Оглавление

Что может быть хуже для невесты, чем появление на свадьбе бывшего мужа?

Дверь дрогнула, отлетела, металлическая круглая ручка впечаталась в стену. В комнату ворвался Виктор. Он задыхался от подъема по крутой лестнице. Его легкое все еще не восстановилось. Черные волосы растрепались и прилипли к бледному высокому лбу.

Невеста замерла, оторвалась от зеркала. Длинная сережка, которую она держала около левого уха, выпала из рук, утонула в высоком ворсе ковра. Упала. Быть беде, — всплыла из глубины подсознания мрачная примета.

— Стой на месте! — мужчина остановил ее раскрытой ладонью.

Тарин почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она вцепилась в собственное платье, пальцы смяли безукоризненно гладкий шелк. Замерла и даже невольно затаила дыхание. Тарин наблюдала, как ее бывший и пока единственный муж наклонил голову, чтобы миновать дверной проем. Он щелкнул замком, внимательно осмотрел комнату, прислонился к стене и двинулся в сторону окна. Приблизился к оконному проему, осторожно выглянул наружу.

Посторонний сразу бы заметил четкие, просчитанные движения мужчины, которые наводили на мысль о его военном прошлом или нынешнем. За минимальное время он успел максимально оценить обстановку. Впрочем, за его передвижениями можно было и не наблюдать. Кобура на поясе многое проясняла.

— Черт, Виктор! Как тебя пропустили?

— Подружился с твоей охраной. Сказал, я гость со стороны жениха, — съязвил он.

Похоже, на входе поставили новых ребят, которые еще не знали ее бывшего мужа. Но ведь Елена обещала, что ему не дадут сюда пробраться! Тарин тяжело вздохнула. Опять все пошло не по плану. Впрочем, время еще оставалось.

Он задернул пыльные шторы и повернулся к ней. Потянулся к кобуре, выхватил пистолет. Тот оттенил своим черным, густым блеском мрачную темноту зрачков хозяина.

— Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но со свадьбой придется повременить.

Только теперь она обратила внимание на тревожный шум под окном. Когда Тарин занималась фотографией, ей нравилось выстраивать фокус. Из общей картины можно было выхватить определенную деталь. Сейчас же наоборот, резкость убрали, и она смогла рассмотреть, вернее, услышать фоновые звуки.

Тарин стояла перед большим зеркалом на третьем этаже дворца бракосочетаний. Ее отражение дернулось от шума: там, внизу, кто-то пробежал, тяжело бухая обувью об асфальт. Послышались грубые окрики, кто-то быстро спустился по лестнице, зацокал каблуками по мраморным ступенькам. Следом прошлепала, пробарабанила еще дюжина туфель, давя шуршащие букеты с цветами. Запищали пульты управления в руках автовладельцев. Они сумели, наконец, усмирить дрожь пальцев и нажать нужные кнопки.

Тарин почувствовала, как внутри сжалась некая пружина.

Она не обратила внимания на суету, потому что последние минут пять позволила себе погрузиться в прошлое. Стояла посреди залитой светом комнаты, наблюдала, как зазеркальный шелк мягко струится до самого пола и вспоминала.

Ее третье по счету свадебное платье. Первое она выбирала долго. Остановилась на белоснежном, с пышной юбкой как у принцессы. Его она так и не надела. Изрезала ножницами в порыве бессильной ярости, когда вышла из больницы. Полиция в ее отсутствие перевернула в комнате все, но платье почему-то осталось висеть на дверце шкафа в прозрачном чехле. Тарин раздирала его на клочки и представляла лицо своего жениха.

Через несколько лет перед попыткой номер два она приобрела скромный брючный костюм. Времени на выбор наряда совсем не оставалось — Виктор ночью убывал в командировку. Вдвоем (зачем им остальные?) они поехали на набережную. На капот машины поставили плетеную корзину с бутылкой шампанского и бокалами. Брызги попали на хрусткое свидетельство, с еще влажным синим оттиском печати. Солнце золотило новенькие обручальные кольца. Он повернулся, такой красивый в форме. Снял кольцо, вложил его в ее теплую ладонь. Она пообещала сберечь.

В третьем, приталенном жемчужном платье она казалась себе почти хорошенькой. Тонкий, невысокий силуэт. Открытые плечи. Скромно уложенные каштановые волосы — они за последнее время немного отросли и вновь начали непослушно виться. Платье открывало хрупкие плечи и скрывало безобразный шрам на ноге — все, как она и хотела.

Тарин набрала в грудь больше воздуха и судорожно выдохнула. Руки не находили места. Она провела ладонями по талии к бедрам, приглаживая ткань, и повернулась к туалетному столику.

