Оглавление

Можно все исправить?

День как-то сразу странно начинался. Вернее, даже не день, со вчерашнего вечера душу раздирали какие-то не ясные мысли, волнения. Спалось плохо, за ночь Василич просыпался раз пять. В четыре часа он открыл глаза, и сегодня больше уже не смог заснуть. Полежал еще для приличия полчаса, встал, заскрипел половицами в туалет, умылся, побрился, вышел на улицу. Светало. Еще вчера он решил сходить в лес за грибами. Целую неделю лил дождь, сосед говорил, что пошли лисички и белые. Надо было идти, а то через неделю будут все червивые и большие. Но это не было главной целью похода в лес. Лес Василич любил, ходил туда часто и подолгу.

Все сегодня у него валилось из рук, нож выпадал, долго не мог найти корзинку, потом рюкзак, потом сапоги. Как будто все вещи его отговаривали: «Не ходи, Василич. Одумайся, нет там грибов». Но он не остановился, на сборы потратил непривычно много — целых сорок минут. В лес он попал уже в только в начале седьмого часа.

Только среди березок он немного успокоился, волнение ушло, мысли выстроились в ряд. В глубине лесной чащи было тихо и спокойно, людей никого он не видел и не слышал, на краю леса машин не было. Несмотря на то, что так поздно пришел, он все равно первый? Странно, ну да ладно. Василич не стал ходить по краю леса, пускай здесь приезжие собирают, ему не жалко. Он взял курс в самую глубину леса, к мало кому знакомым местам, не каждый решится в такую даль заходить. Но оно того стоило — места красивые, лес чистый, крутые овражки и изумрудные ручьи. А грибы? Грибы там были на загляденье.

Вот идешь ты в глубину леса, ни одного человеческого следа, только ты и лес. По краю ходить, удовольствия не получишь — все истоптано грибниками, то тут, то там бутылки, банки валяются, натыкаешься на срезанные или раздавленные грибы. Всегда можно ожидать, что там за деревом кто-то сидит, за тобой подсматривает, следит. Идешь с корзинкой — то и дело здороваешься, не лес, а проходной двор. Так не пойдет: Василич всегда шел подальше, где можно помолчать, и ни деревенских ни приезжих не встретить.

После смерти жены три месяца назад, только в лесу он находил успокоение. Маша умерла рано, было ей всего сорок шесть лет, подхватила какую-то инфекцию и быстро сгорела в течении десяти дней. Детей им бог не дал, Маша несколько раз беременела, но все время случались выкидыши, итак — семь раз подряд. Так что Василич остался со своим горем один на один. Сначала стал ходить в церковь, кругом все говорили: «Сходи, успокоишься, найдешь смысл в жизни». Но ему там не понравилось, бабки противные все цыкали на него: «Не так стоишь, не правильно крестишься, чего зыркаешь по сторонам?» Он развернулся и ушел, больше в церковь не ходил. И его туда не тянуло.

А в лес тянуло. Уходил он в лес рано с утра, бродил до обеда, а бывало и до вечера, пока сил хватало. Заходил все дальше и дальше в глубь, узнавал все новые и новые места, тайные закоулки. Лес рядом с их деревней был большой, если по прямой идти, то до следующего поселения будет километров сто, а может и больше. Но он так далеко не заходил. Так далеко надо было с ночевкой. Ночевать он в лесу пробовал, но не любил: комары, муравьи всюду лезут, сыро, холодно, лес ночью мрачноват, не то что днем.

Но он и в пределах двух-трех часов пешей ходьбы нашел интересные места. Чтобы не приводить других лесников на свои драгоценные места, Василич все время ходил разными тропками. Вот и сейчас взял немного правее, обогнул маленький ручей, шел по лесу новой нехоженой тропой.

Он шел и вспоминал, как начинал ходить в лес. Там еще лежал снег, был солнечный день, но он все равно взял с собой компас и регулярно сверял свой маршрут. Проходил тогда по лесу Василич весь день, вышел к деревне с другой стороны, усталый и довольный.

