Теперь я сама настроена довольно мрачно. И уже не верю в то, что любовь творит чудеса. То есть иногда, безусловно, творит. Но в случае с приемными детьми все гораздо сложнее. Предупреждали ли меня об этом? О да. Верила ли я в это? О нет.
Какие-то проблемы, безусловно, оставались. Например, красть Оксаночка все же не перестала. Но я стала относиться к этому более терпеливо — как к некоторому техническому сбою. Я механически обыскивала Оксану на вход и на выход и занудно отчитывала ее, обнаруживая добычу. Ее психолог посоветовала нам вести подробный учет хищений и как-то их отрабатывать, расплачиваться за каждый рубль — это было так скучно, что я надеялась на эффект, потому что скуки Окси не терпела. Если я злилась, Оксана приходила в бурный восторг, так что злиться точно не имело смысла. А вот подробный учет утраченного с неизменной отработкой… да, это ее реально угнетало.
Но он все равно был доволен нашей Окси, она плясала технично и весело. Танцы оставались ее сильной стороной при любом раскладе: с какой же скоростью она пролетала по сцене, как бойко вращалась, как высоко прыгала! И неизменная улыбка на лице тут была очень кстати. Насколько трудно Оксане давалась учеба, настолько же хорошо ей давались танцы, и я думала, может, они потянут на дело, которым она займется в будущем? Как было бы здорово.
Вы знаете, — сказала я, — я до сих пор не верю, что вся эта жесть происходит со мной, вот честно. Может, Оксана девочка как девочка? Просто у нас затянувшийся конфликт, потому что мы не умеем понять друг друга? И нам нужно как-то сблизиться? Посмотреть вместе жалобный фильм, обняться, поплакать? И все пройдет как страшный сон?
— Да вы что, — ответил доктор. — Это не тот случай. Тут нужны жесткость, сила, внятные рамки, четкий режим. Вашу девочку нужно обуздать, иначе будет только хуже.
Я сказала, что чувствую себя виноватой, когда отношусь к Оксане жестче, мне все кажется, что ей не хватает любви.
— Так это признак того, что она нашла к вам ключ и уже вертит вами как хочет, — с досадой ответил доктор. — Если вы в текущей ситуации чувствуете, что вы перед ней виноваты, значит, она уже сидит у вас на голове и жмет на нужные кнопки — и вы выделяете вину в нужном ей количестве. Ваша девочка — феноменальный манипулятор, неужели вы этого не замечаете?
— Но любить ведь тоже важно?
— Да не про любовь вся эта история, — ответил доктор. — Любить ваша девочка пока не умеет. Ваша цель — вырастить в ней понимание, что соблюдать правила выгодно, а нарушать слишком опасно. На любовь я бы тут не рассчитывал; если она все же появится, пусть это будет приятным сюрпризом.
Я сказала, что чувствую себя виноватой, когда отношусь к Оксане жестче, мне все кажется, что ей не хватает любви.
— Так это признак того, что она нашла к вам ключ и уже вертит вами как хочет, — с досадой ответил доктор. — Если вы в текущей ситуации чувствуете, что вы перед ней виноваты, значит, она уже сидит у вас на голове и жмет на нужные кнопки — и вы выделяете вину в нужном ей количестве. Ваша девочка — феноменальный манипулятор, неужели вы этого не замечаете?
— Но любить ведь тоже важно?
— Да не про любовь вся эта история, — ответил доктор. — Любить ваша девочка пока не умеет. Ваша цель — вырастить в ней понимание, что соблюдать правила выгодно, а нарушать слишком опасно. На любовь я бы тут не рассчитывал; если она все же появится, пусть это будет приятным сюрпризом.
Пожестче, Яна Александровна, — сказал доктор. — Пожестче! Вы должны быть сильнее, всегда. Иначе Оксана будет вертеть вами как хочет и вы потеряете всякую связь с реальностью. Мамы так и с ума сходят, к сожалению. Не дайте ребенку сесть себе на голову. Будьте умнее.
Психолог, ироничный бородатый доктор, сказал, что моя главная задача — выбрать такую стратегию, при которой правильное поведение давало бы Оксане больше бонусов, чем неправильное, причем смотреть на дело надо исключительно с позиции Окси. Простые договоренности вроде «я буду давать тебе пятьдесят рублей в день, если ты не делаешь ничего плохого» сработают лучше, чем сложные. А свои эмоции надо убрать в сторону, потому что мои растерянность, досада, печаль воспринимаются Оксаной как слабость и утрата контроля, и она этим пользуется.
Мы думали, думали и придумали. Изучили закон и обнаружили, что в нем упомянут формат предварительной опеки на полгода, когда ребенка сначала отдают в семью, а уж потом опекун собирает нужные документы. Этот формат обычно используют в случаях, когда родители ребенка внезапно погибли и его сразу же забирают к себе родственники или друзья. Но в законе обстоятельства, при которых оформляется предварительная опека, не конкретизированы, там просто написано, что она возможна в интересах ребенка.
Конечно, нормальных детей проще устроить, их быстрее забирают в семьи, а у нас зависают детишки с проблемами, но так-то нормальных детей, тьфу-тьфу, большинство.