— Что ж, будем надеяться, что в третий раз повезет.

Тронула крышку пузатой лакированной шкатулки. Достала треклятые сережки.

Именно в этот момент бывший муж влетел в комнату для невесты и спутал все ее планы.

ВЕТЕР
I

Таблетка от изжоги не помогала. Придется терпеть досадное жжение, пока не появится возможность подняться в кабинет. Она перенесла вес на левую ногу, давая правой отдохнуть. Высокие шпильки как нельзя лучше подходили для такого случая — они помогали ей сравняться в росте с окружающими — но в последнее время проводить на них целый день становилось все тяжелее.

— Итак, уважаемые гости! Уверена, что после того, как вы смогли оценить нашу материально-техническую базу, осмотреть спортивный зал, библиотеку, аудитории, вы определенно остановите выбор на Колледже сервиса и информационных технологий, — улыбнулась она со сцены, заканчивая свою речь.

На экране за спиной выплыл слайд с сине-зеленой эмблемой КСИТа — раскрытой книгой и склоненной головой над ней.

— Если у вас остались вопросы, я, как ректор, с удовольствием на них отвечу.

Тарин обвела глазами сидящих в актовом зале. Она не в первый раз руководила днем открытых дверей. За три минувших года она провела их уже несколько десятков и давно отвечала на вопросы машинально. Родители всегда интересовались одним и тем же. В их головах роились вопросы, ответы на которые она давно знала наизусть. Сотрудницы приемной комиссии обязательно уделяли внимание всем посетителям, но из уст ректора информация воспринималась серьезнее. Поэтому финальную речь Тарин всегда произносила сама.

Двумя часами ранее она вместе с заместителем встретила гостей, познакомила с преподавателями, провела по корпусам и аудиториям. Только так можно было успокоить родителей и абитуриентов — не каждый согласится отдать своего ребенка в закрытый колледж с постоянным проживанием на территории. Студентов отпускали на каникулы, праздники и выходные, но в остальное время они круглосуточно находились в стенах колледжа. Ничего общего с военными или кадетами КСИТ не имел, однако дисциплину здесь поддерживали строгую. Многочисленные секции, дополнительные углубленные занятия, воспитательные мероприятия — скучать никому не приходилось. Реклама, которая шла по телевидению, висела в интернете и на городских билбордах, неплохо себя окупала. Но Тарин считала, что личное общение не заменит никакая бездушная полоса на экране. Дни открытых дверей проходили масштабно: музыка, демонстрация материально-технического оснащения, выступление партнеров — будущих работодателей, розыгрыш призов среди посетителей.

Тарин снова посмотрела в зал. Сегодня он был полон. Некоторые даже стояли в проходе. Да, она могла собой гордиться. Благодаря ее управлению за несколько лет колледж прошел путь от угрозы закрытия к статусу успешного коммерческого проекта. Текущий учебный год стал первым, когда учредитель перестал попрекать ее вложенными деньгами и размахивать перед лицом отчетами о расходах. Можно было только порадоваться. Если, конечно, найти время.

Она отвечала на вопросы, глядела на бледно-розовые лепестки вишневых деревьев за окном, и успевала параллельно думать о своем. До конца учебного года оставался месяц, а дел еще громадье. Вечером ее ждал совет профилактики — группу студентов уличили в распитии спиртных напитков за оранжереей. Что поделать: проживание на закрытой территории вынуждало молодежь изворачиваться для достижения желаемого.

Не забыть бы проверить дипломные работы, которые лежали на столе несколько дней. График защит утвержден на прошлой неделе, и будущие выпускники уже вышли на финишную прямую. Только сначала дипломы нужно откопать под кучей неподписанных рецензий — все руки не доходят.

Тарин незаметно для остальных легонько вздохнула. Ежемесячный научный журнал, который она выписывала, чтобы не отставать от новостей в мире науки, наверное, уже покрылся пылью на журнальном столике…

— Повторите вопрос, пожалуйста? — Тарин показалось, что она ослышалась.

Пепельно-серый ежик волос стал заметнее среди сидящей в зале массы людей.

— Я спросила: уже известно, кто станет новым ректором колледжа? Боюсь, не повлияет ли ваш уход на условия поступления?

Тарин приподняла бровь:

— Думаю, у вас неверная информация. Уходить с настоящего поста я не собираюсь.

— Как же, разве вы не выходите замуж? Я так понимаю, вам теперь не до руководства.

Она побледнела, но ответить ничего не успела.

— Кстати, — раздался голос в другой части зала. — Вы тут говорите, что уделяете внимание не только обучению, но и воспитанию, прививаете ценности там всякие… А сами? Как можно бросить мужа, героя, который рисковал своей жизнью?

