— Я не опозорю свое копье и щит и не покину строй. Я буду защищать священное и верну землю более сильной, чем я ее нашел. Я буду слушать тех, кто приказывает мне, и подчиняться законам моего города. Если кто-нибудь попытается их отменить или будет угрожать мне, я не отступлюсь. Я никогда не отступлюсь.
— Знаешь ли ты, почему хорошим людям должно исполниться тридцать, прежде чем им позволяется занимать важную должность?
— Извини. Я не... — начал Кимон.
Фемистокл не дал ему договорить:
— Потому что годы от двадцати до тридцати — самые опасные в жизни мужчины. Он уже не мальчик. Он чувствует себя взрослым, думает, что может быть отцом и мужем, что может спорить — мудро и ясно. Он и прав, и не прав. Если он будет усердно и хорошо трудиться, то приобретет для себя все необходимые качества и войдет с ними в лучшую пору жизни. Пока же ему недостает мудрости и опыта, чтобы смирять себя. Возможно, он слишком много пьет. Он действует... опрометчиво и даже спорит со спартанским навархом на его собственном корабле.
До того дня он и представить не мог, что так много людей настроены не менее решительно, чем он.
Старик всегда был жаден, Фемистокл знал это. Ходили слухи, что Мильтиад потерял семейное состояние.
Залог победы — сотрудничество и полное доверие
Стыд был другой стороной той же медали, стороной такой же сильной, как гордость
Мужскую гордость трудно обуздать.
Ксантипп с облегчением выдохнул — решение наконец-то принято. На его взгляд, приказ был правильный, хотя сам Мильтиад остался не вполне доволен. Сила фаланги заключалась в том, что племена сражались бок о бок друг с другом в плотном строю, стоя рядом с людьми, которых они знали.
Эту манеру поведения Ксантипп перенял у Аристида. Он не поддастся искушению улыбнуться или рассмеяться и не допустит, чтобы его вынудили высказать опрометчивое и необдуманное мнение. Выбранный им оборонительный стиль стоял твердой стеной против живого, быстрого ума того, кто с блеском в глазах наблюдал за ним
Мы не можем сражаться ни на песке, ни на берегу, где море за спиной