Сегодня он тоже зашел в лес очень далеко, грибов было много: быстро наполнился рюкзак за плечами, и почти полное пластиковое ведро. При переходе через ручей невзначай зачерпнул воды в сапог. Решил на полянке отдохнуть, просушиться, отдышаться, домой торопиться не хотелось.

Василич быстро нашел небольшую полянку, рядом с поваленным бревном развел костерок, снял мокрые сапоги и носки, развесил их рядом с костром. Прилег на сухую траву и хотел немного вздремнуть, но спать не получалось. Василич ворочался, что-то ему не давало расслабиться. Он встал натянул еще мокрый сапог, отошел от полянки, спустился в овраг, и оказался у входа в пещеру, высотой в рост человека, шириной метра два.

Василич зашел в пещеру, запахло сыростью, глаза быстро привыкли к темноте. Пол пещеры был достаточно ровный, изредка попадались камни или коряги. Через минуту ходьбы он увидел свет в конце тоннеля: «Как на тот свет», — подумал Василич.

Еще через пару минут Василич вышел на улицу. Выход из пещеры с этой стороны был выложен кирпичом, к пещере вела аккуратная тропинка, справа от пещеры была широкая скамейка, на скамейке сидела девочка лет пятнадцати. Одета она была в льняное светлое платье, косынка на голове, на ногах чуни.

— Привет, — сказал Василич.

— Привет, — сказал девочка, протянула ему какой-то тряпочный сверток- одень вот это.

Василич только сейчас заметил, что стоит он тут совершенно голый. В свертке оказались льняные штаны, рубаха и лапти. Он быстро облачился в новую для него одежду.

— Если вдруг придешь следующий раз, меня не будет, вот тут в избушке всегда лежит чистая одежда, — девочка махнула рукой влево, Василич увидел небольшую избушку, рядом с выходом из пещеры.

— Хорошо, договорились. Ну, давай теперь знакомиться что ли?

— Давай, меня зовут Елизавета, можно просто Лиза.

— А меня — Иван Васильевич.

— Я знаю. Я твоя старшая дочь. Ты только не пугайся. Это долго объяснять. Мама с братьями и сестрами нас ждут. Пойдем быстрее. Она тебе все объяснит лучше и доходчивее.

Василич не поверил своим ушам. Присел на скамейку, сердце билось раз двести в минуту, как после марафонной пробежки, ноги подкосились.

— Не может быть. Этого не может быть. Почему вы здесь живете? Почему я ничего о вас не знаю? Мама же умерла?

— Папа, я не знаю, как тебе объяснить все это с научной точки зрения. У мамы, наверное, лучше получится. Еще у нас есть в поселке специальный человек — Магнум Петрович. Так вот он вообще спец в этих вопросах — все тебе разложит как на пальцах.

— Удивительно. Не ожидал я такого поворота событий.

— Отдышался? Тогда пошли, нас мамка уже заждалась. Нам надо торопиться. Времени уже остается мало.

Они пошли вниз по тропинке. В трехстах метрах от скамейки виднелись какие-то строения и дома, из труб некоторых домов шел дым. Легкий ветерок доносил запах свежеиспеченного хлеба.

По тропинке они вышли на главную улицу деревни. По обе стороны от дороги стояли, похожие на старорусские, низкие деревянные дома, крытые соломой или тростником. У каждого дома был небольшой садик с цветами и декоративными кустами. Редкие прохожие здоровались, одеты они были в простые льняные штаны и рубахи. Василичу все это напомнило старые советские сказки: красиво, тихо, спокойно, но не совсем реалистично — все как на картинке.

Они прошли немного по улице и свернули в один из дворов. На пороге сидела Маша, живая и здоровая, помолодевшая с тех пор как он ее не видел последний раз, сейчас на вид ей было лет тридцать пять. Одета она была, как и все здесь, в светлое льняное платье до пола.