— Точно! — какая-то женщина в центре приподнялась в кресле. — Пока он защищал нашу страну, вы крутили роман! Как вы смотритесь в зеркало по утрам?

— Такой человек не должен занимать место ректора! Что это за колледж такой? — поддержал ее еще кто-то.

Что вообще тут происходит? Ей что, все это снится? Тарин стоило большого труда совладать с собой и ничем не выдать своих эмоций перед аудиторией. Она крепко вцепилась в края кафедры, слегка оцарапав ногтями деревянные борта.

— Полагаю, вопросы не относятся к теме нашей встречи, — голос ее остался таким же ровным, но глаза опасно сузились и заблестели. — Напоминаю, что в буклетах, которые вам на входе раздавали мои коллеги, находится контактная информация и список необходимых для поступления документов. Спасибо за внимание.

На одеревенелых ногах она сошла со сцены и передала микрофон заместителю, который суетился за ее спиной. Он дал знак, чтобы свернули финальные слайды презентации и запустили музыкальную композицию.

— И что это было?

Тарин говорила тихо, чтобы никто из родителей ее не услышал, но голос дрожал от ярости.

Ее спутник зажал портфель подмышкой и нервно поправил галстук, туго завязанный поверх жесткой накрахмаленной рубашки. Его глаза странно забегали:

— Хочу сказать, что вы замечательно держались. Печально, что современные родители совершенно утратили представление о правилах приличия…

— Я не о том спросила!

Они уже вышли из зала, и ее шаги звонко отзывались эхом в коридоре. Заместитель, словно картонный человечек, смешно подпрыгивал, стараясь поспеть за рассерженной начальницей.

— Прошу, не обращайте внимания. Дерзну напомнить, что у нас сегодня весьма объемный перечень дел. Вам необходимо согласовать график защит дипломных работ. К тому же смею надеяться, что вы просмотрите мой план выступления для заседания педагогического совета. Далее, час назад звонили из медицинского колледжа, наши коллеги просят вас, как кандидата наук, поучаствовать в их круглом столе…

В обычное время витиеватость речи ее заместителя даже забавляла Тарин. Но сейчас она раздраженно отмахнулась от надоедливого жужжания. Короткие каштановые кудри разлетелись от взмаха головой.

— Не заговаривайте мне зубы. О том, что я выхожу замуж, знают не больше пяти человек. Включая меня с Тимуром. Что происходит?

Она остановилась у подножия широкой лестницы, ведущей из главного холла наверх, к деревянной балюстраде. Заместитель еле успел затормозить, чтобы не врезаться в спину начальницы.

Если бы ректор находилась в хорошем расположении духа, то отметила бы, как постарался завхоз с командой перед сегодняшним мероприятием. Деревянные стенные панели блестели, протертые особым составом. Широкие, мясистые лапы цветов выглядывали из напольных ваз, весело отражали солнечный свет, который не стеснялся переливаться через край высоких окон. Приветственная композиция из шаров слегка подрагивала от ветра у раскрытых дверей (им сегодня дали волю и распахнули обе массивные деревянные половины). Внушительный холл украшали стенды в корпоративном цвете, изображающие счастливчиков, поступивших в КСИТ. Рядом в фирменных жилетках и шейных платках стояли дежурные преподаватели и тихонько переговаривались между собой. В воздухе витал прохладный лимонный аромат.

Но Тарин посмотрела сквозь эту ежевоскресную мишуру.

— Ну?

Заместитель замялся, слегка опустил плечи и стал казаться еще меньше в своем сером костюмчике.

— Нам лучше пройти в ваш кабинет, — он сделал приглашающий жест рукой по направлению к лестнице и подчеркнуто вежливо пропустил начальницу вперед.

Она успела поставить ногу на первую ступеньку, но далеко уйти не получилось.

— Тарин!

Ее имя с истерично взведенной И прозвенело на весь холл, улетело под потолок, вернулось обратно. Арка из шаров дрогнула, из нее высвободился самый смелый или, наоборот, самый перепуганный шар и взвился вверх. Возле балюстрады, опоясывающей деревянными перилами второй этаж, он хотел было повернуть, но крик повторился. Высокая женщина с угольно-черным пучком на голове потрясала смятым в когтистых пальцах листком.

Ректор медленно повернулась. Холодно взглянула на приближавшийся пучок. Успела боковым зрением оценить количество зрителей неприятной сцены. Были только свои.

— Что, не смогла мне сказать об увольнении лично? Подослала свою марионетку! Ты еще не знаешь, с кем связалась! Ты нажила врага в моем лице, ясно тебе?

