Теперь я сама настроена довольно мрачно. И уже не верю в то, что любовь творит чудеса. То есть иногда, безусловно, творит. Но в случае с приемными детьми все гораздо сложнее. Предупреждали ли меня об этом? О да. Верила ли я в это? О нет.
Страшно представить себе, что происходит с детьми, которые выходят из детдома, воображая себя такими супергероями. (То есть чего там представлять — есть статистика, которая говорит о том, что адаптироваться удается только десяти процентам; судьба остальных печальна.)
этом вырастил в ней такую высокую самооценку, что она метит в хирурги, инженеры, архитекторы, космонавты. У Саши сохраняется альтернативная картина мира, где учеба в школе и будущая профессия вообще не связаны.
Собственно, то, насколько непрошибаемо Сашка уверена в себе, в своей талантливости, незаурядности, особости и в том, что весь мир лежит у ее ног, меня совершенно обескуражило.
Но в детдомах свой мир. Положим, с ребенком надо позаниматься дополнительно — кто же будет заниматься? Дураков нет! Ведь эти дети не умеют и ненавидят учиться.
Собственно, главным моим заблуждением была идея, что раз ребенок уже такой большой, то с ним можно договориться о чем угодно. Я как-то не учла, что договориться можно только при наличии общего языка и общих целей.
Я говорила о том, что деревья живые и калечить их стыдно, остановка нужна людям целой, а поставить заборчик — это тоже работа, хорошо бы уважать чужой труд. Сашка смотрела на меня как на душевнобольную. Это был совсем не тот язык, который она могла понять.