— Здравствуй, Ваня, как я рада тебя здесь видеть, — радостно навстречу ему бросилась жена.

— Маша, не может быть! Ты жива? Как такое возможно? — Василич нежно обнимал жену, целовал и шептал ей на ухо.

— Я сама не очень понимаю, как все это произошло.

— Я рад. Это здорово. Я теперь тебя никуда не отпущу, — они стояли обнимались, целовались, плакали. — Ну, рассказывай все подробно, что тут происходит и как вы живете?

— Давай я тебя сначала познакомлю с нашими детьми: это Лиза она старшая, ты с ней уже знаком. Потом по старшинству идут: Василий, Михаил, Катя, Даша, Егор и Лена.

— Это все наши дети?

— Да. В это трудно поверить, но это так. Ты погоди, не перебивай меня, я сейчас постараюсь все тебе объяснить. Я, когда умерла, долго ходила по каким-то коридорам, туннелям и инстанциям. Потом я попала сюда. Местный распорядитель Магнум Петрович меня встретил, познакомил с детьми, рассказал о правилах местной жизни.

— Ты помнишь, как ходила по коридорам небесной канцелярии?

— Это я помню очень плохо и смутно. Чем дальше, тем все сильнее забывается, как старый сон. Вот предыдущую жизнь с тобой я помню очень хорошо, помню нашу деревню, соседей, сад, как мы с тобой жили, работали и любили друг друга. Здешний мир очень странный, он не такой как наш.

— Почему ты решила, что это наши дети? Может ты просто очень хотела детей, и потому ты рада любому обману?

— Это не так. Я убеждена, что это все мои дети: по годам, по возрасту, мальчик или девочка — все сходится. Да и похожи они все на тебя и на меня — сам посмотри. Но дело даже не в этом. Дело в том, что здесь все такие.

— Какие такие?

— Ну здесь мир нереализованных в прошлой жизни людей. Вот дети не смогли родиться там, здесь они появились, вырастут и смогут прожить свою необычную собственную жизнь. Я на том свете не смогла осуществиться как мать, здесь — я счастливая многодетная мамашка. Здесь вся деревня таких не родившихся детей, нереализованных в чем-то людей.

— А я как здесь оказался?

— А ты, мой герой, сильно по нам скучал, ну скорее всего больше по мне, про детей ты же ничего не знал, и нашел дорожку между мирами. Возможно, ты сможешь к нам иногда приходить и навещать нас.

— Остаться я не могу? Мне теперь там делать без тебя не чего.

— Нет, не можешь. Вот, кстати местный управляющий, Магнум Петрович, он тебе получше все сможет рассказать.

— Здравствуйте. Меня зовут Магнум Петрович. Я местный управляющий, распорядитель, директор — зовите, как угодно. Я тут обучаю новоприбывших, слежу за порядком, помогаю, руковожу общественными работами. В прошлой жизни хотел быть президентом Австрии, но во время президентской компании попал под машину.

— Вы из Австрии?

— Да. Здесь есть люди из многих стран мира, у нас тут в основном европейцы: русские, украинцы, поляки, французы, немцы и так далее. Для африканцев, американцев, азиатов и австралийцев существуют свои поселки. Мы с ними редко контактируем, расстояния здесь большие, средств связи никаких, транспорта тоже.

— Вы знали при жизни русский язык? Вы очень хорошо говорите по-русски.

— Это не русский язык. Мы здесь все разговариваем на одном общем языке. Знания этого языка нам закладывается при пересечении границ этого мира. Вы тоже говорит сейчас со мной на этом языке. Вам кажется, что это русский, потому что он вам родной. Мне же, в свою очередь, кажется, что мы сейчас разговариваем на немецком.

— Почему я не могу остаться со своей семьей?

