав все свежие новости и сплетни, три шумные болтушки собрались уходить.

— А это не твоя? — провожая девушек, спросил Степан Михайлович Таню, поправляющую длинные белокурые волосы перед старинным зеркалом. Он протянул ей массажную расческу, найденную в квартире Зеленова.

— Да нет, у меня своя, — брезгливо сморщилась блондинка.

«Все Вы женщины брезгливы и капризны в отношении личной гигиены, — подумал следователь, — чужой расческой чесаться не станете, не то что мужики. В Армии бывало перел утренним осмотром вся рота чешется одной гребенкой или одним бритвенным станком весь наряд скоблится перед караулом. Значит, ты не та которую я ищу.»

— До свидания, был очень рад, — бросил вслед уходящим девушкам Степан Михайлович.

Оставалось ждать еще одну блондинку…

11

Коллекционные часы наперебой наполнили квартиру мелодичным звоном.

— Ну вот, — весело проговорил Воронцов, — время свидания пришло. И тут же, в под тверждение его слов все присутствующие в квартире расслышали звонок в дверь. «Легка на помине…» — подумал он. Взволнованный Киреев, напуская на себя гостеприимный вид, пошел открывать.

— Здравствуйте, сердечно рад с Вами встретится, — сказал Воронцов, подавая руку Светлане, — когда оба, она в синем костюме с золотым кулоном и Киреев, вошли в кухню. — Мы только что о Вас с Сергеем вели речь и, честно говоря, его рассказ так заинтриговал меня, что я сознательно пошел на неучтивость, решил остаться чтобы с Вами познакомиться, надеюсь я не совершил грубой ошибки, — он обезоруживающе улыбнулся ей, — и Вы, Светлана, поймете и простите меня… вашего покорного слугу.

Невозможно было обидеться всерьез на него, именно в эту минуту, после этих, приятных для каждого человека слов. То положительное впечатление, которое он хотел произвести на нее еще до того момента как их познакомит Киреев, должно было принести свои плоды, кажется, он был всегда неплохим психологом и тот положительный импульс, исходящий сейчас от него, дал свой результат.

Светлана недоуменно посмотрела на Сергея, молча спрашивая его, кто этот импозантный чудак, так галантно встретивший ее.

— Это Светик, досточтимый Андрюша Попов, — соврал Киреев, указывая на Воронцова, — мой однокурсник по журфаку, о котором я тебе много рассказывал… Его интересные статьи о лисьей охоте неоднократно печатались в различных журналах, в том числе и в «Огоньке», да ты и сама их читала.

— А-а… — протянула Светлана, — вспоминая и одновременно подавая руку Воронцову.

Степан Михайлович, начавший свою профессиональную юридическую деятельность с расследования половых преступлений и приучивший себя сохранять хладнокровие в любой ситуации, сейчас ощущая на себе то огромное плотское тепло, исходившее от этой весьма очаровательной представительницы прекрасного пола, как ни странно, почувствовал сильную истому, разливающуюся по всему телу. Хотя надо сказать, полуночной, напряженный образ жизни следователя заметно для его сорокалетнего возраста сказывался на его интимных отношениях с законной супругой. «Вот это женщина! — подумал следователь. — Нимфа, как еще сказать.»

— Спокойствие, только спокойствие, — стал мысленно сопротивляться Степан Михайлович дурманящему воздействию Светланы. — Надо сделать вид, что я во власти ее очарования, и, пока Сергей готовит кофе, уединиться с ней в его опочивальне и немного пошушукаться.

— Светочка, — елейным тоном пропел Степан Михайлович, — давай не будем отвлекать Сережу от приготовления волшебного напитка, он вот вот закипит. Иначе он вспенится и расплескается по всей плите, а это плохая примета.

— Ха-ха! Давай.

Степан Михайлович встал, вышел из кухни и жестом увлек Светлану в спальню писателя. Войдя в спальню специально первым, Степан Михайлович сразу, как бы невзначай, плюхнулся в пухлое глубокое кресло, стоявшее возле ночного столика. Светлану он галантно пригласил присесть в кресло напротив. Затевая непринужденный разговор о всякой ерунде и вставляя в него ежесекундно безобидные шутки в адрес Сергея и Светланы, не забывая и себя, Степан Михайлович, закинув ногу на ногу и то и дело смакуя затягиваясь сигаретой, игриво скосив глаза, раскрутил, точно ребенок играет с волчком, лежащую на ночном столике массажную расческу, давно ожидающую свою неизвестную хозяйку. Изящная вещица закрутилась, застрекотала на гладкой поверхности столика, словно лопасти пропеллера, так быстро, аж зарябило в глазах.

— А, Вы, шалун! — улыбаясь, заметила Светлана.

— С детства мечтал стать вертолетчиком, или нет пилотом геликоптера! — заносчиво поправился Степан Михайлович, рисуясь перед очаровательной блондинкой.

— Хва-стун! — весело отмахнулась Светлана, любуясь стремительным вращением. — Все Вы мужики одинаковы.

— Бах-бах-бах, — загремела, завибрировала по столику расческа, замедляя свое вращение.

— А вот и кофе! — по-хозяйски бесцеремонно вторгся в спальню Сергей, держа в руках серебряный поднос с дымящимся в чашках напитком. — Ай-яй-яй! Не успел я заняться кухней, как они уже в уединении воркуют как голубки, — иронично заметил он.

