Аркадий Николаевич Куратёв

Исторические сюжеты и действующие лица

Новеллы

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Редактор Аркадий Николаевич Куратёв

© Аркадий Николаевич Куратёв, 2018

Основные сюжеты взяты из российской истории 19 века. Но отдельные моменты приходятся на более позднее время, что позволило автору принять в них некоторое участие.

12+

ISBN 978-5-4493-2121-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Исторические сюжеты и действующие лица
2. Исторические сюжеты и действующие лица
3. Отрадненские были и небыли
   1. 1. Семеновское
   2. 2. Лучшие времена
   3. 3. Дальняя дача
4. Неувязки
   1. 1.Поздняя осень в Таганроге
   2. 2. Сумерки сгущаются
   3. 3.Агния. А что было дальше?
5. Суперзвезда секс шпионажа Дарья
6. Российские благотворители. Из рода Демидовых
7. Российские благотворители. С. М. Голицын
8. Тутошние. Дубельт Леонтий Васильевич
9. Романовы. Ближний круг
10. История и общество
11. По своим правилам. Священная дружина
12. Миротворчество Николая II

Исторические сюжеты и действующие лица

«У вас такой интересный и увлекательный предмет — что вы из него сделали? История народов преподается вами как какое-то расписание поездов». А. Аверченко. «Невозможное»

Сейчас, наверное, ещё хуже — раньше по расписанию движения на железной дороге сверяли часы. Нынче, хоть сверяй, хоть не сверяй — поезд всё равно не придет вовремя и причины для этого будут найдены самые обстоятельные.

Издавна, год за годом, переходя от одной библиотеки к другой, я собирал сюжеты, эпизоды, случаи, биографические данные интересных персон, чтобы изложить их в этом сборнике и предоставить его на суд читателя. Самым добрым словом отмечу тихие и спокойные читальные залы Домов офицеров в Тбилиси и Каунасе, хранившие на своих полках тома В.О.Ключевского и С.М.Соловьева — не верилось порой, что ты держишь в руках книгу, погрузиться в которую когда-то мечтал. А с каким трепетом я входил в читальный зал Михайловского замка, стены которого насуплено и строго как бы хранят знаменитую трагедию конца восемнадцатого века, на смену которому уже поспевал девятнадцатый, многими историками названный блестящим.

О себе только самое необходимое: родился в 1949г. в городе Костюковичи. Там же закончил среднюю школу №2 и уехал поступать в Московский Горный институт, из которого в 1972 году был выпущен горным инженером. Вуз этот, увы, не сохранился — досужие чиновничьи руки сумели слить его с Московским институтом стали и сплавов. Поэтому с каждым годом количество его выпускников будет только уменьшаться. Дальше всё как у людей советского периода — работал по распределению, служил в армии по призыву — вплоть до перестройки. Что было дальше и вспоминать неохота.

В разного рода творческих союзах не состоял, не участвовал. Практически всю сознательную жизнь писал дневники, хотя и не регулярно. Перечитывать сохранившиеся записи сейчас уже интересно. Были, правда, отдельные заметки в армейских газетах. Оставшуюся от этих опытов настольную медаль лауреата Второго всесоюзного фестиваля народного творчества храню — пусть себе лежит скромно в ящике стола.

Написанные исторические этюды публиковались на сайте «Дилетант» — ресурсе «Эха Москвы» — и сервере «Проза.ру» в 2013 — 14 годах. Иногда их перепечатывают и другие сайты.

Этот сборник первый из планируемых пяти. В следующих, кроме исторических этюдов, собираюсь показать эссе, стихи, опыты хокку и танка, ироническую прозу и миниатюры.

Вот так, примерно!

Отрадненские были и небыли

1. Семеновское

В 1973 году я получил на руки предписание Тульского областного военкомата, распрощался с коллегами по работе на шахте «Сокольническая» и направился к месту службы в качестве лейтенанта-двухгодичника. Больше в горное дело я уже не возвращался, хотя знания, полученные а Горном институте, много раз помогали в жизни. Дорога оказалась не длинной. Электричка с Павелецкого вокзала докатила до станции Михнево, а там уже автобусом за полчаса я доехал до конечной остановки — села Семёновское. И приобщился к полю чудес.