— Какие законы вселенной здесь работают — я не знаю. Мы к этому пришли опытным путем. Были люди, которые хотели остаться, но в момент закрытия ворот, неведомая нам сила захватывала их и уносила в свой мир. После такого эксперимента, они уже не возвращались сюда никогда, словно утрачивали этот дар перемещения между мирами. Права на ошибку нет. Как сапер, может ошибиться только раз. Потому, если вы хотите еще иногда общаться со своими родными, лучше соблюдать некоторые правила. В первую очередь, оставаться здесь только до момента закрытия перехода. Примерно через два часа проход будет закрываться, вам надо будет уйти.

— Как часто я смогу сюда приходить?

— Когда вы сегодня уйдете от нас, вы попадете примерно в тоже время из которого ушли. Еще раз прийти к нам вы сможете примерно через двадцать девять дней, проход будет открываться строго в определенное положение Луны. По этой причине, еще одно правило: когда вернетесь — посмотрите на Луну, купите лунный календарь и следите за ней. Когда Луна будет в точно таком же положении, как сегодня — проход откроется примерно на три часа. Милости просим, мы вас ждем. Дело в том, что людей, которые могут проходить между мирами очень мало. Тут должно совпасть очень много факторов: вы должны очень скучать по ушедшему человеку, с момента его смерти не должно пройти много времени. Иначе с течением, времени боль утраты угасает, человек смиряется со своим новым одиноким положением. Вот сколько прошло времени с дня смерти вашей жены?

— Восемьдесят семь дней.

— Что я и говорю, прошло бы пару лет — вы бы успокоились, сильная тоска прошла, этот энергетический посыл очень важен в поиске прохода между мирами. Пускай вы сами не отдаете себе отчет в этом, но какие-то энергетические поля ведут вас в определенном направлении. Далее надо в определённую фазу Луны, в заданное время суток, прийти в то место, часто трудно доступное, далеко в горах, в пустыне, в дремучем лесу. У вас где была точка перехода?

— В лесу. От края леса шел часа три.

— Что и требовалось доказать. Такие люди, как вы — на вес золота, мы вас очень ценим. Мы хотели бы установить хоть какую-то связь со старым миром. Многие хотели бы посылать весточки родным и близким. Мы здесь сильно скучаем по прошлой жизни. Сегодня вы появились очень неожиданно, и мы были не готовы к вашему приходу. Если придете следующий раз мы попросим вас выполнить кое-какие поручения в вашем мире.

— Хорошо, я попробую.

— Сейчас, я вас покидаю. Пообщайтесь еще немного с женой и детьми. Через час вам надо выйти обратно. Не буду у вас отнимать ценные секунды общения, — сказал Магнум Петрович, раскланялся, как в старых фильмах, и ушел.

— Маша, ты хорошо выглядишь. Ты как будто помолодела на пятнадцать лет. Я все не могу на тебя насмотреться. Почему так происходит? Почему нам не дали с тобой в нашей жизни детей и долгих лет жизни?

— Ваня, милый мой, у меня нет на эти вопросы ответов. Я не знаю. Я только думаю, что хорошо, что у нас есть еще шанс общаться и видеться. Ты, кстати тоже помолодел, выглядишь лет на сорок. Жаль у меня нет зеркальца, ты бы увидел сам.

— Я тебя люблю. Очень по тебе там скучаю. Но теперь, мне, наверное, будет легче, зная, что ты здесь жива, здорова, да еще с детьми.

— Я тебя тоже люблю. Я буду ждать тебя. А теперь иди. С переходом лучше не шутить и не опаздывать.

— До свидания, Маша, — Василич крепко обнял жену, поцеловал, и стремительно пошел со двора в сторону перехода.

— До свидания, Ваня, — услышал он во след.

— До свидания, папа, — повторили семь разных голосов.

Минут за пятнадцать он дошел до входа в пещеру, зашел в избушку, снял с себя одежду, положил ее аккуратно на полку. Еще раз взглянул на этот мир и шагнул в пещеру. Переход занял совсем немного времени, минут пять. Свою обычную одежду Василич нашел у входа в пещеру. Он быстро оделся, пришел на полянку — рюкзак и ведро с грибами стояли в целостности нетронутые. По положению солнца прошло совсем мало времени, угли в костре были еще теплые.

