Оглавление

КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ

Она бегала по торговому центру, звонко цокая каблучками. Будто и не было за плечами четырёх десятков лет, двух браков и двух разводов, разных нервных работ и переездов, похожих на пожары, и еще всякой всячины, сложившейся в тяжёлый багаж, который приходится таскать в своей голове.

В её сумочке антидепрессанты, настроение на нуле, и шопинг не в радость. А так хочется праздника. Она купила красное платье с оборками. Глупая покупка. В школе, где она работает, такое носить нельзя. А больше ей некуда надеть это платье. Стилисты и психологи говорят, что была бы вещь, а повод надеть её всегда найдётся. Специалистам надо доверять. А значит, следует покупать то, что нравится, невзирая на необходимость и расходы, и жизнь сама подарит случай, счастливый случай.

Она зашла в кафе, присела на мягкий диванчик у окна.

— Вы одна? Или ждёте кого-то? — спросил официант, милый юноша с фирменной улыбкой.

— Нет, никого не жду. Просто что-нибудь выпью.

Ей хотелось облепиховой водки. Неприлично пить водку белым днём, да ещё и в одиночестве. Но что же теперь делать, если хочется красное платье с оборками и облепиховую водку? Покупать платье и пить водку.

Кафе было почти пустым. Две мамочки с детьми шумно трещали и ели мороженое, несколько школьников сидели, уткнувшись в телефоны. За дальним столиком у окна толстый мужчина пил кофе и жевал пиццу.

— У вас есть облепиховая водка? — спросила она.

— Есть. Пятьдесят граммов?

— Сто пятьдесят.

— Салат, пиццу, горячее?

— Сырную тарелку.

Водка, конечно, не вино, чтобы закусывать её сыром, но она не знала меню и не хотела смотреть. Надо было доставать из сумки очки, выискивать что-то, чего совсем не хотелось.

— Водку и сыр, — повторила она.

— Хорошо, — официант кивнул и удалился.

Она внимательно посмотрела на толстого мужчину, жующего пиццу. Он ей кого-то напоминал. Всё-таки не всё она таскала за собой в голове. Были тёмные и светлые пятна в памяти. Много лиц прошло мимо, теперь трудно сопоставить их с именами. Где-то она пересекалась с этим мужчиной. Он, словно почувствовав взгляд, посмотрел в её сторону. Глаза у него были большие, круглые, припухшие, как будто уставшие или больные. Она продолжала смотреть на него в упор, пытаясь вспомнить. Он сделал жест официанту. Потом встал и пошёл к её столику.

— Марина Эдуардовна?

— Да. Простите, не могу вспомнить.

— Я ваш бывший студент. Степан Игнатов. Вспомнили? Я учился на заочном юридическом.

— Степан. Да, помню.

Она вспомнила его. Не то чтобы отчётливо, но он перестал быть тёмным пятном в памяти, обычным мужчиной за столиком в кафе. Теперь она знала, кто это. Она вспомнила, что он был старше других в группе, был женат или уже разведён и вроде бы жил у мамы, робок, небогат, работал где-то не по специальности.

— Могу я к вам присоединиться?

— Пожалуйста.

Официант подал её заказ. Принёс Степану чашку кофе.

— Я окончил университет в прошлом году. Уже давно вас не видел.

— А я уволилась пару лет назад.

— Почему?

Ей не хотелось рассказывать грустную историю о сокращении. О том, как жертвовала семьёй ради работы, но кандидатскую защитить не успела. И работа выплюнула её вслед за семьёй.

— Ушла в школу, там проще.

Степан улыбнулся пухлыми губами. Она выпила глоток водки. Говорить было не о чем. Зачем он пересел к ней, зачем заказал ещё кофе, как будто собирался остаться надолго? Что ему надо?

— Что вам надо, Степан? — спросила она.

Он опять улыбнулся.

— Ничего.

Он смотрел на неё своими уставшими глазами. В её русых волосах играло солнце, льющееся из окна. Она была хороша собой.

— Мне ничего не надо, — повторил он зачем-то.

Они продолжали изучать друг друга. Она пожала плечами.

— Вы думали, что я преподаю в университете и помогу вам с работой?

— Я юрист в агентстве недвижимости.

— Ну что ж, неплохо.

Она выпила ещё водки. Взяла с тарелки ломтик сыра. Степан молчал.

— Хорошая погода.

— Действительно. Весна.

— А я купила красное платье.

— Замечательно.

— Мне некуда его надеть. Оно с глубоким вырезом на спине и с оборкой спереди.

— Интересное платье. Может быть, вам сходить в театр?

— Да, так я и сделаю, а то скоро закончится сезон.

— У вас ещё есть в запасе пара месяцев.

Водка была почти выпита, сыр почти цел.