— Более чем.

— Думаешь, на тебя нет управы? Ошибаешься! Я обращусь всюду, куда смогу! Я в прокуратуру на тебя напишу! Ничего, пожди, ты еще пожалеешь!

Заместитель, мявшийся за ее спиной, не выдержал:

— Предлагаю обсудить ваши претензии наверху. Что скажете?

— Нет! Пусть все слышат! Пусть знают, как меня пнули коленом после стольких лет работы! И почему? Потому что ты боишься за свое кресло! Боишься, что я обойду тебя, займу твое место! Я здесь вкалывала десять лет! Десять лет без отпуска, без выходных, да без меня здесь ничего и не было бы! А ты? Пришла и возомнила о себе!

Пучок трясся, грозя распасться. Рука, сжимающая приказ на увольнение, описывала в воздухе неверные дуги. Охранник уже подошел, но не вмешивался, ждал, когда ректор отдаст приказания.

Тарин одной рукой оперлась на деревянные перила. Слушала и думала о том, как полезно иногда уволить кого-нибудь. Словно глоток свежего воздуха делаешь. Тебе перестают льстить, ты точно знаешь, что вот теперь подчиненный говорит то, что думает. Все, что копил в себе долгое время.

Так, пошли завывания на тему сына и отсутствия других кормильцев в доме. Дальше уже не интересно. Тарин кивнула, охранник начал действовать. Надо не забыть выписать ему премию. Толковый малый, всегда вовремя распознает тех посетителей, кто приходит не просто с просьбой, а с намерением поскандалить. Она посмотрела на случайных свидетелей. Преподаватели ее взгляд не выдерживали, опускали голову, доставали телефоны из карманов и делали вид, что куда-то спешат.

Пучок вместе со своей владелицей скрылся из виду. Тарин продолжила подниматься по лестнице.

— Ты пожалеешь! Ты нажила врага в моем лице!

Тарин хмыкнула. Тоже мне враг. Настоящий враг — тот, кто искромсал твое тело и душу. Тот, кому даже разбери тебя на атомы, ты все равно продолжишь желать смерти.

— Если позволите… Возможно, вы несколько погорячились с увольнением. Все-таки один из наших старейших преподавателей. Богатейший опыт, огромное количество наград, ученая степень.

Вениамин старался не отставать, маячил справа с портфелем под мышкой. Его лицо с мелкими глазками блестело от быстрого подъема.

— Я предупреждала, что взятки терпеть не буду. Предупреждала?

— Да, но она столько лет…

— Хороший человек не профессия, — оборвала Тарин и поставила точку его в робких попытках.

Едва ректор вошла в свой кабинет на четвертом этаже, как остановилась на пороге. Ее кресло во главе длинного, Т-образного стола для заседаний было занято. Сначала она увидела подошвы лакированных туфель. Их хозяин водрузил ноги поверх документов перед собой. Затем заметила неизменный бокал с коньяком. Как всегда, опустошает ее запасы. Как у себя дома. Впрочем, учредитель колледжа и был у себя дома.

Марат дернул запястьем левой руки, демонстрируя неприлично дорогие часы. Костюм выглядел не менее роскошно. Воздух кабинета еще не успел насытиться ароматом его туалетной воды, значит, он ждал не долго.

— Ты не торопишься. Проходи, — он сделал приглашающий жест рукой, словно подзывал официанта. — Как думаешь решать сегодняшнюю проблему?

Голос был спокойным, но Тарин не обманывалась. Учредитель, словно гоночный болид, разгонялся от нуля до крика за долю секунды.

Быстро. Слишком быстро. Кто-то доложил ему. Никогда Марат не посещал рядовые дни открытых дверей. Помимо колледжа у него хватало других проектов, которые требовали постоянного внимания. Тарин скосила глаза на заместителя, с подобострастием глядевшего на руководство.

— Ты представляешь, какой будет удар по репутации? Тебе напомнить о нашем договоре? Я не лезу в управление при условии, что ты приносишь мне деньги!

Марат встал, засунул руки в карманы брюк и стал расхаживать вдоль окон. Тарин крепко сжала ладони и с бесстрастным лицом наблюдала за ним.

— Надо было сразу перепродать этот убыточный курятник! С вами, интеллигентами, одни проблемы! Как ты теперь выйдешь на плановые цифры приема? Мне все равно, с кем ты спишь. Но я не отдал бы своего ребенка учиться к такому ректору! Это хоть ты понимаешь?

Каждое «ты» звучало все громче и громче. Тарин ощутила, как сжался и заныл желудок. В ушах жарко пульсировала кровь.