Подмосковные сентябрьские дни хороши и сами по себе, но вид, открывшийся мне по дороге от остановки до КПП, поражал не то, чтобы красотой, а некой сказочностью. Слева возвышался холм с превосходной зеленой травой, увенчанный белокаменной церковью; справа постепенно раскрывался весь комплекс усадебных построек, в основном двухэтажных. Наконец у ворот, потемневшие известняковые колонны которых венчали два грозных льва, сквозь массивную кованую решетку ворот открылся и сам дворец: краснокирпичное, с высокими окнами двухэтажное здание. Посреди двора была устроена круглая клумба, в центре которой соранилась невысокая колонна с вазой, окрашенная в желтый цвет. Забегая вперед, отмечу, что сослуживцы мои, называвшие эту колонну «Чесменской», были не правы — колонны в графские времена не было, да и предпосылок к её установке так же. Словом, это был новодел уже советских времён. Проходя через КПП я понятия не имел, чем мне предстоит заниматься на службе: никто в военкомате об этом не говорил, а самому расспрашивать по тем временам было неуместно: призвали и призвали, на месте объяснят. Совсем скоро выяснилось, что тянуть лямку мне придется в 6 отдельном инженерно-строительном батальоне, сформированном исключительно для постройки большого санаторного комплекса для КГБ СССР. Мне выпала «честь» занять должность начальника квартирно-эксплуатационной части (КЭЧ), попросту армейского «коммунальщика». Эту должность я, по сути дела, два года службы и осваивал, не получив в конечном счете ни восторгов, ни разочарования. Приобретенные навыки выручали в дальнейшей гарнизонной жизни, помогают и теперь. Кроме того, должность позволила мне облазить всю усадьбу сверху до низу. Разумеется, то что от неё сохранилось — а сохранилось достаточно. Всё время я с немалым интересом выслушивал рассказы знающих людей: от местных жителей до приезжих чиновников из Общества охраны памятников старины. Словом — наслушался достаточно былей и небылей об усадьбе «Отрада» и её окрестностях; а вот судить о их достоверности предлагаю вам.

Год постройки усадьбы определялся легко: над левой парадной дверью прекрасно сохранились цифры 1775. К 1973г. остались в целости не только все постройки — сама «Отрада» сохраняла внешний вид и привлекательность. В 1974г. на территории усадьбы снимали эпизоды фильма «Чисто английское убийство». Роман Сирила Хэйра экранизировал Самсон Самсонов, прославившийся до этого постановкой «Оптимистической трагедии». Словом, киноклассик. В кадрах мелькают автомобили — герои минуют открытые ворота со львами и въезжают во двор. Светятся окна дворца сквозь метель — это постаралась местная пожарная команда капитана Шестеркина.

Львам тогда повезло — их выкрасили в роскошный серый цвет, но не надолго — командование части приняло меры к возвращению их прежнего облика, особенно по части гривы — зеленый цвет — и гениталий — разноцветье. Мои попытки отговорить их от этой затеи закончились неудачей.

Итак, в 1973 году усадьба приютила порядка 350 человек: солдат, офицеров, членов семей. И не роптала на судьбу; мне кажется, что старинные усадьбы начинают разрушаться из-за отсутствия людского внимания, проще — от тоски.

С подробной историей «Отрады» я стал знакомиться много позже, главным образом через Интернет.

2. Лучшие времена

В судьбе «Отрады» приняли участие блестящие персоны XVIII века: Екатерина II и братья Орловы — Алексей и Владимир. По легенде «Отрада» была высочайше дарована графу Алексею за отличие в Чесменской битве. Первоначально она имела белый цвет, что позволило графу Алексею покапризничать: «Фи, матушка, у всех белого цвета дома; что ж и мне такой? Скучно как-то»! Ну как не потрафить герою Чесмы и покорителю княжны Таракановой? Екатерина распорядилась белую штукатурку ободрать. Работали день и ночь, но к приезду графа управились. Усадьба обрела красно-белый облик, дошедший до нас. И чтобы не возвращаться более к Екатерине, отметим, что благодарные Орловы установили бюст царицы к 100-летней годовщине её смерти. В момент моего приезда от него сохранилась лишь мраморная голова; вскоре и её увезли в Москву.

Граф Алексей практически «Отрадой» не владел — усадьба быстро перешла во владение к младшему из братьев — Владимиру. Не установлено — была это продажа или дарение.

В отличие от старших братьев — гвардейцев, Владимир избрал научное поприще. На совесть отработав свой срок директором Императорской Академии Наук, он, сдав дела, удалился в 1775 году обустраивать «Отраду». И сильно преуспел в этом деле. Граф Владимир Григорьевич, к тому же, был отличным семьянином: женат был единожды, на Елизавете Ивановне Штакельберг. Случилось это, когда было ему уже 32 года, а вместе им предстояло прожить 49 лет. Прожил он 89 лет. При нём усадьба расширялась и обустраивалась: к основному зданию пристроили два флигеля, затем оранжереи; отдельно строили хозяйственные здания и сооружения. А как строили! Знаете, было какое-то странное удовольствие временами разглядывать идеально ровные швы кирпичной кладки стен — знатоки говорили, что известковый раствор замешивали на яичных белках.