— Ой, Сережа, а я обыскалась! — вдруг побледнела Света, уставившись в сторону ночного столика. — Это же моя любимая расческа, подарок мамы, — соврала она последние два слова. Губы ее затряслись, от нее повеяло холодом, в глазах появилась ненависть, которые как бы говорили, что окружающие мешают ей совершить спасительный, пусть даже дьявольский обряд. Она судорожно протянула руку. Но следователь Воронцов, внимательно наблюдающий за ней, опередил ее. «На ловца и зверь бежит», — мелькнуло у него в голове. Теперь спасительная вещица была в его крепких руках.

— Отда-а-ай!!! — разнесся по квартире гулким эхом пронзительный крик Светланы. И тут же, — я прошу тебя отдай, — умоляющим, безвольным тихим голосом произнесла она.

— Отдам не все. Сначала правду, — невозмутимо и спокойно ответил следователь. — Квартира на Садовой?…

— Да, да это я. Это я ЕГО убила. У меня в сумочке был фен, такой французский маленький, знаете, — сбивчиво заговорила длинноволосая блондинка. — Я ЕГО сначала напоила, уложила спать, а потом два проводка к рукам и в электросеть. А старичок, того, попался задиристый, на ладан дышит, пора о душе думать, а ему лоху тупоголовому, бабу молодую подавай… — руки Светланы затряслись мелкой нервной дрожью, глаза покраснели и забегали из стороны в сторону.

Четко следуя криминалистической тактике, следователь без труда расположил подозреваемую Светлану к даче правдивых показаний и признанию в убийстве кассира общака Зеленова, что было сразу соответствующим образом запротоколировано. Очаровательная блондинка оказалась вовсе не Светланой Белкиной, которой представилась доверчивому писателю, а залетной путаной Ольгой Васько. Она назвала некое криминальное авторитетное лицо по имени Петр Сергеевич, по наводке которого совершила это ужасное преступление. Ею были названы и иные лица, причастные к делу, и места их наиболее частого появления. Нити преступных связей потянулись к западным соседям, некогда бывшим с Россией в одном союзе. Из подробного рассказа подозреваемой отчетливо вырисовывалась борьба между преступными кланами…

По окончании допроса следователь сдержал свое слово и положил перед болезненно угнетенной и побледневшей блондинкой два маленьких размером чуть больше рябиновой ягоды полиэтиленовых шарика. Внутри каждого находился спасительный для женщины белый порошок. Светлана немедленно дрожащими руками достала из сумочки обычный парфюмерный набор, раскрыла его и высыпала на зеркальце содержимое полиэтиленовых шариков. Разделив его на восемь «дорожек», женщина через свернутый в трубочку клочок газеты стала нетерпеливо втягивать в себя через нос долгожданный наркотик. Через несколько секунд под действием порошка с лица Светланы начала сходить синюшная бледность, уступая место прежнему здоровому румянцу. Она расслабилась. Ее лицо выражало счастливую отрешенность от суетного мира.

«Восемь доз за раз, — отметил про себя Воронцов, — ну и глубоко же ты, голубушка, завязла в этом болоте. Тяжело же будет тебя оттуда вытащить…»

Воронцов встал и отдал распоряжение о задержании Белкиной (Васько). Вся душа его ликовала от успешно проделанной работы, хотя он и чувствовал огромную усталость в теле.

Сказались последние бессонные ночи, давал о себе знать застаревший радикулит. Дожидаясь дежурной машины, Воронцов медленно прохаживался взад вперед по комнате, задерживая свой взгляд на вокруг стоящих книжных шкафах, и отвлеченно размышлял, предвкушая 15%-ную надбавку к небольшому окладу за мастерски раскрытое преступление силами следствия. Он азартно ежеминутно тер ладони и самодовольно улыбался. «Вся жизнь построена у меня по расписанию… — думал он. — По существу, так и надо, нельзя раскисать, стоит только сделать себе поблажку и пиши пропало, заживо ложись в гроб. Он вспомнил любимые строчки Лермонтова, созвучные его душе:

Я каждый день Бессмертным сделать бы желал как тень

Великого героя и понять Я не могу, что значит отдыхать!

Да, жить — это значит гореть, только так, не иначе! Сгорать до последней нервной клетки на любимой работе. Все верно, — подумал Степан Михайлович, — великий поэт напророчил ему судьбу, сколько себя помнит, отдыхать так и не научился. Только на первый поверхностный взгляд это дело казалось простым, обыкновенной бытовухой, а копнул поглубже и ниточка повела к известным бандитстким группировкам. Да, поначалу оно казалось кое-кому из моего начальства совсем темным, неразрешимой загадкой, а на поверку ларчик открывался просто, проще некуда, стоило только повнимательнее присмотреться к деталям. Он всегда утверждал, что разгадка самых запутанных дел в большинстве случаев лежит на поверхности, как тут не вспомнить знаменитый рассказ Эдгара По «Потерянное письмо»! Так бывает, правда, не всегда, но повторяю, в большинстве случаев стоит только потянуть за ниточку и развяжется весь клубок. В данном деле ниточкой, за которую следовало потянуть, были женские волосы, найденные в квартире Зеленова. Найдя их и установив хозяина печатной машинки, отыскать даму которой они (волосы) принадлежали не составляло большого труда. Нужно было только понадежнее расставить сети, что он и сделал. Короче это была задача не со многими неизвестными, а с одним, что намного облегчило раб

...