Она призвала на помощь все благоразумие, доставшееся от отца. Постаралась забыть про острый язык и вспыльчивость, которую бабушка оставила ей в наследство. Прекрасно помнила, что последует, если она прервет учредителя на взлете. В бешенстве его приходилось наблюдать часто, в основном, потому что она отказывалась принимать вне конкурса детей его друзей и партнеров, или «рисовать» этим прогульщикам незаслуженные отметки. Стоит начать возражать, как лицо его нальется кровью, глаза бешено завращаются, ругательства достигнут крайней степени изощренности. Интересно, неужели такие загогулины он из сферы гостеприимства почерпнул? Тарин знала, что Марат являлся хозяином отеля и базы отдыха.

Марат продолжал изливать гнев еще несколько минут.

— Значит так, — он повернулся и ткнул в нее пальцем, — разгребай свой мусор сама. И быстро. Даю последний шанс. Не заставляй меня жалеть, что я поддержал тебя на Ученом совете. Иначе я дам возможность проявить себя кому-нибудь более надежному.

При этих словах мужчина с громким хлопком опустил ладонь на плечо ее заместителя. Тот еле удержался на месте, однако склонил голову и угодливо посторонился перед уходящим начальством.

Едва Тарин опустилась в свое кресло, как скинула туфли под столом и с наслаждением вытянула ноги. Нервно подкрутила лапку под сиденьем — с ее ростом неудобно сидеть так низко, как привык Марат. Довольно и того, что она выглядит почти подростком за массивным столом. На гору бумаг перед собой смотреть совсем не хотелось. Пока она отсутствовала, появилась новая стопка с пометками от секретаря.

Изжога снова напомнила о себе, что было неудивительно: утром она наскоро выпила кофе, а часы показывали три. Щеки горели. Тарин посмотрела на Вениамина. Ее заместитель церемонно подождал, пока ректор сядет, и только потом опустился на стул справа. Свой портфель он положил на колени. С выражением сочувствия на лице он взглянул на начальницу.

Не доставит она ему удовольствия — потом, когда останется одна.

— Как видно, шила в мешке не утаишь, — картинно вздохнул он. — Видите ли, я планировал обсудить с вами вечером… не хотел, чтобы вы беспокоились…

— Опоздали, я уже обеспокоена донельзя, — стиснула зубы Тарин. — Может быть, мне позволено будет, в конце концов, узнать, что происходит?

Вместо ответа собеседник щелкнул заклепкой портфеля и стал рыться в его внутренностях. Так значит, не хотел волновать? Тарин ощутила запах заговора, витавший в кабинете наряду с мелкими золотистыми пылинками. Еле удержалась, чтобы не забарабанить пальцами по лакированному дереву.

Вениамин все-таки выудил из портфеля телефон. Открыл нужную вкладку и положил гаджет перед ней. Предчувствие сжало кольцом ее и без того пустой желудок. Ну, конечно же. Очередная статья. Неужели нет более интересных тем кроме ее личной жизни?

— Последние годы я прямо-таки звезда, постоянно мелькаю в местных новостях, — усмехнулась Тарин. — Так что же там? Похоже, повествуется о том, как я, неблагодарная жена, не дождалась такого великого и верного своей Родине мужа? — она протянула к телефону руку. — Газеты, полагаю, тоже в каждом киоске лежат?

— Не тот ли самый ресурс случайно, на котором меня высмеивали, потому что я никак не успокоюсь и не поверю в его смерть? Кажется, ранее говорилось, что я — сумасшедшая, потому что отказываюсь признать истину и обратиться за выплатами по потере кормильца?

Вениамин слегка привстал, проглотил ком в горле и снова поправил и без того тугой галстук. Он с беспокойным блеском в глазах следил, как читает его начальница. Должно быть, ему было неловко обсуждать личную жизнь ректора. Бумажная работа, переговоры с министерскими чиновниками, отчеты — вот его стихия. И, возможно, статьи в газеты.

Вместо него здесь должен сидеть Тимур.

О том, что Тарин дочитала статью, оповестил стук телефона о столешницу. На переносице проявилась вертикальная складка, вместе с плотно сжатыми губами делающая ее похожей на отца.

Очень хотелось выругаться. Как она и предполагала. Пронюхали, что она собирается развестись. Тарин старалась держать все в тайне, но кто-то все выболтал. И, конечно, статья вышла именно сейчас, в самом начале приемной кампании. На месте учредителя она бы тоже разозлилась. КСИТ, хоть и пережил самые худшие времена, наверх карабкался медленно, почти ползком. Скандалы противопоказаны.