По английскому образцу — наверное, иных образцов тогда и не было — разбили парк по обоим берегам реки Лопасня. На правом берегу выкопали пруды, которые заполнялись чистейшей водой из местных родников. Пруды сохранились и сегодня, о чём я расскажу ниже. В прудах разводили осетров, форель, карпа. Местные рассказчики утверждали, что были и привезенные из Италии миноги, пугавшие крестьянок своим оригинальным видом.

Родниковой же водой снабжали и усадьбу, проложив водопровод. В левобережной части парка сделали фонтан; он уцелел до времен моей службы, но включать его не пробовали. Выше усадьбы по течению реки был разбит вишнёвый сад. Именно там и начали строить санаторий. В нескольких местах у реки сохранились остатки дренажа, выполненного крепостными строителями из прожженных дубовых стволов. Много раз мы брали там воду — ту же, родниковую.

В конце XIV века на холме возвели храм святого Владимира, позже ставший Никольской церковью. Чуть ниже Александр Жилярди построил круглую Успенскую церковь, ставшую фамильной усыпальницей семейства Орловых-Давыдовых. Дело в том, что усопший граф Владимир Григорьевич не оставил потомков мужского рода и фамилия перешла к его внуку Владимиру Петровичу Давыдову; но для этого понадобилось «высочайшее утверждение мнения Государственного Совета», которое состоялось в 1856 году. Усыпальница схоронила останки всех пятерых знаменитых братьев Орловых. Вначале их упокоили в Юрьевском монастыре, затем перевезли в Семеновское. Забегая вперед, отмечу, что после революции семеновские жители надругались над усыпальницей, разбили надгробья и извлекли прах в надежде поживиться драгоценностями и регалиями. Неизвестно, было ли что найдено, но прах сожгли. Как тут не задуматься над пожеланием «Мир его праху»… Не всегда, выходит, сбывается. Обломки плит я видел как в самой усыпальнице, так и вблизи её. Интересно, что на кладбище рядом с Никольской церковью отлично сохранилась большая мраморная плита на могиле крепостной крестьянки. Увы, не записал вовремя её имени, а теперь есть ли плита — не знаю. Вот уж это никуда не годное «не любопытство»! Последним хозяином «Отрады» был граф Владимир Анатольевич Орлов-Давыдов, холостяк, не очень здоровый человек. Его опекал брат Александр Анатольевич с супругой Марией Михайловной. Последней из графинь к началу революции оставалась Мария Владимировна, впоследствии широко известная игуменья Магдалина из монастыря в Добрынихе. Надо сказать, что Орловы-Давыдовы всегда были склонны к благотворительности: на их средства были построены многие здания в Семеновском, в том числе двухэтажное здание сельской больницы, по-моему, не подвергавшееся капитальному ремонту с царских времен. Рядом с больницей в обширных помещениях каретного сарая в 1973 году размещался детский сад. В 1891 году в Семеновское приезжал в коляске А.П.Чехов в качестве члена комитета по борьбе с последствиями голода и холеры в Серпуховском уезде. Просил денег. Графиня Мария Владимировна приняла писателя без особого пиетета, в бриллиантах — так мне рассказывали — и в деньгах отказала решительно. Считала, что она сама способна внести вклад в решение вопросов. Расстроенный писатель уехал в Мелихово восвояси. Мой рассказчик назвал её «хромоножкой» — позже я выяснил, что у графини была травма бедра, которую так и не удалось залечить. Ей предстояла еще очень длинная и полная различных испытаний жизнь. На принадлежащих семье землях она основала христианскую общину в Добрыниховской пустыни, куда была привезена из Афона икона Божьей матери «Отрада и Утешение». Чувствуете пересечение имен? Не хочется перечислять всех безобразий, сотворенных советской властью с обителью в Добрынихе — никого этим уже не удивишь — но она приютила графиню до её кончины в 1931 году.

Из видных русских литераторов «Отраду» посещали А.Т.Болотов, Ф.И.Тютчев; библиотека «Отрады» и художественная коллекция Орловых — Давыдовых была одной их богатейших в Подмосковье, славившимся усадьбами российского дворянства.

Но пришел революционный 1917 год и усадьба стала народным достоянием. Со всеми вытекающими отсюда последствиями

А последствия были таковы: сразу после 17-го года — музей дворцового быта, с 18 по 20 — детский дом имени Карла Маркса, затем техникум, школа крестьянской молодежи; в начале 40-х годов здесь разместилась Первая Московская школа НКВД.