«Ну и дела!» — сел на поваленное дерево Василич. В голове роились разные мысли. Кому скажешь не поверят, да и не собирался он никому ничего говорить. Получается он случайно нашел переход между мирами. Значит, существуют параллельные миры. Значит, есть жизнь после смерти, есть путешественники между мирами. Голову Василича распирало от потока вопросов и догадок. Сейчас пора идти домой, надо все обдумать. Надо только дорогу сюда запомнить. Василич внимательно изучил полянку, сверился с компасом, отметил мысленно направление на дом. На ближайшей березке сделал три приметные насечки ножом.

Василич не спеша шел домой, тщательно вглядывался в окружающий лес, стараясь запомнить дорогу, характерные поваленные деревья, ручьи и муравейники. Мысли постоянно убегали в соседний мир, его жена оказывается жива, у них есть дети. Как ему теперь жить со всем этим? Как совместить жизнь на два параллельных мира?

Василич пришел домой, почистил грибы, отварил. Настал вечер, и он лег спать. Сон не шел, Василич все вспоминал мягкие волосы жены, ее теплые губы, ласковые глаза, стройное тело под просторным платьем. Почему им не дали уединиться, и насладиться друг другом после долгой разлуки? Последние три месяца он приучал себя не думать о жене, привыкал к жизни без нее, пытался придумать и обустроить свою новую одинокую жизнь. Теперь же все опять рушится, опять надо начинать все сначала. Вроде все хорошо, вроде жена жива и здорова, но можно видеть ее только раз в месяц по три часа, потом двадцать девять дней разлуки. Какой-то бред. Как можно так жить? Вытерпит ли он? Есть ли у него выбор?

Так, не сомкнув глаз за всю ночь, Василич встал, оделся, потом засолил грибы, опустил засолку в погреб, и поехал в город. В городе купил лунный календарь на ближайшие три года. Выяснил, что вчера Луна была в первой четверти, восьмой день лунного месяца. Так же он узнал, что лунный месяц длится двадцать девять дней и двенадцать часов, значит, следующий сеанс перехода может состояться через двадцать восемь дней и двенадцать часов. Если он вчера совершил переход в примерно в десять часов утра, то через месяц надо будет переходить в десять часов вечера.

Потом он зашел в продуктовый магазин купил кое-каких продуктов, пару бутылок коньяка. Был повод отметить и поднять бокал за здравие жены и детей. На обратном пути, Василич зашел на кладбище, на могилку к жене:

— Здравствуй, Маша. Целый день тебя не видел, а уже скучаю. Как ты там без меня? У меня столько к тебе вопросов. Как ты там живешь, что вы едите, ходят ли в школу дети? Есть ли там у вас работа, деньги, развлечения? Что ты делаешь долгими летними вечерами? Какая часть тебя лежит здесь под землей? Как вообще это можно понять?

Василич налил в пластиковый стакан коньяка и поставил на могилку, чокнулся с ним своим стаканом:

— За твое здоровье, не хворай, и за здоровье детей.

Василич достал из пакета колбасу, хлеб, выпил и закусил. Повторил еще пару раз, и пошел домой. Дома тихий праздник продолжился. Василич наливал закусывал, тихо сам с собой разговаривал, обращался к Маше, к Магнуму Петровичу, строжил детей:

— Дети! Слушать сюда всем! Вы, это, мамку слушайтесь, а не то папка быстро вас научит ценить родных, пока они еще живы.

В конце концов, Василич достаточно сильно захмелел и уснул глубоким сном. Проснулся рано утром часов в шесть. Засомневался, сможет ли он через двадцать семь дней найти дорогу к заветной пещере, собрался и пошел в лес. Быстро шел по лесу, вспоминал дорогу, сверялся с солнцем и компасом. Где-то сбился с дороги, долго блудил, кружил о лесу, но все-таки вышел на заветную полянку к пяти часам вечера. Пошел в овраг, нашел вход в пещеру, вошел в нее, включил фонарик, через пару минут уперся в тупик, пещера заканчивалась каменой стеной, дальше дороги не было.