Тарин провела рукой по лбу. Главное, не допустить, чтобы увидела дочь. Несколько лет назад девочка не осознавала, что имя мамы у всех на устах. Теперь она совсем большая, учится в школе…

Вениамин опустил глаза в пол и прервал поток ее мыслей:

— Позвольте сказать, что я согласен с учредителем, — прогнусавил он. — Следует оперативно позаботиться о репутации колледжа. Приемная компания только открылась, а в следующем месяце аккредитационный мониторинг. Нам не нужна нездоровая шумиха…

Голос ректора зазвенел на весь кабинет:

— Да будет вам известно: я всегда думаю о репутации колледжа. Об отчетах, собраниях, конференциях, о дипломах и учебных планах, бюджете и счетах!

Она приподняла и с шумом бросила папку обратно на стол и встала, переводя дух.

— Мне жаль, что некоторые люди не умеют разделять работу и личную жизнь, но не беспокойтесь: я к ним не отношусь. Раздобудьте телефон редакции и заставьте написать опровержение!

Заместитель заерзал в кресле:

— Вы не хуже меня знаете, что любая информация, даже отрицательная, только подогреет, так сказать, интерес публики. Если позволите, высказать мое мнение…

— Ваше многозначительное молчание только крадет мое время.

— Простите. Я рекомендую вам… в общем, более обдуманным решением будет как можно быстрее расторгнуть ваш текущий брак. Вам следует повлиять на то, чтобы судебное заседание назначили на ближайшие дни. И, разумеется, пока не стоит думать о новом торжестве. Пусть шумиха уляжется. Не хотелось бы повторяться, но все же: срок, на который вас избрали, бесспорно, подходит к концу.

Тарин, которая машинально крутила золотое кольцо на безымянном пальце, перехватила взгляд заместителя и одернула руки. Тимур прав. Иногда Вениамина хочется взять за пиджак и повесить, словно тряпичную куклу, на гвоздь. И оставить так болтаться.

Вениамин же согласовал у ректора необходимые на сегодня документы и покинул кабинет с как ни в чем ни бывало. Он завернул в пустой коридор, где слегка приосанился, поправил галстук и крепче сжал ручку своего портфельчика. Учредитель все-таки приехал. Вениамин задрал вверх подбородок, вдыхая ветер перемен, и бодрым шагом направился по своим делам.

Тарин, наконец, осталась в кабинете одна. В приемной уже ждали посетители, но она решила посидеть в тишине хотя бы несколько минут. Нужно было перевести дыхание, прежде чем снова ринуться в бой.

Она любила свой кабинет. За длинным столом красного дерева устраивала совещания с ближайшими заместителями в попытках вытащить колледж из финансовой ямы. На диване коротала вечера, когда задерживалась допоздна (в шкафчике на такой случай всегда стояла бутылка вина и бокалы, а в компьютере ждала папка с джазовыми композициями). По ее указанию огромные окна в пол, занимавшие всю стену слева, никогда не закрывали шторами. Тарин часто смотрела с высоты четвертого этажа во внутренний двор, на суету персонала внизу, спешащих преподавателей и сидящих на газонах студентов. Главная аллея прямой стрелой пронзала внутренний двор и уводила к стадиону. Узкие дорожки петляли по бокам, утыкались в высокие подстриженные кустарники. Деревянные скамейки успешно прятались за поворотами живых зеленых стен и создавали иллюзию уединенности.

Поздним вечером окна в зданиях мужского и женского общежития ярко загорались теплым медовым светом. Сразу за ними выглядывал угол студенческого общества, где находились зал для репетиций и маленькое кафе с плетеными креслами и мягкими пестрыми подушками. Пока Тарин числилась простым преподавателем, она часто там бывала. Подолгу сидела на скрипучей деревянной лавке, подвешенной к потолку, вдыхала аромат корицы и сахарной пудры.

Сейчас появление ректора вызовет лишь настороженную тишину. Да, не стоит портить подчиненным отдых. Ее место здесь. В кресле, принадлежащем ей по праву. Никому она не позволит испортить то, что таким трудом создает. Что создавал еще ее отец.

Ничего. Стиснем зубы и начнем действовать. Колесо фортуны еще можно повернуть в другую сторону. И если для этого ей придется встретиться с мужем, она так и поступит. Перешагнет через себя. Запрячет глубоко воспоминания. Сделает вид, что пяти лет неверия, поисков, молитв — не было. Одиночества — не было. Холода — не было. Обмана — не было.

Что ж, нужно разобрать бумаги. Подписать рецензии. Проверить работы. В кафе ходить некогда.