— У меня впереди целая жизнь, Степан.

— Я не спорю. Хотите, я приглашу вас в театр?

Она хмыкнула.

— Что, я так жалко выгляжу?

— А я?

Он не думал, что его приглашение станет для неё оскорблением.

Она, не смущаясь, продолжала:

— Вы? Я вас не знаю совсем. Даже вспомнила с трудом. Кто вы, Степан?

— Мужчина.

— Не мой мужчина. Вы наверняка моложе меня. И у вас есть жена или любовница. Или и та, и другая. Есть работа, вы сами сказали. И дети, возможно, есть. Вы уже устали от всего этого, это видно по вашим глазам, Степан. Уж я вам совсем ни к чему.

— Откуда вы знаете?

— Несложно догадаться. В моей жизни тоже много что есть или было.

— Так есть или было?

— Что-то есть, что-то было, какая вам разница?

— Вы не угадали про меня. Я живу один. У меня никого нет.

— Какой вы…

Она растерялась. А что, собственно, удивительного? И она такая…

— Никого нет? Что это значит?

— Я не знаю, как объяснить. Никого нет, и всё. Мама умерла, жена ушла, детей не было, любовницу не нашёл пока.

— Так вы ищите любовницу?

— Ну что вы, Марина Эдуардовна. Это я неправильно выразился.

— А я подумала, вы делаете первый шаг.

— Извините меня, пожалуйста.

— Идите, Степан. Моё красное платье не повод для романа.

— Как скажете.

Степан оставил на столе деньги и визитку. Наверное, у неё получилось его обидеть.

— Я надеюсь, что вы позвоните. До встречи, Марина Эдуардовна.

Он встал и, тяжело ступая, направился к выходу.

Она смотрела ему вслед. Он был совсем не в её вкусе. Лишний вес, редкие волосы, плохая одежда. Ах, Степан… Красное платье, облепиховая водка, хорошая погода… Она повертела в руках визитку и тут же достала телефон. Официант подошел, взял деньги.

— Счет или повторить?

— Ещё пятьдесят граммов.

Она прищурила глаза, номер телефона на визитке виден отчётливо. Она набрала номер.

— Слушаю вас. Алло, кто это?

Она сбросила вызов. Положила телефон на стол. Возможно, Степан догадается и перезвонит. Или решит, что это в выходной достают клиенты агентства недвижимости. Она выпила ещё водки. Телефон молчал. Она взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Оттуда она вышла через несколько минут в красном платье с открытой спиной и оборкой спереди.

— Повторить? — спросил официант.

— Повторить.

ТОЛЬКО НЕ БУДЕТ БАБУШКИ

Мы стояли у храма. Я держала в руке четырнадцать гвоздик. Было тепло, но хмуро, казалось, что вот-вот пойдет дождь. Я не плакала. Но войти в храм, где стоял гроб, боялась. Мне было уже тридцать шесть, но я ещё никого не хоронила. Это была моя первая смерть. Хоронили бабушку. Я чуть-чуть умерла вместе с бабушкой. Я стояла, сжав губы, напрягшись всем телом, рука онемела от тяжелых цветов. Мне хотелось, чтобы кто-то взял меня за другую руку и повел под распевные молитвы по высоким ступеням к бабушкиному гробу. Но вместо этого я услышала за спиной:

— Я тебя никогда не любил.

Я обернулась. Это был он, мой бывший муж Максим. Мы развелись два года назад, у нас был шестилетний сын Матвей и много ещё чего, что не позволяло расстаться до конца.

— Ты о чём? — спросила я, глядя куда-то в сторону, через голые ветки дерева в хмурое небо. Мне не хотелось, чтобы он видел мои сухие воспаленные глаза. И я не хотела видеть его глаз, прозрачных и пустых, как всегда.

— Я о любви, — ответил он.

— Сейчас? Зачем?

Он ничего не ответил. И я не стала крутить в голове его фразу, как это делала обычно. Он иногда специально говорил что-то, выводящее из равновесия. Делал он это по разным причинам. Сейчас для того, чтобы я очнулась. А может быть он на самом деле меня никогда не любил.

— Пойдем, — сказал он, подталкивая меня к ступеням храма.

Я сделала несколько шагов. Все уже были внутри. Я видела их, свечи в их руках. Я слышала звуки молитвы и всхлипывания. Кто мог плакать? Некому было плакать. У бабушки было два сына. Один жил далеко, в Африке. Другой близко, в той же квартире, что и она. Это мой папа. И всё.

Мои родители развелись давным-давно. Мама жила своей жизнью. Она не стала бы плакать о бабушке. Кто бабушка ей? Бывшая свекровь, сто лет назад забытая, вместе со страшным сном супружеской жизни. Мама приехала, потому что хотела поддержать меня, или чтобы по