Делать тут было больше нечего, и Василич пошел домой. К своему забору он подошел уже поздно вечером, часов в девять. Никто его не заметил, он подошел со стороны огородов. До следующего перехода оставалось еще двадцать семь дней. Потянулось медленное тягучее время, которое Василич как мог подгонял, но оно все равно тянулось медленно.

Василич завел себе тетрадку, куда записывал все интересующие его вопросы. С другого конца тетрадки коротко записывал свои сообщения, которые хотел бы рассказать Маше, детям и Магнуму Петровичу. Записался в библиотеку и вечерами читал литературу про путешествия во времени, про параллельные миры, другие цивилизации, сравнивал прочитанную фантастику, систематизировал, записывал, анализировал. В лес к пещере он ходил еще два раза, теперь уже не блудил, дошел быстро, дорогу запомнил.

Ближе ко дню перехода волнение нарастало: произойдет ли переход, не сломалось ли там чего-нибудь, может он что-то не так сделает, и все пойдет не так, как надо. Он собрал подарки детям — семь шоколадок, жене взял ее любимые джинсы и кроссовки, купил ей коробку конфет «Рафаэлло». Василич, кончено, сомневался, сможет ли он все это пронести через переход, но идти на встречу со своими родными с пустыми руками все равно не мог.

За день до дня перехода, он опять пошел в лес. Быстро дошел до пещеры, вошел в нее, прошел до конца — проход не открывался. Вернулся домой, и рано с утра следующего дня, собрал подарки, свои записи и выдвинулся на место. Достаточно быстро Василич дошел до назначенного места. Пришел он сюда заблаговременно, до расчетного времени перехода оставалось еще двенадцать часов. Он расположился на полянке, развел костер, прислушивался к звукам леса, к своим ощущениям. Периодически Василичу казалось, что его кто-то зовет, или он слышит шаги, хруст сломанной ветки под ногой. Он вскакивал, бежал в пещеру, натыкался на тупик, и возвращался на место.

В девять часов вечера Василич вновь зашел в пещеру, сразу почувствовал движение воздуха, которого раньше не было. Через минуту увидел свет в конце тоннеля. Сердце радостно забилось. И вот он уже вышел из пещеры в другой параллельный мир. Стоял он абсолютно голый, подарков никаких в руках у него не было. Вообще-то он так и предполагал, но не попробовав, не узнаешь ответа. Он зашел в избушку-раздевалку, нашел кулек со своей одеждой, переоделся, и радостный вприпрыжку побежал в гости к жене и детям. Здесь на улице было светло, по положению Солнца, Василич отметил, что сейчас примерно два часа дня.

Издалека он увидел, что к нему навстречу бегут детишки с криками:

— Ура, папка приехал!

— Здравствуйте, дети! Привет, Лиза! — по очереди Василич обнял всех, — простите меня, нес вам шоколадки, но в переходе они все исчезли.

— Здравствуй, Ваня! — пока он обнимался с детьми к нему подошла жена.

— Здравствуй, Маша! — они обнялись, долго руг друга гладили и целовались.

— Ну хватит вам уже, пойдем домой, — сказала Лиза, — что люди то скажут, бесстыдники вы.

Взявшись за руки, они пошли домой.

— Ваня, мы все тебя ждали, я тут приготовила тебе еды, покушай с дороги.

— Маша, у меня голод иного рода. Я так долго ждал нашей встречи, мы можем где-нибудь уединиться?

— Можем, конечно. Я тоже этого уже долго жду, прямо со дня своей смерти. Дети. Идите погуляйте, нам с папой надо пообщаться наедине.

Дети быстро выбежали во двор, Маша взяла Василича за руку, и повела в спальню. Там оказалась большая двуспальная кровать. Маша развязала какие-то завязочки у себя за шеей, платье упало к ее ногам, она вышла из него ослепительно