Она вернулась в настоящее и посмотрела на ясное небо. Солнце безжалостно, не встречая преград, поливало светом внутренний двор. Из окон кабинета, расположенных ровно посередине здания, можно было видеть боковые крылья П-образного корпуса. В воскресенье занятий не проводили, и в притихших полутемных аудиториях уныло поблескивали оконные стекла. Скоро появятся уборщики, чтобы привести корпус в порядок перед началом учебной недели. И все начнется сначала. Пролетит неделя. Потом еще одна. И еще.

На новый год дочка выпросила хомяка. Тарин иногда наблюдала, как он бегает в своем колесе, и ей становилось грустно.

Шум заставил Тарин повернуться. Педагог-психолог уже пропускала вперед себя студентов, и тех родителей, кто смог приехать для беседы. Отчислять всегда тяжело. Тонкий канат, на котором приходилось балансировать ректору. Учредитель каждый раз выражал недовольство, когда студентов (а, соответственно, и денег за обучение) становилось меньше. Тарин не раз вступала с ним в споры, вернее, молча выслушивала его громкие возражения, когда он видел приказы на отчисление. Однако, стоило начать придерживаться мягкой позиции, как студенты переставали бояться последствий и совсем отбивались от рук. Отчисление — крайняя, но необходимая мера. И нервозатратная. Обучающиеся и их представители сразу вспоминали о своих правах. Об обязанностях не помнил никто.

Тарин вздохнула, слушая просьбу родительницы повременить с приказом. Сколько их уже перебывало в этом кресле. Каждый считал, что его случай уникален. Поначалу она принимала такие разговоры близко к сердцу. Давала второй, третий, пятый шанс. Переживала, когда студента все же приходилось отчислять. Но то время прошло. Тарин сама не заметила как, когда обросла второй кожей, дающей ей преимущество не поддаваться в таких ситуациях. Видя несгибаемость ректора, многие родители намекали на денежное решение проблемы. Иные угрожали написать жалобы. Да они и писали. Ничего, не в первый раз.

Завхоз, пожилой, но весьма энергичный толстячок, занял еще полчаса. С пачкой счетов в руках он доложил о предстоящем ежегодном ремонте и обновлении инвентаря. Тарин одобрила его планы, но за рамки утвержденного бюджета выйти не позволила. Деньги необходимо было расходовать экономно.

Она очень хотела реализовать на базе колледжа детский сад или ясли для детей работников. Идею вынашивала уже давно. Заработная плата здесь вовсе не являлась такой заманчивой, как хотелось бы, приходилось придумывать, за счет чего колледж мог быть конкурентоспособен на рынке труда. Целый год она вела переговоры с ближайшей школой, и добилась-таки, чтобы школьный автобус пустили за город, к остановке рядом с колледжем. Так удалось привлечь семейных преподавателей в коллектив. Теперь можно было подумать о детском саде. Времена, когда заведение еле сводило концы с концами, остались позади. Конечно, прибыль пока оставляла желать лучшего, но возможность нельзя упустить. Как только Марат остынет, она представит ему смету. Завхоз обещал подыскать недорогие материалы и нанять рабочих. Да, возрастет нагрузка на кухню, да, придется ориентироваться на другие нормы, но все осуществимо, если поставить перед собой цель.

К ней заглянула секретарь:

— Звонила ваша дочь, просила передать, что экскурсия закончилась, и она уже дома. В приемной ожидает родитель, просит встречи.

— Хорошо, приглашай. И принеси мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить из столовой.

Девушка улыбнулась в ответ:

— Наш повар уже передала для вас поднос. Я могу разогреть за пару минут.

— Отлично. Тогда неси сразу же, как только освобожусь.

Вошедшая посетительница мгновенно насторожила Тарин. Уверенной походкой, несвойственной просителям, она прошла через комнату и без приглашения заняла кресло, в котором обычно сидел Тимур во время совещаний.

— Здравствуйте. Меня зовут Елена. Спасибо, что смогли уделить мне время.

Тарин посмотрела на нее внимательнее. Пепельный, почти седой цвет волос показался знакомым. От стриженых прядей осталась лишь челка, косо нависающая над правой бровью. Левую часть затылка она коротко, по-мужски выбрила. Высокий лоб, резкая тяжелая линия подбородка. Серый брючный костюм в полоску. Прямо обстриженные, без маникюра, ногти. Кроссовки. Единственное, что выдавало в ней женщину — приятный аромат духов.

Ну конечно. Это она задала Тарин провокационный вопрос в конце выступления.

— Вы не родитель, верно?

Посетительница растянула губы в полуулыбку:

— Мне приятно, что меня узнали. Если сможете уделить несколько минут, буду весьма признательна.