Ещё до того момента, когда потолочные росписи работы К. Брюллова стали закрашивать меловой побелкой, в «Отраду» наведался И.А.Бунин:

«И вот я входил в огромные каменные ворота, на которых лежат два презрительно-дремотных льва и уже густо растет что-то дикое, настоящая трава забвения, и чаще всего направлялся прямо во дворец, в вестибюле которого весь день сидел в старинном атласном кресле, с короткой винтовкой на коленях, однорукий китаец, так как дворец есть, видите ли, теперь музей, „народное достояние“, и должен быть под стражей».

(«Неcрочная весна». И.А.Бунин, 1923 год). Судьбу всей коллекции отследить невозможно. Самой значительной потерей я считаю картину Рембрандта «Христос со сложенными руками», которую сегодня можно увидеть в «Собрании Хайдов», штат Нью-Йорк.

В 1973 году дух прежних хозяев усадьбы все ещё присутствовал: в Семеновском, в зданиях графской постройки функционировали больница, детский сад, сельсовет, куда осенью 1973 года мы заглянули со своей будущей супругой и нас связали брачными отношениями, продолжающимися по сегодняшний день. Гнева и осуждения былых хозяев и их быта у местных жителей уже не было. Жизнь продолжалась. За пару лет до моего приезда изыскатели развернули «бурную» деятельность и, не вылезая из-за стола, состряпали первичную документацию по геологическим изысканиям в районе будущего объекта. Хмель прошел; подтянулись экскаваторы, начали копать, не обращая никакого внимания на странные, прожженные внутри дубовые стволы. Однако, через несколько дней работы вода заполнила котлован и технике стало невмоготу. Оказалось, что не имевшие высшего образования крепостные строители прекрасно справились с отводом родниковых вод. Срочно повторили изыскания и перенесли строительство на несколько сотен метров выше. Заодно уничтожили и вишнёвый сад: как тут снова не помянешь Антона Павловича!

3. Дальняя дача

Огибая усадьбу, асфальтовая дорога вела на «Объект»; через Лопасню был перекинут аккуратный белый мост, под которым жила семья канадских водных крыс — ондатр, завезенных каким-то хозяйством для разведения. Видимо, парочка крыс оставила новых хозяев и зажила самостоятельной жизнью. Людей они не боялись, в вечернее время плавали по реке и позволяли фотографировать себя.

«Объект» нынешние исследователи называют «Дальняя дача» Сталина. Со своей стороны, общаясь с людьми, долго проработавшими на «объекте», я слышал имена Лаврентия Берия и дочери Сталина Светланы; затем дача персонально не закреплялась и стала обслуживать членов Политбюро. Очень тепло в этом контексте вспоминали хрущевские встречи с интеллигенцией — на следующий день под кустами нашли изрядное количество не выпитых бутылок водки и «Старки», которая ценилась знатоками. Не скажу, что внутренняя жизнь «объекта» как-то особенно влияла на нашу жизнь, но присутствие его ощущалось и случаи были.

Небожители, нет-нет, да и давали о себе знать. Через три недели с начала моей службы уходили в запас двухгодичники предыдущего призыва — толковые ребята. Отмечали событие на берегу Лопасни, под деревьями, метрах в двухстах от ворот дачи. С водкой и шашлыками, понятно. В 22 часа нас, молодых лейтенантов, отправили отдыхать; зато подтянулись старшие офицеры и командир части — всё по протоколу. Ближе к полуночи начпрод Слава Цыбульский выступил с коронным номером. Исполнял он всегда одну и ту же песню — старинную русскую, на слова Н.А.Некрасова, музыка, опять-таки народная — «Меж высоких хлебов затерялося..». Злые языки потом поговаривали, что эту песню Слава выучил в пионерском лагере, стал заядлым исполнителем и приобщил к ней весь отряд — представляете себе пионеров, марширующих под «Горе горькое по свету шлялося»? Нет? А мне верится, что так и было. Голос у него был высокий и хорошо звучал в вечерней тишине. Далее — со слов коменданта дачи Пётра Федоровича Чернова — на столе у него зазвенела вертушка и знакомый всему миру глуховатый голос министра иностранных дел СССР Громыко осведомился:

— Кто безобразничает возле дачи?

— Офицеры провожают сослуживцев в запас. Прикажете прекратить безобразие?

Андрей Андреевич немного подумал и принял решение:

— Нет! Пусть продолжают!

В другой раз в усадьбу пожаловал М.А.Суслов собственной персоной. Сопровождала его дочь. И в этом случае никакого конфуза не произошло, поскольку ответственным по части в эти выходные был майор Афанасий Карпович Графеев, фронтовик, человек настолько тертый и бывалый, что мне и представить трудно ситуацию, в которой бы он растерялся. По своему обыкновению он стоял у круглой клумбы и курил папиросу, когда в поле зрения его возникло знаменитое длинное пальто, шляпа и калоши. Львы взирали на всё это с недоумением, но он