жизнь слишком длинна, чтобы не делать ничего, но слишком коротка, чтобы сделать что-то стоящее
О, каким ужасным, каким бесконечно печальным кажется мне такой исход – забыть о том, что был человеком!
Чжуан-гун вновь увлекся и петушиными боями, к которым было охладел. Теперь, с отличие от тех дней, что проводил в безвестности, он мог обставить их с куда большей пышностью, и потому, пользуясь деньгами и властью, постарался заполучить лучших птиц из своих владений и даже из других уделов. Особенно драгоценным приобретением стал петух, купленный у вельможи из княжества Лу, – с высоким гребнем и пышным хвостом, золотистыми перьями и острыми, будто сталь, шпорами. Бывали дни, когда князь не посещал женскую половину дворца, но не случалось такого, чтобы он не полюбовался на своего красавца – как тот распушает перья и хлопает крыльями.
– По правде говоря, будь я и в самом деле человеком, я попросил бы об этом в первую очередь. Но нет, я подумал о своих жалких поэтических потугах прежде, чем о голодных детях! Воистину, такой человек заслуживает того, чтобы превратиться в зверя…
Говорят, каждый человек – укротитель, а зверь, которого он укрощает, – его собственная натура. В таком случае моим зверем было высокомерное самоуничижение. Подобно тигру, оно пожирало меня: мучило моих жену и детей, отталкивало друзей – и в конце концов я стал снаружи таким, каким давно был внутри. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, я понимаю, что впустую растратил тот небольшой талант, которым обладал. Я повторял чужие слова: жизнь слишком длинна, чтобы не делать ничего, но слишком коротка, чтобы сделать что-то стоящее. На самом же деле мной владели трусость – я боялся, что раскроется мой недостаток таланта, – и лень – я не желал прилагать усилия, чтобы чего-то добиться
причина крылась в той самой робкой гордости и высокомерной застенчивости. Я будто держал в руке неограненный камень и боялся его огранить – вдруг он окажется пустышкой? – и в то же время не решался отбросить, как обычный кусок черепицы, льстя себе надеждой, что он все-таки драгоценный
Песни мои обернулись звериным рыком
Прошу тебя, запиши эти стихи. Не то чтобы я хотел вообразить себя признанным поэтом. Но хороши они или плохи, им я посвятил свою жизнь, растратив состояние и лишившись в конце концов рассудка. Мне будет горько умереть, зная, что ни одной моей строчки не сохранилось для будущих поколений
Тогда, понимая человеческим сердцем последствия тигриной жестокости и думая о своей судьбе, я вижу, как жалок, и чувствую страх и ярость. Но и эти часы становятся все короче. До сих пор я задавался вопросом, почему стал тигром, а недавно поймал себя на мысли: а почему я был человеком? Вот что меня по-настоящему пугает. Пройдет еще немного времени, и человеческий разум во мне навеки угаснет, а на смену ему придут звериные привычки, – так пески постепенно заносят фундамент древнего дворца. В конце концов я забуду свое прошлое и стану бродить по лесам в обличье тигра – а повстречавшись случайно с тобой, не узнаю старинного друга и без всяких сожалений разорву на части…
«Человеколюбивый муж жертвует жизнью ради человеколюбия; он не жертвует человеколюбием ради жизни»
