Теперь я сама настроена довольно мрачно. И уже не верю в то, что любовь творит чудеса. То есть иногда, безусловно, творит. Но в случае с приемными детьми все гораздо сложнее. Предупреждали ли меня об этом? О да. Верила ли я в это? О нет.
До нашей встречи Оксана в свои условные восемь, а на самом деле десять лет, ни разу не видела, как готовят еду, ничего не знала про деньги, никогда не ходила в магазин, не ездила на машине, в автобусе, поезде. Да чего там — она и по улицам города-то прежде не гуляла. За городом была один раз, видела там корову. А вот утку не видела — утки точно существуют? Говорят: утки, утки — а кого ни спроси, никто утку не видел. И курицу никто не видел, но курицы — ее, наверное, вообще нет, это мясо так называется — «курица», а мясо делают, кажется, из хлеба… или из чего-то еще? А из чего делают мясо? А торт? А бананы? А морковь?
Характерно, что все меня об этом предупреждали. Узнав, что мне достался малыш в «глубокой заморозке», случайные и неслучайные люди говорили:
— О боже, что же будет, когда он разморозится?
И в их вопросе непременно звучала тревога.
— Ну… научим его тогда разговаривать! — оптимистично отвечала я.
— Это может быть, — отвечали все. — Но сначала он же все вокруг разнесет!
И все оказались правы! Именно этим он и занялся.
Как только Леша перестал бояться и освоился, его характер совершенно изменился. Он стал дико активным, довольно агрессивным, очень разрушительным и совершенно неуправляемым. При этом он постоянно хохотал. Проснувшись, он принимался всюду лезть, все разбрасывать и ломать — в прекрасном настроении, вне себя от восторга, — швырнет какой-нибудь предмет об стену и хохочет. Если Леше мешали, он визжал. Если у него что-то не получалось, он выл. При попытках как-то удерживать его от разрушительной деятельности Леша не только вырывался и орал, а еще и кусался.
— Он просто бешеный, — говорили мои старшие девочки.
Когда Леша говорил: «Этот мама мой», девочки отвечали: «Нет, наш!» (Занятно, что Лешин язык подчинил себе всех — мы дружно перешли на мужские окончания.)
Я воображала, как вся наша компания, взявшись за руки, идет по лугу, сияет солнце, из глянцевой травы торчат яркие цветочки и в воздухе растекается благодать. Понятно, что некоторая критика к этой чудесной картине у меня присутствовала. Но разрыв с реальностью оказался все же слишком значительным.
Я никогда не дразнила собственных детей, я не дразнила никого на свете! Но Сашку я дразню постоянно. Эту манеру я взяла у своего сына Левика — у него флегматичный характер, и он поразительно уравновешенный человек, Сашкины выходки никак его не тревожили, однако с самого начала он сопровождал их язвительными комментариями. Не хочет убирать за собой со стола — о, это удачно, она бы непременно все разбила, это же целое искусство — донести тарелку до раковины и ловко ее туда засунуть. Кинула самокат посреди коридора — да нам повезло, занесла в дом, а могла ведь бросить на улице. Вылила на пол колу — отлично, отмоется даже въевшаяся грязь. Как-то я обсуждала с Левиком, счастлива ли с нами наша Саша, — он посмотрел на меня с недоумением и иронично сказал:
— Зря ты покупаешь ей всего один набор лего за раз. Так она счастлива только пять минут. Покупай хотя бы четыре — и целых двадцать минут счастья ей обеспечены.
Это было похоже на глобальную перезагрузку. Няня утверждала, что без Леши Яся не может одеться, я без него ну никак не справлюсь с уборкой на кухне, а Лева заболеет, если Леша немедленно не отнесет в стирку его грязные носки, — выходило, что с ней Леша делает вещи, которых я и не чаяла от него добиться. Когда Леша начинал крушить, визжать и биться, няня ловила его, сажала на колени, крепко держала и приговаривала: «Ты такой послушный, такой хороший мальчик! Ты никогда не дерешься и не кричишь, ведь это глупо, а ты очень умный!» Это странно звучало, но отлично работало, страсти утихали и все успокаивались. Еще наша няня постоянно повторяла: «Ты так любишь мамочку! Ты так любишь брата! Ты так любишь сестренку! Как ты обо всех заботишься, как ты стараешься быть хорошим, какой ты молодец!» Леша становился горд собой и действительно старался. Ну, какое-то время, но и это было победой. А мы со старшими девочками тем временем куда-то ходили, общались, занимались своими делами.
С Лешей няня выбрала замечательную тактику — она его постоянно хвалила, резко, но безэмоционально осаживая при провинностях, и планомерно внедряла в него идею, что он такой большой, такой умный, такой добрый, что без его помощи мы просто погибнем.