— Мне не о чем разговаривать с журналистами, — вспыхнула Тарин. — Вы отравляете своими домыслами мою жизнь. Как вас пустили на территорию?

— Если вы говорите о статье, то ее писала не я, клянусь. Уделите мне время, и я помогу вам исправить ситуацию.

Тарин тряхнула головой и почти по слогам произнесла:

— Выйдите немедленно. Иначе я позову охрану.

— Зачем же так? В приемной полно посетителей, да и внизу не все родители еще разошлись. В день открытых дверей и такой скандал, нехорошо, — нараспев ответила женщина. — Скажите, в качестве ректора вы выполняете только административные функции? Или все же занимаетесь научными исследованиями? Не утратили интерес?

Тарин сдвинула брови, заскользила взглядом по лицу женщины. Не хватало еще одной сумасшедшей за сегодня.

— Говорят, вы достаточно известны в научных кругах. Не жалеете, что ушли из науки в образование? Не боитесь, что как с велосипедом не получится: растеряете базовые навыки — и не сможете потом их восстановить?

— Я не собираюсь разговаривать с вами.

Незнакомка пропустила сказанное мимо ушей. Он вдруг оперлась руками о стол и быстро придвинулась. Пепельно-седая челка наклонилась ближе, зеленые глаза оказались напротив темно-синих глаз Тарин.

— Вы же одна верили, наперекор всем, что ваш муж жив, а когда он на самом деле объявился, вы отвергли его. Думаете, такой поступок не выглядит со стороны предательством?

Что это, стресс-интервью какое-то?

Тарин закусила губу и ощутила боль в пустом желудке. Какая наглая особа. И сидит на месте Тимура.

Она тоже так может. Тарин придвинулась навстречу и очень тихо проронила:

— Считается ли предательством усыпить больное животное?

В глазах женщины скользнуло недоумение.

— Странная аналогия.

— По мне в самый раз, — отозвалась Тарин. — Можно лгать кому угодно, но только не себе.

Женщину удалось заинтриговать. Тарин не могла понять, что та пытается высмотреть в ее лице.

— Вы же понимаете, что просто вычеркнуть его из жизни не получится. Хотите или нет, вам придется общаться. Вы сможете это делать без неприязни или напряжения?

Опять наглый вопрос. К чему она ведет? Посетительница, не мигая, смотрела ей прямо в глаза.

— Не ваше дело. Выход позади вас.

Подозрительно ровный голос не предвещал ничего хорошего.

Елена еще пару секунд изучала выражение лица ректора, а затем спокойно выпрямилась, словно получила то, зачем пришла.

— До свидания, — обронила она, поднимаясь.

Тарин помотала головой, смахнула наваждение, затем потерла виски. Позвонила на пост охраны, удостоверилась, что незнакомка покинула территорию колледжа. День был испорчен окончательно.

II

Одиноких преподавателей размещали в комнатах общежития на втором этаже, а семейных селили в небольших одноэтажных домиках на два хозяина. Красные крыши в конце аллеи весело проглядывали сквозь кучерявые облака сирени. Две спальни, гостиная, маленькая кухня и кладовка — вполне достаточно, чтобы неприхотливая семья педагогов могла весь учебный год жить, не тратясь на съем жилья. Домик ректора находился в конце своеобразной улочки. Дальше шли только хозяйственные постройки. Через стенку со стародавних времен жила морщинистая кругленькая парочка — заместитель по хозяйственной части и его жена, заведующая столовой, она же хлебосольная повариха. Когда школьный автобус останавливался напротив главных ворот, и отпрыски учителей выпархивали наружу, старушка уже поджидала их, провожала домой, по пути привычно сокрушалась детской худобе. По вечерам, когда Тарин задерживалась, малышка-третьеклассница забегала к соседке на ужин, а затем делала уроки под мирный стук вязальных спиц.

Он оставил машину на общей стоянке, где обычно парковались гости. Не хотелось терять время. Достал из багажника небольшую сумку, перекинул ее через плечо и по привычке посмотрел на высокие окна верхнего этажа. Серое каменное здание главного корпуса темнело в закатном небе. Тускло светились только окна главного холла, где дежурил охранник.

Значит, она уже дома.

К себе заходить не стал. Прошел мимо общежития, обогнул стадион. Свернул направо. Вдохнул аромат первых теплых дней. Молодая молочно-зеленая листва блестела под заходящим солнцем.

Его выдал хруст гравия под ногами и легкий скрип крыльца, по которому он поднялся.

— Тимур! Вот здорово! — на него налетел вихрь из рук, ног и растрепанных волос.

Мужчина еле устоял на ногах. Он наклонился и крепко обнял девочку в ответ.

— Ты ужинала?