И я сам иногда начинал верить, что старый друг мой воистину избранник Божий, а я — слепой раб, которому не дано узнать астральную правду, открытую пророкам.
Я невольно почувствовал благоговение и к этой заре, подобной кровавому вину в хрустальной чаше, и к этому старику, сумевшему не потерять души своей даже в этой стране, в стране ужаса и безмолвия
